Март 1580

Уиллу завязали глаза, так что он даже приблизительно не мог понять, в какую сторону его повезли. Вероятно, это была карета, вроде той, что приезжала за Анной после театральных представлений, так как сиденья были мягкими и обитыми дорогой, тонко выделанной кожей. Ехали молча и, как показалось Шаксперу, довольно долго. Но вот карета остановилась. Один из сопровождающих вышел. Второй, тот, что сидел напротив, остался, Уилл слышал его громкое сопение. Снаружи – только стук копыт нервно переступавших лошадей, которые время от времени тихо всхрапывали. Вскоре Уиллу начало казаться, что стоят они уже дольше, чем ехали. Ноги у него затекли.

Наконец первый конвоир вернулся и, садясь на свое место, сказал: «Сейчас пойдем». После этого они чем‑то зашуршали и еще туже затянули повязку на глазах Уильяма. Вылезать из кареты пришлось на ощупь. Потом опять были какие‑то ступеньки, похоже каменные, хлопнула входная дверь, и звук шагов стал глухим, словно они шли по какому‑то большому залу, пол – тоже, скорее всего, каменный – был чем‑то покрыт. Потом опять было много ступенек, уже явно деревянных, потом длинный коридор, судя по темноте вокруг: наличие или отсутствие света Шакспер сквозь повязку вполне мог различать. Остановка. Какая‑то дверь открылась и снова закрылась. Раздались едва слышные голоса.

От природы у Шакспера не было каких‑то выдающихся способностей, однако он любил часами сидеть и слушать, о чем говорили в соседней комнате. Он уже не помнил, когда появилась у него эта привычка, но в результате многолетних тренировок слух его стал таким тонким, что он улавливал малейший шепот сквозь довольно толстую деревянную перегородку или даже сквозь едва заметную щель каменной стены.

Уильям не считал это особым талантом и никому об этой своей способности не рассказывал, просто не догадывался, что этим можно хвастаться. Вот и сейчас он прекрасно все слышал, а ведь в комнате за дверью специально говорили тихо.

– Итак, привели? – Это был властный мужской голос.

– Да, ваше сиятельство.

«Ага, значит, граф!» – успел подумать Шакспер, потому что возникла пауза, а потом снова заговорил первый мужчина:

– Я тебя в последний раз спрашиваю: ты правда этого хочешь?

– Я обещала, я должна сдержать слово. – Уильям непроизвольно рванулся к двери – он узнал голос Анны, – но все те же руки удержали его: «Чего дергаешься? Стой спокойно». Разговор за дверью тем временем продолжался.

– Нет, я не об этом.

– Но это неизбежно.

– Почему? Я знаю, как этого избегать.

– Это все теории, я в них не верю. И потом: зачем? Пусть будет что будет.

– Ты не хочешь влиять на будущее?

– На свое – нет. Это только вам под силу.

– Не преувеличивай.

Шакспер все прекрасно слышал, но никак не мог поймать нить разговора. Мужской голос еще достаточно молодого человека. Кто ей этот граф? Об этом думать не хотелось. Тем более что и времени на размышления ему не оставили.

– Хорошо, пусть так. Будем считать, что это наш выбор.

Кто‑то хлопнул в ладоши, и дверь перед Уильямом распахнулась. Его ввели в комнату, и тут он неожиданно почувствовал пустоту вокруг себя. Подумалось почему‑то о свободе, которая ассоциировалась у него с пустотой. Вероятно, графу передалась эта юношеская ассоциация, так как зазвучал его голос:

– Чувствуй себя свободным.

– Как я могу чувствовать себя свободным, если меня привезли неизвестно куда в повязке на глазах.

– Можешь ее снять.

Шакспер развязал узел.

– Почему вы в маске? – спросил он.

– Так это ты свободен, а не я. Я достаточно разносторонне связан. Чего ты хочешь?

Если Шакспер чего‑то и хотел, то не мог сказать этого графу после всего, что здесь услышал… Вернее, невольно подслушал. А что было делать: не затыкать же уши, тем более что его держали за руки.

– Мне Анна обещала показать, куда она ездит. Но где же она сама?

– Она здесь.

– Я хочу ее видеть.

– Так ты хочешь видеть ее или то место, куда она ездит?

– Сейчас только ее.

– Всю ее или только ее?

– Я не понимаю.

– Разумеется. Это не твое дело.

– Почему?

– А что, Уильям, у тебя другое мнение?

– Нет, у меня нет другого мнения.

– Я так и знал. Анна, прошу, – сказал граф громко, повернув голову.

Вошла Анна в красном атласном платье с бантом‑завязкой на талии. На ее лицо падали яркие блики горящего в камине пламени, а платье, наоборот, теряло цвет в этом освещении: красное на красном.

– Итак, юноша, я повторяю вопрос: ты хочешь видеть Анну всю? Не слышу.

– Да.

– Анна!

Анна только молча кивнула и дернула за бант – платье, шурша, упало к ее ногам. Шакспер закрыл лицо руками. Человек в маске сделал знак, Анна молча удалилась. Граф подошел к Уильяму и внимательно посмотрел на него.

– Любишь ее? – спросил он. Шакспер молчал и смотрел куда‑то в угол комнаты. – Хочешь жениться на ней? – снова спросил граф.

Уильям кивнул, хотя сам не понял, почему он это сделал. Но кивок есть кивок.

– Ты уверен?

– Да. – Шакспер набрался храбрости и посмотрел прямо на графа, чья осанка, горделивый поворот головы и властный голос выдавали породу. Уильям с трудом подавил в себе невесть откуда взявшееся желание наброситься на него и сорвать маску.

– Как восемнадцать лет исполнится, женишься. Обещаю.

– Но…

– Чего стоят обещания неизвестного? Разделяю твои сомнения. Но я скажу, чего тебе это будет стоить.

– Чего? – Шакспер совсем не понимал, за что он должен заплатить.

– Между прочим, того же, что и мне. Имени. Мы потеряем свои собственные имена. Ты очень дорожишь своим именем, Шакспер?

– Не знаю.

– Но ради Анны ты бы согласился отдать его совсем или, например, сдать в аренду на некоторое время?

– Лучше в аренду.

– Ха‑ха‑ха. Так я и думал, вылитый отец. Ну не хмурься, я не хотел оскорбить твоего родителя.

– Нет, пожалуйста… Я сам по себе.

– Ладно, сам так сам. Значит, мы договорились?

– О чем?

– Анна будет твоя, а ты – мой.

– Как это?

– Увидишь. Невозможно рассказать жизнь.

– А показать?

– Показать можно. Я уже показал тебе. Хватит вопросов. Мне не нужен человек, который пытается разобраться. Мне нужен человек, не желающий ничего понимать и не стремящийся ни во что вникать. И способный помнить только главное.

– А что главное?

– Она – твоя, а ты – мой. Последний раз спрашиваю твоего согласия.

– Я согласен.

– Что и требовалось доказать.

– Я докажу.

– Конечно докажешь. Сейчас завяжи, пожалуйста, глаза. Тебя отвезут домой.