Соловей Будимирович

В русской эпической традиции есть немало былин, которые традиционно относят к былинам киевским, тем не менее по ряду признаков их можно отнести и к северному – новгородскому былинному циклу. Некоторые из них не сохранили такие убедительные признаки северного происхождения, как былина о Дюке Степановиче, но имеют черты, позволяющие нам сделать предположение, что былины эти не только были сохранены народной памятью на русском Севере, но и созданы были там же.

Былина о Соловье Будимировиче, который, между прочим, ещё и гусляр, известна в 28 записях. Самая старая из записей принадлежит Кирше Данилову. Профессор В.Ф. Миллер[102]убедительно утверждал, что эта былина северного, новгородского происхождения. Тем не менее, по основному месту действия её отнесли к Киевскому циклу. П.Н. Милюков обратил внимание на то, что в былине упоминаются такие географические реалии, как море Варяжское – Финский залив, город Леденец – замок Линдаписса около Ревеля, остров Кодольский – Котлин. С нашей точки зрения, гидроним «Варяжское море» в этой былине следует понимать шире, чем Финский залив. Варяжским морем называлось всё море Балтийское или как минимум его часть от Финского залива до земли славянского племени варинов, которых немцы именовали ваграми, а на Руси традиционно называли варягами.

Прежде чем перейти к рассмотрению упомянутых в былине топонимов, отметим, что по сюжету былина очень близка именно к великорусским свадебным песням, в которых жених приезжает откуда‑то из‑за моря[103]. Это обстоятельство мы можем считать также прямым свидетельством того, что былина создавалась в великорусской среде и мифопоэтическими конструкциями была укоренена в устойчивых мифологических формулах этой традиции.

Одна из наиболее распространенных записей былины перечисляет такие топонимы: Соловей Будимирович приплывает из города «Леденца», из земли «Веденецкой»:

Из‑за славного синя моря Волынского,

Из‑за того Кодольского острова,

Из‑за того Лукоморья зеленова… [104]

С.В. Рогачев в работе «Гледен‑Леденг» так определяет прототип былинного города Леденца: «Скорее всего, название древнего города – предшественника Устюга – Гле’ден есть результат некоторой перекомпоновки финского полунарицательного топонима Ле’денг».

Он предлагает считать прототипом города Леденца либо Великий Устюг, либо населенный пункт на полпути между Никольском и Тотьмой в селе в 200 км к юго‑западу от Устюга. Он стоит на речке Леденге (текущей к Сухоне), деревня выше по течению именуется Леденга. Другой топоним, предложенный С.В. Рогачевым в качестве прототипа, расположен в 200 километрах к югу от Великого Устюга, называется Леденгск, но уже в бассейне Ветлуги.

Распространено еще и такое мнение, что город Лединец, это Линданисса – одно из названий древнего Таллинна.

Былинный «Кодольский» остров П.Н. Милюков считал островом Котлин (Ketlingen)[105]. В.Б. Вилинбахов подразумевал под топонимом «Кодольский» «…искаженное название острова Готланда, мимо которого действительно мог плыть Соловей Будимирович, отправлявшийся на Русь из западнославянских земель» [106].

Несмотря на различные мнения, большинство исследователей локализуют упомянутые топонимы на севере России и в балтийском регионе, расходясь в местонахождении отдельных мест, но всегда связывая их расположение или с Русским Севером, или с Балтийским морем. Былинное «зелёное Лукоморье» всегда единодушно помещается исследователями также на Балтийском море, только одни (В.Б. Вилинбахов) видят в нем искаженное название «Зеландское лукоморье (поморье)»[107], другие (Е. Нефедов) – берег острова Руяна (Рюгена), залив между полуостровом Виттов (на котором стояла та самая Аркона) и полуостровом Ясмунд, имеющим четко очерченную дугообразную форму. В настоящее время он называется Тромпер Вик (Tromper Wiek)[108].

Карта руяна

Вид на залив с Арконы

Присмотревшись к описанию флота богатого гостя, мы обязательно обратим внимание на оформление кораблей Соловья Будимировича. Они роскошно украшены и, что характерно, все эти богатства подчеркнуто северные:

У того было сокола у корабля

Вместо бровей было прибивано

По черному соболю якутскому,

И якутскому ведь сибирскому;

Вместо уса было воткнуто

Два острые ножика булатные;

Вместо ушей было воткнуто

Два востра копья мурзамецкие;

И два горностая повешены,

И два горностая, два зимние;

У того было сокола у корабля

Вместо гривы прибивано

Две лисицы бурнастые [109];

Вместо хвоста повешено

На том было соколе‑корабле

Два медведя белые заморские [110].

