Й год правления

32-го Сёгуна (2 года спустя)

Танака с нежностью наблюдал за Шадраком, внимательно изучавшим бурлящие струи ручья. Ронин тяжело оперся о перила мостика, и те протестующе заскрипели. В толще воды то и дело мерцали оранжевые и серебристые вспышки. Через несколько недель холода вернутся, и ручей опять станет твердым.

—Ну, как сегодня работа? — спросил Танака.

Он не был в деревне вот уже шесть месяцев. Зима застала Танаку в деревне Сандзин, где он прятался от поджидавших его в Киото самураев.

—Работа в порядке, — откликнулся Шадрак. — Конечно, было бы лучше, если бы с нами был Йориэ.

Танака кивнул — он знал, что сын очень тяжело перенес гибель кузнеца. Будучи подмастерьем Сайто, Шадрак принял на свои плечи весь груз работы и при необходимости помогал Сашке. К дочерям Сайто он относился как старший брат.

Глядя на сына, Танака вдруг понял — перед ним уже совсем взрослый человек, мужчина. И голос стал более низким, басовитым, и сложение прекрасное. Интересно, задумался самурай, как дальше будет развивать сын свои способности воина? Ведь сам Танака уже вряд ли мог научить его чему-то новому.

Он подошел к Шадраку и похлопал его по плечу:

—Как насчет небольшой тренировки, а, сынок?

Губы Шадрака изогнулись в легкой улыбке:

—Я не уверен, что мне стоит побеждать старика.

Самурай шутливо и легко попытался шлепнуть юношу, тот легко отбил руку. Танака удивился: он никогда не слышал и не видел от сына даже намека на шутку.

—Ты становишься все более похожим на Эканара, — проворчал он.

Они добрались до давно уже облюбованной для занятий полянки, и Танака без особого удивления констатировал, что пятачок открытого пространства начисто лишен какой-либо растительности — постоянные занятия Шадрака явно не способствовали зарастанию прогалины.

—Спарринг? — спросил Танака.

Шадрак молча бросил ему шест- бо, а сам закрыл глаза черной повязкой. Танака посерьезнел.

—Послушай, сынок, к чему эта демонстративность? Я давно говорил тебе: познай собственные границы. Ведь у каждого есть предел возможностей.

Но Шадрак уже подхватил свой шест:

—А ты попробуй.

Танака вздохнул: стремление ученика похвалиться своим умением совсем ему не понравилось. Он считал, что физическая подготовка сына подошла к концу; теперь настал черед самого основного компонента воина — разумного подхода. Что ж, если Шадрак ведет себя, словно зарвавшийся юнец, придется разок-другой сбить его с ног. И начать обучение снова. Сейчас Танака был не склонен давать поблажки — парню следовало раз и навсегда усвоить урок.

Держа шест в здоровой руке, Танака со свистом описал им широкую дугу и начал кружить вокруг соперника. Он с удивлением наблюдал, как легко Шадрак улавливает каждое движение учителя. Стойка юноши была безупречной, шест он держал правильно. Танака плавно перетекал из одного положения в другое, но ученик одновременно с ним изменял свою позу и технику защиты, каждый раз сводя на нет любые задумки тактического превосходства сэнсэя.

Улучив мгновение, Танака бросился вперед, словно боевой скакун, опуская шест для сильнейшего удара в голову Шадрака. Но... в точке удара ученика уже не было. Воспользовавшись техникой тай-сабаки, он гибко ускользнул в сторону и теперь был готов контратаковать.

С громким «кьяи!» Танака прыгнул на ученика. В этот раз он вошел в контакт с Шадраком, но совсем не так, как собирался. Неуловимым махом шеста Шадрак разоружил сэнсэя, и в момент, когда Танака по инерции пронесся мимо соперника вперед, легко ударил кончиком шеста по затылку учителя. Танака изумленно замер: если бы сын не контролировал силу удара, то убил бы отца на месте.

Самурай подобрал свой шест. Теперь Шадрак предстал перед ним совсем в ином свете. Пожалуй, впервые Танака всерьез задумался над тем, что сын способен действительно достигать поставленных перед собой целей. Учитель мягко и неслышно закружил вокруг ничего не видящего ученика, но Шадрак всякий раз поворачивался в сторону сэнсэя. Юный воин сохранял полный контакт со всем окружающим, оставаясь расслабленным и собранным. Движения его были плавными и точными; казалось, ничто не может вывести Шадрака из равновесия.

Танака вновь неожиданно атаковал его. Нападение было совсем грубым и решительным — учитель отбросил всякую предосторожность, осыпая ученика градом мощных ударов. Шадрак отступил, парируя удары с такой легкостью, словно оба отрабатывали давно известный комплекс связных движений — и это при том, что самурай бесконечно изменял технику, стараясь быть непредсказуемым!

