Глава 17. Сара была уверена, что были моменты в ее жизни, когда она чувствовала себя так же не в своей тарелке и так же неловко

20 июля

Сара была уверена, что были моменты в ее жизни, когда она чувствовала себя так же не в своей тарелке и так же неловко, как сегодня, но никак не могла припомнить, когда же именно. Зал заседаний правления МЦБ был длинный и довольно узкий, с пушистым восточным ковром на полу, высокими, от пола до потолка, окнами с видом на город и массивным столом из орехового дерева, вокруг которого стояли двадцать обтянутых кожей стульев с высокими спинками. Хотя Сара и не бывала в этом зале раньше, она о нем слышала, главным образом в связи с причитаниями докторов, что Гленн Пэрис оборудовал этот зал за счет закупки медицинского оборудования. На одном конце стола сидели и мирно беседовали, попивая коктейли, приготовленные в зеркальном баре, пять человек – Пэрис, доктора Снайдер и Бленкеншип, начальник финансового отдела Колин Смит и очень чопорный адвокат по имени Арнольд Хайден. Сара ходила возле другого конца стола, поглядывая то на окна, по которым стучал дождь, то на свои ручные часы.

Несколько дней назад от адвоката Джереми Мэллона поступило письмо в страховую компанию Сары, Организацию взаимной медицинской защиты (ОВМЗ), придав иску официальный характер. Лиза Грейсон подала на нее в суд за неправильное лечение. Двумя днями позже ответственный за разборы материальных исков в Организации взаимной медицинской защиты поручил ее дело адвокату по имени Мэтью Даниелс. Это он попросил устроить сегодня встречу.

Сара разговаривала по телефону со своим новым адвокатом почти час, но мало что почерпнула из этой беседы: он был южанин и не очень словоохотлив. Личной встречи с ним у нее еще не было, и ей мешало туманное представление об адвокатах вообще по голливудским стандартам: лысеющие, потеющие чиновники с животиками.

– Сара, – позвал ее Пэрис, – идите сюда и выпейте рюмку «Шабли». Нам всем действует на нервы, что вы там топчетесь.

Сара заколебалась, потом решила идти путем наименьшего сопротивления и согласилась. Пэрис и руководители двух отделений достаточно любезно отнеслись к ней после предъявления иска, но она видела, что у каждого были свои сомнения.

– Интересно, почему это Даниелс захотел, чтобы мы собрались здесь, в больнице, а не в его конторе, – громко заметил Арнольд Хайден. – Странно. Совершенно необычно.

– Арнольд, вам о нем что‑нибудь известно? – спросил Смит.

– Нет, я начал наводить справки, но пока узнал немного. – Он закончил юридическое училище в Эссексе.

– Это вам не Гарвард.

– Его фирма называется «Даниелс, Ханниган, Гольдштейн». Никогда не слышал о такой. Но я поручил навести справки.

– Уверена, что страховая компания не станет назначать плохого специалиста, – заметила Сара. – Речь идет о деньгах. К тому же, думаю, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы доказать несостоятельность обвинений в мой адрес. У Мэллона для обоснования его иска имеется лишь одно – все три женщины принимали мои дополнительные лекарственные травы. Но вы можете показать на многих других, которые тоже принимали эти лекарства и совершенно нормально разродились.

– Верно, – подтвердил Бленкеншип. – Впрочем, чтобы завершить весь цикл, нам бы надо найти еще один аналогичный случай ВСК, который бы произошел с женщиной, не принимавшей никаких других лекарств, кроме обычных предродовых витаминов.

– Я бы предпочла быть осужденной, только бы не знать ни об одном подобном случае, – воскликнула Сара.

– Конечно, разумеется. Нечего и говорить, что мы все думаем так же. Но если бы такой случай произошел – или уже произошел где‑то в другом месте, – Это сразу же сняло бы удавку и с вас, и с ваших смесей, просто автоматически.

