Дверь, которую никто не может открыть 3 page

– А если вы погибнете? – прошептала Эллен с наивным испугом в голосе.

– Ее будет осматривать Натаниель. Идем!

– Но… – пыталась протестовать Эллен.

– Ах, да, – со вздохом произнес Рикард. – Кто‑то должен остаться с тобой.

Все затихли. У двери стоял ленсман, уверенный в себе и нетерпеливый, взявшись уже за дверную ручку. Рикард и Натаниель колебались. Они смотрели на нее. Было совершенно ясно, что всем троим хочется осмотреть дверь.

– Мне следовало бы обидеться на вас, – пытаясь улыбнуться, произнесла Эллен. – Но я вас понимаю. Идите! А я подожду вас в коридоре за углом, мне не хочется оставаться здесь одной. И если что‑то случится, обо мне не беспокойтесь. Не успеете вы еще повернуться, как я уже буду в деревне!

Она храбрилась, находясь в одной комнате с тремя сильными мужчинами.

Но когда они вышли в коридор, и она осталась одна, она тут же превратилась в сплошной клубок нервов, и черный провал лестницы вызывал у нее такой ужас, что она не смела даже смотреть туда. На всякий случай она забилась в угол коридора, готовая в любой момент сорваться с места и бежать.

Натаниеля нельзя было просто назвать сильным мужчиной. Конечно, он был мужественным и к тому же пользовался большим авторитетом. Но в нем было что‑то неземное, совершенно непонятное ей. Иногда он начинал так быстро размахивать руками, словно это были не руки, а крылья птицы, и ей казалось тогда, что он и есть птица в клетке, что он в любую минуту готов оторваться от земли и покинуть докучливых, тяжеловесных жителей этой планеты, устремляясь к небесам в поисках своей собственной судьбы.

Абсурдная мысль, однако в Натаниеле, вне всяких сомнений, было что‑то очень странное, нездешнее, заслуживающее особого отношения.

Зажигать свет они не решались, и коридор освещался только слабым ночным светом, пробивающимся через узкие окна. В темноте белели пятна дверей, но о местонахождении той самой двери можно было лишь догадываться. Эллен пыталась не смотреть в том направлении, но взгляд ее неумолимо обращался к концу коридора. Мужчины уже остановились перед той, низкой, дверью, на почтительном расстоянии от нее.

Все ждали, что скажет Натаниель.

Подойдя поближе, он остановился в полуметре от двери, внимательно осматривая ее шероховатую поверхность. Эллен затаила дыханье.

Она снова вспомнила звук, услышанный ею прошлой ночью. Шорох, прикосновение чьих‑то рук, ощупывающих дверь ее комнаты. Чей‑то вздох сожаления. Может быть, она сама внушила себе все это? Или кто‑то хотел до смерти напугать ее?

Натаниель медленно поднял руки, обратив ладони к двери. Эллен напряженно следила за его действиями. Она не думала, что он прикоснется к двери. Круговыми движениями рук он обследовал всю поверхность двери…

Потом некоторое время стоял неподвижно. А потом решительно приложил ладони к двери.

Эллен вскрикнула.

Но Натаниель не упал замертво, и она облегченно вздохнула. Только теперь она заметила, что мужчины с неменьшим напряжением следили за действиями Натаниеля.

Он принялся ощупывать ладонями дверь, медленно и основательно. Потом опустил руки и повернулся к остальным.

– Нет никакой опасности, – прошептал он. – Дверь не обладает никакой собственной силой.

Самым пугающим во всем этом было как раз то, что он допускал такую возможность.

Эллен невольно задумалась над тем, что повидал и пережил Натаниель. Мысль об этом была не особенно утешительной.

– Не кажется ли тебе, что эта дверь находится под влиянием… чьей‑то воли? – не без опаски спросил ленсман.