Танака сделал заключительный обманный выпад шестом и, резко сократив дистанцию, нанес удар в пах ученику. Шадрак с молниеносной быстротой отреагировал мощным ударом по щиколотке учителя. Танака не удержался на ногах и шлепнулся на землю, в следующее мгновение пятка Шадрака замерла менее чем в полудюйме от кадыка учителя.

Юноша убрал ноги и крутнул шест, возвращая его в исходную позицию. Затем он снял повязку и помог ошеломленному отцу подняться на ноги. Самурай не мог ни отдышаться, ни сказать хоть слово. Шадрак скупо улыбнулся, легко и скромно признав собственную победу.

Теперь-то Танака окончательно уверовал в то, что сын — настоящий мужчина, сильный и умный.

—Знаешь, сынок, — обратился он к Шадраку, — если ты настолько веришь в себя, тебе можно не бояться ни одного человека на земле.

Шадрак кивнул.

—Знаю. Я и так никого не боюсь. Только, думаю, тот, с кем мне предстоит сразиться, совсем даже не человек.

Мысль о притаившейся где-то в глубине его естества твари наполнила юношу самыми черными, неприятными чувствами. Он понимал, что это существо — единственное, которого действительно стоит опасаться.

Танака собирался спросить сына, что он имеет в виду, но заглянул ему в глаза и смолчал: в зрачках Шадрака мерцали отблески вековечной мудрости, той самой, которую он видел только раз, двенадцать лет назад, у каменных кругов. Танака снова обдумал слова сына, и кровь застыла в жилах самурая при воспоминании о том далеком дне несколько лет назад, когда сила зверя выглянула изнутри Шадрака.

Танака снял с пояса катану в ножнах и решительно вложил меч в руки сына.

—Теперь ты самурай. Хотя ты никогда не будешь служить дайме, тебе понадобится это.

Шадрак принял дар и вынул клинок, восхищаясь совершенством работы: ведь он сам был толковым оружейником, так что кому, как не ему, было оценить мастерство кузнеца! Затем он слегка рассек мечом кожу на большом пальце, подчиняясь неписаному правилу Кодекса самураев: извлеченное из ножен оружие должно напиться крови. Сколько лет он тренировался только с деревянными копиями катан! Теперь Шадрак не верил своему счастью — он держал в руках настоящий меч-катану, оружие чести. Глаза юноши засверкали от возбуждения.

—Я не могу принять такой дар, отец. Ведь в этом мече твоя душа самурая.

В глазах Танаки светилась неприкрытая печаль.

—Моя жизнь воина закончилась, а вот твоя только начинается. Когда ты будешь сражаться этим мечом, я всегда буду драться рядом с тобой — даже после того, как меня не станет. Я утратил свою душу много лет назад, темной, холодной ночью, незадолго до того, как нашел тебя. Теперь я выполнил свое предназначение.

Шадрак вздрогнул: где-то в душе возникло чувство грядущей разлуки с отцом. Страха он не ощущал, было лишь огромное чувство сожаления — он очень любил отца. Юноша обхватил Танаку за шею и крепко обнял, понимая, что никогда больше не решится на такое. Танака на миг замер, потом ответил такими же горячими объятиями.

Через четверть часа они подходили к дому Эканара. Танака распахнул дверь, и они шагнули в уютное тепло комнаты, но уже в следующую секунду отец и сын поняли, что опасность все-таки подстерегла их.

Посередине кабинета мудреца стоял Йоситака. Подле него был младший самурай. Хруст кожаных доспехов за спинами подсказал вошедшим, что в доме был еще кто-то третий. Прежде чем отец и сын успели отреагировать, их заставили пройти в кабинет.

Боковым зрением Танака заметил в углу Эканара. Старик был связан и без сознания. Рядом с мудрецом лежало безжизненное тело Горуна Цзана. Наискось через туловище безоружного деревенского самурая тянулась тонкая полоска от удара мечом.

Глаза Йоситаки торжествующе сияли: после двенадцатилетних розысков он наконец-то настиг беглеца. Кебииси и ронин скрестили взгляды. Шадрак в отчаянии разглядывал мертвого Цзана.

—У меня приказ убить тебя, Иэйасу Танака, — произнес Йоситака. — Может, на этот раз ты дашь свое благородное согласие?

В голосе Йоситаки слышалась неприкрытая издевка. Судя по всему, преследователь считал бывшего капитана не заслуживающим внимания убожеством.

Танака огляделся. Трое самураев окружили их, отрезав все пути к отступлению. В потолке зияла черная дыра выхода на чердак — укрытие было обнаружено.

