Отголоски прошлого

Как видно из предыдущих глав, иногда самая незначительное причина может вызвать исторические изменения колоссального масштаба. Этой причиной может послужить чья-то удача, жадность, честолюбие, ошибка или любая другая подобная мелочь. В нашем случае одно из самых важных открытий человечества было вызвано двумя событиями, весьма далеко отстоящими друг от друга во времени. Второе из них – изобретение криптографии во Флоренции XV века.

Первым событием был приход в Японию дзен-буддизма. В 1133 году японский монах Эйсай Мэйан отправился в Китай и вернулся оттуда с семенами чая, которые высадил рядом с храмом в Хакате на острове Кюсю. В Китае чайные церемонии были распространены с VIII века, и существовало несколько причин для импорта этого ритуала в Японию. Одна из них заключалась в том, что чай считался ценнейшим медицинским средством, помогавшим от всех болезней – от бери-бери и паралича до фурункулов и потери аппетита.

Связь чайной культуры и философии оставила глубокий след в культуре Японии эпохи сегунов – времени, когда в стране господствовала самурайская этика. Чайная церемония отражала дзен-буддисткий взгляд на мир, а дзен был очень привлекательным мировоззрением для практичного японского воина, поскольку являлся религией воли. Для истинного верующего дзен-буддиста, равно как и для солдата, жизнь и смерть сами по себе не представляли какой-либо ценности. Подобно главнокомандующему, дзен-буддист, приняв решение и выбрав свой путь, уже не оглядывается назад. Дзен больше апеллирует к интуиции, нежели к разуму, и не подразумевает никаких особо сложных религиозных ритуалов.

Чайная церемония, длившаяся более четырех часов, воспитывала навыки дисциплины. Этикет связывал гостя и хозяина строгими правилами. Основные элементы церемонии были крайне просты. Правила регламентировали, как заваривать чай, подавать и пить его, какую посуду использовать и как перемешивать чай бамбуковым венчиком. Ставить чашку, брать ее и возвращать на циновку требовалось в строго определенной последовательности, при этом следовало выполнять правильные движения и выказывать благодарность особыми жестами. Правой рукой гость брал чашку, обхватив ее пальцами (большой палец должен был быть прижат к чашке), и ставил на ладонь левой, при этом отвешивая хозяину легкий поклон. Затем гость обхватывал ободок чашки большим и указательным пальцами левой руки и поворачивал ее на девяносто градусов по часовой стрелке, подносил ко рту и, сделав маленький глоток, делал хозяину комплимент о вкусе чая. Правая рука его при этом лежала на циновке у колен. После того как гость несколько раз пригубил чай, он допивал чашку одним большим и звучным глотком.

Затем край чашки нужно было слегка протереть тканью движением слева направо. Чашка при этом находилась в левой ладони гостя. Пальцами левой руки он разворачивал чашку обратно против часовой стрелки (большой палец лежал на ободке чашки, а остальные поддерживали ее снизу). Затем чашку следовало поставить на пол, за пределы циновки, пристально посмотреть на нее и вернуть хозяину, развернув к нему передней стороной. Все эти правила касались только слабого чая. Для крепкого существовали свои.

В 1610 году, когда голландские путешественники впервые прибыли в Японию, чайная церемония была уже устоявшимся ритуалом среди представителей высших классов, и каждый принц имел в своем распоряжении «чайного советника», который выбирал для него определенный сорт из шестидесяти известных. Церемония сопровождалась обсуждением философских вопросов, например «Как возникла Вселенная?» или «Как звучит хлопок одной ладони?». Беседа была направлена на постижение единства всего сущего, и чайная церемония являлась важным шагом на пути к просветлению.

Для пронырливых голландских купцов она являлась прежде всего шагом на пути к прибыли. Когда китайский чай, купленный в Японии (китайцы не продавали его напрямую), прибыл в Голландию, он произвел фурор. Уже в 1640 году его пили представители всех классов общества, при этом существовал свой забавный церемониал, в котором на смену японским ритуалам пришли традиции голландского этикета. К чаю подавали кексы, бренди, изюм, на чаепитиях курили трубки. Мода на чай приобрела характер безумия; к концу XVII века три четверти торгового оборота с Востоком приходилось на чай. Этот напиток стал «обязательной роскошью» европейской буржуазии.