Подумав, Натаниель ответил:

– Нет. Ничто не свидетельствует об этом. Сверхъестественной смертью здесь никто не умирал. Никакого действия оккультных сил здесь нет.

– А как же тот немецкий капитан? – спросила Эллен.

– С ним произошло как раз то, о чем ты сама говорила: он слишком много кричал. А если у человека, к примеру, высокое давление, то этого достаточно для того, чтобы умереть…

– А все остальные, пытавшиеся до этого открыть дверь?

– Здесь не ощущается атмосферы неожиданной, насильственной смерти. Здесь не чувствуется ничего сверхъестественного. Люди нередко связывают странную смерть с вмешательством каких‑то потусторонних сил, и особенно часто такое бывало в старину. Большая часть из того, что рассказывают об этом, просто выдумки.

– Значит, ты не обнаруживаешь никаких следов смерти в этом месте? – спросил Рикард.

– Этого я не говорил, – торопливо, пожалуй, слишком торопливо, ответил Натаниель. – Наоборот, я чувствую сильный… Нет, это не важно, главное, что смертельные случаи, имевшие здесь место, не несли в себе ничего мистического.

– Ты полагаешь… что мы можем без всякой опаски открыть дверь?

– Абсолютно без всякой опаски.

– Тогда мы откроем ее, – решительно заявил ленсман.

– Но ведь у нас нет ключа… – напомнила Эллен. Порывшись в кармане, Рикард сказал:

– Дорогая моя! Для уполномоченного по криминальным делам нет ничего проще, чем отпереть замок!

Все подошли к двери. Эллен тоже осмелилась подойти поближе, узнав, что дверь – всего лишь прозаический кусок дерева.

Никогда она раньше не думала, что может быть такой трусихой в критической ситуации, она всегда считала себя храброй и здравомыслящей девушкой. Стыд и позор!

Перед тем, как открыть дверь, ленсман проверил, хорошо ли заперты все остальные двери.

– Не эти ли двери захлопывались прошлой ночью? – спросил он Эллен.

– Нет, – ответила она. – Эти двери закрываются тихо. Я же слышала скрежет и грохот – две ночи подряд. И я уверена в том, что звуки эти доносились с другого конца коридора.

– Ладно, все ясно. Давай, Бринк!

Эллен так хотелось в этот момент взять кого‑то за руку, но Рикард был занят замком, а Натаниеля – этого Бога! – она не решалась тревожить. Поэтому она осторожно взялась за карман пиджака ленсмана.

Вынув отмычку, Рикард стал нащупывать замок.

– Странно, – пробормотал он, ища замочную скважину. – Есть у кого‑нибудь фонарик?

Ленсман включил маленький фонарик. Любопытство у Эллен пересилило страх, и она отпустила карман его пиджака. Осветив замок, мужчины стали рассматривать его. Все были в замешательстве.

Выпрямившись, они некоторое время молчали.

– Никакой замочной скважины, – констатировал Рикард. – Дверь эта вообще не открывается.

Воцарилась мертвая тишина, прерываемая лишь шумом ручья. Из четырехугольного окошка в конце коридора падал слабый ночной свет.

– Что это еще за шутки? – сказал ленсман. – Значит, это ложная дверь?

– Не думаю, – ответил уполномоченный по криминальным делам, проведя рукой по краю двери. – На вид она настоящая, и при нажиме сдвигается. Но замочной скважины почему‑то нет. Под металлической оковкой нет отверстия. Создается впечатление, что дверь эта открывается снаружи.

– Ну, ты уж скажешь, – недовольно произнес ленсман.

– А может быть, замок перенесен в другое место? – предположил Натаниель.

Его мягкий голос немного успокоил взвинченные нервы Эллен.

Они снова принялись осматривать дверь в свете фонарика.

– Нет, – сказал Рикард. – И в других местах замка нет.

Все трое медленно повернулись к Эллен и с упреком посмотрели на нее.