Танака понимал безвыходность положения. Обезвредить троих вооруженных катанами воинов было невозможно, к тому же он дал обет не убивать. Более того: он был безоружен — его катана был у Шадрака, а вакидзаси он оставил на чердаке. Самурай спокойно и твердо взглянул на врага.

—Я сдамся, если вы подарите жизнь этому мальчику. Йоситака с недоверием посмотрел на ронина, потом рассмеялся гулко и зло.

—Этот сопляк вооружен катаной. Тебе известно, каково наказание за подобное бесчестье. Человек, выдающий себя за самурая, подлежит немедленной смерти.

Лицо Танаки потемнело. Заметив это, Йоситака снова рассмеялся.

—Но я буду милостив. Я позволю ему умолять Сёгуна сохранить ему жизнь.

Танака понимал, что иного выхода в любом случае нет.

—Я согласен, — покорно опустил голову ронин.

Йоситака сделал знак одному из подручных схватить и разоружить Шадрака. Юноша заметил предупреждающий взгляд Танаки и не пытался сопротивляться. Он чувствовал, как от страха адреналин загулял по всему телу. Кровь застучала в висках. Шадрак пытался совладать с дыханием.

Танака опустился на колени и посмотрел на сына.

—Не опозорь меня. Ты не должен вмешиваться. Затем он обернулся к Йоситаке.

—Позвольте мне воспользоваться моим вакидзаси. Я хочу умереть с честью.

—Тебе не вернуть честь, старик, — прорычал Йоситака. — Тебе следовало сделать харакири двенадцать лет назад, а сейчас уже слишком поздно. Ты сдохнешь смертью труса!

Танака закрыл глаза, признавая свое поражение. Он понимал, что сейчас он лишился последнего бастиона чести, но не собирался оказывать сопротивление. Сейчас самым важным для него был Шадрак.

Шадрак непонимающим взглядом следил за тем, как отец преклоняет колени и опускает голову в ожидании неизбежного. Над Танакой, спиной к юноше, стоял один из самураев; он вынул катану и поднял меч для последнего удара. Самурай взглянул на Йоситаку и получил разрешающий кивок начальника.

Шадрак отреагировал незамедлительно. Его разум просто не поспевал за охватившими юношу инстинктами. Он схватил руку того, кто держал его за плечо, вывернул запястье, применил захват, потом перешел к удержанию плеча. В долю секунды раскрытая ладонь Шадрака нанесла удар в затылок самураю, отделив череп от позвонков. Смерть наступила мгновенно. Пока тело сползло на пол, Шадрак выхватил катану поверженного врага.

Двое других самураев собрались было наброситься на Шадрака, но юный воин был гораздо быстрее противников. Он метнулся вперед, к буси, стоявшему над отцом, и нанес ему из-за спины мощный удар ногой в пах. Копчик и тазовые кости самурая с хрустом превратились в месиво. Пронзительно вскрикнув, самурай без сознания упал на пол.

Шадрак услышал за спиной шуршание стали о кожу и понял, что Йоситака вынимает из ножен свой меч. Юноша немедленно развернулся. Клинок в его руках описал сверкающую наклонную дугу, разрубив Йоситаку от головы до солнечного сплетения. Самурай упал на пол, меч так и остался у него в груди.

Время вернуло себе нормальный бег. Шадрак отступил назад, с ужасом и отвращением оглядывая то, что он сотворил собственными руками. Кровь толчками била из трупа Йоситаки, заливая все вокруг. Шадрак не выдержал и склонился в приступах тошноты. В глазах сына Танаки появились слезы; послышались тихие рыдания. Он ведь хотел только остановить самураев, даже не собираясь их убивать! Но воинские навыки превзошли его желания, и Шадрак не смог остановить себя.

Потом он заметил перед собой отца. Шадрак поднялся на ноги, утирая опухшее от слез лицо. Старый самурай держал перед собой катану, дожидаясь, когда сын возьмет меч. Нахмурившись, Шадрак принял клинок из рук отца. Он не понимал, что происходит.

—Однажды я потребовал, чтобы ты не позорил меня, но сегодня ты нарушил обет, убив трех человек. Я вновь передаю тебе этот меч. Он хорошо послужит тебе. Моя работа над тобой завершена — я проиграл. Я вернусь через час и хочу, чтобы к этому времени ты покинул деревню. Если хочешь, можешь взять свои доспехи и вакидзаси. Я больше не желаю видеть тебя.

Шадрак смотрел на отца, не веря своим ушам. Лишь на миг в глазах Танаки мелькнула слезинка, когда он резко отвернулся от сына и, опустив от стыда голову, вышел из дому. От переполнивших его чувств Шадрак опустился на колени и залился слезами.

Эния