Второе июня

В учебнике по психологии говорится, что длительное отсутствие сна приводит человека к безумию. Я живу, чтобы доказать это на практике. Что еще может заставить меня так рисковать своей репутацией? Cвоей жизнью?

Начну по порядку.

У нас сегодня замена на французском. Это означает, что мы зря потратим целую пару на просмотр фильма с субтитрами с участием Жерара Депардье. Ни за что не упущу такую возможность, чтобы немного поспать. Я притворилась, что у меня колики, и попросила разрешения пойти к медсестре.

Медсестра Пейн хотела успокоить мои псевдоболи с помощью электрогрелки, но я настояла, что мне необходимо полежать и подождать, пока подействует обезболивающее, которое я принимаю. Она не спорила, потому что только что между «Кантрушниками» и «Белыми неграми» произошла драка и ей надо было лечить раны и ссадины.

Она быстро отправила меня в комнату отдыха, которая была в моем полном распоряжении на целых сорок пять минут! Я заснула крепким сном на кушетке за считанные секунды.

Очнулась от того, что кто‑то щекотал мне щеку:

– Проснись, засоня.

Кто же это мог щелкнуть выключателем и ослепить меня ярким светом? Когда мои глаза привыкли к нему, я увидела очертания какой‑то фигуры, потом поняла, что это фигура мужчины, мужчины в футболке с изображением героев сериала «Бухта Доусона», и, наконец, до меня дошло, что это Маркус Флюти.

Маркус Флюти!

Я мгновенно проснулась и была готова к действиям.

– Что ты тут делаешь?

– Привет, подруга, – сказал он. – Могу я тебя попросить оказать мне услугу?

Ему нужна помощь. Маркусу Флюти нужна моя помощь. Почему?

– Об услуге? Какого рода услуге?

Маркус наклонился, и было похоже, что он собирается завязать шнурок на туфле. Вместо этого он завернул штанину на своих джинсах, достал коробочку из‑под йогурта «Данон».

– Ты так всегда приносишь в школу завтрак? – хихикнула я. Черт. Я закусила губу. Черт‑черт.

Он снял крышку с йогурта. Коробочка оказалась пустой. Затем Маркус попросил меня, а это, несомненно, самая странная просьба, с которой ко мне когда‑либо обращались.

– Мне надо, чтобы ты пописала сюда.

– Что?

Он повторил свою просьбу.

– Что?

Он сел рядом со мной, намного ближе, чем это было необходимо.

– Офицер, который присматривает за мной, пришел и велел сдать контрольный анализ мочи, – сказал он. – Знаю, ты считаешь, что я отстой, мусор и что меня надо арестовать. Но ведь кроме нескольких сигар, набитых марихуаной, и нескольких таблеток…

– Ты хочешь, чтобы я помогла тебе подделать анализ? Ты ненормальный? Я даже не знаю тебя.

– Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь.

Я фыркнула:

– Откуда ты меня знаешь?

Он ответил тем, что положил руку на мое колено.

Я испугалась. Если бы медсестра вошла и увидела нас с Маркусом сидящими рядом на кушетке, его рука на моей коленке, а на лице дурацкая ухмылка, этого одного было бы достаточно, чтобы задержать нас после занятий, или выгнать из школы, или что‑нибудь похуже.

– Подожди секунду. Разве это не нарушение твоих конституционных прав?

– Как у человека, совершившего мелкое правонарушение несколько раз, у меня нет прав, – сказал он хихикая. – Ты можешь позвонить в Американский союз защиты гражданских свобод.

Я посмотрела на коробку из‑под йогурта, затем на часы на стене. Тик‑так. Тик‑так.

– Пеней будет здесь с минуты на минуту, Если ты это не сделаешь, меня наверняка выкинут из школы.

«Разве нельзя приводить свои доводы, убрав руку с моего колена?»

– Ты будешь шарахаться от меня, встретив на улице.

«Следует мне стряхнуть ее?»

– Ты спасешь мою жизнь. Я буду твоим вечным должником.

«Разве они не узнают, что моча принадлежит девушке?»

– Не могу, – сказала я, глядя в сторону.

Маркус встал и пошел к двери. Но, прежде чем выйти, он повернулся и сказал то, что вывело меня из себя:

– Я знал, что ты этого не сделаешь.

Не могу описать, какая ярость охватила меня.

Мне так надоело, что все говорят мне, что я должна или не должна, могла или не могла бы сделать. Мои родители. Безмозглая команда. Хай. И даже Маркус. Гнев, по крупицам накапливавшийся во мне месяцами, годами, всю мою жизнь, закипел внутри меня, и я обрушила его весь на Маркуса:

– Откуда ты знаешь, что я буду делать?

Следующее, что я помню, так это как я выхватила коробочку из его рук, отправилась в ванную, чтобы пописать в нее, после чего вернула ее еще теплую. Маркус от неожиданного поворота событий стоял и молчал, не зная, что делать. В конце концов он сказал:

– Я не донесу на тебя.

Затем, не сказав ни слова, вышел. Я глубоко дышала, лежа на кушетке, еще минут двадцать, пока не прозвенел звонок. Когда я вошла в кабинет медсестры, Маркуса там уже не было.

Я провела остаток дня в оцепенении, беспокоясь о том, что случится с ним и со мной. Интересно, сколько времени потребуется, чтобы сделать анализ мочи? Может быть, он помочился на полоску, и она моментально стала пурпурной, точно так же как при тесте на беременность, проводимом в домашних условиях.

Я ожидала, что полицейские машины остановятся на парковке с воющими сиренами. Ожидала увидеть, как на Маркуса надевают наручники, и, подталкивая сзади и крича, сажают на заднее сиденье радиофицированной полицейской машины, и, меняя курс, везут в клинику в Мидлбери, в один из лучших центров, специализирующихся на лечении алкоголиков и наркоманов. Я ожидала, что все в школе услышат его крик:

– Не беспокойся, подруга, Я не выдам тебя.

В течение последующих недель все будут интересоваться, что это была за подруга.

Но ничего не случилось.

Я все еще чувствую тепло его ладони на моей коленке.

Date: 2015-07-27; view: 268; Нарушение авторских прав