Новая религия

Они вызывают демонические силы древнего германского пантеона и благодаря этому в них оживает жажда борьбы, которую мы обнаруживаем у древних германцев… В Германии будет разыграно представление, в сравнении с которым французская революция может показаться невинной идиллией.

Генрих Гейне, «Германская натурфилософия», 1835

Однажды в 1933 году поздно вечером Гитлер пил чай со своими сподвижниками. Среди присутствующих были Геббельс, Стрейхер и Раушнинг, который вскоре отказался от нацистских воззрений и который единственный оставил нам запись содержания последовавшей беседы. Заговорили о религии, и Гитлер заявил, что религии все похожи и что у них нет будущего. Тем не менее, как и Муссолини в Италии, он придет к соглашению с церковью. Но, в конечном счете, «это не помешает мне выкорчевать христианство». Причина, по которой компромисс неизбежен, продолжал Гитлер, состоит в том, что немец «серьезно относится ко всему, что он предпринимает». А посему, в отличие от французов или итальянцев, которые могут одновременно быть как христианами, так и язычниками, немцы должны отбросить христианство и воспринять «сильную, героическую веру в Бога в природе, Бога в нашем собственном народе, в нашей судьбе, в нашей крови».

Невозможно создать сплав расовой идеологии нацистов с христианством, добавил фюрер. Все церкви всё равно утрачивают свою роль, нацистам следует лишь ускорить этот процесс. «Мы должны помешать церквям делать что‑либо, кроме того, что они сейчас делают, а именно: день за днем теряют опору под ногами. Верите ли вы на самом деле, что массы вновь станут христианами? Чепуха! Никогда этого не будет. Эта история окончена. Никто не будет слушать всё это вновь. Но мы можем ускорить этот процесс. Священников заставят копать свои собственные могилы. Они предадут своего бога, предпочтя нас».

План Гитлера заключался в замене христианских церемониалов. Церковь подменила языческие обряды и праздники, наполнив их новым смыслом. Нацизм, в свою очередь, изменит христианские обряды. Гитлер был уверен, что, поскольку «либеральные священники» готовы добровольно менять свои взгляды под воздействием науки, не составит большого труда убедить их заменить крест свастикой.

Однако Гитлер яростно противился возрождению древних нордических культов. Он считал простое возрождение древнего язычества дохристианской Германии бесполезным. Гитлер неоднократно нападал на неоязычество Гиммлера как на нечто «худшее, чем церковь», чем «возврат средневековья». Язычество могло рассчитывать лишь на малое число последователей, что не представляло интереса для демагога, который мог оказывать влияние на людей и мобилизовать миллионы. За исключением Гиммлера, который жил в своем собственном уединенном мире, нацистские лидеры видели в язычестве отработанный материал. «Один мертв», – писалАльфред Розенберг, хотя он искренне сожалел о том, что церковь сделала из языческих богов и богинь христианских святых. Смерть Одина, утверждал Розенберг, была преодолена с помощью немецкого мистицизма, который старались распространять он и его последователи.

Отношение Гитлера к явному язычеству, как ко многим другим вопросам, было двойственным. Терпя романтические выходки Гиммлера, Гитлер всё же особым приказом запретил чисто языческое поклонение. Нацисты должны пока отбросить интеллектуальный подход, говорил Гитлер, но «это не должно принять форму возрождения поклонения Одину». В начале нацистского периода началось преследование явных одинистов. В 1933 году был арестован и сослан Рудольф фон Зебботтендорф. Работы писателей‑одинистов, таких как Ланц фон Лебенфельс, Рейнгольд Эбертин и Эрнст Исбернер‑Гальдан, были запрещены. Даже предшествовавшее членство в организации одинистского толка автоматически лишало человека возможности занять официальный пост в нацистской партии.

Те, кто пропагандировал секты, были полезны при ускорении упадка церкви, утверждал Гитлер, но в будущем новая религия, «укорененная в плоти и крови», естественным образом прорастет из соответственно настроенного расового духа крестьян. Мы видим, что нацистские лидеры постоянно пытались синтезировать некий новый сплав магии и религии – нечто вроде радикального традиционализма, украшенного внешними атрибутами старой религии, но с новым внутренним стержнем.

