Глава 5. Каменные арочные ворота города были распахнуты настежь

«Перевернутая ступа»

Каменные арочные ворота города были распахнуты настежь. Надпись, выложенная полукругом в камне, гласила: «ТРОЛЛИНБУРГ».

Дилижансы друг за другом проезжали под аркой. Пока они ехали по улицам, многие высунули свои головы в окошки и с интересом рассматривали все вокруг. Мила сделала то же самое: высунулась в окно. Она сразу же поняла, что это самый неправильный город на свете.

Здесь были дома, двери которых находились на уровне второго этажа, а то и на самой крыше. Одна из улиц, по которой они ехали, была такой узкой, что казалось очень странным, как дилижансы могли протискиваться между тесно прижатыми друг к другу домами. Когда Мила попыталась оглянуться назад, ей померещилось, что дома словно распрямляются, как будто перед этим они выгибались дугой. На табличке одного из них Миле удалось прочесть надпись: «Улица Угрюмых Непостояльцев».

Еще здесь были очень нелепые мосты. Вернее, всего лишь половины мостов. Как будто все остальное кто‑то отпилил и стащил под покровом ночи. Мила видела, как один человек поднимался по сильно накрененному набок мосту, обрывающемуся в воздухе на высоте около трех метров. Но, когда он был уже наверху, дилижанс подбросило на ухабе, и Мила откинулась на спинку сиденья. Всего мгновение спустя она снова выглянула в окно, но этого человека на мосту уже не было. Мила с удивлением таращилась на мост, пытаясь понять, куда он мог деться.

Размышляя над этим, Мила почувствовала, что дилижанс замедлил ход.

– Мы что, уже приехали? – раздался рядом с ней голос Ромки.

Дилижансы остановились в уютном, заросшем каштанами переулке, напротив очень неуклюжего с виду здания с вывеской «Перевернутая ступа». Под названием вместо положенных в таких случаях звездочек сияли золотом три «Т», как на монетах, которые дала Миле Акулина.

– Прибывшие в Троллинбург впервые – выходят из дилижансов! – раздался чей‑то зычный голос, и Мила увидела сбегающую по лестнице полную даму, приветливо махающую рукой.

– Это, наверное, нам, – заметил Ромка, дергая Милу за рукав.

– Наверное, – согласилась Мила и, прихватив маленький чемодан, вслед за Ромкой вышла из дилижанса.

Возле лестницы уже столпилась небольшая кучка ребят – сверстников Милы. Они дружно гудели и с интересом рассматривали все вокруг. Мила тоже посмотрела по сторонам и заметила, что «Перевернутая ступа» стоит почти на углу переулка. В каких‑нибудь десяти метрах от них шумела оживленная улица. По тротуарам сновали люди и гномы. Были видны витрины двух магазинов. В одной Мила заметила разноцветные лакированные ступы, а вывеска другой гласила: «Лучшие доски и аксессуары для игры „Поймай зеленого человечка“».

– Собираемся, собираемся! – еще громче прокричала женщина, а в это время к Миле с Ромкой подошла Белка и ее старшие братья, видимо, стерегущие младшую сестру.

– О! Мальчики Векши! – радостно заголосила женщина, оглядывая с ног до головы старших братьев Белки.

– Здравствуйте, госпожа Мамми, – с вежливой улыбкой сказал Альфред.

– Фреди, Берти, как я рада вас видеть, – всплеснула руками госпожа Мамми и тут же по‑хозяйски распорядилась: – А ну‑ка помогите мне с младшими, гляньте по дилижансам – все ли вышли, кому положено?

«Мальчики Векши» в мгновение ока проверили все дилижансы и послушно отчитались почему‑то хором:

– Все!

Берти при этом скривил мину, а Фреди опять вежливо улыбнулся.

– Спасибо, дорогие! – поблагодарила госпожа Мамми. – Ребята, послушайте внимательно, что я вам скажу! Сегодня вас поселят в этой гостинице. До Распределения Наследников у вас здесь пока еще нет дома. «Перевернутая ступа» всегда принимает новеньких в своих комнатах, так что это уже традиция. Переночевать здесь вам придется только одну ночь, потому что распределение будет завтра, о чем вам дополнительно еще сообщат.

Она обвела ребят беспокойным взглядом вечно взволнованной наседки, но ребятам, судя по их виду, было совершенно все равно, где ночевать. Им все было интересно.

– А теперь постойте, пожалуйста, здесь, – заявила госпожа Мамми, – а я сбегаю за носильщиками. – И грозно нахмурившись, добавила: – Куда они подевались, хотела бы я знать! Фреди, Берти, присмотрите‑ка!

– Конечно, мы постоим здесь, – послушно заверил ее Фреди, не переставая учтиво улыбаться.

– А я и не знал, что надо будет жить в гостинице, – сказал какой‑то мальчик, стоящий впереди Милы. – Я еще никогда не бывал в гостинице.

– А что это там такое? – спросил тонкий девчоночий голос за спиной у Милы. – Такое высокое здание, похожее на улей.

