Из скудного мира детства в мир собственных представлений

Как формировалась личность Григория Распутина, откуда появилась в нем та ненасытная жажда действовать иррационально вне рамок своего мира, бесстрашное желание испытывать на прочность иной, чуждый ему мир и способность приручить его, приспособить к своим импульсам? О жизни и приходе в мир «русского старца» повествует множество противоречивых легенд, в которых нелегко отделить зерна от плевел. Известно, что, рожденный в глухой деревне Тобольской губернии, он воспитывался в строгих рамках замкнутого и во многом автономного в своей безнадежной отсталости мира российской глубинки второй половины XIX века. Жизнь далеких провинциальных деревень России зиждется на двух одинаково важных принципах – верховенстве и подчеркнутой исключительности мужского начала и повышенной религиозности. Есть еще один важный штрих, отразившийся на личности Распутина, – более высокий уровень социальных свобод в сибирских деревнях по сравнению с районами, близкими к центру и столице. Создавая баланс между материальным и духовным, эти принципы позволяют при ведении сложного натурального хозяйства на фоне довольно суровых будней поддерживать нетленным единый духовный стержень всей общности и управлять ею, избегая хаоса. Социальные же свободы позволяли формировать некоторую замкнутость пространства отдельно взятой деревни.

Несомненно, что этот дух далекой деревни довлел над каждым ее жителем, и Григорий Распутин, родившийся в семье зажиточного крестьянина, не был исключением. Узость существовавших канонов подтверждает даже сухое перечисление предков в церковных книгах – примитивная дань мужской форме утвержденного порядка. Однако детство Григория имело некоторые, важные для формирования личности, отличия. Ряд источников указывает на четыре смерти во младенчестве детей, рожденных в семье до Григория. Если эта информация соответствует действительности, то именно тут следует искать причины глубокой душевной чувствительности и восприимчивости натуры Распутина. Ведь, с одной стороны, он не мог не знать об умерших до него детях, а с другой – родители не могли не относиться к выжившему сыну с повышенным вниманием и подчеркнутым выражением любви, которые часто несвойственны для более сдержанных и примитивных в проявлении чувств простолюдинов. (Впрочем, австрийская исследовательница Элизабет Хереш отмечает, что мать Григория умерла рано, и у него сохранилось о ней мало воспоминаний.) Такое отношение в семье стимулировало ранние проявления у Григория поразительно высокой для крестьянина самооценки и завышенных амбиций, которые в зрелом возрасте стали основой его шокирующей самонадеянности.

Кроме того, условия деревенского бытия приучили его с детства придавать особое значение тем основам, которые формируют авторитет мужчины в автономном мирке его социального пространства. А именно – в первую очередь развитию мужского начала: в виде физического здоровья и непосредственно мужского достоинства как неотъемлемой части здоровья и способности продолжить род. Такое внимание к этому вопросу в условиях иного социума, например бурно развивающихся городов и промышленных центров, казалось бы комичным и неестественным. Если в мире развитой цивилизации существует и действует множество эрзацев, замещающих мужскую силу и состоятельность, например капиталов, недвижимости, наконец просто принадлежности к определенному классу, то в условиях отдаленной деревни здоровье, мужская сила и потенция имеют реальную и непосредственную ценность. Эта была понятная и важная основа, уясненная Григорием, и в будущем, во многом подсознательно опираясь именно на нее, он строил фундамент своей жизненной философии. Ключевой и выигрышной позицией такой философии стало отрицание социальных различий и признание более действенных, порой овеянных мистикой, форм власти и влияния. А именно – во главу угла он со временем поставит психоэмоциональное, религиозное или сексуальное воздействие. В этой связи стоит упомянуть еще и наличие у Распутина экстрасенсорных способностей, проявившихся, как указывают исследователи, уже в раннем возрасте. Сложно оценить, насколько юноша был способен предугадывать события, но, бесспорно, чувствительность его психики и восприимчивость оказались еще одним козырем в восприятии его деревенским окружением. Его побаивались и нередко чурались: юноша заметно выделялся в среде, как инородный элемент, непредсказуемым поведением и необъяснимыми поступками. С другой стороны, с раннего возраста Григорий сам ощутил, что небесное, необъяснимое и заретушированное тенью великой тайны является сокрушительным оружием влияния, за счет воздействия на окружающих этими могучими средствами можно добиться всего чего угодно. Быть может, именно это озарение навело Григория на мысль о пагубности для него тяжелого крестьянского труда и возможности построить рай на земле для отдельно взятого человека.