Слова Гитлера о том, что «либеральные священники» предадут своего бога, оказались пророческими. Еще в 1932 году, за год до прихода нацистов к власти, маленькая группа протестантов основала религиозную партию, известную как Нацистские христиане. Их программа содержала расистские идеи – такие, как запрещение смешанных браков между немцами арийского и еврейского происхождения. При поддержке нацистов они получили треть мест в синоде протестантской церкви. Их предводителем был армейский капеллан нацист Людвиг Мюллер, который оказывал Гитлеру услуги и раньше, обратив своего командира генерала фон Бломберга в национал‑социализм. Когда Гитлер пришел к власти, Мюллер был назначен представителем нацистов в протестантской церкви. Позднее, в сентябре 1933 года, после больших предвыборных махинаций нацистов, Мюллера избрали епископом рейха в национальный синод в Виттенберге.

Заигрывание Гитлера с церковью преследовало исключительно политические цели. Ему всего лишь были нужны голоса католиков в Рейхстаге для принятия закона о чрезвычайном положении, который давал бы нацистам абсолютную власть в Германии: окончательной целью Гитлера оставалось всё же полное искоренение христианства. Однако в то время церкви были всё еще значительной силой, так что пропаганду этой идеи следовало проводить чрезвычайно осторожно. Гитлер цинично демонстрировал христианским церквям публичное уважение, приветствуя их в качестве важнейших факторов сохранения нации. Подобно многим тайным революционерам, он знал, что необходимо дождаться нужного часа; а пока коварная подрывная деятельность сработает значительно лучше, чем лобовая атака.

Главным разработчиком этого плана по подрыву христианства был Альфред Розенберг. Розенберг родился в 1893 году в балтийском городе Ревель и был повешен за военные преступления в Нюрнберге в 1946 году. Ему, одному из первых членов нацистской партии, доверили руководство ею, когда Гитлер находился в тюрьме в 1924 году. В 1930 году Розенберг стал редактором Nationalsozialistische Monatshefte – ежемесячного нацистского журнала и опубликовал свою самую значительную книгу Der Mythus der 20 Jahrhunderts («Миф XX века»). Эта книга является ключевой для понимания оккультной истории, которая лежит в основе нацистской расовой теории. Подобно теоретику идеи «кровь и почва» Вальтеру Дарре, Розенберг утверждал, что все цивилизации есть плод усилий человека нордической расы. У Игнатиуса Доннелли и теософов он взял идею о том, что арийская раса возникла на исчезнувшем континенте, Атлантиде, и оттуда распространилась по миру на своих кораблях «лебедь» и «дракон», чтобы основать все древние культуры. Их религия была тем самым чистым источником, из которого произошли все другие. Естественно, единственно чистую веру, существующую доныне, хранила единственно чистая раса, то есть нордические арийцы, потомками которых и были нацисты.

Эта оккультная история происхождения арийцев служила оправданием для нацистских теорий о немецкой «расе господ», главенствующей над прочими. Одним из первых континентов, заселенных беженцами с Атлантиды, утверждал Розенберг, была Азия, особенно Индийский субконтинент, где в качестве господствующй расы арийцы соединились с менее развитыми людьми. Там ими был установлен принцип варны – разделение на касты по цвету кожу, введение различий между белой арийской, главной расой, и темной дравидской, подчиненной расой. Розенберг полагал, что «благородные и превосходные арийцы» в Индии постепенно вступали в смешанные браки с дравидианками, и таким образом величайшая культура оказалась искажена и в конце концов разрушена.