Мила посмотрела по сторонам и действительно увидела возвышающееся над деревьями и над другими домами здание, напоминающее закрученную спираль, сужающуюся кверху. Верхушка была спрятана в плотном белом облаке, одиноко царящем в небе. От облака в разные стороны расходились по небу тонкие волокнистые нити. Здание было все сплошь усеяно арочными проемами на многочисленных этажах, и там всюду сновали люди. Мила еще увидела четыре точки, оторвавшиеся от здания почти на самой верхушке, и старательно стала напрягать зрение, чтобы разглядеть, что это такое.

– Это Верховные палаты Таврики – Менгир, – важным тоном сообщил Фреди. – Там находятся все правительственные, судебные и научные палаты.

– А это что такое? – вслух спросила Мила, потому что точки, которые она видела, очень явственно превращались во что‑то крупное и движущееся в воздухе.

– Я же говорю, – терпеливо начал Фреди, поворачиваясь к Миле, – что это…

– Эй, Фреди! – воскликнул Берти, который, приложив руку ко лбу козырьком, приподнял голову и смотрел в ту же сторону, что и Мила. – Похоже, это погоня!

Послышались звуки сирены, и не только Фреди, но и все ребята, стоявшие рядом с ними, повернули головы по направлению к приближающимся объектам. В их сторону мчался какой‑то человек на метле, в темной накидке и с черным, как уголь, лицом. На его голове Мила разглядела зеленый головной убор, очень напоминающий то ли колпак, то ли носок Коротышки Барбариса. Следом за человеком на метле стремительно неслись три черные лакированные ступы с какими‑то неоново‑синими знаками по бокам.

Люди на улицах тоже поднимали головы. Человек на метле пролетел прямо над ними, и Мила, во‑первых, разглядела, что он маленького роста, вроде гнома; а во‑вторых, поняла, что лицо, показавшееся ей издалека черным, было просто прикрыто маской, обтягивающей голову от бровей до подбородка. Хотя это, скорее, было похоже на тонкую ткань с прорезями для глаз, чем на настоящую маску.

– Какой ужас!..

– Что случилось?..

– Что‑то украли?..

Люди на улице возмущенно и испуганно переговаривались: кто, провожая взглядом беглеца; кто, следя за приближающимися ступами. В этот момент к стоящим у лестницы ребятам подошел какой‑то незнакомый человек.

– Что происходит? – спросил он громко, а Мила краем глаза заметила рыжеватый чемоданчик и подняла голову. Рядом с Фреди стоял рыжеволосый мужчина в сером дорожном костюме, идеально чистом и без единой складочки. Мила на несколько секунд остановила взгляд на его волосах. Рыжие, как и волосы Милы, они, тем не менее, были прямыми и красивыми, не такими, как у нее.

– Кажется, кого‑то ловят, – охотно пояснил Берти, а ступы тем временем сделали крен в воздухе и пролетели чуть дальше по улице, но Мила все‑таки успела разглядеть на блестящей черной поверхности яркие светящиеся буквы «МТ».

– Берти, ты когда‑нибудь видел в Троллинбурге милицию? – с явной обеспокоенностью спросил Фреди, не отрываясь от удаляющихся в небо ступ.

– Да я и не знал, что она здесь вообще есть, – не менее удивленно ответил Берти, и его козырек из ладони перегнулся пополам, все еще прижатый ко лбу, хотя солнце теперь светило ему в затылок.

– Конечно, есть, – спокойно заметил рыжеволосый. – Это логично, не так ли?

Как и все вокруг, он с пристальным вниманием следил за стремительно уменьшающимися в размерах точками.

– Это что, настоящая погоня? – спросил уже знакомый тонкий голос какой‑то девочки, но уже впереди, и Мила поняла, что это произнесла обладательница белобрысой головы, стоящая перед ней.

Мила быстро подняла глаза на братьев Белки и заметила, как они тревожно и многозначительно переглянулись. Из дилижансов, все еще стоящих напротив гостиницы, вышло несколько старших ребят, а другие выглядывали из окон. И переговаривались они между собой с той же тревогой, с какой посмотрели друг на друга Берти и Фреди.

– А что такое «МТ»? – спросила Мила, обращаясь прямо к Фреди, справедливо решив, что он знает больше всех.

– Это очень просто, – с вежливой интонацией, очень удивительной в данных обстоятельствах, сказал Фреди. – «МТ» – это аббревиатура, которая расшифровывается как «милиция Троллинбурга», – и тут же задумчиво добавил, обращаясь явно к самому себе: – Исключительное событие.

– Так! – возбужденно воскликнул Берти, оглядываясь беспокойно по сторонам. – Когда мы отсюда поедем? Мне нужно срочно рассказать о том, что я только что видел.

В этот момент на пороге «Перевернутой ступы», к радости Берти, появилась госпожа Мамми, взволнованно махая руками.

– Ребята, ребята! – громко кричала она и поглядывала на небо. – Что здесь происходит? Никто не ушел? Со всеми все в порядке?

Она сыпала вопросами, а ее взгляд нервно пробегал по головам новоприбывших, пытаясь определить, не уменьшилось ли их на одну‑две, пока она отсутствовала. Убедившись, что все на месте, она повернулась к братьям и сказала:

– Спасибо, милые, за помощь.

– Не за что, – ответил Фреди.

– А теперь поспешите, а то дилижансы уедут без вас.