Сара снова посмотрела на часы и возобновила хождение. Мэтью Даниелс опаздывал уже на пять минут. Когда он подойдет, то среди собравшихся будут два адвоката, два профессора медицины, два старших должностных лица больницы и она. То, что она оказывалась единственной женщиной в группе, более или менее нейтрализовывал ее статус Д.М. Но на душе было неспокойно. Еще бы, она – почти обвиняемая. Жаль, что не согласилась присутствовать Роза Суарес. Эпидемиолог отбрыкнулась, сказав, что для ее расследования будет лучше, если она останется в стороне от происходящего.

После приезда на место Сураес, казалось, дневала и ночевала в МЦБ. Сара видела ее в любое время дня. Она ходила по коридорам с копиями бумаг в руках, сидела за горой книг в библиотеке, делала выписки в регистратуре или разговаривала с сотрудниками. Она провела с Сарой длительную беседу в начале своего расследования и несколько более коротких бесед позже. Хотя Суарес неохотно говорила о чем‑либо, не связанном с ее командировкой, она все‑таки делилась некоторыми сведениями о себе: у нее есть муж в штате Джорджия, а в Бостоне нет ни родных, ни друзей. Сара отреагировала на это, пригласив ее на обед, но женщина любезно отказалась. Манера ее поведения была мягкая, совершенно не агрессивная, но Сара без труда определила, что она была проницательным и решительным человеком.

– Сара, – спросил Пэрис. – Вы составили этот список трав, входящих в ваше предродовое средство?

– Список составила, а вот описание каждой составной части пока нет. Это сделала Роза Суарес. Она намерена подробно представить эту информацию, когда проведет свои исследования.

– Она сейчас занимается этим делом. Что за любопытный медвежонок, эта женщина. Мне остается лишь пожелать, чтобы она получше информировала меня о происходящем. Похоже, я ей не очень нравлюсь, хотя, будь я проклят, если знаю почему. Практически я предоставил ей свободу действий в больнице. Удалось ей до чего‑нибудь докопаться?

– Она попросила меня выделить ей одного из моих технических работников и проводит параллельно со мной лабораторные работы по выращиванию некоторых бактерий, – вступил в беседу Бленкеншип. – Сара, я согласен с Гленном. Миссис Суарес чрезвычайно способный человек. Но она ужасно скрытная. Но, впрочем, я предчувствую, что ей удастся докопаться до истины.

– Что ставит под вопрос всю эту затею с нашей сегодняшней встречей, – добавил Пэрис. – А адвокат сильно опаздывает.

– Опаздывает на назначенное им же совещание, – причмокнул Арнольд Хайден. – Странно. Очень стран...

Как будто по подсказке, в дверях зала заседаний показался Мэт Даниелс, который, не входя, отряхнул свой зонтик, снял плащ и боком вошел в зал. Как только он повернулся, Сара с удовольствием отметила, что ее представление о нем очень отличалось от действительности. Он был высок и хорошо сложен, с обветренным суровым лицом. И промок насквозь.

– Даниелс. Мэт Даниелс, – произнес он, отирая мокрым платком лоб и черные волосы. – Простите за опоздание. Спустило колесо. Сегодня я столько натворил глупостей, вы себе просто не представляете.

У него было характерное для южан протяжное произношение, и он казался достаточно бесхитростным и почти так же не на своем месте здесь, как и она сама. Адвокат собрался поздороваться за руку с мужчинами, которые были ближе к нему, первым оказался Рэндал. Снайдер. Но когда увидел, что заведующий родильным отделением смотрит на него сухо, сделал шаг назад и просто поклонился.

– Непривычно, – подумала с удовольствием Сара. – Очень странно.

Даниелс обошел стол, направляясь к незанятому стулу, положил свой атташе‑кейс на стол и насухо вытер его рукавом своего спортивного пиджака. Если он и заметил выражение насмешки и удивления на лицах остальных пяти мужчин, то никак не показал это.

– Мистер Даниелс, – она протянула ему руку, которая утонула в его ладони, – я – Сара Болдуин.

– Мэт, – отозвался он. – Просто Мэт.

Она представила ему остальных пятерых, но не назвала имени Арнольда Хайдена.