Но прежде, чем это случилось, ветвь арийской расы эмигрировала из Индии в Иран, где была заложена новая цивилизация, основанная на поклонении Божественному Свету в образе Ахурамазды. Зороастр, или Заратустра из знаменитой книги Ницше, создал арийскую религию, проповедовавшую вечную борьбу между Ахурамаздой, светом, и Ариманом, тьмой. По мнению Розенберга, истинный нордический ариец должен биться на стороне Ахурамазды, так же как эйнхерии бились за Одина в Вальхалле против волка Фенрира и змея Мидгарда. Эта приверженность маздеизму означала, что нордическому человеку не следует терять себя в уединенном самоанализе или аскетизме. Напротив, он должен освободить себя для борьбы за сохранение мирового идеала, состоя на «службе непосредственно Всевышнему».

Альфред Розенберг мечтал о дне, когда на обломках христианства будет воздвигнута национальная церковь рейха. Когда прежние убеждения, будут, наконец, уничтожены, Розенберг планировал реорганизовать религию в подобие Нового порядка. Библию следовало запретить. На алтарях в церквах рейха будет только «библия» нацистов – книга Гитлера «Майн кампф». С левой стороны алтаря будет находиться символический меч. Настанет день, когда национальная религия рейха станет единственной верой нацистской Европы. «В день основания новой церкви, – писал Розенберг, – христианский крест следует удалить из всех церквей, соборов и часовен, и он должен быть заменен на единственно непобедимый символ – свастику».

Большинство же нацистов такой ненависти к христианству не проявляло. Из всех нацистов, судимых за военные преступления в Нюрнберге, только Рудольф Гесс, Юлиус Стрейхер и Альфред Розенберг отказались посещать воскресные службы в тюремной христианской часовне. Эти трое, настоящие нацистские мистики первой величины, пережившие войну, остались непреклонны до конца. Несмотря на все усилия убедить его отречься от своих убеждений, Розенберг вплоть до самой виселицы остался антихристианином.

Поддержка Розенбергом религии древних маздеистов не была случайной, ибо маздеизм дал начало манихейской ереси, ставшей основой европейского оккультизма. По понятиям нацистов, вечный конфликт между силами тьмы и света был «законом борьбы», оккультной копией принципа «выживает более приспособленный», сформулированного Чарльзом Дарвином. Шанс выжить имеет сильнейший, который и господствует над слабым. Манихеи учили, что дьявол по силе и статусу равен Богу и что две противоположные сущности бьются в вечности в бесконечной борьбе за превосходство во Вселенной. Неортодоксальным аспектом веры манихеев, а позднее катаров, частично заимствованным из размышлений еврейских каббалистов, было представление о том, будто существо, которое мы называем дьяволом, и является реальным создателем этого мира. Известное как Царь Мира, оно есть истинный его правитель, тогда как Бог слишком одухотворен и эфемерен, чтобы вмешиваться в столь обыденные дела.

Некоторые авторы писали о том, что Гитлер и его круг могли быть сатанистами, последователями Царя Мира. Мартин Борман, заместитель Гитлера, действительно очень стремился полностью уничтожить церковь. В 1941 году он заявил, что «национал‑социализм и христианство являются непримиримыми противниками». Это утверждение и несомненная связь с манихеями как бы подкрепляют мнение о нацистском сатанизме. Однако следует помнить: для христианства является классической интерпретация врагов Христа как слуг его противника, Сатаны. Нацисты же утверждали, что выходят за пределы добра и зла, подобно нейтральным ангелам, охранявшим камень Грааля и воспетым Вольфрамом фон Эшенбахом. Нацисты искали силу, превосходящую простое поклонение богам – ту первичную силу космоса, овладев которой, человек по праву сам становился богом.

В 1945 году, когда гитлеровский рейх оказался в руинах, римский папа Пий XII выступил с критикой национал‑социалистической доктрины. Он назвал ее «высокомерным отступничеством от Иисуса Христа, отрицанием Его доктрины и Его труда во спасение». Возможно, римскому папе были известны намерения Гиммлера. Когда война будет выиграна, говорил Гиммлер, он лично проследит за публичной казнью папы, так что у Пия были причины вести себя тихо до тех пор, пока не рухнул рейх.