Возле госпожи Мамми уже суетились носильщики – несколько человек в форменной одежде. Они без лишних вопросов подхватили чемоданы ребят и понесли их в гостиницу. Под руководством госпожи Мамми и ребята один за другим стали подниматься по лестнице.

– Я приду вечером, – сказал Фреди, обращаясь к Белке, – проверить, все ли у тебя хорошо.

Белка махнула братьям рукой, и они отправились обратно к дилижансам.

– Классно летели! – восхищенно сказал Ромка, с улыбкой глядя на Милу. – Первый раз видел, как летают на ступах и на метле! Потрясающе!

Мила улыбнулась. Она уже видела такой полет и вспомнила, как долго не могла закрыть рот, увидев Акулину, летящую по небу в ступе. Но она, кроме того, уже и сама успела полетать. Вот это, действительно, было потрясающе.

Когда они ввалились в холл, госпожа Мамми выстроила их всей гурьбой у стойки портье. У портье были огромные выпученные глаза и круглая лысина, тянущаяся ото лба.

– Сколько нас человек? – спросил он, открывая большую книгу для постояльцев.

– Двадцать два, – быстро ответила госпожа Мамми, у которой уже не раз все головы были подсчитаны.

– Что‑то маловато…

– Остальные приедут послеобеденными дилижансами. Сейчас давайте определим этих.

Пока лысый портье и госпожа Мамми обсуждали, как распределить ребят по комнатам, несколько человек отошли к ближайшему диванчику и расположились на отдых. Таких диванчиков в холле «Перевернутой ступы» было, как в мебельном магазине. Хотя холл нельзя было назвать просторным. Это было не очень большое помещение с маленькими, но до блеска вымытыми окнами. Тут все было не слишком новым, зато чистым и аккуратным.

Вскоре их отвели в комнаты, где ни на миг не прекращались веселые разговоры и суета. Когда они немного отдохнули, к ним постучался лысый портье, одновременно являющийся хозяином гостиницы, и сообщил, что, если они хотят пообедать, им нужно спуститься в обеденный зал.

Обеденный зал был забит длинными деревянными столами и табуретами. Ни одного стула со спинкой Мила не заметила. Да и столы были такие старые, что оставалось только удивляться, как они не разваливаются под тяжестью мисок, тарелок, салатниц и супниц.

В обеденном зале Мила встретила Ромку и Белку. Так как они уже были знакомы, то, не сговариваясь, сели за стол все вместе.

То и дело в зал влетали котелки и супницы, и вылетала в небольшой проем в стене – наверное, в кухню – опустошенная посуда.

Ни разу в жизни у Милы не было такого чудесного и шумного обеда. Ее бабушка никогда не разрешала разговаривать за столом. Ели всегда с постными минами и в гробовой тишине. Настолько гробовой, что у Милы порой пропадало желание есть. Тут же все разговаривали и смеялись, делились впечатлениями, подшучивали друг над другом и интересовались, вкусный ли обед у соседа.

Закончив с обедом, они втроем вышли в холл гостиницы. Народу здесь было, как на вокзале. В основном собрались ребята‑ровесники Милы. Но их было заметно больше, чем при расселении в номера.

– Наверное, еще дилижансы прибыли из посольства, – сказал Ромка, непроизвольно ответив на мысленный вопрос Милы.

Мимо них прошел худой длинноносый волшебник в выцветшем лиловом балахоне и в сером кудрявом парике на голове. Он держал в руке изрядно потрепанную книгу, из которой сыпалась труха, оставляя на деревянном полу извилистую дорожку. Сбоку, над головой человека в парике, плыл замызганный мутный колпак от уличного фонаря и мерцал тусклым светом, освещая страницы книги. Мила чуть посторонилась, давая длинноносому пройти.

– Эй, сестрица! – воскликнул кто‑то, пробираясь к ним сквозь толпу, и через пару секунд Мила узнала Берти.

– Берти? – удивленно округлила глаза Белка. – А где Фреди?

– Я вместо него, ребенок, – деловито заявил Берти и, кивая, предупредительно добавил: – С глазами поаккуратнее, не округляй так старательно – повылазят.

– А что ты здесь делаешь? – не успокаивалась Белка. – Ведь должен был прийти Фреди.

Берти раздраженно фыркнул.

– Вот дался тебе твой Фреди! – с видом обиженного заботливого братца насупился он. – Я тут проявляю чудеса братской опеки, так что рассказывай быстренько: какую кашку кушала на обед и не мучает ли тебя икота? Я знаю, у тебя это бывает.

– С чего это ты вдруг такой заботливый? – продолжала расспрашивать его Белка, но в этот момент Берти заинтересованно глянул в сторону. Там, в другом конце холла, к потолку взлетал какой‑то странный аппарат. Мила заметила, что те, кто к нему подходили, с помощью тяжелой цепи опускали его вниз, а уходя, дергали цепь, и аппарат устремлялся вверх.

– Наконец‑то освободилось, – озабоченно пробормотал Берти и, повернувшись к Белке, выпалил: – Слушай, сестрица, ты тут подожди меня немного, я сейчас. Одна нога здесь, другая там – дело есть.