Она растерянно переводила взгляд с одного на другого. Лица их казались расплывчатыми в ночном освещении.

– Но я уверяю, что… – начала она.

Лицо ленсмана показалось ей в темноте суровым.

– Твоя история начинает казаться нам все более и более надуманной и неправдоподобной, моя юная дама, – сказал он. – Ты случайно не мифоманка?

– Ми… мифоманка?

– Да. Сочиняешь всякие истории, а потом сама начинаешь верить в них.

Она беспомощно покачала головой. Она была в таком же недоумении, как и они.

– Эллен не мифоманка, – сухо заметил Натаниель. – То, что она пережила прошлой ночью, было на самом деле.

– Откуда ты это знаешь? – тихо спросил Рикард. – Значит, здесь все‑таки есть какая‑то атмосфера?..

– Густая, как каша, – ответил Натаниель.

– Но ведь ты только что сказал, что дверь не представляет никакой опасности! – агрессивно произнес ленсман.

– Дверь – да, – ответил Натаниель.

– И что же это за… атмосфера? – почтительно осведомился Рикард.

Проведя рукой по лбу, Натаниель сказал:

– Я не знаю. Но это что‑то неприятное. Это затрагивает так много чувств: растерянность, одиночество, озлобленность, жажда мести, жадность, надежда, безнадежность, тоска – все вперемешку. Но доминирует здесь настроение обычного, низменного предательства.

– Дело плохо, – сказал ленсман. – И все это так беспросветно?

– Да! Все беспросветно! – жестко ответил Натаниель.

Вежливо кашлянув, Рикард спросил:

– Эта атмосфера создается нами или самим помещением?

– Тем, что находится за этой дверью, – ответил Натаниель. – Оттуда несет какой‑то мерзостью.

– Ты забываешь о стоящей перед тобой задачей, Натаниель, – сказал Рикард. – Здесь ощущается присутствие смерти?

Быстро повернувшись к нему, Натаниель сердито ответил:

– В данном случае это несущественно. Ленсман вздохнул.

– Что‑то я устал стоять, – сказал он. – Давайте вернемся в комнату Эллен, включим свет и обсудим все. Мне уже надоело здесь шептаться.

Было приятно снова оказаться в маленькой, уютной спальне.

Ленсман прилег на постель, Натаниель сел на пол, прислонившись к стене, и Эллен опустилась рядом с ним, предоставив стул Рикарду. В голове ее пронеслась совершенно несвоевременная мысль: под свитером у нее по‑прежнему была ночная рубашка. Когда у нее появится возможность одеться более подходящим образом?

– И что же нам теперь делать? – спросила она, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Взломаем дверь, как только рассветет, – ответил ленсман. – Разрубим ее топорами.

– А есть ли нужда в подобном варварстве? – спросил Рикард.

– Несомненно, – ответил Натаниель.

– Впрочем, я сам не уверен в этом, – пробормотал ленсман. – Боюсь, мы можем спугнуть так какого‑нибудь мерзавца.

Все задумались.

– Натаниель, ты еще не сказал нам, считаешь ли ты пережитое Эллен делом реальным или же это… нечто потустороннее? – спросил Рикард.

Эллен с нетерпением ждала ответа, смертельно боясь в то же время услышать его.

Натаниель, которого она мысленно называла «богоподобным», сама не подозревая о том, как она близка к истине, долго обдумывал ответ и наконец сказал:

– Мне самому хотелось бы ответить на этот вопрос. Но все так запутанно. Передо мной такой конгломерат впечатлений, что я никак не могу уловить сути.

– Значит, здесь что‑то произошло?

– Вне всяких сомнений.

– Ты видишь, что находится за этой дверью? – спросил уполномоченный по криминальным делам.

Опершись руками о колени, Натаниель беспокойно уставился в потолок.

– Я видел маленькую комнату. Тесную и темную. Стены обшиты бревнами, крест‑накрест, без всякой фанеры. Я увидел еще кое‑что непонятное, совершенно неуместное здесь.