Однако главные прибыли извлекались даже не из самого чая, а из фарфоровой291 – 11, 243 посуды, в которой его подавали. В 1602 году голландцы захватили португальскую каракку «Сантьяго» с грузом фарфора. Добыча была продана в Магдебурге и принесла колоссальную прибыль. В 1637 году Голландская Ост-Индская компания импортировала уже двадцать пять тысяч чашек в год, а в 1657 году объем фарфорового импорта превысил три миллиона. Спрос был ненасытным, а цены – заоблачными, в том числе потому, что фарфор стал объектом королевских коллекций. Курфюрст Саксонский (он же король Польский) Август Сильный ввел моду на специальные залы для таких коллекций. Именно он помог европейцам научиться ремеслу изготовления фарфора.

В 1682 году Август разрешил поселиться в Магдебурге человеку по имени Иоганн Бёттгер. В 1708 году он впервые изготовил тонкий прозрачный «европейский фарфор»292 – 124 – не чета китайскому, но качество было вполне достойным. В 1709 году Бёттгер переехал в голландский город Дельфт, где к тому времени уже существовала керамическая промышленность. Созданные им образцы дельфтского фаянса были точной копией фарфоровой посуды, привезенной из Китая. Там в эпоху Канси господствовала мода на бело-голубой растительный орнамент или пейзажи с облаками и человеческими фигурками в прямоугольных рамках. Этот стиль с того самого времени прочно закрепился в европейском фарфоре, так же как круглые или восьмигранные чайники, квадратные фарфоровые банки для хранения чая, чайные чашки без ручек и большие декоративные блюда, которые часто вешали на стену.

Дельфтский фаянс вскоре приобрел такую популярность и стоил так дорого, что дешевле было склеить разбитую вещь, чем покупать новую. В 1759 году английский керамист Джосайя Веджвуд293 – 233, 307 открыл мастерскую по починке фарфора и дельфтского фаянса. В то время некоторые английские керамисты, включая Веджвуда, использовали в работе новые виды глин из графств Дорсет и Девон и делали так называемый кремовый фаянс. В 1762 году Веджвуд познакомился и подружился с коммерсантом и интеллектуалом Томасом Бентли из Ливерпуля (он также был другом Джозефа Пристли), который только вернулся из большого путешествия по Европе. Такие поездки были весьма популярны среди состоятельных молодых людей. Они посещали культурные столицы Европы в сопровождении персональных гидов. Богатые туристы привозили на родину картины, статуи и другие сувениры для частных коллекций. Для некоторых из таких собраний были построены даже специальные музеи.

Ваза Веджвуда в неоклассическом стиле. Веджвуд первым стал производить керамику фабричным способом. В его демонстрационном зале (с огромными окнами из цельного стекла) распространялись каталоги для заказа ваз, медальонов и наборов посуды

Однажды Веджвуду попала в руки книга Уильяма Гамильтона, и это изменило всю его жизнь. В книге имелись иллюстрации коллекции ваз, принадлежащей автору, которые он ошибочно относил к этрусским. Веджвуд скопировал орнаменты и на их основе изготовил новую серию посуды из кремового фаянса, подарив сервиз королевской семье. Когда королева Шарлотта выразила ему свою признательность, он тут же назвал новый фаянс «королевским». Новый стиль керамики Веджвуда имел ошеломительный успех в Европе и стал таким модным, что русская императрица Екатерина II заказала Веджвуду сервиз из 952 предметов, который из-за своего орнамента получил название «лягушачий».