И с этими словами Берти юркнул в толпу ребят. Они были гораздо ниже и мельче него, и тем не менее было видно, что убирать их с дороги ему удается с большим трудом.

– Смотрите, там кресло свободное, – кивнул Ромка на ближайший к ним угол. – Если уж ждать, то не стоя на проходе.

Белка с недоверием посмотрела на небольшой диванчик рядом с креслом, и Мила вполне поняла ее смущение. На диванчике сидел очень странный субъект с летучей мышью на голове. Животное лежало брюхом вниз на макушке хозяина, свесив ему на лицо перепончатое крыло, полностью при этом закрывая его правый глаз. В руках человек держал счеты, но вместо деревянных колесиков из стороны в сторону сами собой перескакивали маленькие белые косточки, ранее, по всей видимости, принадлежавшие какому‑то животному. К тому же, этот тип был очень неопрятно одет: грязный жакет и засаленные рукава когда‑то белой рубашки вызывали желание срочно вымыть руки.

– Что‑то мне туда совсем не хочется, – сказала Белка.

– Ты что, боишься летучих мышей? – с иронией спросил Ромка. – Так ведь когда они спят – они не кусаются.

В этот момент волшебник в лиловом балахоне снова прошел мимо них, не отрывая глаз от книги, и чуть не стукнулся лбом о дверной косяк, но вовремя притормозил и, развернувшись, пошел в обратную сторону. Грязный фонарь, тем не менее, наткнулся в полете на стену, но не разбился, хотя Мила и заметила, как по стеклу поползла тоненькая трещина. Она вдруг поняла, что они были виновниками этого столкновения, потому что стояли на самом проходе. Поэтому‑то фонарь и не вписался в нужную траекторию полета.

– Давайте хотя бы отойдем, – предложила Мила, которой стало очень неловко.

Они прошли мимо небольшого скопления ребят, среди которых заметили Алюмину и ее сестру Платину с двумя взрослыми девочками, больше годящимися в подруги старшей сестре.

– А она что здесь делает? – спросил Ромка, имея в виду Платину. – Она же из старших.

– Наверное, пришла присмотреть за сестрой, как Берти за мной, – предположила Белка, рыская глазами по холлу в поисках брата.

Когда они проходили мимо странного, в виде размножающихся вверх клумб, нароста, усаженного вдоль и поперек фигурными кактусами, заметили Яшку Бермана, с которым ехали в одном дилижансе. Он сидел на низком табурете совершенно один и с большим интересом рассматривал кактусовую экспозицию. По сравнению с тем столпотворением в тесном холле «Перевернутой ступы» возле колючих клумб было вполне просторно. Наверное, кактусы внушали не больше доверия, чем летучие мыши.

– Можем здесь подождать, – сказал Ромка, и они подошли к одиноко сидящему на табурете Яшке.

Он сразу им заулыбался и встал с табурета.

– Если кто‑то хочет – можете садиться, – вежливо предложил Яшка.

Мила и Белка также вежливо покачали головами, отказываясь от предложения, а Ромка без лишних слов плюхнулся на табурет, вытянув ноги.

– Что‑то я устал, – пояснил он и с не меньшим интересом, чем Яшка, стал изучать кактусовую скульптуру.

Мила оглянулась. Вокруг них действительно было много народу: человек сорок только младших, но были и постарше, как Берти или Платина. Были заняты все диванчики, скамейки и стулья. Никому почему‑то не сиделось в комнатах. Все разговаривали, смеялись, показывали друг другу какие‑то интересные вещицы.

Один парень – темноволосый и с виду очень самоуверенный – сидел на спинке кресла, водрузив ноги в пыльных ботинках на мягкое сиденье, и хвастался перед своими приятелями какой‑то игрушкой. Мила пригляделась – это была тоненькая трубочка с колесиком, которое при вращении громко клацало. Как раз когда Мила присмотрелась, хозяин трубочки прокрутил колесико большим пальцем, послышалось несколько последовательных щелчков, и из верхнего отверстия трубочки выпрыгнул переливающийся радугой мыльный пузырь в форме головы с большими оттопыренными ушами, хлопающими, как у слона. Непроизвольно глянув по сторонам, Мила заметила невдалеке, в кресле, крупного мальчишку отчаянно лопоухого и с широким лицом. Увидев мыльную пародию на себя, он покраснел до самых кончиков своих выдающихся ушей.

– Зачем так издеваться? – услышала Мила голос Белки.

Она тоже видела всю эту пародию от начала и до конца и теперь тяжело дышала от негодования.

Наверное, голос Белки прозвучал слишком громко, потому что хозяин мыльных пузырей повернулся и теперь смотрел прямо на них. После рожицы с ушами он и его компания громко хохотали. Теперь, кинув взгляд в их сторону, мальчик повернулся и что‑то тихо сказал своим приятелям, после чего они снова засмеялись, но так, словно что‑то затеяли.

– Ну сейчас начнется, – тихо сказал Яшка, а металлическая трубочка как будто только этого и ждала. Снова защелкало колесико, и в этот раз из верхнего отверстия вырвалась другая физиономия. Малиново‑розово‑фиолетовыми цветами переливалось круглое лицо со слоновым хоботом. Бросив мимолетный взгляд на Яшку, Мила сразу поняла, что этот мыльный пузырь касался непосредственно его. Яшка был маленького роста и круглый, как колобок, и сам по себе слона никак не напоминал. Но его нос был очень курносым и действительно наводил на мысль о хоботе. А у владельца волшебной трубочки слон наверняка был любимым животным.