Соловей Будимирович сидит на кресле из «дорогого рыбьего зуба», то есть из моржового клыка, который добывали только на Русском Севере, на Баренцевом и Карском море.

Соболя, горностаи, бурые лисицы, шкуры белых медведей, моржовые клыки – все говорит о том, что Соловей Будимирович приехал с Русского Севера и с Варяжского (Балтийского) моря.

Начинается былина также с описания севера и северной природы:

А мхи были, болота в поморской стороны,

А гольняя щелья в Бели́‑озери́,

А тая эта зябель в подсиверной страны,

А <…> сарафаны по Моши по реки́,

Да раструбисты становицы в Ка́ргополи,

Да тут темные лесы что смоленские,

А широки врата да чигиринские [111].

Сказитель как бы описывает, откуда и куда плывут корабли Соловья Будимировича: Поморье, Белое озеро, река Моша (Архангельская область, приток р. Онеги), Смоленские леса, уездный город Киевской губернии Чигирин, Днепр, Киев.

Учитывая перечень этих географических названий, можно утверждать, что Соловей Будимирович – «больший атаман» (кстати, тоже северная – новгородская – должность предводителя дружины) – прибыл с Русского Севера. Очевидно, что его город Леденец находился где‑то там. С.В. Рогачев предполагает – в Великом Устюге, а П.Н. Милюков считает, что это замок Линдаписса около Ревеля, остров Кодольский – Котлин.

Еще можно предположить, что легендарный город Леденец – это старорусский Веденец, древнее название Венеции. Логично допустить, что в этой былине так же, как в былине о Дюке Степановиче, речь идёт не о Венеции, а о знаменитом, крупнейшем в средневековье, торговом славянском городе Винете (Волине, Юмне), превратившемся со временем из Веденца в Леденец. В упомянутом море Волынском многие исследователи видят море Балтийское, названное так в честь знаменитого острова Волин[112].

Можно также предположить, что былинный город Леденец – это торговый город в южной Швеции, на берегу реки Лёдде. Город назывался Лёддечёпинг, что на Руси могло быть сокращено до Леденца. Тем более что это поселение находилось недалеко от острова Руяна (можно сказать «напротив») и располагалось на пути предполагаемого путешествия Соловья Будимировича. О связи Соловья Будимировича с балтийскими славянами свидетельствует и тот факт, что наряду с традиционными северорусскими дарами князю – «сорок сороков соболей», «мелкого зверя и сметы нет», ещё дорогие ткани. Известно, что дорогие ткани выполняли в экономике балтийской Руси ту же функцию, что и меха на Руси северной: они были прообразом денег, эквивалентом стоимости. Не случайно в языческих храмах балтийских славян накапливалось такое огромное количество дорогих тканей:

«…Драгоценные металлы не допускались у ран в обращение. Деньгами служили у них не меха, как у русских в старину, а полотна…» [113], «…по словам Саксона Грамматика, кроме множества денег ( в храмах. Г.Б .) хранился великий запас драгоценных тканей, распадавшихся от ветхости» [114].

Былину о Соловье Будимировиче сближает с былиной о Дюке Степановиче не только их северное – варяжское происхождение, похожие названия их городов, упоминание о Балтике, но и неслыханное, баснословное богатство главных героев. Это наводит на мысль, что оба богатыря прибыли из какого‑то крупнейшего, богатейшего торгового города на Балтике, а таким городом там был именно Волин – Винета.

И если Дюк Степанович в былине просто хвастался своим богатством, то атаман Соловей Будимирович с дружиной приезжает сватать племянницу киевского князя. Вероятно, что не только богатство, но и знатное происхождение позволяли ему так поступать. А.Я. Лыщенко нашел в былине параллели со сватовством норвежского королевича Гарольда III к дочери Ярослава Мудрого. Полагаем, что в былине идет речь о славянском герое. С этим согласен, например, и В.Б. Вилинбахов: «…мы отказываемся видеть в Соловье, носящем чисто славянское имя, скандинавского путешественника. Гораздо более вероятным представляется то, что он был западнославянским мореплавателем; во всяком случае, это был славянин, прибывший на Русь с Балтийского моря» [115].

Вряд ли русские северные былины стали бы с симпатией воспевать сватовство традиционно враждебного норвега к киевскому князю. Разумнее было бы ожидать подобное восхищение от скандинавских сказителей.

Если допустить, что в перечне топонимов, в зачине былины подразумеваются не Новгородские земли, а, возможно, южное побережье Балтийского моря – Балтийская Русь, то и там мы сможем отыскать некоторые аналогичные названия. Например, «поморская сторона» может оказаться не только землёй беломорских поморов, но еще и Балтийским поморьем[116]. Город Леденец (Лёддечепинг) окажется также недалеко.

