Глава пятьдесят пятая

Взглянув через плечо Джей Си в зеркало, Ник увидел отражение своего лица. Оно блестело от вазелина. Джей Си закончил бинтовать ему запястья, инспекторы поединка пометили бинты своими инициалами и вышли из комнаты.

Перед тем как натянуть перчатки, Ник несколько секунд боксировал с воображаемым спарринг-партнером. Его удары ногами были точными, а удары руками — быстрыми. Он словно парил. На ринге все будет не так. Там Бартон приложит все силы, чтобы сбить его с привычного ритма, стуча кулаками в шлем, ударяя ногами по ребрам. Борьба до полного истощения. Десять раундов боли и полной отдачи сил, а победит тот, кто сможет выстоять и преодолеть себя.

Ринг. Теперь все его мысли должны сосредоточиться только на нем. Ничто другое не имеет значения — только ринг.

Дэнис, его второй секундант, помог ему с перчатками и халатом. Затем все трое пошли по бетонному коридору к стальным дверям, за которыми начиналась арена. Ник услышал, как заиграла его боевая песня, но звук был приглушенным.

Двери распахнулись. Рев толпы и оглушительные взрывы музыки обрушились на него, как штормовая волна. Свет прожекторов, разрезающий густой мрак, на мгновение ослепил его. Он продолжал идти, глядя прямо перед собой, и только краем глаза различал лица зрителей. Люди стояли, они следили за ним взглядами, их головы поворачивались по мере того, как он приближался к рингу. Их зубы мерцали фосфоресцирующей белизной, их глаза напоминали черные угли. Где-то в этой толпе должна была находиться Миа. И Эш. Эти мысли пронеслись у него в голове, но не нашли никакого душевного отклика. Сейчас он слушал только биение своего сердца.

Джей Си раздвинул канаты, и он, наклонившись, пролез между ними. Босыми ногами он чувствовал брезентовое покрытие ринга, жесткое и твердое.

Пора.

Перезвон старых часов, доставшихся Чилли в наследство от деда, донесся из прихожей и заставил Миа в растерянности взглянуть на ее собственные часы.

— Поединок Ника. Похоже, я не попадаю на него.

Она вдруг почувствовала какую-то странную пустоту внутри.

— Подожди. — Чилли протянул к ней руку, он выглядел контуженным. — Так ты говоришь, что все остальные бойцы… и Оки в том числе… умерли спустя несколько дней после своих поединков?

— Да. Но я думаю, что Эш нанес им удар до того, как они вышли на ринг, во время последней спарринг-сессии.

— Нет! — Чилли почти что вскрикнул. — Удары дим-мак известны тем, что имеют отложенный эффект, но жертва не может продолжать жить все это время как ни в чем не бывало. Такое бывает только в мангах.[75]

— Ты уверен?

Он долго не отвечал.

— Ты уверен? — спросила она еще раз.

Когда он заговорил, его голос был деревянным.

— Есть такая история, будто Чжан предпринял попытку разработать серию ударов, которые были бы идеальным орудием убийцы. Идея заключалась в том, что жертва должна умереть совершенно неожиданно спустя несколько дней, когда преступник уже далеко. Но, насколько мне известно, Чжану это не удалось. Он был вынужден признать, что его понимание того, как функционирует ци, недостаточно глубоко, и оставить это открытие для того, кто сумеет вывести его исследование на следующий уровень.

Миа в волнении сглотнула.

— Но Ник бы точно почувствовал удар.

— Не удар, а серию ударов.

— Тем более. Неужели Ник не почувствовал бы их? Я имею в виду, разве они не причинили бы ему сильную боль?

Чилли покачал головой.

— Мастер дим-мак использует прирост ци — он добавляет к удару свою собственную энергию. Дополнительная кинетическая энергия при этом не требуется. Фактически нужен только световой контакт. Ник вполне мог даже не заметить эти удары. Кое-что странное он, может быть, и почувствовал. Но если они боролись, например, то эти удары, я полагаю, могли быть замаскированы каким-нибудь неловким движением или падением во время тренировки. Но я убежден, что он бы ощутил полный упадок сил, если не сразу после тренировки, то несколько часов спустя.

— Если только Эшу не удалось сделать это.

— Сделать что?

— Разработать отложенное прикосновение смерти.

Они молча смотрели друг на друга.

— Неважно, — произнесла она быстро, — ведь есть антидоты. Белый свет. Как ты говорил. Нам надо только выяснить, какой меридиан поразил Эш, чтобы аннулировать удар.

Чилли не отвечал.

— Мы же можем сделать это, Чилли?