Но в то время Третий рейх еще существовал, и идеи нацистов были абсолютно ясны. Их политическая система была представлена не как стремящаяся к политической власти, а как совершающая священный крестовый поход против всех сил, недружелюбных к нордической арийской расе. То была святая обязанность для всех, в чьих жилах текла немецкая кровь. Христианство по определению не рассматривали как расовую религию, поскольку оно было основано на принципах братства и равенства людей независимо от их расовой принадлежности, а равенство рас, конечно, не было тем, чему желал бы содействовать Гитлер.

Как только нацисты пришли к власти, они сразу же начали подрывную деятельность, начав повсеместную травлю представителей церкви. Государственные служащие католического вероисповедания были уволены, католическая пресса активно подавлялась; в католические молодежные организации внедрялись агенты; католические школы принудительно закрывались. Католические митинги были запрещены, а собственность церкви была конфискована государством. Во время «ночи длинных ножей» 30 июня 1934 года были убиты несколько известных членов католических организаций, включая Эриха Клаузенера, руководителя «Католического движения».

С точки зрения нацистского правительства, ни одна из этих репрессивных мер не была направлена против церкви или веры. Они задумывались как меры против «ненемецкой» деятельности, «политического католицизма», противостоявшего национал‑социалистической революции. Но в действительности это были согласованные усилия по преследованию и разъединению, ниспровержению и ослаблению представителей христианской веры. В 1934 году Розенберг возглавил в Третьем рейхе образование. Его влияние почувствовали сразу. Всем членам партии, особенно тем, кто был связан с образованием, было предложено порвать с церковью. Анэнэрбе было поручено напечатать древние немецкие языческие календари. Празднование древних праздников, подобных Юлу (дню зимнего солнцестояния), открыто приветствовалось, в отличие от праздников христианских.

В 1937 году свыше 100 тысяч немцев формально отреклись от католической церкви. Однако из лидеров нацистов так поступил только Генрих Гиммлер. Когда несколько других видных нацистов собрались последовать его примеру, Гитлер специально запретил это, поскольку, хотя он и ненавидел всё, что проповедовала церковь, он чувствовал, что открытую войну церкви пока объявлять преждевременно. Гитлер, Геббельс и Геринг в числе прочих оставались католиками номинально, если не на деле, до их совершенно некатолического самоубийства в 1945 году.

Странный синтез язычества и светского образа жизни, пропитавший все нацистские ритуалы, можно найти в «Национал‑социалистическом календаре». Хотя Гитлер не пошел столь далеко, как Муссолини, начавший отсчет новой эры со дня своего прихода к власти, полный нацистский годовой цикл праздников был всё же установлен. Праздничный год начинался 30 января, этот день имел название «День прихода к власти». Для неоязычников это соответствовало древнему празднику Имболку или Сретению. В марте отмечали День памяти героев, а 20 апреля праздновали день рождения фюрера. Первомай, еще один древний языческий праздник, национал‑социалисты отмечали вместе с другими социалистами как День труда. Затем следовал праздник летнего солнцестояния, отмечаемый возжжением костров в виде солнечных колес у древних языческих храмов на геомантически значимых вершинах.

Наиболее торжественный из всех нацистских праздников приходился на 9 ноября – годовщину отречения кайзера и гитлеровского путча 1923 года в Мюнхене, когда «старые бойцы» нацистской партии маршировали по Мюнхену под приглушенный барабанный бой. Шли по ритуальному маршруту – тому же, что и в марте 1923 года. Вдоль всего пути развевались полуспущенные флаги на флагштоках и стояли церемониальные жертвенные чаши с горящим маслом. Демонстранты достигали места, где полиция открыла огонь на поражение, а оттуда шли к мавзолею, в котором в железных гробах лежали шестнадцать погибших. Во время церемонии в Мюнхене замирало всё движение и соблюдалась тишина.

Окончанием нацистского года был праздник Юл, вновь потеснивший Рождество, которое некогда заместило празднества середины зимы. Была восстановлена древняя церемония праздника свечей. В декабре 1936 года Гиммлер разослал предписание всем офицерам СС о соблюдении ритуала праздника Юл. Угасающий свет старого года, обновленный молодыми новогодними огнями, писал он, символизирует неразрывную преемственность немецкой жизни с давних времен и в будущем.