– Ну что же, еще раз прошу извинить меня и благодарю вас всех за то, что вы пришли сюда в такой вечер, – начал Даниелс после того, как Хайден с некоторым раздражением восполнил пробел Сары. – Нашим противником в этом деле является юрист по имени Джереми Мэллон. Я решил организовать это совещание после того, как поговорил с ним сегодня с утра. Как вы увидите ниже, он настроен по‑боевому.

Никакой характеристики этого противника. Сара заметила, что сотрудники МЦБ обмениваются взглядами, ей нетрудно было прочитать их мысли. По словам Гленна Пэриса, Мэллон стал легендарной личностью в кругу нечистоплотных дельцов.

– Мистер Даниелс, известно ли вам, что за человек этот Джереми Мэллон? – спросил Арнольд Хайден.

«Ох ты, – подумала Сара. – Начинается».

– Нет, сэр. Практически не знаю.

– Так вот, мистер Даниелс, – продолжал Хайден, откашлявшись. – Я... э... думаю, что перед тем как начать нашу беседу, неплохо было бы немного узнать о вашем опыте работы в области преступной небрежности среди медиков. На больницу пока что в суд не подавали, но имеются все основания полагать, что на нас подадут иск, если Сара будет проигрывать... и не только от имени Грейсон, но также и от имени семей и других женщин; Более того, нам угрожает трепка в прессе. Поэтому, надеюсь, вы не сочтете мой вопрос дерзким.

– Отнюдь нет, мистер Хайден, – ровным голосом ответил Даниелс. – Похоже, вам не нравятся самонадеянные люди. Посмотрим, что можно ответить на ваш вопрос. Я защищал только одного доктора, обвинявшегося в преступной небрежности при лечении. Собственно, он был дантист. Одна женщина утверждала, что ее головные боли вызывались тем, что он вытащил лишний коренной зуб и испортил ей прикус. Как бы там ни было, мы приняли участие в судебном процессе, и я выиграл это дело.

– Это очень обнадеживает, – произнес не очень любезно Хайден. – Как вы думаете, почему ОВМЗ именно вам поручило это дело?

– Честно сказать, я сам об этом гадаю, хотя остался очень доволен их выбором. Я уже пару лет находился в их списке запасных адвокатов и вот первый раз за это время получаю дело.

– О, великолепно, просто замечательно! – воскликнул Пэрис. – Мистер Даниелс, не хочу показаться грубым, но вы должны понимать, что здесь на карту поставлено очень многое. Ваш противник, как вы называете Джереми Мэллона, задался целью поставить эту больницу на колени. И он чертовски ловко обделывает делишки, которые, главным образом, сводятся к тому, чтобы подавать судебные иски на докторов. Не думаете ли вы, что нам следует позвонить в ОВМЗ и попросить их направить на это дело какую‑нибудь другую фирму?

Сара изучающе смотрела на Даниелса, когда он обдумывал этот вопрос. Если его душевное равновесие и было нарушено этой двойной атакой со стороны. Хайдена и теперь Пэриса, то на лице ничего не отразилось, только в небесно‑голубых глазах горела искорка – искорка вызова, – которую, Сара была уверена в этом, только она одна оценила.

– Ну что же, – наконец выговорил он, – мне бы этого очень не хотелось по целому ряду причин. Но поскольку вы подняли этот вопрос, думаю, его следует обсудить.

– Хорошо, – произнес Пэрис.

– Однако, – продолжал Мэт. – Хотел бы коснуться пары моментов. Во‑первых, моим клиентом является доктор Болдуин, которая присутствует здесь. Буду ли я вести это дело или нет, фактически зависит от нее. Во‑вторых, после разговора с ней на днях я кое‑что почитал и кое с кем поговорил. Мэллон там или не Мэллон, но я думаю, что смогу умело представлять ее интересы.

– Как вы можете утверждать это, почти не имея опыта в этой области? – требовательно спросил Хайден.

– Потому что закон есть закон, мистер Хайден. И я все еще достаточно наивен, чтобы приравнивать правовой процесс к поиску истины. А докапываться до истины – это то, что мне всегда нравилось.