— Аннулировать можно только определенные удары, Миа. Если поражен центр хара, а при отложенном ударе именно он должен быть мишенью, то обратить процесс невозможно. «Никакого белого света быть не может». — Он снова указал на экран. — Если почитать книгу, то можно заметить, что время от времени он упоминает удары, для которых не предполагается никакого «белого света». Кроме того, даже если бы мы могли сделать «возврат», откуда нам знать, какой именно удар он выбрал из всего множества, описанных в книге. Это совершенно безнадежно.

— Как ты можешь говорить мне такое! — Она повысила голос.

— Миа…

— Ты говоришь мне, что Ник уже покойник!

Теперь она уже больше не сдерживалась и кричала на него. Ей хотелось встряхнуть его. Вдребезги разбить ему очки прямо на лице. Он так спокойно и беззаботно смотрел в лицо беде.

Чилли попытался обнять ее, чтобы успокоить, но она оттолкнула его от себя.

— Мне нужно поехать к Нику. Я должна отвезти его в больницу и рассказать обо всем врачам.

— Но они ничего не обнаружат, вот увидишь. Ник окажется совершенно здоровым. И потом, что ты скажешь врачам? Что он страдает от смертельного истощения ци?

Потрясенная, она застыла.

— Ты говоришь, они мне не поверят.

— Врачи в этой стране не работают с ци, Миа. Но даже в Китае очень трудно сейчас найти целителя, который бы разбирался в дим-мак настолько глубоко.

— Ты говоришь, что уже слишком поздно. Ты говоришь, что Ник уже умирает.

Он не ответил. Она не могла выносить эту жалость в его глазах.

— Куда ты собираешься?

Он увидел, что она взяла свои ключи.

— На поединок. Я обещала Нику быть там. Я еще успеваю к концу.

— Ты расскажешь ему? Миа, ты расскажешь Нику?

Она повернулась к двери, чувствуя себя очень усталой.

— Теперь в этом нет никакого смысла.

Бартон был свирепым бойцом. Обычно Ник никогда не испытывал раздражения по отношению к своим противникам, но, когда Бартон во второй раз приложился перчаткой к его глазу, он почувствовал, как внутри у него все закипает от ярости. Однако поединок шел своим чередом, и Бартон стал прибегать к тактике скрытых ударов. Ник буквально вдавил подбородок в плечи. Оставалось еще два раунда.

Но потом это произошло. Бартон подался вперед и врезался головой Нику в лицо — умышленно или нет, сказать было сложно. Ник моргнул, встряхнул головой. На подбородке у Бартона красовалось красное пятно в форме полумесяца. С легким изумлением Ник вдруг осознал, что смотрит на собственную кровь.

Черт. Он получил травму.

Кроме этого кровавого следа, все остальное вроде было в порядке. Он четко различал расширенные поры на носу у своего соперника, блеск его глаз. Бартон продолжал бить его в разбитую бровь. Вдруг, сбавив скорость, он сложился в прямой угол и нанес Нику боковой удар в живот.

Ник почувствовал, что задыхается. Ноги как-то странно потяжелели. Он отчаянно отбивался от ударов, обрушившихся на него сверху. На мгновение в глазах у него задвоилось — он увидел перед собой двух Бартонов, которые молотили кулаками его голову. Ему удалось отскочить назад и поставить блок, чтобы избежать болезненного и жесткого удара ногой в позвоночник. Только бы он смог дотянуть до гонга. Только бы Джей Си не сдал бой. Только бы рефери не остановил поединок. Он все еще мог сделать это: не отступить и не сдаться.

Бартон пританцовывал вокруг него. Он кривил губы и скалил зубы за своей капой. Убивал время.

Словно в замедленной съемке, Ник увидел, как правая рука Бартона тянется к его подбородку, потом почувствовал, как подогнулись его колени, когда он увернулся от удара, а голова двинулась в противоположном от кулака Бартона направлении, залитый же кровью глаз, не отрываясь, смотрел в лицо противнику. Словно по своей собственной воле, его левая рука сложилась для косого хука…

Ник сломал Бартону скулу — он почувствовал это даже через перчатку, и он прочел это в глазах своего соперника.

С задних рядов он наблюдал, как Ник мастерски оточенным, красивым движением выбросил плечо, со сногсшибательной жестокостью ударив Бартона левой рукой в бок. Когда сразу вслед за этим правый кулак Ника врезался Бартону в челюсть, со стороны это выглядело так, словно было отрепетировано заранее, — как будто Бартон по собственной воле, для пущего эффекта, позволил своей голове по-театральному неистово откинуться назад.

В едином порыве толпа вздохнула, в воздухе пронеслось многоголосое «ах!». Ноги Бартона подкосились, и он медленно осел на брезент. Толпа взорвалась.

Стрекоза вскинул руки вверх и закричал от восторга.