Ребята из компании напротив рассмеялись громче прежнего, и сквозь смех темноволосый мальчик похвастался:

– Эту вещицу мне родители привезли из‑за границы. Они там работают в Таврическом магическом посольстве. И это еще не все. У меня таких целый чемодан…

Ловко лавируя между ребятами, мимо прошмыгнул портье. Мила заметала, как он бросил недовольный, хмурый взгляд на грязные ботинки мальчика с металлической трубкой, лежащие на сиденье очень чистого кресла «Перевернутой ступы».

– Кто этот заносчивый щелкунчик? – хмуро спросил Ромка. Он уже встал с табурета и стоял между Милой и Белкой.

– Это племянник профессора Мендель, той, которая алхимию преподает, – пояснил стоящий рядом Яшка. – Его родители все время живут за границей, а его воспитывает тетка.

– Да это же двоюродный брат Алюмины, – добавила Белка, – Нил Лютов.

– А ты откуда знаешь? – спросил Ромка.

– Я слышала, как она обсуждала его с девочками, – сказала Белка. – Они считают его красавчиком.

Ромка возмущенно фыркнул.

– Тоже мне красавчик! – громко воскликнул он. – Надутый индюк – вот он кто! Близко к нему лучше не подходить. Если лопнет от собственной значимости – забрызгает внутренностями.

Белка издала короткий смешок, но вдруг почему‑то ойкнула.

– И сделаю вашей компании большое одолжение, – раздался холодный, немного нервный голос.

Нил Лютов ростом был выше их всех. Он стоял в нескольких шагах и смотрел на них сверху вниз. И выглядел он так, как будто шутка его не обидела, а насмешила. Он снисходительно ухмылялся, и только суженные, как будто прицеленные, темные глаза выдавали, что Ромкины слова его задели.

– А компания подобралась – просто сливки общества! – чересчур громко сказал он, и кто‑то в холле хихикнул. У него за спиной начинала собираться толпа любопытных.

Узкие глаза Лютова остановились на Белке, которая потупилась и даже шагнула назад.

– Что это у тебя на голове? Не прутья от старого веника, а? Ведь твоя мать уборщица, да? Говорят, она недавно получила грамоту за добросовестный труд, – упиваясь самим собой, сказал он.

Белка не отвечала. Она даже побелела вся от растерянности.

– Только не знаю, за что именно, – усмехнулся он. – За то, что выгребла больше всех пегасьего помета, или за то, что вылизывала грязь после полтергейстов?

Многие, среди них Мила увидела и Алюмину, громко рассмеялись. Белка тихо шмыгнула носом, но ничего не отвечала.

– О! Какие люди! – воскликнул Лютов, глядя на Яшку, и некоторые ребята за спиной Лютова, подзадоривая его, начали переговариваться между собой явно не в пользу Яшки. – Берман! Тебе еще не дали кличку? Могу позаимствовать парочку. Как тебе: «ходячий комод», а?

Поддерживающие Нила Лютова захохотали еще громче.

– Или так – «слон, которого будут учить держать волшебную палочку хоботом»? – тут он сам засмеялся, очень довольный шуткой. – Длинновато, конечно, ха‑ха… зато вылитый ты…

Общий смех начал переходить в ржание, а Лютов уже оценивающе рассматривал Ромку.

– Тебе лучше взять свои слова обратно, – сердито сказал Ромка.

Лютов посмотрел на него как‑то странно, как будто не понимал языка, на котором Ромка с ним говорит. Мила заметила, как Алюмина и Платина с подругами подошли ближе и стали прямо за спиной у Лютова.

– А ты вообще помалкивай! – скривив кислую мину, бросил Лютов. – Ты же третьего поколения, так? Черная кость. Всего лишь какой‑то выскочка!

Пипа Суринамская на руках Алюмины неестественно громко квакнула, и это вызвало всеобщий хохот, еще более громкий, чем прежде, а Лютов продолжал:

– Твои родители, небось, от слова «ведьма» шарахаются, а при встрече с черной кошкой как очумелые хватаются за все пуговицы!

Компания за спиной Лютова держалась за животы от смеха, Платина громко хохотала от души, а визгливый смех Алюмины пугал огромную жабу в ее руках, так что она беспрерывно квакала, и это вызывало еще больший смех. И получалось так, что они вчетвером стояли посреди хохочущей толпы. Яшка справа от Милы горько вздохнул, а Ромка с другой стороны уже сделал шаг вперед, что‑то собираясь сказать, но не успел.

– Зато родители на теток и других родственников их, как собачек, не бросают! – громко выпалила Мила, неожиданно для самой себя.

Глаза Нила Лютова удивленно застыли и уставились на Милу. Он выглядел так, как будто соображал, кто она вообще такая. Стоял, лишившись дара речи, и уже не думал смеяться. Толпа позади него тоже притихла.

