О чем думают экономисты. Знакомились весной 1 946 Г. , а осенью уже поженились

щения в Гарвард в 1946 г. — это встреча с моей будущей женой. Мы по-

знакомились весной 1 946 г., а осенью уже поженились. Если бы я уехал в

Вашингтон, этого бы не произошло. Она сказала мне, что поедет куда угод-

но, только не в Нью-Хейвен, но мы все же поехали туда, и она полюбила

этот город.

Коландер: Давайте поговорим о Йельской школе.

Тобин: Что касается Боба Шиллера и Барнетта, должен сказать, что, на

мой взгляд, существует некоторая путаница между тем, что можно назвать

йельской школой, и другими неформальными институтами, например, груп-

пой беседующих за кофе — она заседает почти каждый день в районе

11 часов утра. Эту группу нельзя назвать «йельской школой», поскольку

кроме тех, кто принадлежит к старой макроэкономической школе, в нее

также входят и другие люди: Крис Симс, сторонник бизнес-циклов: Мартин

Шубик, очень интересный человек, но я не думаю, что он принадлежит к

какой-либо еще школе, кроме собственной; Джон Джинакоплос, с которым

у нас совпадают взгляды в области макроэкономики, но он хочет примирить

их с моделью Эрроу-Дебрё; Герберт Скарф — математик-теоретик; а также

Т. Шринивасан, крупный экономист-неоклассик. Думаю, что те, кто попал в

список, составленный Барнеттом и Шиллером, являются частью этой «кофе-

группы», но я бы не стал их называть йельской школой. Это интересная

группа близких по духу людей, существующая в рамках экономического

факультета в Йеле.

Коландер: А как бы вы сами тогда описали йельскую школу?

Тобин: Я считаю, то, что люди подразумевают под Йельской школой,

уходит корнями в 1950-е. Ее отождествляли с моими идеями и идеями

Арта Окуна, а также макроэкономической и монетарной теорией. (Невоз-

можно переоценить важность последних работ Арта Окуна, а его прежде-

временная смерть стала невосполнимой потерей для всех экономистов

мира.) В своих работах мы старались обоснованно продемонстрировать

систематический взгляд на то, что представляла собой кейнсианская эко-

номическая теория и как ее можно было бы применить. Что касается мо-

нетарной теории, то здесь йельская школа противопоставила свой, отлич-

ный от монетаризма, подход, при котором рассматривались возможности

монетарной и фискальной политики. Я очень много времени и сил потратил

на борьбу с монетаристами.

В 1970-е гг. выпускники Йеля сделали специальные футболки, на кото-

рых на спине было написано «йельская школа» — очевидно, в ответ на

слишком разрекламированную «чикагскую школу». Спереди на футболке

было написано «Только Q имеет значение». Последнее было некоторой

пародией на высказывание монетаристов «Только М имеет значение», ко-

торое я раскритиковал, заявив, что самое большое, что можно было бы

сказать, так это «М имеет значение». Думаю, этот пример в какой-то степени