– Как это выглядело?

– Большое, круглое… Этих предметов там было много. Я не понял, что это такое.

Натаниель все больше и больше пугал Эллен. Рикард же хорошо себе представлял масштаб его возможностей и поэтому задавал ему вполне конкретные вопросы. Ленсман сидел на кровати, разинув рот и уставившись на Натаниеля.

– Что‑нибудь еще?

– Н… нет.

В его ответе прозвучала неуверенность, при этом он бросил торопливый взгляд на Эллен. Рикард больше не задавал вопросов. Он хорошо знал своего родственника.

Проезжавший мимо грузовик нарушил тишину, и снова стало тихо.

– Скажи мне, – осторожно сказала Эллен сидящему рядом Натаниелю. – Ты сказал, что здесь необходимо мое присутствие. Но я до сих пор не поняла, какая от меня польза.

Вместо того, чтобы ответить, он спросил:

– Который час?

– Полночь.

– В какое время ты слышала вчера ночью шаги?

– Это было позже, я точно не знаю.

– Она прибежала ко мне в часов пять утра, – пояснил ленсман.

– Тогда подождем.

– Но что мне нужно делать? – боязливо спросила Эллен.

– Тебе ничего не нужно делать! – раздраженно ответил Натаниель. – Неужели ты ничего не понимаешь? Ты не поняла еще, что мне нужно выяснить, обладаешь ли ты одним совершенно необычным качеством, которое… Нет, считай, что я ничего не сказал, – с досадой добавил он. – Извини, я вел себя слишком грубо. Со мной такое бывает, когда мне приходится разбираться в таких запутанных историях, как эта.

Эллен кивнула. Она была просто несчастна оттого, что он разозлился на нее. Но она понимала его. А он искренне раскаивался в своих словах.

– Решение подобных загадок отнимает у него массу сил, – тихо пояснил Рикард. – Как только он узнает, в чем дело, он снова станет спокойным.

– Значит, ты не знаешь, в чем тут дело? – спросил ленсман.

Лицо Натаниеля было бледным и изможденным.

– Нет, – ответил он. – Все так противоречиво. Здесь мне требуется помощь Эллен.

Она с тревогой вспомнила рассказ Рикарда о запутанном деле, когда Натаниель сразу понял, что ничего сверхъестественного там не было.

Теперь же он этого не утверждал.

Нижняя губа ее задрожала. Натаниель не мог видеть этого в темноте, но сразу же положил свою ладонь на ее руку и пожал ее. Это очень помогло ей. Как нравились ей его руки! Сильные, красивые, обладающие необычными свойствами. Эти руки излучали тепло, спокойствие и уверенность. Позже она узнает, какие огромные ресурсы таятся в этих руках, но пока она даже не подозревает об этом.

Она знает лишь, что в комнате есть источник мощных сил – и эти силы исходят от него.

Внезапно его рука замерла, и ленсман шепнул:

– Тише!

На первом этаже послышались тихие, медленные шаги.

Сначала все сидели, словно парализованные, но когда крадущиеся шаги достигли лестницы, все четверо вскочили, и в комнате опять стало тесно.

– Те же шаги, что и вчера? – шепотом спросил уполномоченный по криминальным делам.

– Не знаю, – ответила Эллен. – Возможно. Я не уверена. Но вчера они слышались наверху.

– Это не играет никакой роли, – прошептал Натаниель. – Ты могла спать, когда посетитель поднялся наверх.

Ленсман подошел к двери.

– Подожди! – прошептал Рикард. – Пусть этот пройдет мимо…

Этот… Весьма жуткое обозначение человека. Хорошо, что он еще не сказал «это».

Эллен невольно приложила руку к сердцу, чтобы унять волнение. Увидев это, Натаниель улыбнулся.

