Бытие как реальность

До сих пор я описывал значение слова «быть» путем противопоставления его слову «иметь». Но второе не менее важное смысловое содержание понятия «бытие» становится понятно, если сравнить его с понятием видимости (кажимости). Если я произвожу впечатление добродушного человека, но под маской доброты скрываю свои хищнические цели; если я кажусь другим людям мужественным, но в действительности я всего лишь навсего тщеславен и устал от жизни; если многим людям кажется, что я люблю родину, а фактически я думаю лишь о своих личных интересах – во всех перечисленных случаях можно говорить, что видимость прямо противоположна реальности, ибо за внешним проявлением скрываются совсем другие мотивы. Мое поведение не соответствует моему характеру. Моя личность, со всеми ее структурными компонентами, и истинные мотивы моего поведения составляют мою сущность, мое существование (мое бытие – sein). Мое поведение отчасти может отражать мою сущность (sein), но обычно это лишь маска, которая мне необходима для достижения моих целей. Наука о поведении как раз и занимается этими масками (предполагая, что они дают социальным психологам достоверную научную информацию!), но ведь настоящий интерес представляет собой внутренняя реальность, которая, как правило, недоступна непосредственному наблюдению, да к тому же еще и не осознана самой личностью. Концепция бытия как реальности, с которой надо сорвать маску (еще Майстер Экхарт назвал это демаскировкой), занимает центральное место у таких мыслителей, как Спиноза и Маркс.

Разоблачение противоречия между личностью и поведением, между реальностью и маской, за которой она скрывается, – это одно из значительных достижений фрейдовского психоанализа. Фрейд разработал целую систему методов (свободные ассоциации, толкование снов, перенос и вытеснение), которые призваны выявить влечения, вытесненные в раннем детстве (в конечном счете, речь идет о сексуальных влечениях). В дальнейшей теории и практике психоанализа акценты переместились: мы стали больше внимания уделять травмирующим факторам в сфере межличностных отношений, нежели в сфере влечений как таковых, однако основной методический принцип сохранился: путь к лечению болезни (или просто общего недовольства жизнью, что также является симптомом заболевания) – этот путь ведет через высвобождение всего вытесненного материала, начиная с влечений и страхов раннего детства и до различного рода подавляемых влечений здорового взрослого человека. Другими словами, вытесняются всегда индивидуальные, инфантильные и иррациональные переживания.

В то же самое время обычный средний бюргер, стоящий на позициях так называемого здравого смысла, считает свои взгляды и переживания рациональными и не нуждающимися в психоанализе. Однако это предположение ошибочно. Осознаваемые нами мотивации, идеи и убеждения представляют собой чудовищную смесь из ложной информации, иррациональных страстей, предрассудков и предубеждений, рационализаций, оправданий и т. д. В этой смеси плавают крошечные крупицы истины – они‑то и дают нам уверенность (а на самом деле иллюзию), что вся эта смесь истинна и реальна. И вот наше мышление пытается систематизировать всю эту болотную кашицу из иллюзий по законам логики и разума.

Считается, что данный уровень сознания отражает (объективную) реальность, что оно подобно географической карте дает нам жизненные ориентиры. Но это ложная карта. И не она является объектом вытеснения! Вместо нее вытесняется знание реальности, знание правды, знание истины. Поэтому на вопрос: что такое бессознательное? – отвечать следует так: не только наши иррациональные страсти, но также и большая часть нашего знания об объективной реальности.

Бессознательное в принципе детерминируется обществом, причем происходит это двояким образом: общество подвергает своих членов иррациональным потрясениям и одновременно снабжает их различными фикциями (вымыслами, легендами), с помощью которых истина деформируется и оказывается в плену у мнимой (якобы существующей) рациональности.

Когда мы говорим, что истина вытесняется, то мы при этом, естественно, исходим из предпосылки, что мы знаем истину и вытесняем это знание, то есть предполагается, что мы располагаем «бессознательным знанием». Психоаналитические эксперименты – как в отношении меня самого, так и в отношении моих пациентов – показали, что это действительно так. Мы постигаем реальность, хотим мы этого или нет. Подобно тому как наши рецепторы, реагируя на воздействие объективной реальности, дают нам зрительные, слуховые, вкусовые и осязательные ощущения, так же точно наш разум устроен таким образом, что он узнает объективную реальность, то есть видит вещи такими, как они есть на самом деле. Короче говоря, он способен воспринимать истину. Я не говорю, разумеется, о той части реальности, которую можно познать только путем применения специальных исследовательских методов и техники. Я ограничиваюсь теми методами, которые доступны, так сказать, «невооруженному глазу», которые дает нам наша психика. Так, например, при встрече с любым человеком, мы практически сразу понимаем, можем мы ему доверять или нет, или он представляет для нас опасность. Мы знаем, когда нас обманывают, эксплуатируют или одурачивают.

Мы знаем все самое главное о человеческом поведении так же точно, как наши древние предки удивительно много знали о тропах и повадках дичи на охоте. Но в то время как они осмысленно применяли свои знания, мы предпочитаем немедленно вытеснить из сознания полученную информацию, ибо нам кажется, что, оставив ее на уровне сознания, мы не облегчим, а осложним себе жизнь, мы сами себя уговариваем, что безопаснее закрыть глаза и сделать вид, что принимаем все за чистую монету.

Наше утверждение нетрудно доказать. Например, во сне мы часто вдруг обнаруживаем такое глубокое понимание сути вещей и людей (прозрение), которого наяву нам определенно недостает. (Примеры таких «провидческих» снов я привожу в книге «Забытый язык».) Или взять, к примеру, «прозрения», когда мы внезапно видим человека в совершенно ином свете, и при этом нас не покидает чувство, что по сути дела все это нам уже было давно известно. Наконец, вспомним феномен «защиты», к которому человек прибегает, когда болезненная правда грозит прорваться и быть обнаружена. Такую защиту мы находим в оговорках, в неудачных словесных выражениях, в состоянии транса или в те минуты, когда человек случайно произносит вслух то, что противоречит всем его прежним взглядам, а в следующую минуту ему кажется, что он совершенно забыл то, что сказал ненароком.

В действительности мы тратим бо́льшую часть своей энергии на то, чтобы от самих себя скрыть то, что мы знаем, и объем этого вытесненного знания трудно переоценить. В Талмуде есть такая легенда, в которой поэтическим языком изложена эта концепция вытеснения истины. Когда рождается ребенок, гласит предание, ангел касается его лба, чтобы он забыл ту истину, которая ему известна при рождении. Если ребенок не сможет все забыть, жизнь его будет невыносимой.

Вернемся к нашему основному тезису: подлинное бытие основано на истинной, а не на иллюзорной картине мира. В этом смысле всякая попытка расширить сферу бытия умножает наше знание о реальности мира, нас самих и других людей, живущих рядом. Преодоление корыстолюбия и ненависти – это две главные этические цели христианства и иудаизма. Однако их достижение невозможно без осознания одного постулата, который занимает центральное место в буддизме (в христианстве и иудаизме он также играет известную роль): подлинного бытия человек достигает лишь в том случае, если он проникает через внешнюю оболочку явлений вглубь и познает в реальности самую суть. Путь к бытию лежит через проникновение в суть вещей и познание действительной реальности.