Новые орнаменты Веджвуда (голубые на белом, красные на черном и особенно популярные белые на бледно-голубом) были копиями недавно обнаруженных образцов греческого и римского искусства. Мода на античную классику началась с ошеломительного открытия в 1730 году погребенных развалин Помпей. В конце XVIII века книги, озаглавленные «Руины…», публиковались по всему континенту. Археологические открытия положили конец господству китайского стиля в керамике. В Европе воцарилась мода на неоклассицизм, что было во многом вызвано работой венецианского художника Джованни Баттисты Пиранези, который в 1743 году впервые опубликовал свои рисунки римских развалин. Затем вышло еще несколько книг. В этих изданиях приводились великолепные работы художника, изображавшие величественные разрушенные римские храмы и базилики (часто вымышленные). Эти книги поразили воображение и заразили античностью каждого историка, художника и архитектора Европы. Одним из таких архитекторов был 29-летний шотландец Роберт Адам294 – 224. Он познакомился с Пиранези в 1757 году, когда тот был в своем грандиозном путешествии, а потом сопровождал его в поездки на виллу Адриана и по Аппиевой дороге. Также Адам ездил на этюды в Рим, а позже – во дворец Диоклетиана в хорватском городе Сплите.

По возвращении в Англию он продемонстрировал наброски нового архитектурного стиля королю Георгу III. Вскоре все те, кто считал себя людьми с хорошим вкусом, потянулись к Адаму с заказами на перестройку своих домов. В этих проектах Адам воссоздавал архитектуру Рима и Греции – кессонные потолки, колоннады, портики и полуколонны. Интерьеры были декорированы пьедесталами, урнами, медальонами, трофеями[24]и регалиями хозяина (большинство было сделано Веджвудом), а также мебелью в псевдоримском стиле (производства Чипендейла).

Работа Пиранези «Виды Рима» привлекла также пристальное внимание франкмасонов, организации либерально настроенных интеллектуалов, решивших посвятить себя общественному благу, в число которых входили такие разные люди, как Джефферсон295 – 80, 113, 213, Вольтер, Гете, Франклин, Вашингтон и Моцарт296 – 188. Особое впечатление на масонов Лондонской ложи, основанной в 1717 году, произвела выпущенная книга Пиранези «Различные манеры украшения каминов» (1769) с иллюстрациями по египетским мотивам – обелисками, сфинксами и пирамидами. Масоны были в восторге от древностей (орден претендовал на древнюю историю) и тут же связали свои ритуалы и символы с древнеегипетской культурой.

Особенно сильно франкмасонство проявилось во Франции. Еще в XV веке там под покровительством Людовика XVI развилась натуральная египтомания, что отразилось на внешнем облике городов того периода – строительстве обелисков и сфинксов. Самым знаменитым масоном конца XVIII века был, конечно, Наполеон Бонапарт. К ордену принадлежали вся его семья и большинство родственников, а также значительная часть высшего сословия Франции (есть мнение, что это было важным фактором единства его империи). Когда в 1798 году настало время предпринять какие-то меры против британской угрозы, Наполеон решил перерезать англичанам путь в Индию и захватить Египет. Как масон, он не мог упустить такую возможность, в том числе и с культурной точки зрения. С одной стороны, это был шанс колонизировать Египет, модернизировать его дряхлую инфраструктуру и построить Суэцкий канал (план был впоследствии отвергнут, когда стало известно, что уровень Красного моря на семьдесят пять сантиметров выше Средиземного). С другой стороны, открывалась возможность каталогизировать огромное количество артефактов древней цивилизации и, прибегнув к помощи экспертов, отобрать самое ценное для коллекции Лувра.

Для этой масштабной исследовательской работы Наполеон создал специальную комиссию из выдающихся ученых. Сделал он это по образу и подобию своего кумира, Александра Македонского, окружавшего себя в походах мудрецами, с которыми в перерывах между сражениями вел интеллектуальные дискуссии. В любом случае, Наполеон был и сам увлечен науками (возможно, потому, что в прошлом был артиллеристом). На министерские посты в своем правительстве он назначил математика и химика и объявил премии за передовые научные разработки.

Как только Наполеон прибыл в Каир, он немедленно основал Институт Египта и дал ему длинный список задач. Работу института он считал настолько важной, что во время пребывания в стране подписывался сначала как «Член Института Египта», а только затем как «Главнокомандующий». В области искусств институту было поручено изучать местные памятники и древности, написать историю Древнего Египта и составить французско-египетский словарь. Инженеры получили распоряжение подготовить проекты водохранилищ и выяснить причины ежегодных наводнений. Агрономам было дано задание освоить посев новых сельскохозяйственных культур. В задачи медиков входило исследование офтальмии, болезни, часто встречающейся в Египте, а также решение санитарно-гигиенических проблем страны. Химики принялись изучать потенциал добычи полезных ископаемых для пороха и красителей. Кроме того, ученые проводили исследования миражей, крокодилов и гиппопотамов. Были запланированы перепись населения, картографирование территории, а также исследования по геологии и естественной истории.