Помимо здоровья, Григорий стремился и к своеобразному заменителю интеллектуального базиса – религиозной грамоте. Он рано осознал, что представитель Бога в земной иерархии может занимать гораздо более высокое положение, чем назначенный царем прилежный и зажатый рамками государственной службы чиновник. И по всей видимости, его невероятная, свойственная сиротам‑одиночкам впечатлительность породила в нем более глубокий интерес к религии. Это подтверждает и его хаотичное и бессистемное, почти непроизвольное запоминание громадных кусков из религиозной литературы и особенно рассказов людей, причисляющих себя к религиозным лидерам. Раннему влечению и последующей приверженности к религии способствовали замкнутость юноши и его исключительная склонность к внутренним переживаниям, которая была порождена недостатком общения с матерью. Косвенно его попытки укрыться в мире собственных представлений подтверждаются необычной любовью к животным и навязчивым желанием заменить общением с ними общение с людьми.

Тяга Григория Распутина к религии началась с того, что юноша проникся нескрываемым уважением к различным пилигримам и сектантам. Эти отрешенные люди, посещавшие деревню, раздвигали для него границы мироздания далеко за пределы узкого обывательского мирка деревенского крестьянина. Это были особые люди, в восприятии бесхитростного люда как бы отмеченные Богом и в то же время не отягощенные какими‑либо обязательствами или обязанностями. Напротив, они выступали духовными лидерами, ведя себя непринужденно и даже дерзко по отношению ко всему окружающему миру, и в том числе к высшим слоям общества. Их высшей ценностью неизменно оставалась свобода. Парню, не испытывавшему желания тянуть крестьянскую лямку, импонировал такой статус «божьих людей». Пожалуй, уже в юношеский период он начал ассоциировать себя именно с такой ролью, хотя глубоко внутри одновременно зрело и другое желание – использовать сокровенные знания для возвышения в миру. Кроме того, у молодого человека из дремучей таежной глуши было слишком мало возможностей выбирать. С одной стороны – беспрерывный труд, похожий на пожизненную каторгу, с другой – религиозная деятельность, ассоциирующаяся с принадлежностью к касте избранных, посредников между Богом и неразумным стадом овец‑людей. Второе Григорию явно нравилось больше, но для официальной должности церковного служителя необходимо было соответствующее образование. Кроме того, его определенно смущала зависимость при продвижении по служебной лестнице, тогда как существование небольшой категории людей, причислявших себя к пророкам, манило независимостью и благополучием, свободой действий, возможностью маневра и философско‑религиозным презрением ко всему окружающему. Если доказать свою принадлежность к группе посвященных, можно не только заставить признать себя, но и управлять всем миром, невзирая на формальные и утвержденные обществом ценности. Но, конечно, такие мысли посетили Григория гораздо позже, после его многолетних хождений и наблюдений за людьми. Годы религиозных странствий превратили его в охотника на недоверчивого зверя, именуемого человеком, к его тонкому восприятию мира прибавились обширные знания психологии человека, которые он, как следопыт, добыл путем многочисленных экспериментов и использовал с невероятной точностью, почти всегда загоняя свою жертву в ловушку признания, поклонения и почитания своего победителя – Григория Распутина.