Следующий топоним из былинного зачина описан так: «А гольняя щелья в Бели́‑озери́…».

Новгородцам, конечно, хорошо известно, что на Белом озере, которое у города Белозерска, нет «гольных щелей», то есть прибрежных, гранитных, покатых скал. Именно такие скалы на Севере называют «щелья». Видимо, в былине подразумевается какое‑то другое Белое озеро. Возможно, что это – озеро Имандра на Кольском полуострове, в старину оно тоже называлось Белым, там множество подобных скал. Не исключено, что речь идет и об озере Белом, расположенном на балтийском острове Руяне (современный Рюген): «А тая эта зябель в подсиверной страны…» [117].

Снова в былине говорится о северной «зябели», от слова «зябнуть», то есть о холоде, может быть, и о ветре:

А <…> сарафаны по Моши по реки́… [118]

Река Моша протекает в Архангельской области, в Плесецком и Няндомском районах. Является правым притоком Онеги. В четырёх километрах от места впадения находится село Федово. Опять северный топоним:

Да раструбисты становицы в Ка́ргополи… [119]

Река Моша

Каргополь – город, расположенный на правом берегу реки Онеги в Архангельской области. Каргопольский район граничит с Вологодской областью и республикой Карелия.

Обратите внимание, что почти везде речь идёт о водных путях. Этим, кажется, сочинитель былины хотел подчеркнуть, что былина о людях флотских, много путешествующих на кораблях.

Город Каргополь, на берегу р. Онеги

Большинство упомянутых топонимов (а их можно без натяжки назвать и гидронимами) находятся на территории древней Новгородской земли, теперь это Карелия, Вологодская и Архангельская области.

Далее в былине говорится о смоленских лесах и «Вратах чигиринских», видимо, как о дальнейшем маршруте кораблей Соловья Будимировича в Киев:

Да тут темные лесы что смоленские,

А широки врата да чигаринские.

Ещё одним характерным маркером, подтверждающим северорусское происхождение Соловья Будимировича, является его страсть к игре на гуслях:

Струну к струночке натягивает,

Тонцы по голосу налаживает,

Тонцы он ведет от Новагорода,

А другие ведёт от Еросолима,

А все малые припевки за Синя моря,

За синя моря Волынскаго,

Из‑за того Кодольского острова,

Из‑за того Лукоморья зелёного [120].

Интересен перечень старинных музыкальных терминов и приёмов:

«Тонцы по голосу налаживает» – то есть настраивает гусли не по камертону, а под собственный голос. Так действительно поступало большинство народных исполнителей вплоть до конца XX века. При таком строе инструмента легче петь.

«Тонцы он ведет от Новагорода» – видимо, использует гусельный строй, известный тогда как «новгородский». Скорее всего, это именно тот строй, который этномузыкологи чаще всего находили в экспедициях по северо‑западу России в конце XX века, хорошо известный строй «по звукоряду». Можно предположить, что под «новгородский строй» Соловей исполнял именно северные исторические песни и былины, сложившиеся на Новгородской земле.

«А другие ведёт от Еросолима» – по нашему мнению, тут говорится, что гусляр – Соловей – умеет перестраивать гусли на «иерусалимский лад», видимо, для исполнения христианских духовных стихов и псалмов, так как это было принято делать на инструменте псалтырь (от греч. Ψαλτήριον). Вероятно, этот строй напрямую ассоциировался с исполнением религиозных произведений. Не случайно шлемовидные гусли, наиболее близкие по конструкции к библейскому инструменту псалтирь, получившие широкое распространение среди духовенства, в народной традиции назывались «гуслями поповскими»:

А все малые припевки за Синя моря,

За синя моря Волынскаго,

Из‑за того Кодольского острова,

Из‑за того Лукоморья зелёного…

1696 г. Буква «Пси». Псалтирь

Показательно, что «малые песни», вероятнее всего, – это припевки и песни «под пляску», лирические и весёлые частушки, географически привязанные к Лукоморью зелёному, к морю Волынскому, то есть Балтийскому: они из‑за моря Волынского, из земель, находящихся за морем, то есть из Балтийской Руси. Подобные песни на Руси часто назывался песнями «елинскими», то есть языческими. И не мудрено, ведь до XIII века обширная часть земель Балтийской Руси оставалась в языческой вере, в то время как остальная Русь была уже крещёной. Видимо, весёлые пляски и припевки устойчиво ассоциировались с дохристианской религией и соответственно с Балтийской Русью и поэтому выделялись в особый жанр, отстоящий от исторических песен, былин и духовных стихов. Однако в былине к этому песенному жанру, происходящему из‑за моря Волынского, с Лукоморья зелёного, отношение одобрительное и это видно в описании музыки, которая слышна из теремов, построенных в Киеве Соловьём Будимировичем. Там играют «во гуселька яровчаты» и опять повторяется перечисление трёх жанров гусельной игры: новгородской, иерусалимской и лукоморской:

Тонцы ведут от Нова города,

Другие ведут‑то от Еросолима,

Припевы припевают хороши [121].