Войска Наполеона на привале в Аусане в верховьях Нила в 1799 году (сам Наполеон в это время находился в Сирии). Пока созданная Наполеоном комиссия ученых изучала египетские древности, простые солдаты оставили свой след в истории, их автографы на египетских памятниках можно увидеть и сегодня. Солдат на картине пишет расстояние до Парижа – 1167 миль

Члены комиссии собрались из всех слоев интеллектуальной элиты Франции. Это были химики, зоологи, инженеры, минерологи, физики, экономисты, металлурги, художники, врачи, археологи, поэты и драматурги. Одного из этих людей привлек камень, найденный солдатом в деревушке Розетта. На каменной плите были нанесены надписи на трех языках: двух вариантах египетского письма и греческом. Камень перевезли в Александрию (где он позже перешел в руки англичан, захвативших город) и сделали c него оттиски. По этим копиям французский ученый Жан Франсуа Шампольон в 1822 году расшифровал древние письмена.

Другие подземные секреты раскрыл математик Жан Батист Фурье, также член наполеоновской комиссии и постоянный секретарь Института Египта, в чьи задачи входило обследование памятников Верхнего Египта. Фурье был фаворитом императора, и по возвращении во Францию он удостоился должности префекта провинции Изер и кавалера Ордена почетного легиона. Еще в Египте у Фурье случилась болезнь щитовидной железы, вероятно, микседема – он страдал от отеков губ и языка, выпадения волос и потери памяти. Кроме того, всю оставшуюся жизнь он непрерывно мерз. Возможно, именно необходимость все время находиться в жарко натопленном помещении заставила его обратить внимание на физику тепла.

В 1807 году он представил на суд французского научного сообщества самое масштабное исследование по физике со времен Ньютона. Его работа была посвящена первому в истории науки математическому исследованию распространения тепла. Он описал материалы, удерживающие, поглощающие и проводящие тепло. Каждое из этих свойств обуславливалось физическими характеристиками материалов. Свою теорию он применил к изучению температуры земной поверхности. Фурье обратил внимание, что независимо от нагрева земли солнцем в разные часы или разное время года температура глубоко под землей всегда постоянна. Фурье пытался сформулировать закон о том, как нагрев поверхности влияет на температуру глубинных слоев, но, к своему удивлению, обнаружил, что на большой глубине, температуры на самом деле очень высоки.

Законы о распространении тепла, сформулированные Фурье, использовал в своих расчетах возраста Земли шотландский ученый Уильям Томсон. Поскольку с увеличением глубины нарастает температура, следуя законам Фурье он пришел к выводу, что первоначально наша планета находилась в расплавленном состоянии. А так как перенос тепла со временем замедляется, сначала Земля должна была остывать гораздо быстрее. Если дело обстояло именно так, то в древние времена, когда Земля активно выделяла тепло посредством вулканической активности, температура поверхности должна была быть существенно выше, чем сейчас. Это предположение подтверждалось находками окаменелых пальмовых листьев в подземельях Парижа.

На основе теории Фурье Томсон сделал выдающееся открытие, использовав также результаты работы другого француза, инженера Сади Карно. Карно был человеком на поколение младше Фурье, сыном наполеоновского военного министра. Он был убежден, что англичане победили Наполеона благодаря значительно более высокому уровню развития промышленных предприятий, оборудованных паровыми машинами. Даже в битве при Ватерлоо армия Наполеона была одета в сшитую англичанами униформу и стреляла из английских пушек. По словам Карно, славу Франции можно возродить, если удастся изобрести новый, более совершенный и мощный паровой двигатель.