Также не вызывает сомнения, что открытый, прозрачный и простой крестьянский мир рано столкнул Григория с раздражителями, которые в будущем стали определять его жизненные предпочтения и навязчивые желания. Сомнительные источники приводят следующие эпизоды из жизни молодого Григория, которые могут помочь расшифровке его побуждений на этапе формирования и становления личности. Большинство исследователей сходятся на том, что он очень рано пристрастился к алкоголю и решительно не желал работать, как принято в крестьянской среде. Не так важна причина настойчивого отказа от работы (Валентин Пикуль, к примеру, упоминает об этом как об одном из изначально мерзких проявлений его натуры, а ряд других авторов, напротив, пребывает в уверенности, что «порча» Григория произошла постепенно, не без внутренней борьбы), как результат: Гришка в глазах односельчан превратился в отступника и отщепенца, заслуживая только презрения. Хотя отношение к Григорию односельчан было лишь отражением его собственной злой иронии и откровенного надругательства над установленными общиной правилами, Григорий со временем превратился в угрозу общественному покою. Он выглядел не столько смутьяном, сколько отказником, что грозило разрушить устои общины, сформировавшуюся иерархию и систему ценностей, поэтому община с некоторого времени сплоченно повела с отщепенцем непримиримую борьбу. Краеугольным камнем противостояния стало социальное отвержение Распутина, подчеркивающее, что его обособленность является не чем иным, как более низким положением в обществе, что это результат тайного и единодушного осуждения его беспутства. Это крайне важно, поскольку такое социальное отторжение привело нашего героя к психологическому унижению и в конечном счете к сомнению в созданном в собственном воображении представлении о себе. Если бы Григорий оказался послабее духом, он неминуемо проиграл бы бойкот и дисциплинированно вернулся бы к своей роли в общине, причем на отведенное ему самое низкое место. Но эта социальная фрустрация лишь подтолкнула молодого Распутина к категорическому разрыву с общиной; мучительная, сверлящая сознание непризнанность стала толчком для поиска способов заставить уважать себя, признать и поклоняться как идолу. Эта пожизненная «пробка» в сознании заставляла его много позже, после проникновения в царские покои, постоянно возвращаться в свое Покровское. Не зов родных мест гнал его дважды в год за тысячи километров в далекую Сибирь, а неотступное примитивное желание задетого за живое отверженного человека продемонстрировать свои «достижения» и доказать общине свое величие. Животно‑плотоядный способ мышления у Григория побеждал всегда, игнорируя добытые наблюдательностью знания о существовании другого мира, который его также не принимал, пусть даже позволяя хватать немытыми руками его высшие ценности.

Униженным молодой человек почувствовал себя не только в сугубо социальной сфере: это распространилось и на сексуальную плоскость. Так, несколько источников называют среди первых женщин Распутина некую молодую жену престарелого генерала. Случайная встреча якобы завершилась нестандартно: когда Григорий воспылал неудержимой страстью и уже намеревался стать героем любовного приключения, по сигналу барыни его неожиданно окатили ледяной водой и вытолкали в три шеи под истошный хохот барыни и ее многочисленной, невесть откуда вынырнувшей прислуги. Достоверно неизвестно, было ли это в реальности, но даже если это и вымысел, то эта и многие другие легенды наводят на предположения о том, что ранняя интимная жизнь Распутина явно протекала неоднозначно. У молодого человека с сильным сексуальным влечением возникла необходимость подумать, как обставить дело так, чтобы этот раздражитель не оказался навязчивой и мучительной проблемой. Ему нужно было добиться такой неоспоримой власти над женщиной, чтобы оставить ей мало возможностей для отвержения его плотских желаний.

Еще один эпизод из сельской жизни Распутина касается столкновения мужской и женской морали, в результате чего у юного искателя своего места в жизни появился еще один навязчивый раздражитель. Когда односельчанка пустила к себе в дом мужчину, местный религиозный служитель распорядился сорвать с женщины одежды, жестоко высечь и бросить отступницу от общественных норм в поле. Григорий якобы сыграл в этой истории роль спасителя, проявив при залечивании ран несчастной женщины удивительные знахарские способности. Но и эта история закончилась печально: прознав от подвыпившего Гришки про укрываемую им женщину, толпа крестьян устроила над нею самосуд, совершив групповое изнасилование. Так он на собственном опыте познал те жестокие принципы, по которым строилась жизнь деревни.