В теме гусельной игры из трёх «тонцев» – строев и жанров исполнения на гуслях – два происходят из Новгородской земли и Балтийской Руси. Третий, также не киевский, а иерусалимский – традиция исполнения псалмов. В некоторых вариантах былин отчество Соловья совсем «гусельное» – «Соловей да сын Гудимирович!». Можно осторожно предположить, что его отец – Гудимир – мог быть назван в честь инструмента гудка или гуслей, двух наиболее сакральных инструментов древней Руси.

По свидетельству фольклорных экспедиций этномузыкологов консерватории им. Римского‑Корсакова на территории современной северо‑западной России гусли были наиболее распространены и популярны. Аналогичные инструменты найдены в Балтийской Руси и даже оставили свой след в Дании, где некогда находились славянские колонии: «Очевидное сходство с новгородскими древними гудками и гуслями, их частями, деталями или заготовками обнаружено археологами в Хедебю – это граница Германии и Дании, в Польше в городах Ополе и Гданьске…» [122].

Традиция игры на гуслях сохранилась в России до конца XX века и была благополучно перенята нашими современниками. На Украине традиции гусельной игры слабо прослеживаются и в фольклорном материале, и исторически.

События былины выстроены по классической кольцевой композиции, как большинство русских богатырских сказок. Выйдя из дома, богатырь совершает подвиги и возвращается домой, проделав гигантский круг. Мы помним, что повествование начинается с севера, с описания мест – родины Соловья. В записи былины, сделанной Сорокиным в Пудоге, Соловей не только приезжает из «земли Веденецкия», но и возвращается на северо‑запад с невестой:

Тут‑то млад Соловей сын Будимирович

Не венчался во славном городе во Киеве,

Поехал в свою землю Веденецкую

На тех‑то на черныих на кораблях [123].

Это также приводит к выводу, что Соловей Будимирович – человек с северо‑запада.

М.П. Чевалков Соловей Будимирович и Забава Путятична, 2003

Основные противоречия внимательных исследователей сосредоточиваются на споре: откуда же всё‑таки пришли корабли атамана Соловья в Киев? С русского Севера или с Балтийского побережья? Нам кажется, что это противоречие можно устранить, вспомнив о том, что некогда Русь Новгородская была заселена славянами именно с южного побережья Балтийской Руси, с того моря Варяжского, Волынского, Синего, в «Повести временных лет» новгородцы происходят «от рода варяжского». Довольно продолжительное время связи земель Новгородских и Балтийской Руси были очень крепкими. Об этом свидетельствуют и археологические открытия последнего времени, и северный русский эпос[124]. Весьма вероятно, что атаман Соловей мог жить на Балтийском побережье, а «коммерческое дело» вести в районе современной Вологодчины и Архангельской области. Именно там добывалась драгоценная пушнина и чрезвычайно дорогой моржовый бивень. Традиционно считается, что в VI веке на земли Новгородского княжества с запада пришли племена кривичей, а в VII веке в процессе славянского заселения Восточно‑Европейской равнины пришло племя ильменских словен. Если наше предположение верно, то время происхождения былины можно с определенной степенью вероятности датировать периодом с VI по X век. Если упомянутого в былине князя Владимира Красное Солнышко предположительно считать реальным историческим персонажем – князем Владимиром Святославичем (который стал новгородским князем в 970, а в 978 году захватил киевский престол), то былину следует отнести к Х веку. Князь Владимир, родившийся под Псковом и имевший весьма тесные связи как с Новгородом, так и варягами Балтийской Руси, вполне мог благосклонно отнестись к сватовству какого‑нибудь князя или родовитого и богатого атамана из Варяжской (Балтийской) Руси, из Леденца или Волина к своей племянницы.

Н. Кочергин. Автолитография. 1949

Былина о Соловье Будимировиче, безусловно, северорусского происхож‑дения, имеющая очевидное отношение к Балтийской Руси и сохранившая воспоминания о былой близости, об административных, хозяйственных и культурных связях древней Новгородчины не только с Киевским княжеством, но и со славянскими княжествами Балтийского Поморья. Несмотря на то, что основные события происходят в Киеве, её всё же корректней было бы отнести к былинам Новгородского цикла, вслед за были‑нами о путешествиях Садка, Василия Буслаева и Дюка Степановича.

Date: 2015-07-22; view: 448; Нарушение авторских прав