Шаги слышались уже на втором этаже, и Эллен непроизвольно схватила Натаниеля за руку, но он осторожно высвободился. Она вопросительно посмотрела на него, и когда он покачал головой, она поняла, в чем дело. Он должен быть свободен, чтобы воспринимать сигналы из коридора.

Тихие, приглушенные, скользящие шаги… Эллен наморщила лоб, пытаясь сосредоточиться. Она не была уверена…

Скрипнула половица.

Натаниель моментально повернулся к ней и посмотрел на нее. Она отрицательно покачала головой. Прошлой ночью половицы не скрипели.

– Это еще ничего не значит, – прошептал Рикард.

Эллен скептически отнеслась к его замечанию. Она вспомнила, как скрипели половицы, когда они с фру Синклер в первый день осматривали гостиницу.

Шаги стали тише, когда неизвестный повернул за угол. Все напряженно прислушивались. Все было тихо.

И тут они услышали тяжелый, лязгающий звук старой, несмазанной двери. Глаза Эллен округлились.

– Идем, – сказал ленсман.

Мужчины осторожно вышли в коридор, Эллен медлила. Но из двух зол надо было выбирать меньшее, и она пошла со всеми. Они быстро достигли поворота.

Но опоздали.

Дверь – та самая дверь, которую никто не мог открыть – захлопнулась у них на глазах, и существо, только что кравшееся по коридору, скрылось за ней.

Ленсман выругался сквозь зубы, подойдя к двери.

– Ты видел то, что видел я? – спросил Рикард Натаниеля.

– Да. Была открыта очень большая дверь.

– Вот именно. А эта дверь очень маленькая.

Тот, кто прошмыгнул за эту дверь, не мог их услышать, настолько беззвучны были их движения и настолько тихи голоса.

– Есть ли из этой комнаты еще какой‑то выход? – спросил ленсман.

Натаниель покачал головой.

«Натаниель – настолько сильная личность, – подумала Эллен, – что даже такой солидный человек, как ленсман, верит, будто Натаниель видит через закрытые двери».

Сама же она уже сделалась безусловной поклонницей Натаниеля.

И… хотя у нее живот подводило от страха перед этой жуткой и мистической дверью, она все же чувствовала какое‑то подобие триумфа. Ведь теперь они убедились в том, что она не дурачила их. Кто‑то и в самом деле ходит здесь по ночам.

Но при мысли о том, что в том месте, где была маленькая дверь, открывалась очень большая дверь, у нее по спине бежали мурашки. Может быть, на этом месте когда‑то была большая дверь? Именно через нее и проходило привидение?

Нет, снова ей лезли в голову такие мрачные мысли!

Рикард поднял было руку, чтобы ощупать безнадежно захлопнувшуюся дверь, как тут же остановился.

– Живо в комнату! – прошептал он, отпирая ключом комнату номер семь.

Все быстро зашли туда. И тут Эллен тоже услышала: по лестнице кто‑то поднимался.

«Спаси и помилуй…» – мысленно произнесла она. Появление второго блуждающего привидения лишило историю всякой жути и придало ей смехотворный оттенок. Эллен было уже не страшно. Фактически, в эту ночь она и не испытывала того глубокого страха, который преследовал ее прошлой ночью. И она шепотом сказала об этом Натаниелю.

– Я знаю, – ответил он.

Она в этом не сомневалась.

В предрассветном сумраке она заметила на его лице улыбку – улыбку понимания. Ему тоже показались комичными эти крадущиеся привидения, и он заметил искру веселости в ее взгляде. Это наполнило ее доселе незнакомой ей радостью.

Мистическая дверь снова заскрипела, протяжно и визгливо.

– Скорее! – шепнул остальным Рикард.

Внезапно Эллен осталась одна в комнате. В коридоре послышался испуганный крик, и она высунулась, желая узнать, в чем дело.

Таинственная дверь снова открылась, но трое мужчин уже схватили какое‑то извивающееся в их руках существо.

