Глава 18. Доктор Эймос Варли оказался птицей совсем другого полета

Доктор Эймос Варли оказался птицей совсем другого полета. Его дом был большой и старый, в большом старом саду, в тени больших старых дубов. Этакое массивное сооружение с пышной лепниной над верандой. Балюстрада опиралась на фигурные столбики, похожие на ножки старомодного рояля. На веранде в шезлонгах сидело несколько ветхих стариков, укрытых пледами.

В двойные двери вставлено цветное стекло. Вестибюль просторный и прохладный, на натертом паркете ни одного ковра. В Альтадене летом жарко.

Она прилепилась к горам, и ветер через нее перелетает поверху. Восемьдесят лет назад люди знали, как надо строить в здешнем климате.

Медсестра в хрустящем белом одеянии взяла у меня карточку, и вскоре до меня снизошел д‑р Эймос Варли. Он оказался крупным и лысым. Улыбка у него была бодрая, на длинном белом халате ни пятнышка. Двигался он бесшумно на мягких каучуковых подошвах.

– Чем могу быть вам полезен, м‑р Марлоу? – Такой голос, густой и приятный, смягчает боль и успокаивает мятущиеся души. Вот и доктор, не надо волноваться, все будет прекрасно. Он, видимо, умел обращаться с пациентами? сверху сплошной мед, под медом бронированная плита.

– Доктор, я ищу человека по имени Уэйд, богатого алкоголика, который пропал из дома. Судя по прошлому опыту, он забился куда‑то в тихое заведение, где с такими умеют обращаться. Моя единственная наводка – инициал врача, буква?В?. Вы мой третий доктор В., и я уже теряю надежду.

Он снисходительно улыбнулся.

– Всего лишь третий? Но в Лос‑Анджелесе и окрестностях, наверное, не меньше ста врачей с фамилией на букву?В?.

– Это точно, но не у всех есть контакты с зарешеченными окошечками. У вас, как я заметил, несколько окон сбоку зарешечены.

– Старики, – сказал д‑р Варли грустно, и грусть его была полновесна и внушительна. – Одинокие старики, подавленные, несчастные старики, м‑р Марлоу.

Иногда... – он сделал выразительный жест рукой – выбросил ее наружу, задержал в воздухе, затем изящно уронил, – так трепеща падает на землю сухой лист.?

Алкоголиков я не лечу, – тут же уточнил он. – Так что, извините...

– Прошу прощения, доктор. Вы просто оказались у нас в списке. Вероятно, по ошибке. Пару лет назад у вас были неприятности с отделом по борьбе с наркотиками.

– Вот как? – он удивился, как бы с трудом припоминая. – А, это все из‑за помощника, которого я по доверчивости взял на работу. Он пробыл у нас очень недолго. Сильно злоупотреблял моим доверием. Помню, как же.

– Я‑то слышал другое, – заметил я. – Наверно, плохо понял.

– А что именно вы слышали, м‑р Марлоу? – Он все еще был любезен и не переставал улыбаться.

– Что вам пришлось сдать на проверку книгу рецептов на наркотики.

Я попал почти в точку. Вид у него стал не то чтобы грозный, но несколько слоев обаяния слетело прочь. В голубых глазах появился ледяной блеск.

– А откуда у вас эта фантастическая информация?

– Из крупного сыскного агентства, имеющего возможность добывать такие сведения.

– Несомненно, шайка дешевых шантажистов.

– Почему же дешевых, доктор? Они берут сто долларов в день. Во главе? бывший полковник военной полиции. Он по мелочам не работает, доктор.

– Я ему выскажу, что я о нем думаю, – заявил доктор Варли с холодной брезгливостью, – Его имя? – Солнечные улыбки д‑ра Варли померкли. Сияние дня сменилось на мрачные сумерки.

– Не подлежит разглашению, доктор. Но не берите в голову. Значит, фамилия Уэйд вам неизвестна?

– Вы, кажется, знаете, как пройти к выходу, м‑р Марлоу?

Позади открылась дверь маленького лифта. Медсестра выкатила инвалидное кресло. В кресле сидел больной старик – вернее, то что от него осталось.

Глаза у него были закрыты, кожа синеватая. Он был тщательно укутан. Сестра молча провезла его по натертому паркету в боковую дверь. Д‑р Варли проворковал:

– Старики. Больные старики. Одинокие старики. Не приходите сюда, м‑р Марлоу. Я могу рассердиться. Когда меня сердят, я бываю неприятным. Иногда даже очень неприятным.

– Обещаю, доктор. Спасибо за прием. Ловко вы тут насобачились справлять их на тот свет.

– Что такое? – Он шагнул ко мне, и остатки меда растаяли на глазах.

Мягкие черты его лица мгновенно окаменели.

– В чем дело? – осведомился я. – Вижу, что моего клиента здесь нет.

Здесь только те, у кого уже нет сил давать сдачи. Больные старики. Одинокие старики. Ваши слова, доктор. Ненужные старики, зато у них есть деньги и жадные наследники. Вероятно, многие отданы судом под опеку.

– Вы меня раздражаете.

– Легкое питание, антидепрессанты, строгое обращение. Посадите его на солнце, уложите его в постель. Вставьте решетки в окна, на случай, если у него еще остались силенки. Они любят вас, доктор, все как один. Умирают, держа вас за руку и глядя в ваши грустные глаза. Такие искренние.

– Вот именно, – тихо и грозно прорычал он. Руки у него сжались в кулаки.

Надо было мне заткнуться. Но уж очень меня от него тошнило.

– Конечно, это грустно, – продолжал я. – Терять хорошего клиента, который аккуратно платит. Особенно, если с ним можно не слишком церемониться.

– Кто‑то должен этим заниматься, – сказал он. – Кто‑то должен заботиться об этих несчастных стариках, м‑р Марлоу.

– Кто‑то должен и выгребные ямы чистить. По сравнению с вашей, это чистая и честная работа. Пока, д‑р Варли. Когда мне покажется, что я занимаюсь грязным делом, вспомню про вас. Это придаст мне сил.

– Сволочь паршивая, – процедил д‑р Варли сквозь крупные белые зубы. – Шею бы тебе сломать. Я уважаемый человек и делаю благородное дело.

– Угу. – Я устало взглянул на него:

– Знаю. Только от него несет смертью.

Он так меня и не ударил. Повернувшись, я зашагал к выходу. У широких двойных дверей оглянулся, – Он не шевельнулся. Был занят – снова обмазывал себя толстым слоем меда.