^{Предписание Гиммлера офицерам СС о необходимости соблюдения ритуала праздника Юл}

Общественные ритуалы в нацистской Германии носили откровенно религиозный характер. Типичным примером такой квазислужбы была «Литания труду». Разыгранное на собрании Имперской службы труда на Нюрнбергском фестивале 8 сентября 1937 года, это действо было расписано поэтапно подобно церковному ритуалу.

Действо начиналось с перезвона колоколов. Девушки из Имперской службы труда маршировали к флагу и пели:

Салют флагу. Салют эмблемам.

Салют фюреру, их создателю.

Салют всем тем, кто умер, их защищая.

Прислушайся к призывам.

От всех врагов, которые угрожают день и ночь, мы защитим флаг.

Мы можем одержать победу, мы можем погибнуть,

Но флаг останется незапятнанным.

Знамена взметнулись и флаги подняли. Голос произнес призыв: «Здесь, в четвертое великое празднование, чтобы посвятить себя служению новым высоким целям, твердо мы стоим пред нашим народом и фюрером, на священной земле под нашими развевающимися флагами, с сердцами открытыми, готовыми повиноваться».

Все участники этой литании ответили выкриком: «Мы готовы!» После этого мужской хор восславил достоинства «миссии» фюрера. Затем другой голос продекламировал торжественное обещание Отечеству; раздался многоголосый клич «Германия!» и зазвучали фанфары.

Четыре голоса, символизировавших представителей четырех сословий общества (отголосок старой арийской кастовой системы Индии, которую Гиммлер мечтал восстановить) поочередно провозгласили благодарности Германии за пищу, тепло и защиту, обещая превратить неплодородные земли в цветущие сады. Далее прозвучали гимны Германии, сельской местности, материнству и труду, последовательно исполненные другими четырьмя голосами, которые соответственно символизировали север, юг, восток и запад. После еще одного хора людей с лопатами в руках торжественной данью памяти павшим зарокотал приглушенный барабанный бой. Голос продекламировал панегирик мученикам. Флаги приспустили и повесили на памятник Труду три венка – «Во имя свободы и славы рейха».

Затем мужской хор пропел гимн возрождению: «Настанет и наш день, мы готовы к призыву, но наш гордый флаг будет свободно реять навеки». Вновь подняли знамена, прозвучали фанфары, и началось произнесение Клятвы: одиночный голос чередовался со множеством голосов толпы, на манер общения священника и его прихожан: «Итак, в этот торжественный час мы молим о благословении Клятвы, данной нами. Мы благодарим тебя, фюрер, зато, что сейчас видели тебя. Признаешь ли ты в нас свое собственное творение? Пусть наши сердца будут биться в унисон с твоим сердцем, а наша жизнь найдет вдохновение в твоей любви. Увидь нас! Мы – твоя Германия!»

Прозвучал финальный гимн: «Господи, благослови фюрера в этот час, Господи, помоги нам укрепить землю, чтобы служить рейху с глубокой преданностью…» Зазвонили колокола, и праздник закончился.

Удивительные квазирелигиозные ритуалы, подобные вышеописанному, проводились в нацистской Германии каждую неделю. Гитлер, нацистская партия и рейх заняли место Христа и святых в актах поклонения светским богам. Энергии, которые они возбуждали, также были подобны энергиям, возникающим в ходе отправления религиозных ритуалов. Прямая попытка узурпации церквей, считал Гитлер, была бесполезной. Намного лучше превзойти их в психическом влиянии на нацию, ведя игру по их же правилам!