Гленн Пэрис обратился к Саре.

– Сара, мы считаем, что ваше дело должен вести защитник более умудренный и опытный в нашей специфике, чем присутствующий здесь мистер Даниелс. Но он прав. Вы его клиентка. Вам и решать.

Сара посмотрела на Даниелса, который ответил ей холодным взглядом. «Пригоните сюда святую Анну, мистер Травис. Я не собираюсь никуда уезжать».

– Что же, мистер Пэрис, – ответила она, – если мое рабочее место не зависит от моего выбора, то, как мне кажется, я могу считать себя в надежных руках. Если мистер Даниелс так же держит себя в суде, как и в беседе с нами. Мистер Даниелс... Мэт, уверена, что, если вам понадобится помощь мистера Хайдена или другого юриста из МЦБ, вы обратитесь к ним, правда?

– В любое время.

– В таком случае, мистер Пэрис, – заключила она, – меня вполне устраивает этот адвокат.

– Бог ты мой, – неожиданно воскликнул Ели Бленкеншип. – Мне кажется, я догадался, кто такой мистер Даниелс. – Посмотрим, прав ли я, Мэт. «Наконец, девятая подача, ни одного промаха, стартовая площадка переполнена, разгромный счет в Торонто три – ноль...»

– Да, да, – несколько нетерпеливо подтвердил Мэт. – Это обо мне. Спасибо, что запомнили. Но теперь это – дела давно минувших дней.

– Запомнили что? – спросила Сара.

– Девять подач, девять попаданий, три аута, игра закончена. – Продолжал Бленкеншип. – Потрясающая игра. Мне показалось что‑то знакомое, когда я впервые услышал вашу фамилию.

– Думаю, что имя Мэт сбило вас с толку, – сказал Даниелс более любезно. – Мало кто помнит, что у меня было также и имя.

– Эй, не просветят ли меня, о чем речь? Я ведь подзащитная.

– Боюсь, что я тоже ничего не понимаю, – вставил Пэрис.

– Даниелс – Черная Кошка, – пояснил Бленкеншип. – Был десять лет запасным на подачах в команде «Ред Сокс».

– Фактически двенадцать, – поправил Даниелс. – А теперь, если вы не возражаете, давайте вернемся к делу...

– Почему Черная Кошка? – спросил Пэрис.

Даниелс вздохнул.

– Доктор Болдуин... Сара... мне действительно жаль, что мы отвлекаемся, – продолжал Даниелс. – Вся эта история для вас – не простая царапина. А мы то ставим под вопрос мою квалификацию как юриста, то теперь перекинулись на бейсбол, делу это явно не поможет.

– Да все в порядке, – заверила его Сара. – К тому же мне бы тоже хотелось знать.

– О'кей, мистер Пэрис, кличку мне дали потому, что я был суеверным, когда играл в команде.

– Начиная игру, всегда становился на первую базовую площадку, – добавил Бленкеншип. – Никогда не присаживался за пределами игрового поля, никогда не подавал без красной повязки на Поясе.

– Голубой, – поправил Мэт. – Вы знаете эту игру, бейсбол.

– Да, конечно, повязка была голубой. Вы не изменились? Вы также суеверны?

– Я... гм... пожалуй, по‑прежнему приверженец ритуалов и всяческих удачных примет, если вы это имеете в виду. Но поверьте мне, доктор Бленкеншип, это не мешает моей работе. Когда я нахожусь в суде, то повязка всегда скрыта под пиджаком. А теперь, мне думается, нам бы надо вернуться к делу. Как красноречиво заметил мистер Пэрис, слишком много поставлено на карту. И к сожалению, похоже, что наш уважаемый противник уже несколько обскакал нас.

– Что вы имеете в виду? – спросил Пэрис.

Даниелс вынул какие‑то бумаги из своего атташе‑кейса.

– Сара, человек, который снабжает вас травами и корнями, его зовут мистер Квонг?

– Совершенно правильно, Квонг Тян‑Вен.

