Января 2011

Всю дорогу до Франкфурта Александр проспал как убитый. Его место было возле иллюминатора, он попросил не беспокоить его, и стюардесса не стала его будить во время обеда. Правда, когда стали разносить еду, сосед было попытался привлечь внимание Алекса, но тот даже не пошевелился. Сопел себе и сопел, не храпел, и ладно – особо его больше не трогали.

Очнулся он на твердой немецкой земле, самолет уже даже двигатели заглушил, и большая часть пассажиров покинула салон. Молодой стюард направился к спящему русскому, подозревая в нем пьяного русского, но Александр уже открыл глаза и недоуменно оглядывался по сторонам.

Он наконец покинул самолет и оказался в здании аэропорта. Багажа у него не было, поэтому довольно быстро он прошел все формальности и вышел в зал прилета.

Однако где же Эдуард? В зале прилета Алекс его не увидел. Надо ему позвонить. Он включил свой новый iPhone, который отключал на время полета. Все новое: телефон, сим‑карта, номер. Новая фамилия, новая жизнь… Не успел iPhone загрузиться, как раздался звонок – любимый вальс Шопена.

– С прилетом, Алекс.

– Спасибо, Эдуард. Где вы? В зале прилета я вас не вижу.

– Садитесь на поезд SkyLine и доезжайте до терминала 2E. Как приедете, позвоните мне. Не заблудитесь?

– Попробую.

– Попробуйте. До связи.

Алекс не сразу оценил иронию в последних словах Эдуарда. Разобраться в этом чужом для него царстве транзитников было совсем не просто. Уже то обстоятельство, что от одного терминала аэропорта до другого нужно ехать на электропоезде, настораживало. Сначала Алекс попытался было найти поезд самостоятельно, но минут через пять бросил это занятие и обратился к человеку в форме, скорее всего охраннику. Тот вроде бы его понял, но сам говорил по‑английски так плохо, что Алекс поблагодарил и, сделав вид, что ему всё ясно, пошел дальше, надеясь по пути спросить еще у кого‑нибудь. С третьей попытки он все‑таки нашел дорогу, сел на SkyLine и направился ко второму терминалу, находившемуся на противоположном конце этого города‑аэропорта. Народ в вагоне был разношерстный: и по цвету кожи, и по одежде, и по багажу.

В толпе Александру почему‑то хорошо думалось. Итак, Кристофер Марло на роль автора вроде бы не тянет, хотя гипотеза красивая. Как же работать дальше? Всех кандидатов подряд, что ли, перебирать? Он и так на Марло убил три недели. А время идет. Нет, так не годится. Сидя в конце вагона, он вдруг вообразил себя за преподавательским столом, а пассажиров, стоявших и сидевших перед ним, студентами или школьниками, нет, учениками вечерней школы, как в фильме «Большая перемена». Он представил себя героем Михаила Кононова, произносящим пламенную речь‑проповедь.