В 1824 году, изучив работу паровых машин на французских фабриках, Карно опубликовал работу о силе тепла. Он имел в виду преобразование тепла в механическое движение в паровой машине. По его теории эта «сила» возникает в процессе однонаправленного переноса тепла от более теплого предмета к более холодному и может выполнять определенную работу. Спустя несколько десятилетий Томсон (впоследствии получивший титул лорда Кельвина) изменил и дополнил теорию Карно и сформулировал общую теорию тепла.

Будучи профессором физики университета Глазго, в 1851 году Кельвин пришел к выводу, что могут существовать температуры, при которых никакая работа тепла уже невозможна. Поскольку тепло есть результат движения молекул, то когда все молекулы в газе остановятся, понижения температуры происходить больше не будет, следовательно, не будет и никакой работы. Он определил эту температуру как минус 273 градуса Цельсия и назвал «абсолютным нолем», а шкалу – своим собственным именем. Один градус шкалы Кельвина равнялся одному градусу Цельсия.

Собрав воедино все, что ему было известно о распространении и переносе тепла, Кельвин сформулировал второй закон термодинамики: без внешнего притока тепла любой горячий предмет в итоге остывает, все структуры распадаются и становятся аморфными. Получалось, что Вселенная с момента большого взрыва постоянно остывала.

С открытием второго закона термодинамики, объясняющего космические процессы, мы подошли к концу первого маршрута, который начали с чайной церемонии и дзен-буддистов, кстати, тоже силившихся понять, как устроена Вселенная. Второй маршрут начнется с еще одной попытки познать мироустройство. На этот раз дело было в Италии эпохи Возрождения.

В начале XV века энциклопедист Леон Баттиста Альберти написал трактат «Десять книг о зодчестве», основанный на анализе только что обнаруженных античных источников. В нем он сформулировал законы начертательной геометрии в строительстве. Его собственные архитектурные проекты во Флоренции, такие как фасад церкви Санта-Мария Новелла или церковь Сан-Лоренцо, являются прекраснейшим воплощением ренессансного принципа всеобщего баланса и гармонии. Эта гармония, как считали в эпоху Возрождения, есть проявление «музыки сфер» – небесных звуков, отголоски которых слышны по всей Вселенной и которые воплощают единство божественного творения.

В архитектуре, как и в других видах искусства, гармония выражалась в числах. К примеру, проект фасада церкви Санта-Мария Новелла представляет собой одну большую математическую шараду. Фасад делится на прямоугольники и квадраты, каждый из них определенным образом соотносится с другими и находится в определенной пропорции к целому. Численно выраженные геометрические соотношения имели мистическое значение, и увлечение ими в эпоху Возрождения проявляло себя в различных загадках, ребусах и играх. Альберти, как никто другой, принимал активное участие в этих занятиях – он написал труд по криптографии, который станет настольной книгой шпионов на ближайшие сто лет. Озабоченность секретностью в XV веке была вызвана появлением новых государств и ростом дипломатической активности. Послы и посланники (особенно ватиканские) пересылали все больше и больше секретной политической корреспонденции.

В 1585 году почитатель трудов Альберти, француз Блез де Виженер, создал шифр, разгадать который, по его словам, было не под силу никому. Шифр стал самой распространенной криптографической системой в Европе. Он был основан на следующей матрице:

Для начала отправитель и получатель договаривались о кодовом слове, например booth. Его надписывали над сообщением столько раз, на сколько хватало букв сообщения. К примеру, нужно было передать фразу Lincoln dead[25]. Запись выглядела бы так:

Отправитель находит в первой строке букву L, а в первом столбце букву B. На перекрестии линий этих букв находится M, это и есть первая буква шифрованного сообщения. С остальными буквами следует проделать ту же операцию. Все сообщение выглядит так: MWBVVMB RXHE. Чтобы расшифровать сообщение, получатель должен найти в верхней строке первую букву кодового слова (B), а в соответствующем столбце – первую букву шифрованного сообщения (M) и посмотреть, с какой буквы начинается ее ряд (L).

Сообщение «Линкольн мертв» могло бы стать последней шифровкой в Войне Севера и Юга, если бы не одно обстоятельство. Шифр использовали конфедераты, и после ареста убийцы Линкольна, Джона Уилкса Бута, копия матрицы была найдена при обыске в его гостиничном номере.