– Ты уже надоел всем со своими дурацкими шутками, – продолжила Мила, чувствуя обиду за своих новых друзей и впервые в жизни разговаривая с такой смелостью. – Даже твои родители от тебя избавились, сплавив тетке!

Тишина в холле стала просто звенящей. Лицо Алюмины вытянулось так, что челюсть угрожала отвалиться на пол. Все, столпившиеся за спиной Лютова, теперь с интересом пялились на Милу. Даже Яшка с Белкой недоверчиво на нее косились. А Мила и сама не поняла, почему вдруг все это сказала. Само как‑то вырвалось.

Лютов, в точности как минуту назад Ромка, шагнул вперед. Какую‑то долю секунды растерянность на его лице сменялась удивлением, но потом глаза опять сузились, и он удостоил Милу таким злым взглядом, что у нее перехватило дыхание. Ничего не сказав и даже не глянув больше ни на кого, Лютов развернулся и быстрым шагом пошел к лестнице. Все в холле, кроме Милы и Ромки, следили, как он поднялся по ступеням и исчез в проеме второго этажа, ведущем к комнатам.

Первой в себя пришла Алюмина. Она, сильно сжав ни в чем не повинную жабу, взвизгнула и, повторив взгляд двоюродного брата, выдала:

– Ну… ты… просто… – потом опять взвизгнула и, громко топоча, помчалась по лестнице вслед за своим кузеном.

Мила посмотрела на Платину, ожидая, что старшая сестра тоже что‑нибудь скажет в ее адрес, но Платина одарила Милу холодным, равнодушным взглядом и, кивнув подругам, отошла в другой конец холла.

Многие все еще поглядывали на Милу и тихо перешептывались.

– Ну ты даешь! – повернулась к Миле Белка с таким выражением на лице, как будто она увидела инопланетянина.

Под всеобщими взглядами Мила чувствовала, что не очень‑то собой гордится.

– Я не хотела, – сказала она, глядя на своих друзей по очереди. – И не знаю, как так получилось. Просто… – Мила запнулась от неожиданной мысли. – Просто он мне кое‑кого напомнил.

Она вдруг поняла, что Нил Лютов напомнил ей ее родственника – Степаныча, который имел на редкость злобный характер.

– Этот человек, наверное, не очень хороший, – сочувственно сказал Яшка.

Мила подняла на него глаза и согласно кивнула, хотя и не сразу.

– Да, не очень…

Вспоминать о нем, по крайней мере, было ужасно неприятно.

– Да ты просто молодчина! – раздался над Милой бодрый голос, и кто‑то так сильно хлопнул ее по плечу, что у Милы подкосились ноги.

Альберт Векша потрепал волосы младшей сестры, а та в ответ недовольно скривилась и простонала:

– Бе‑е‑ерти!

– Этот подлец себе слишком много позволяет! – обращаясь ко всем, кто мог его слышать, заявил Берти. Он недовольно нахмурился. – Если бы не запрет матери махать кулаками… да еще на последнем курсе Младшего Дума – я бы ему морду так разукрасил!

Он хитро усмехнулся.

– Ну, если честно, я так и собирался сделать, – он посмотрел на Милу. – Но, пока я добирался с другого конца холла, пока всех растолкал, ты мастерски уложила его на лопатки, так что он струхнул и позорно ретировался.

Берти решительно хмыкнул.

– Ну, ничего. Я до него еще доберусь.

– Берти! – взмолилась Белка. – Мама тебя просила ни во что не вмешиваться. У тебя четвертый курс. Экзамены.

– Ага! – воскликнул Берти. – Она для этого ко мне Фреди нянькой приставила! Еще чего не хватало!

Белка насупилась.

– Ты без Фреди в Старший Дум не пройдешь. Если он тебе с подготовкой не поможет – ты обязательно провалишься.

– Свет клином не сошелся… – прыснул от возмущения Берти. – Есть и другие возможности…

– Какие такие возможности? – подозрительно покосилась Белка.

– Ой! Отстань! – отмахнулся Берти, отодвигаясь от сестры подальше. Он повернулся к Миле и, подняв вверх большой палец, энергично заявил: – Это было классно, Рудик! Запомни: ты заслужила мое пожизненное уважение.

– Спасибо, – прокряхтела Мила, все еще потирая ушибленное плечо, пострадавшее от руки Берти. После того как он громко произнес ее фамилию, Миле показалось, что невысокий худой мальчик, стоявший в нескольких шагах от них, обернулся и с интересом посмотрел на нее.

– И еще… – подал голос Яшка. – У тебя появился пожизненный враг.

Мила и все остальные вслед за ней обернулись к Яшке и вопросительно уставились на него.

– Ты о чем? – спросила Мила, моментально забыв о ноющем плече.

– Нил Лютов никогда не забывает обид, – страдальческим тоном вытянул из себя Яшка. – Мы же… я имею в виду – первородные… мы же все друг друга знаем. Ну… слышим разное… А у Нила родители – это больная мозоль. – Яшке было так трудно говорить, как будто он чем‑то подавился и стеснялся откашляться. – В начальной школе… я имею в виду – в обычной школе… один мальчишка что‑то сказал о родителях Нила, что они плевать на него хотели…

Яшка замолчал и тяжело вздохнул. Мила заметила, как Белка наклонилась к нему поближе, словно готовая постучать ему по спине, чтобы прочистить дыхательные пути.

