Апрель 2011. – Ник, простите, что я вас так называю, просто я старше вас

«…за ним и надо следить». Романов закончил шифровку своему агенту И. в Лондон. Следить нужно было за Николасом Андерсеном, который пребывал в глубокой депрессии после того, как узнал, что убили его близкого друга и однокурсника по университету Питера. Олег понимал, что теперь Николас будет бояться и от страха может наделать глупостей. Поэтому было крайне важно его от этого удержать любыми способами. А сам Олег не мог оставить Сомова одного. Примерно это он и изложил в шифровке. Агент И. всё поняла. Когда пахло большими деньгами, она понимала очень быстро. И. позвонила Николасу:

– Ник, простите, что я вас так называю, просто я старше вас.

– Ничего‑ничего. Мне всё равно.

– Меня зовут Ирина. Ник, я подруга Питера. Он успел перед… этой трагедией передать мне важное сообщение для вас.

– Хорошо. Давайте встретимся.

О дружбе Ника с Питером практически никто не знал, поэтому Николас сразу поверил Ирине. К тому же упоминание о возрасте тоже сыграло свою роль. Ведь все роли в этой игре, все реплики, мизансцены, костюмы и даже мельчайшие подробности интерьеров были тщательно продуманы психолингвистом Олегом Романовым. Важен был первый речевой контакт. И агенту И. это удалось просто блестяще. Посадить его в свой автомобиль было уже делом техники. И хотя вместо солидной дамы, коллеги Питера, за рулем оказалась женщина‑вамп, она вела себя так тонко, такой естественной казалась ее печаль, что Ник проникся к ней еще большим доверием.

Они перебросились всего парой фраз, но он почему‑то сразу согласился поехать к ней в отель. Ирина немного попетляла по городу, как заправский разведчик, и только после этого, не заметив за собой слежки, припарковалась в нескольких кварталах от гостиницы.

В номере царил приятный полумрак, ведь скорбящий о рано ушедшем друге человек вряд ли станет мечтать о ярком солнечном свете.

– Давайте выпьем за упокой души Питера, – первым делом предложила Ирина, что тоже не могло вызвать никаких возражений.

Она разлила виски по стаканам. Молча выпили. Правда, Ирина лишь пригубила, а Ник, желая поскорее избавиться от страха, который в последние дни не покидал его ни на секунду, залпом осушил свой бокал.

– Налейте себе еще, если хотите, – вскользь заметила Ирина. – Этот виски сэр Вальтер Скотт называл королем виски. Его делают в единственной вискокурне на острове Скай.

Ник почувствовал в ее словах, в интонации какую‑то ненавязчивую деликатность. Она явно заботилась о том, чтобы он не напился, но щадила при этом его мужскую гордость и возможность самостоятельно принимать решения.

– Если не возражаете, я немного позже, – сказал Ник. Но уже через пару минут налил себе еще.

– Чувствуйте себя как дома. Как хорошо, что вы согласились со мной встретиться. Я думала, что с ума сойду.

– Питер мне никогда не рассказывал про вас…

– Мы были очень близки… как и вы… Но это всё в прошлом, Ник, всё в прошлом. Мы давно уже были только друзьями. Но друзьями очень близкими, и у нас не было никаких секретов друг от друга.

– Значит, вы всё знаете про… меня?

– Про вашу дружбу? Конечно.

Ник выпил и налил себе снова. Ему было неловко прямо спрашивать Ирину о том, что передал для него Питер, но она пришла ему на помощь, и Николас это оценил. Она нравилась ему всё больше и больше.

– Питер хотел тебе передать, что нужно срочно вывести все деньги из фонда «Подлинный Шекспир». Ему стало известно, что один русский ученый близок к разгадке.

– И что, за это его убили? За то, что он хотел мне это сообщить? Но я и так это знаю… В смысле, про ученого. Мне дед рассказал… То есть это я деду рассказал про взрыв в Оксфорде, и он решил, что этот ученый жив, а всё было подстроено, чтобы замести следы… А его, значит, за это… Они боялись, что я буду против, не захочу выплачивать деньги…

– Эти люди против открытия.

– А это действительно открытие?

– Да. Я слушала доклад этого русского в Оксфорде. Ему осталось совсем немного – и тайна будет раскрыта. А теперь он наверняка еще ближе к цели, чем был тогда. Но тебе не стоит принимать всё это близко к сердцу.

– Почему?

– Видишь, что случилось с Питером?

– Значит, они хотят, чтобы я выступил за закрытие фонда.

– Да.

– Но меня никто слушать не станет. Дед сам хочет активизировать работу фонда, да и управляющий… Он мой хороший знакомый, я его чуть ли не с пеленок знаю.

– Ну и что, Ник, тем более, зачем тебе рисковать? Ты просто выскажись против, и они перестанут угрожать.

– Нет, Ирина, я не могу…

– Послушай меня, мой мальчик. Я тебя давно знаю… правда, со слов Питера. Он тебя так любил. И поэтому ты мне тоже не чужой. Зачем этот глупый героизм? Можно погибнуть ни за что!

Ее лицо было так близко, и он увидел в ее глазах слезы! Он обнял ее и поцеловал это прекрасное лицо, лицо женщины, которой он был небезразличен, которая ради него – это же очевидно! – рисковала жизнью.

Дальнейшее Ник видел так, словно смотрел немой фильм. Он уже готов был к поцелую. Но она его опередила. Ник почувствовал, как ее нежный язык стал двигаться между его губ, проникая всё глубже и глубже. Он совершенно онемел, он не мог пошевелиться. Потом Ник стал целовать ее грудь, чувствуя себя младенцем, впился в твердый сосок. Потом ему стало казаться, что Ирина повсюду. Она была не только сверху, а сбоку, внизу – везде. И все время что‑то говорила, взмахивала руками, жестикулировала, как Цицерон (да, как Цицерон, твердо запомнил он)… И вдруг яркий белый экран. Пленка внезапно оборвалась, и он заснул.