На самом деле, одна из причин поражения южан в этой войне заключалась в том, что для северян шифр не был секретом, и в Вашингтоне узнавали о планах конфедератов в течение суток. Другим фактором победы северян была возможность перевозить войска и лошадей по железной дороге. Кстати, железные дороги297 – 27 послужили одной из главных причин войны. Новые железнодорожные магистрали, построенные компаниями из северных штатов, уводили грузопоток из южных портов в порты восточного побережья и являлись главными транспортными артериями для перевозки иммигрантов в «кукурузный пояс» Среднего Запада.

С 1862 года Закон о гомстедах298 – 217 гарантировал любому желающему землю по доллару с четвертью за акр и привлек сотни тысяч будущих фермеров. Помимо того что продовольствия требовала армия Союза, огромный спрос на сельскохозяйственные товары Среднего Запада формировался в крупных городах восточного побережья. В связи с войной фермеры остро ощущали нехватку рабочей силы, что открывало широкие возможности для механизации. Благодаря внедрению во многих хозяйствах жатки Маккормика в 1860 году производительность выросла на тринадцать процентов. В 1858 году использовалось уже семьдесят три тысячи жаток, и семьдесят процентов кукурузы Среднего Запада убирали машинным способом. Железные дороги продвигались все дальше за Миссисипи, и объемы перевозок зерна росли стремительными темпами. Если в 1838 году из Чикаго было отправлено всего семьдесят восемь бушелей[26]зерна, то в 1860-м показатель превышал тридцать один миллион.

Взрыв производства продуктов питания в Америке второй половины XIX века произошел благодаря механизации, Закону о гомстедах, военному спросу и появлению невероятно длинных товарных поездов, количество вагонов в которых достигало шестидесяти. В таком поезде помещалось столько пшеницы, чтобы на год обеспечить хлебом население десятитысячного городка. Сеялки, товарные поезда и элеваторы превратили США в крупнейшего экспортера сельскохозяйственной продукции. К концу XIX века страна обеспечивала двадцать девять процентов всех мировых поставок пшеницы.

Такое положение дел сразу сказалось на составе грузового флота. Товары из США в больших количествах стали пересекать Атлантику, что требовало сухогрузов большей вместимости. Хотя коммерсанты долгое время предпочитали более экономичные парусные суда, преимущества пароходного сообщения вскоре стало невозможно игнорировать. Самым серьезным недостатком пароходов было колоссальное потребление угля. В 1855 году Джон Элдер и Чарльз Рэндольф предложили более экономичное решение паровой машины с двумя цилиндрами. В их конструкции пар из котлов сначала подавался в цилиндр высокого давления, толкал поршень, после чего переходил в цилиндр низкого давления. Таким образом пар использовался дважды. Двухцилиндровые двигатели появились на трансатлантических судах в 1871 году. Уже в 1882 году стали строить и трехцилиндровые машины. По завершении испытательного плавания из Англии в Австралию пароход «Абердин» пришел в порт с неизрасходованным запасом угля.

В 1884 году произошел еще один прорыв. Инженер Чарльз Парсонс изобрел двигатель, в котором пар вращал лопасти турбины и вал, напрямую сообщавшиеся с гребным винтом корабля. В такой конструкции поршни и цилиндры не нужны были вовсе. В 1897 году на ежегодном смотре флота в Спитхеде первое экспериментальное судно «Турбиния» с новым двигателем на скорости 34,5 узла оставило позади военные корабли и с легкостью оторвалось от торпедных катеров, вышедших ему на перехват. Турбина Парсонса работала даже слишком хорошо, ее скорость приходилось понижать при помощи системы передач. Дело в том, что при слишком быстром вращении гребного винта в воде вокруг него образовывались кавитационные каверны, проще говоря, пустоты, и винту было не от чего отталкиваться. Турбины давали существенную экономию топлива, и в 1910 году такие машины были впервые установлены на рейсовый грузовой корабль – британский «Кейрнкросс».