Ритуалы повторялись на всех уровнях с соответствующим размахом. Литания труду была равноценна мессе в соборе святого Петра с участием римского папы, но помимо огромных сборищ проводились также и местные празднования при малых «церквах». Каждый мальчишеский лагерь имел свой тщательно разработанный огненный ритуал. Каждые нацистские похороны сопровождались неоязыческими обрядами. По всему рейху использование знамен, процессий и церемоний поддерживало веру в то, что каждый нацист был частью огромного целого, великого товарищества, связанного единой верой и общими символами. Существовали даже нацистские церемонии по наречению младенцев именами. Алтарь, задрапированный свастикой, украшенный фотографией фюрера и открытой книгой «Майн кампф», обслуживал офицер СС в роли священника. Мы можем быть уверены, что немногие немцы из числа живущих сегодня сохранили фотографию своего «крещения», если им дали имя с проведением такого ритуала.

Нацистские церемонии заполнили календарь и человеческую деятельность от колыбели до могилы. Кроме того, нацисты имели священные города, где в разные дни официального года рейха проходили разные ритуалы. Каждый нацист сначала поворачивался к Мюнхену, подобно тому, как мусульманин всегда смотрит на Мекку.

Там Гитлер соорудил «храм святых мучеников», мавзолей 16 нацистов, убитых во время путча. Там также хранили «Знамя крови», которое несли во время неудавшегося восстания.

В древние времена великие национальные собрания – например, исландский Альтинг (Althing) – располагали так, чтобы отразить фактическую карту страны. Люди с севера находились с северной стороны, люди с запада пребывали на западной стороне и т. д. Местные представители от каждой профессии или ремесла усаживались в строго указанном месте. Таким образом, фактическая структура целой нации оказывалась физически воспроизведенной в виде микрокосма в определенном месте и в определенное время, согласно указаниям геомантов и астрологов, с целью выполнения действий сакрального характера. Нюрнбергские съезды проходили по весьма похожей схеме. «Весь микромир рейха, – писал корреспондент газеты Der Montag, – был виден в Нюрнберге в период с 31 августа по 3 сентября 1933 года».

^{Гитлер и его ближайшие соратники маршируют вдоль трамвайных путей в Мюнхене во время Праздника павших (9 ноября)}

На Нюрнбергских партийных съездах вся мощь пропаганды соединялась с тонкими воздействиями на психику человека. Город украшали миллионы флагов со свастикой. Военная музыка и словесная пропаганда неслись из громкоговорителей с каждого фонарного столба. Непрерывные шеренги коричневорубашечников, членов СС, службы труда, Гитлерюгенда, представителей армии, флота и авиации маршировали туда‑сюда; маленький город был наполнен едва ли не миллионом людей. Проводилось так много парадов, что местные власти вынуждены были проложить трамвайные пути под землей, чтобы не прерывать работу общественного транспорта (подобное произошло и в Берлине кайзеровской поры).

Съезды поражали во всех отношениях, притупляя восприятие и одурманивая мозг. Парады обычно длились по восемь часов: постоянный поток шагающих гусиным шагом легионов, входящих и выходящих из огромного геомантически просчитанного стадиона в римском стиле. Массовые съезды такого размаха имели двойную цель: они запугивали оппозицию внутри и вне Германии, а также генерировали огромную психическую энергию, которую Гитлер и оккультные посвященные использовали во зло. Маги, подобные Алистеру Кроули, отдали бы свою правую руку за такой источник управляемой психической энергии.

Церемонии в память о погибших нацистах были величественными и жуткими, поскольку буквально пробуждали души умерших. Наиболее известна церемония, проведенная в 1937 году, когда масса народа должна была стоять смирно, слушая чтение списка фамилий 400 умерших нацистов. На другой церемонии огромная толпа солдат СС и СА заполнила плац, образовав широкий проход между стоящими шеренгами. Неожиданно наступила тишина. Гитлер и следовавшие за ним Гиммлер и Лютце медленно и торжественно прошествовали через весь стадион по этому проходу между шеренгами. В конце они подошли к «священному огню», горящему в урне, постояли минуту, затем двинулись в обратном направлении в полнейшей тишине. Происходило беспрецедентное по масштабу и силе воздействие на массы при помощи ритуальной магии.