– Включай свет! – приказал ленсман.

Эллен быстро подбежала к лестнице и повернула выключатель. Коридор залил ослепительно яркий свет.

Еще не успев вернуться обратно, она услышала сердитый голос ленсмана:

– Ну и ну! Это интересно!

Бывший хозяин гостиницы, господин Николайсен, имел весьма жалкий вид в окружении трех сильных мужчин.

– Мы предполагали, что этой ночью нам попадется кто‑нибудь, – удовлетворенно произнес ленсман. – Но кто мог знать, что в сеть попадется такая крупная рыба! Конечно, до нас уже не первый год доходят слухи о том, что по ночам к гостинице подъезжают какие‑то грузовики, особенно зимой, но мы просто не придавали этому значения. А теперь будьте так любезны, откройте для нас эту дверь!

Николайсен наконец‑то пришел в себя.

– Дверь? Какую дверь? Я возвращался в девятый номер, чтобы посмотреть, не забыл ли я там вчера свои очки.

– Не болтайте чепухи! Мы все видели, что вы собирались пройти через эту дверь, но не успели. Откройте ее снова!

– Вам это просто показалось. Эта дверь не открывается.

Но уполномоченный по криминальным делам уже просунул пальцы между стеной и косяком двери, провел вниз, потом внезапно остановился.

– Здесь есть крючок, – сказал он. – Посвети‑ка, Натаниель!

– Не прикасайтесь к двери! Вы погибнете! – угрожающе произнес Николайсен.

– Вовсе нет, – сухо заметил Натаниель.

Они осторожно подняли крючок. И весь дверной блок с каркасом отошел в сторону.

Они увидели перед собой темную щель. Ленсман тут же запер Николайсена в одной из комнат.

– И не пытайтесь выскочить из окна, – предупредил он его. – Эллен уже узнала, как это трудно сделать. К тому же здесь до земли дальше, чем в ее комнате.

Он сказал это с нескрываемым злорадством.

Дверь, ведущая в неизвестную комнату, открылась с адским грохотом и скрежетом. Естественно, электрического освещения в комнате не было, но кое‑что все равно было видно.

Комната была, как и предсказывал Натаниель, очень маленькой, с бревенчатыми стенами. Без окон. Кроме вделанных в стену бревенчатых нар в комнате не было никакой мебели. И на площади менее, чем в четыре квадратных метра, стояли плотно закупоренные кадки или бочки. Вдоль одной из стен стояли бутылки с иностранными этикетками.

На нарах сидел какой‑то человек, всем своим видом пытавшийся внушить им, что его здесь нет.

Ленсман, не отличавшийся изысканностью чувств, без обиняков спросил:

– Директор Стин, если не ошибаюсь?

У директора был такой вид, будто он съел лимон.

Уполномоченный по криминальным делам Рикард Бринк стал осматривать бочки. Вид у него был сердитый и одновременно веселый.

– Что в этих бочках? – спросил ленсман. – Можем мы открыть и посмотреть?

– Нет! – помимо своей воли выкрикнул директор Стин.

– Что же это такое происходит на химической фабрике Николайсена? – бархатным голосом спросил ленсман. – Уж не служит ли это тесное помещение складом для самогона, который разливается здесь в бутылки с оригинальными этикетками?

– Откуда мне знать? – агрессивно защищался Стин. – Понятия не имею, чем он тут занимается.

– Нет, так дело не пойдет, – сказал ленсман, сделав нетерпеливое движение рукой. – Мы не мальчишки, да и вы тоже не мальчик. Вскройте‑ка эту посудину, Бринк!

Рикард так и сделал. Все почувствовали ни с чем не сравнимый аромат самогона. Это был самогон высшего качества, но все же самогон.

– Если я не ошибаюсь, прошлой ночью Эллен слышала грохот этих бочек, – сказал он. – Помнишь, тебе показалось во сне, что ты слышишь глухие удары по гаражным воротам в доме твоего отца?