Независимо от уровня домыслов о раннем периоде жизни Григория Распутина в нем есть место очевидным истинам. Инстинкты являются мощнейшими провокаторами сознания, и для многих их разрушительное действие непреодолимо – эта истина отпечаталась в голове парня. Он также четко уловил наличие глубинной связи между религиозными догмами и сексуальными желаниями, понял, как переплетаются такие влекущие маяки, как достижение психической и грубой физической власти с сексуальным доминированием за счет беззастенчивого использования в этом процессе религии. Происходящее не могло ускользнуть от наблюдательного и пытливого молодого человека, столь решительно освободившего себя от крестьянских обязанностей. Те, кто намеревался пойти на поводу у своих животных устремлений (как, к примеру, осудившие женщину на наказание), с плохо скрываемыми ханжеством и цинизмом прикрывались религиозными догмами. Молодого Распутина это увлекло и навело на мысли, далеко выходящие за узкие рамки мирка, в котором он обитал. Уже в раннем возрасте он не раз прошел через осознание двойных стандартов в общественной морали: то, что порой позволено мужчине, всегда недопустимо для женщины. Этот принцип позже он будет постоянно эксплуатировать, поставив его себе на службу, а именно: снятием социально‑сексуальных запретов на поведение женщины лично с ним как с посредником высшего и непостижимого мира. Раз религия имеет высокую социальную власть, поднимает статус, порой лавируя между такими общепринятыми измерениями власти, как деньги и титулы, то он должен использовать ее как безотказный механизм своего возвышения. Чем больше мистики в религии, тем большую власть она обеспечивает, поэтому он должен покрыть мраком и плотной пеленой тумана все свои действия, придав им сакральный оттенок. Юный Распутин по‑своему расшифровал акт насилия над женщиной, усмотрев в сексуальном доминировании внушительный заменитель власти, играющий большую социальную роль, чем власть сама по себе. Распутину понравилась многоликость сексуальной власти, как и возможность использовать другие формы власти для достижения сексуальных желаний. Это был многогранный опыт, основанный на суровой и простой жизни, избавленной от условностей цивилизованного мира. И он оказался тем ценней, поскольку позволил Распутину легко проникать сквозь толщу нагромождений из формальностей света и моральных законов общества, усматривая за декорациями истинные переживания, определяя причины душевного смятения и видя лишь суть. Наконец, ключевым выводом в юности для Распутина стало осознание того, что даже насилие может быть оправдано, если оно в общественном восприятии служит наказанием за какие‑либо проступки. И в силу этого установленные обществом нормы, независимо от их действительной ценности, являются сильным сдерживающим фактором для реализации желаний. И кажется, у него возникло жгучее желание однажды стать регулятором этих общественных норм…

Григорий Распутин сумел правильно оценить женское восприятие мужчины, и это заставило его отказываться от стереотипов в отношениях между двумя полами. Также бесспорно, что будущий великий авантюрист рано обнаружил в себе неистовые сексуальные позывы и, следуя деревенским принципам, подкрепленным сформированной высокой самооценкой, старался ни в чем себе не отказывать. Именно в этот период зародилась довольно привлекательная для женщин эмпатия Распутина, выражавшаяся в редкой способности сопереживать и глубоко вникать в истоки женской натуры. На своем примитивном мужицком уровне он научился этому искусству, которое, как потом оказалось, годилось для общения с женщинами с любым социальным статусом. Во многом секрет успеха Распутина был обусловлен как раз фактором этого психоэмоционального проникновения, основанного на том, что его дикое мужское самомнение отвергало любую социальную принадлежность женщины, оставляя лишь половой признак. В царице, княгине и баронессе он научился видеть всего лишь женщину и только женщину, быстро разбираясь в ворохе психических проблем и стремительно находя ключ к решению задачи. К удивлению других мужчин, он этим подкупал очень многих женщин, часть из которых по своему усмотрению делал любовницами. Для самих женщин он со временем превратился в определенную экзотику, моду и дозволенное общественной моралью желание последовать своим внутренним эмоциональным и сексуальным порывам. Скованные извечными принципами светской жизни, они в руках Распутина оказывались вдруг освобожденными от ограничений, нередко впадая в эмоциональную прострацию от неожиданного грехопадения.