Хотя действия Гитлера применительно к христианской религии в Германии были направлены на ее вытеснение ее же собственными средствами воздействия, в оккупированной Европе с духовной стороной жизни обращались несколько по‑иному. В Чехословакии и Польше, например, церковь безжалостно подавлялась. Многие популярные паломничества, проводившиеся в Чехословакии, рассматривались как проявления национализма и последовательно запрещались. Церковная собственность была захвачена, а духовные университеты закрыты. Молитва, которую традиционно произносили после мессы и в которой призывали архангела Михаила уничтожить Сатану и злого духа, растлевающих души людей, была нацистами запрещена. Они чувствовали, что молитвы об уничтожении Сатаны были слишком реалистичны! Даже девиз чешской католической газеты – «Люди, хранящие свою веру, никогда не погибнут» – был вычеркнут: представители СС достаточно хорошо понимали смысл этого утверждения.

Когда нацисты в 1939 году вошли в Польшу, они приступили к систематическому разрушению польских церквей. Этот акт был следствием нескрываемого намерения нацистских захватчиков превратить в руины каждое место поклонения поляков, которое они могли найти. Особенно это проявилось в отношении малых городов, таких как Шидловец, Островиц и Красник. По оценкам, проведенным после войны, свыше 90 % польских культовых сооружений было осквернено или полностью разрушено, включая, конечно, каждую синагогу.

В декабре 1940 года гауляйтер Вейс объявил, что польская церковь должна быть уничтожена, поскольку служит оплотом антинемецкого сопротивления. Также было запрещено использование во всех церковных службах польского языка. Запрещены были католические свадьбы и похороны. В конце концов почти всё польское духовенство было отправлено в концентрационные лагеря. Все молитвы Деве Марии, которую в Польше именовали «Наша богиня, королева польской короны», и все молитвы, гимны, праздники и святые, имевшие хоть сколько‑нибудь патриотический смысл, были вычеркнуты из тех сокращенных ритуалов, которые еще были дозволены. Все эти меры имели двойную цель: во‑первых, подавить христианство, которое нацизм смертельно ненавидел, а во‑вторых, полностью уничтожить польскую нацию.

Норвегия, однако, служит для нас примером отношения нацистов к религии в «расово приемлемой» стране. Марионеточное правительство под управлением бесславного Квислинга попыталось возродить неоязыческое поклонение Солнцу в качестве национальной веры и искоренить христианство. Многое было сделано Квислингом в части символики: например, традиционный крест был заменен солнечным – норвежским эквивалентом нацистской свастики. Зигмунд Фейлинг, один из немногих пронацистски священников, возглавил движение новорожденной веры и стал выпускать пропагандистские материалы, соединяя нордический расизм с древним норвежским язычеством и избранными христианскими мотивами. Был опубликован катехизис, в котором повиновение руководителю (Квислингу) заложили как самое важное толкование пятой заповеди.

Сопротивление неоязычеству было огромное, а 1 февраля 1942 года произошел главный взрыв возмущения христиан новым вероучением. В кафедральном городе Трондгейм отряд местных норвежских фашистов решил провести языческую церемонию, чтобы отпраздновать назначение Квислинга премьер‑министром. Церемония должна была проходить в соборе, поскольку немецкие геоманты сообщили норвежским нацистам, что он является ключевой точкой в сакральной географии Норвегии. Церемония, или посвящение, должна была быть типично нацистской по содержанию, включая внесение неоязыческих знамен Квислинга в собор.

Но настоятель собора доктор Фьелльбу не разрешил нацистам вторгаться в собор натом основании, что внесение солнечного креста в христианский храм будет богохульством. Церемония также прервала бы причастие, которое было заранее назначено на то же время, поскольку Фьелльбу решил проводить причастие согласно принятом распорядку. Огромная толпа собралась к назначенному часу, и, хотя ее теснили вооруженные охранники, люди пели знаменитый лютеранский гимн «Наш Бог всё еще силен». Хотя солнечные кресты таки внесли и Квислинг был «посвящен» по полному нацистскому ритуалу, была проявлена и сила христианского чувства, равно как продемонстрировано отвращение людей к фашистской диктатуре.