– Да, мне это приснилось, – сказала Эллен. – Это так. А в это время они затаскивали сюда бочки.

– Да, они не знали, что ты живешь здесь, в этом доме. Они узнали об этом только через день и всполошились, не так ли?

– Да. Во всяком случае, Николайсен.

Эллен не нравилось поведение Натаниеля. Все это время он стоял совершенно неподвижно, словно окаменев, только голова его медленно поворачивалась из стороны в сторону, а ноздри раздувались. Желтые глаза искали что‑то и не находили…

– Да, я думаю, это грохотали именно бочки, – сказал Рикард. – А сегодня ночью вы думали убрать их отсюда, не так ли, Стин? Потому что Эллен нарушила ваше спокойствие.

Надувшись и не глядя ни на кого, Стин в сердцах воскликнул:

– Эта глупейшая фру Синклер! Я не давал никаких распоряжений относительно реставрации этой части дома! Она сделала это по собственной инициативе. Мы были просто в шоке, когда приехали сюда вчера или позавчера, я уж точно не помню. Поэтому мы решили попугать немного девушку, и это нам удалось. Мы не могли предположить, что она отправиться прямиком к ленсману!

«Значит, это были они! Слава Богу», – с облегчением подумала Эллен.

– Я не знал, что вы интересуетесь химической фабрикой Николайсена, – сказал ленсман.

– Он – мой представитель, а я – владелец, – невнятно пробормотал Стин. – Когда ему пришлось продать гостиницу, я вынужден был купить ее.

– Так что вы намеревались и впредь использовать под склад спиртного это помещение, к которому никто не смеет приблизиться. Но двое женщин нарушили ваши планы.

Стин только фыркнул. Потом сердито посмотрел на Эллен.

– Ты, наверное, ждала любовника, раз повесила на окно простыню? Такого я не потерплю от моих служащих!

– У вас нет больше никаких служащих, – деловито напомнил ему ленсман.

Николайсен же принялся категорически отрицать то, что его фабрика производит спирт. «Приходите и посмотрите сами», – сказал он.

– В таком случае, это ворованный спирт, – сказал Рикард. – Одно из двух.

Ленсман увел обоих арестованных в свою контору, пообещав вернуться как можно скорее.

– Слава Богу, – с облегчением произнесла Эллен. – Значит, это они напугали меня вчера ночью. Как я рада, что это так! Но как это у них здорово получилось! Какие выдумщики! Только я забыла спросить, кто из них это был.

– Зато теперь ты лишишься своей работы, – усмехнулся Рикард.

– Думаешь, я буду очень жалеть об этом? Мне никогда не хотелось работать дежурной в гостинице, это я знаю точно. Это слишком нудная работа для такого беспечного создания, как я. Я буду рада уехать отсюда…

Она вдруг замолчала.

Став на колени, Натаниель приподнял край серо‑зеленого брезента, лежащего под нарами. Угрожающая медлительность его движений вмиг убила в Эллен радость, связанную с предстоящим отъездом.

– Что ты там нашел? – спросил Рикард.

Натаниель не ответил. Подняв взгляд с лежавшего под брезентом продолговатого свертка, он снова накрыл его брезентом и посмотрел на Эллен.

– Не желаешь ли выйти на минутку? – спросил он.

Эллен похолодела. В глазах его было мрачное, опасное пламя. Он нашел то, что искал.

Она послушно пошла в свою комнату и села на кровать, дрожа всем телом.

Прикрывая брезентом продолговатый предмет, Натаниель не очень спешил, и она краем глаза заметила, что там лежало. Что‑то пыльное, тряпичное, ворсистое. Когда Натаниель вошел в ее комнату и стал возле нее, она все еще дрожала. Увидев поблизости от себя его руку, она схватила ее, словно утопающий, и наклонила к ней голову. Она заметила, что он смотрит на нее с нежностью.