Но наступление Распутина на цивилизованный мир происходило последовательно, а к своей новой роли он шел постепенно и незаметно. Его восхождение стимулировала сама деревенская община, фактически вытолкнувшая Распутина из социума, к которому он изначально принадлежал. Несмотря на то, что его жизнью интересовалась лишь небольшая часть любопытных жителей Покровского, среди них были и те, кто во многом определял жизненный уклад, и в том числе религиозные лидеры. Подтверждением нарастания напряженности в Покровском в связи с поведением Григория Распутина может служить и развившийся конфликт Григория с родным отцом. По всей видимости, имели место даже драки Григория с отцом из‑за того, что сын «ничему ни научился в жизни и ни на что не годился». Не исключено, что отца подогревали постоянные уколы односельчан. Покоряться общественному мнению норовистый парень не желал, а чтобы сохранить лицо, он неминуемо должен был исчезнуть и появиться уже в новом, более привлекательном облике. Впрочем, Григорий и так давно подумывал о том, как приобрести статус религиозного лидера, превратиться в живой символ, чтобы шагать по жизни, не меняя своих, по большей части омерзительных, плотских привычек.

И непреклонный Григорий исчез из поля зрения односельчан. Он вдруг ударился в странствия, бросив уже собственную, недавно созданную семью и немало озадачив этим поступком не только покровскую общину, но и родных. Нет смысла пытаться начертить маршруты скитаний странного жителя Покровского. Исследователи сходятся на том, что Распутин немало времени провел в секте хлыстов, характерной отрицанием походов в церковь, а также своими своеобразными сексуально окрашенными обрядами, переходящими в дикие акты групповой любви. От сектантов и других «божьих людей» нахватался Григорий и библейских терминов, страстно впитывая рассказы о жизни пророков и Христа. Он очень хорошо понимал, что это может пригодиться для придания своей персоне важности и диспутов с официальными служителями православной церкви. Если Библия вызывает трепет от ее цитирования официальными служителями Бога, то почему слова священной книги в его устах не могут служить источником благоговения?!

Так же внезапно, как и исчез, Григорий Распутин через некоторое время вновь явился миру в туманном и необъяснимом облике не то монаха, не то мученика, не то самопровозглашенного апостола. Это уже был подлинный выход на сцену, разыгрывание роли героя, которую он долго вынашивал и тщательно отрабатывал. Оторопевшим односельчанам Распутин неустанно твердил, что во время посещения Верхотурского монастыря ему явился святой лик Божьей Матери, призвавшей его очищать людей от грехов. Для реализации новой идеи Распутин вырыл похожую на погреб молельню и проводил там целые дни, диким шепотом произнося не всегда внятные слова нелепых молитв. Он, возможно, и закончил бы тем, с чего начал, – бездельем, тщательно маскируемым под религиозные убеждения. Если бы не одно «но». Весомым штрихом к его новому образу стали его целительские способности. Фанатичной верой или внушением, но он осуществлял заметное гипнотическое воздействие на робкого обывателя, заглянувшего в молельню. Нередко исцеляя, почти всегда утешая и с искренним интересом проникая в душу заблудшего и разочарованного, согнувшегося под грузом проблем. Эти исцеления и стали первым оружием Григория Распутина, которое он намеренно объединил с религией, создавая основы для собственного вероучения.

Очень скоро к новому религиозному целителю из Покровского потянулись потоки доверчивой бедноты. Благоразумный Григорий никому не отказывал, стараясь всех утешить, облегчить их состояние молитвами, окунуть в тишину религиозной медитации. Похоже, Григорий делал свою работу, искренне проникаясь проблемами пришедших за помощью людей, а заодно отрабатывая свои навыки и способности магического воздействия на чужую психику. И чем больше он осознавал свою силу, тем на большие высоты замахивался. Началось медленное превращение в «отца Григория», духовная власть которого оформлялась в вязкую, обволакивающую психику энергию влияния, при необходимости плавно перетекающую из религиозной плоскости в область исцеляющих гипнотических заговоров или заполняющую пространство сексуальных инстинктов.

Но наряду с впечатляющими успехами Распутина‑целителя и пророка в нем жил и развивался и другой Распутин, имеющий похотливый лик и плотоядную животную сущность. Это Распутин – развратник и циник, смеющийся над моральными ценностями. «Безжалостный к чужой жизни, харкая в самое святое людей, Распутин вскоре совсем распоясался. Казалось, ему доставляло удовольствие надругаться над извечным целомудрием крестьянского мира», – так описывал период становления «старца» Валентин Пикуль.

Date: 2015-08-15; view: 297; Нарушение авторских прав