– Ну вот, – продолжил Яшка очень тихим голосом. – У того мальчишки прямо посреди урока кровь носом пошла… Долго не могли остановить, всю парту залило. Лужа крови! – Яшка многозначительно посмотрел на всех по очереди, остановив взгляд на Миле. – В обычной школе ведь никто ничего не знает… я имею в виду – им и невдомек, что кровотечение можно вызвать при помощи заклинания, даже не дотрагиваясь до человека. На Нила никто и не подумал…

Яшка вжал голову в плечи.

– А это он сделал… я имею в виду – кто же еще, кроме него?

Все переглянулись. У Белки вид был ошарашенный, у Берти физиономия озадаченно перекосилась. Ромка зачем‑то поднял голову и хмуро посмотрел наверх, куда несколько минут назад ушел Лютов.

– Но что он может? – недоверчиво спросил Ромка. – Он такой же, как и мы!

Яшка покачал головой, не соглашаясь с Ромкой.

– Его тетка многому научила. Он знает то, чего первокурсникам знать не положено.

Ромка прищурился, глядя на Яшку, как будто решая, стоит ли относиться к сказанному серьезно, потом перевел взгляд на Милу.

– Я не думаю, что он посмеет. Ведь это Троллинбург. А мы будем учиться не в обычной школе. Здесь же за всем следят… – И неуверенно добавил: – Наверное…

– А если вдруг что – то мы посмеем! – заявил Берти. И предупредив восклицание Белки, уже почти у нее вырвавшееся, добавил: – И он свое получит!

Берти со всего размаху хлопнул Милу уже по другому плечу, и ноги у нее опять подкосились.

В следующий момент Берти очень сильно заинтересовало что‑то у выхода, и он поспешно добавил:

– Ладно, ребята, не унывайте. Если что – обращайтесь, – его лицо становилось все беспокойнее. – А сейчас мне нужно идти. Дела, други мои! – он повернулся к Белке. – Сестрица, будь паинькой, веди себя хорошо.

В этот раз ему не пришлось пробираться сквозь толпу, потому что людей в холле заметно поубавилось. Меньше чем через минуту он скрылся из виду.

– Как же! – недоверчиво скривилась Белка, испепеляя взглядом главный вход, где только что исчез Берти. – Пришел за мной присмотреть, так я и поверила. Назначил здесь кому‑то встречу, а Фреди лапши на уши навешал по поводу того, какой он заботливый братец! Он наверняка собирается ввязаться в какие‑нибудь неприятности.

Она фыркнула и, резко развернувшись, чуть не наткнулась носом на колючки кактуса. Ромка, заметив это, задорно рассмеялся.

Белка снова фыркнула и сообщила:

– Я иду наверх.

Все согласились, что идея неплохая и отправились вслед за Белкой.

На ходу Мила думала обо всем, что было сказано, и вдруг вспомнила кое‑что ей непонятное. Уже возле лестницы она дернула Ромку за рукав. Белка и Яшка даже не заметили, что они остановились, продолжая подниматься вверх по лестнице.

– Что? – оборачиваясь, спросил Ромка.

– Ром, а что означает «черная кость»? – спросила Мила.

Ромка посмотрел на нее и неопределенно махнул рукой.

– Ах, это… – он пожал плечами. – Белая кость, черная кость… обычная ерунда.

– Белая кость? – переспросила Мила. – Но что это значит?

– Белая кость, или, по‑другому, первородные – это когда в роду каждый рождается волшебником. А черная кость, или третье поколение, – когда волшебную силу при рождении получает только каждый третий в роду. И кроме того, нужно, чтобы обязательно все поколения между волшебниками были одного пола. Вот у меня, например, волшебником был прадед, а дед и отец были обычными людьми. А я третий мужчина в семье – значит, волшебник. Таких семей, где все рождаются с волшебной силой, очень мало. И у них вроде как перед нами есть преимущество. У волшебников третьего поколения волшебная сила проявляется не раньше, чем исполнится тринадцать, а у первородных еще с пеленок домашние животные по квартире летают, свет сам включается, ну и… всякое такое. Они вроде как элита. Высшее сословие магов. Но это все ерунда. Архаизм.

– Арха… что? – не поняла Мила. – Что это значит?

Ромка пожал плечами.

– Не знаю, что это значит. Так прадед всегда говорил.

– Архаизм – это значит, что представления о магической силе, передающейся по наследству, бесповоротно устарели, – сказал кто‑то за спиной Милы.

Обернувшись, они с Ромкой увидели знакомого рыжеволосого человека. Он сидел на том самом диване, где раньше занимался подсчетами неприятный господин с летучей мышью. В руках у него была раскрытая газета. Мила заметила, что он переоделся. Теперь вместо аккуратного серого костюма на нем были длинные широкие штаны и камзол до колен с узкими рукавами и высоким стоячим воротником, закрывающим горло. Зеленый цвет его одежды странно подрагивал и переливался, как будто ткань была живой, чем‑то вроде шкурки хамелеона.