– Значит, все‑таки, здесь имело место убийство, – прошептала она. – Но кто это? Кого убили эти негодяи?

– Никого.

– Но… – она вопросительно уставилась на него. Лицо его было таким добрым, таким усталым. Другой своей рукой он погладил ее по волосам.

– Кто… кто это был?

Ей показалось, что он с трудом выдавливает из себя ответ.

– Дворянин.

Река сверкала в первых, неярких лучах солнца. Сидя на камне, Эллен смотрела на Натаниеля, лежавшего на животе и опустившего ладони в ледяную воду. Она все еще не могла отделаться от пережитого ею шока; прошло всего несколько минут с тех пор, как они покинули гостиницу. Решительно встряхнув сидевшую на краю постели Эллен, он без лишних слов повел ее на берег реки.

Стояла предрассветная тишина.

– Тебе нравится река, – тихо сказала она. Он поднялся и сел возле нее. Капли воды блестели на его руках.

– Солнце… день… свет и жизнь, – печально произнес он. – Я люблю все это. Вода играет на камнях. В ней отражаются летящие по небу облака. Солнечный свет пронизывает воду до самого дна. Животные, деревья, дети – все это жизнь! Но это не мой мир.

Некоторое время они сидели молча, чувствуя, как хорошо они понимают друг друга. Эллен настолько хорошо понимала его, что когда глаза его потемнели от постоянно преследуемой его боли, в ее глазах появился смех, она наклонилась и, зачерпнув пригоршню воды, обрызгала его лицо каскадом кристаллических чистых брызг.

На миг у него перехватило дух, но он тут же рассмеялся, тоже зачерпнул воды и вылил ей за шиворот.

– Не надо! Не надо! – со смехом кричала она. – У меня там только ночная рубашка!

– Мне это хорошо известно, – усмехнулся он и быстро убрал руку, с которой стекала на землю вода.

– Ка‑а‑ак? – в шоке произнесла она. – Ты способен видеть через…

– У меня нет в этом нужды. Ты думаешь, что это такое?

С этими словами он потянул осторожно за край ночной рубашки, торчавший из‑под свитера.

– Ладно, ладно, – пробормотала она, заправляя рубашку обратно. – Дело в том, что у меня не было возможности переодеться. И давно у меня торчит из‑под свитера этот край?

– Думаю, со вчерашнего вечера, – ответил он. – Это просто очаровательно!

– Почему же ты ничего не сказал мне? – с упреком спросила она.

Он засмеялся. Он становился таким красивым, когда смеялся. Казалось, страна теней, по которой он странствовал, больше не мучает его.

– Успокойся, – ответил он. – Я заметил торчащую из‑под свитера ночную рубашку всего полчаса назад, когда ты сидела на кровати. И тогда у меня не было настроения говорить об одежде.

Их мысли снова омрачились.

– О, Натаниель, – растерянно произнесла она. – Как можно быть такими циничными? Запихнуть покойника под кровать!

– А что им оставалось делать? Не могли же они отнести его к священнику! Ведь тогда миф о загадочной двери был бы раскрыт!

Эллен поежилась. Натаниель взял ее руку в свою холодную и мокрую ладонь, но одно это уже согрело ее.

– Эллен… – осторожно произнес он. – Как ты думаешь, можешь ли ты рассказать все сейчас? О том случае, происшедшем много лет назад. Теперь мы должны расстаться и больше не увидимся. И мне бы очень хотелось узнать обо всем.

Эллен долго сидела молча, прислушиваясь к голосу воспоминаний.

– Я замерзла, – жалобно произнесла она.

Натаниель понял, что она имеет в виду не внешний холод. И он взял ее ладони в свои сильные руки, словно желая дать ей силы и мужество.

– Это так трудно, – прошептала она. – Мне просто не о чем говорить…

– Это было всего лишь чувство, не так ли? Она кивнула, не глядя на него.