– Так вот, сегодня после обеда мистер Мэллон получил разрешение на закрытие магазина мистера Квонга в целях его проверки. Завтра в восемь утра Он явится туда с химиком, сотрудником из управления шерифа и одному Господу известно, с кем еще. Он намерен взять образцы в том магазине и проверить эти образцы в соответствии с процедурой.

– Не могли бы вы что‑то предпринять? – спросил Пэрис.

– На этот вопрос я попросил бы ответить мистера Хайдена, сэр.

– Не на этой стадии, Гленн, – ответил Хайден. – Дело идет о том, кто кого облапошит. Доктор Болдуин, не догадываетесь ли вы, как Мэллону удалось так быстро найти фамилию этого человека.

– Кое о чем я догадываюсь, – ответила она.

– И что же? – спросил Пэрис.

– Я бы хотела проверить, прежде чем называть имена. К тому же испытываю внутреннее доверие к мистеру Квонгу. Он один из лучших специалистов в своей области. Чем быстрее Мэллон займется этим, тем скорее обнаружит, что затеял пустое дело.

– Думаю, что там должен быть кто‑то и из больницы, – высказал соображение Даниелс. – Завтра утром мы встретимся вот по этому адресу. – Он пододвинул бумагу из суда к Хайдену.

– Я не смогу, – сказал адвокат. – Буду занят в суде.

– Ели, а вы? – спросил Пэрис. – Из вас бы получился отличный представитель.

– Согласен.

– Прекрасно. Вы заслужили еще одну порцию сладкого, Ели. Мы надеемся, что Сара права, Даниелс. Но понимаете ли вы, что мы хотим сказать о Мэллоне? Он вел десятки, может быть, сотни нечистоплотных дел. У него много сотрудников, и он перероет все на свете.

– Он не похож на человека, которого можно подцепить крючком и подтянуть леской к себе, – признал Даниелс. – В этом ему нужно отдать должное.

– Может быть, – предложил Хайден, – вы подключите к этому делу своих партнеров? Есть ли у мистера Ханнигана или мистера Гольдштейна какой‑нибудь опыт в этой области?

«Проклятие, – подумала Сара, – когда они от него отвяжутся?».

– Кстати, – заметил Даниелс, – рад, что вы это затронули.

– Значит, у них есть некоторый опыт ведения дел, связанных с преступной небрежностью медиков, – произнес Хайден. – Великолепно. Сотрудничество – основа в этом деле.

– Знаете, сэр, вы не совсем правильно поняли. Видите ли, Билли Ханнигану никогда не нравилась работа адвоката, но жена не разрешала ему бросить ее. Поэтому в прошлом году, когда она убежала с другим адвокатом, он просто снялся с места. Последнее, что я слышал о нем, он работает посыльным на радиостанции в Лейк‑Плэсид.

– А Гольдштейн?

Даниелс потер свой подбородок и вздохнул.

– Ну, – сказал он, – Гольдштейн – это вообще выдумка Билли. Он придумал это еще до того, как я присоединился к нему. Он занимался юриспруденцией в одиночку, но назвал свою фирму «Ханниган и Гольдштейн». Билли вроде бы хотел привлечь клиентов‑евреев. Я заказал новые бланки, на которых напечатана только моя фамилия, но у меня все не дойдут руки до того, чтобы внести исправления в желтый справочник.

– Очень странно, – проворчал Хайден. – Прямо скажем, необычно.

– Сара, – обратился Пэрис, – думаю, этот обман несколько повлияет на ваше решение!

– Мистер Пэрис, мне думается, что обман – слишком сильно сказано, – возразила она. – Совершенно явно, не было попытки скрыть правду. Думаю, что мистер Даниелс вполне нас устраивает, даже и без мистера Гольдштейна.

– Очень признателен, – поблагодарил Мэт Даниелс. – А теперь мы все в одном углу. Думаю, нам надо выработать общую позицию. Завтра в восемь утра начинается первый раунд. Поэтому давайте сосредоточимся на нем.

– Очень необычно, – донеслось до Сары чье‑то замечание.

Date: 2015-07-23; view: 264; Нарушение авторских прав