– Бытует мнение, что сила, минуя два поколения и переходя лишь к третьему, – ослабевает, – он улыбнулся, глядя на молчащих Милу и Ромку, и добавил: – Но многие известные и очень могущественные маги именно третьего поколения своим существованием доказывали обратное. Первородные, в отличие от остальных, действительно овладевают своей силой еще с младенчества. Но со временем силы уравниваются. А поэтому совсем не важно, к какой категории магов вы принадлежите – важно, на что вы сами окажетесь способны.

С этими словами рыжеволосый многозначительно посмотрел на них и спрятал лицо за газетой…

Вечером, после того как к ним в комнату, постучав, заглянула госпожа Мамми, и напомнила, что завтра утром общий сбор перед Распределением Наследников, все стали укладываться спать. Когда в комнате погасили свет, Мила вдруг заволновалась: а если вдруг окажется, что она ни на что не способна? Ведь ее прабабушка была лучшей из лучших. А это значит, что теперь и ей во что бы то ни стало нужно очень постараться стать лучшей.

* * *

Утром все высыпали из комнат и столпились в коридоре второго этажа. Многие уже успели познакомиться и разбиться на группки из двух‑трех человек. Тут же была и Алюмина с двумя девочками, с которыми, видимо, уже подружилась. Мила и Ромка вышли из комнат почти одновременно и стали рядом у стены. Мила сказала Ромке, что ждет Белку, а он в свою очередь ждал Яшку Бермана. У уже знакомой Миле белобрысой девочки, стоящей в двух шагах от них, в руках была красивая просторная клетка, внутри которой, важно поглядывая по сторонам, сидел большой белый ворон.

– Это Карл, – представила девочка, заметив, что Мила с Ромкой рассматривают ее питомца. – Он очень умный. Вороны вообще очень умные птицы. А этот еще и волшебный.

– Ворон как ворон, – недоверчиво скривился Ромка. – Только белый. И ничего умного в воронах нет.

Карл угрожающе захлопал крыльями и громко каркнул.

– Я как раз хотела сказать, – с обиженной миной заявила девочка, задрав кверху курносый нос, – что он понимает, о чем мы говорим, – и, обращаясь уже к птице, многозначительно сообщила: – Не обращай внимания, Карл. Среди людей попадаются и не очень смышленые.

Она с достоинством вскинула остренький подбородок и отошла от них подальше.

– Это я несмышленый? – возмущенно прошипел Ромка и передразнил: – Тоже мне «понимает, что мы говорим». Интересно, а понимает он только по‑русски или для него и китайский не проблема?

Через десять минут Ромка начал нервничать и решил поторопить Яшку. Только он ушел, как появилась Белка, и теперь они уже вдвоем ждали Ромку.

В этот момент к ним подошел невысокий паренек, тот самый, который вчера как‑то странно посмотрел на Милу, когда Берти произнес ее фамилию.

– Твоя фамилия Рудик? – спросил парень, осторожно рассматривая Милу.

Мила кивнула.

– А ты, наверное, Векша, – он посмотрел на Белку.

– Да, это я, – с готовностью подтвердила Белка.

– Я Иларий, – представился паренек. – Иларий Кроха. Вообще‑то, мы уже знакомы…

– Этого не может быть, – поспешно возразила Белка. – Я тебя раньше никогда не видела.

Иларий неодобрительно покосился на Белку, видимо, недовольный тем, что она его перебила, и посмотрел на Милу, решив обращаться к ней, очевидно потому, что она слушала его молча.

– Просто мы друг друга не помним. Но в этом же нет ничего удивительного. Я хочу сказать – ведь это же было тринадцать лет назад.

– Какая глупость! – воскликнула Белка. – Тринадцать лет назад мне было чуть больше месяца отроду.

– Вот именно, – фыркнул в сторону Белки Иларий. – Это, конечно, не значит, что мы должны стать друзьями. Тем более дружить с девчонками – это просто бред.

При этих словах Белка от возмущения набрала полную грудь воздуха и так посмотрела на Илария, как будто без слов попросила его отойти подальше и никогда больше к ней не приближаться на пушечный выстрел. А Мила тем временем пыталась понять, о чем это он говорит.

– Я просто подумал, – продолжил Иларий, – что нам не помешает знать друг друга в лицо. Мало ли что? Все‑таки мы трое из «спасенных».

С этими словами он развернулся и присоединился к высокому, крупному парню, который ждал его в конце коридора.

Мила и Белка с минуту стояли, глядя ему вслед с открытыми ртами, а потом повернулись друг к другу и в один голос воскликнули:

– Ты из «спасенных»?

Это был странный момент. Вроде бы познакомились только вчера, а оказывается, они знают друг друга всю жизнь. Только не помнят этого.

– Ну, и чего вы друг на друга уставились? – спросил Ромка, только что подошедший к ним вместе с Яшкой.

Если в какой‑то момент Миле и показалось, что их с Белкой связывает что‑то особенное, то это ощущение очень быстро улетучилось. Все‑таки она совсем ничего не помнила. Как правильно заметила Белка – они были еще младенцами. Наверное, именно поэтому ни одной из них не пришло в голову что‑то объяснять Ромке. Тем более что в коридоре людей прибывало: все с радостью покидали свой однодневный приют, чтобы отправиться на Распределение Наследников.