От увеличивающихся в размерах и тоннаже грузовых пароходов не отставали и пассажирские лайнеры. В середине XIX века огромное количество эмигрантов, направлявшихся из Европы в США (семь миллионов человек к 1875 году), превратило трансатлантический маршрут в самый прибыльный. В 70-х годах XIX века увеличился и поток в обратном направлении – маршрут заполняли американские туристы и бизнесмены. Новые более мощные двигатели позволили существенно увеличить размеры лайнеров, а благодаря развитию других технологий путешествия становились все более комфортными. В 1876 году французский пароход «Америка» был оснащен электрическими навигационными огнями. В 1833-м на судне «Нормандия» появилась канализация. Каюты лайнера «Оушеаник» были оборудованы уборными с мраморными унитазами и напоминали, скорее, номера дорогого отеля. Верхом технического совершенства и комфорта считался пароход «Селтик», работавший на линии «Вайт стар», – первое судно весом более двадцати тысяч тонн. Пассажирские суда становились все быстрее и больше. Спущенный на воду в 1912 году «Император» компании «Америка Гамбург лайн» весил 51 969 тонн, а в 1929 году «Бремен» побил все рекорды, пройдя Атлантику со средней скоростью 27,92 узла.

В 1927 году со стапелей сошел «Левиафан», крупнейший пассажирский лайнер в истории, весом пятьдесят пять тысяч тонн. Для тех, кто не мог оставить дела ни на минуту, на его борту был даже радиотелефон299 – 15, 236. После отплытия из Англии пассажир мог сделать трехминутный звонок в Нью-Йорк всего за семьдесят пять долларов. Единственной проблемой такого телефона, правда, было то, что говорящий часто не слышал собеседника. По непонятной причине на коротких радиоволнах появлялись сильные помехи. Исследованием этого вопроса в 1931 году занялся инженер компании Белла Карл Янский. При помощи поворотной антенны, которая была смонтирована на четырех колесах от «Форда Т» и автоматически поворачивалась каждые двадцать минут, он выяснил, что загадочный источник помех в течение дня плавно перемещается по небу с востока на запад. Самым же странным было то, что с каждым днем движение этого источника из-за горизонта начиналось на четыре минуты раньше, а через год опережение составило уже полные сутки. Янский предположил, что помехи связаны с движением грозовых фронтов, однако, как позже выяснилось, он ошибался.

Друг Янского и партнер по бриджу, астроном Мелвин Скеллетт подсказал ему, что такой сдвиг по времени, возможно, связан с восходом звезд – поскольку Земля вращается вокруг Солнца, звезды выходят из-за горизонта как раз на четыре минуты раньше каждый день, а в течение года «набегают» целые сутки. В 1932 году Янский уже знал, что помехи имеют внеземное происхождение и вызваны небесными телами за пределами Солнечной системы. Когда на следующий год он объявил, что источником помех является Млечный Путь, он стал мировой знаменитостью. Следующий шаг в этом исследовании сделали коллеги Янского по компании Белла, Арно Пензиас и Роберт Уилсон, которые выяснили, что помехи исходят не только от Млечного Пути, а от всех звезд небосвода.

Именно в этом открытии и сходятся два маршрута этой главы: от японской чайной церемонии и флорентийских архитекторов эпохи Ренессанса. И те и другие пытались понять, как устроен мир.

Согласно второму закону термодинамики Томсона (лорда Кельвина) без дополнительной энергии все горячее непременно становится холодным. По разработанной им шкале полное остывание наступает при температуре «абсолютного нуля», что соответствует минус 273 градусам Цельсия. Во времена Пензиса и Уилсона было уже известно, что горячие объекты испускают излучение, которое может вызывать помехи для радиосигналов. Таким образом, исследование помех, исходящих от звездного неба, позволило определить температуру в космосе – она составила примерно 3,5 Кельвина. Если Вселенная действительно родилась в результате большого взрыва более десяти миллиардов лет назад и с тех пор медленно остывает, то в соответствии со вторым законом термодинамики температура в космосе и должна составлять 3,5 Кельвина.

Различные взгляды на причину возникновения нашего мира издревле были темой для дискуссий и распрей. Однако мало что может сравниться с последствиями одного такого спора в эпоху позднего Рима…