Глава 12. Уиллис Грейсон, поглаживая букет экзотических цветов стоимостью в сто пятьдесят долларов, поднимался по лестнице на пятый этаж хирургического отделения

Уиллис Грейсон, поглаживая букет экзотических цветов стоимостью в сто пятьдесят долларов, поднимался по лестнице на пятый этаж хирургического отделения. Небольшая простуда после возвращения с побережья не позволила ему поплавать в бассейне, поэтому он приветствовал хотя бы это небольшое физическое упражнение.

После утреннего решения Лизы поговорить с ним позже, которое так резануло его, он и Бен Харрис провели целый час с доктором Рэндалом Снайдером. Похоже, он был порядочным специалистом, но не более, и все же на Бена он произвел впечатление, и этого оказалось достаточно, чтобы смягчить гнев Уиллиса на врачей, которые занимались его дочерью. Если принять во внимание то обстоятельство, что Снайдер и больница были с самого начала уверены, что у Лизы не было средств, чтобы оплатить лечение, ухаживали здесь за ней достаточно хорошо.

Обескураживало только, что ни Снайдер, ни другие врачи из этой группы медиков не докопались до причины того, что произошло с кровью Лизы. Однако было похоже, что они собираются продолжить расследование. Грейсон получил Бену Харрису выявить имена ведущих экспертов в этой области, чтобы подключить их к этому делу.

Следующим пунктом повестки дня Грейсона было посещение сегодня вечером руководителя отделения физиотерапии и реабилитации. Он тактично проинформирует, что, хотя он и благодарен за усилия отделения, специалисты реабилитационного института Раска в Нью‑Йорке займутся подбором и установлением протеза для Лизы. А потом, возможно на следующее утро, он попытается встретиться со стажером‑гинекологом, которая, как говорят, сделала больше других для спасения Лизы. Если Сара Болдуин и действительно сыграла такую роль, его люди займутся тем, чтобы разузнать побольше об этой женщине и ее нуждах и предложить соответствующее вознаграждение.

Воодушевленный тем, что он разыскал дочь, которая ускользала от него почти пять лет, что он нужен ей, Грейсон зашагал вдоль коридора к палате 515. На двери не оказалось ни одной из двух вставных табличек; Он стукнул один раз и толкнул дверь. Обе кровати были свежезастланы, а палата пустая.

– Что за черт?

Преодолевая беспокойство, смущение и гнев, Грейсон проверил два металлических шкафа, заглянул в ванную. Все было чисто и пусто. Уйдя от Лизы утром, он попытался перевести ее в отдельную палату. Когда ему сказали, что все палаты на этом этаже двойные, он дал старшей медсестре строгое указание предупредить приемный покой, что он заплатит любую сумму за то, чтобы не занимали другую кровать в палате 515. Дьявольщина, что же могло произойти?

О" бросил цветы на одну из кроватей и помчался в дежурную комнату медсестры. Дженин Куртис, сестра, с которой он разговаривал утром, казалось, подготовилась к стычке.

– Мисс Куртис, – требовательно спросил он, – куда подевалась моя дочь?

Она спокойно выдержала его взгляд.

– Сэр, с ней ничего не случилось, – объяснила она с подчеркнутой любезностью. – У нее все хорошо. Ее перевели в другую палату.

– Но сегодня утром мы договорились, что на остается здесь и что к ней никого не подселят.

– Мне известно, о чем просили вы, сэр. Но Лиза попросила перевести ее в другую палату, и мы пошли ей навстречу.

– Ну ладно, где же она теперь? – отрывисто спросил он.

– Боюсь, что этого я вам сказать не могу, сэр, – ответила сестра.

– Мисс Куртис, я не настроен играть с вами в бирюльки.

– Я – миссис Куртис, и это – не игра в бирюльки. Ваша дочь совершенно определенно заявила нам, что она не желает вас видеть.

– Что?

– Она сказала, что если вы хотите поговорить с ней, то можете прийти завтра утром. Она посмотрит, как будет себя чувствовать.

– Дьявольщина! Всего несколько часов назад она сказала, чтобы я пришел в три часа после обеда. Где она находится?

– Мистер Грейсон, пожалуйста, не кричите. Наша пациентка дала нам четкое и конкретное указание, и мы намерены выполнить его буквально. Я вынуждена просить вас прийти завтра.

– А я вынужден предложить вам внимательно подумать, с кем вы так разговариваете.

– Мистер Грейсон, вы достаточно ясно сказали, кто вы такой. Если говорить честно, то мне это безразлично. Лиза – взрослый человек и вполне может сама позаботиться о решениях, затрагивающих ее жизнь. Она – моя пациентка, ей многое пришлось перенести, и я готова пойти на все, чтобы выполнить любые ее желания.

Она холодно улыбнулась ему и вновь занялась своей работой.

Возмущенно глядя на нее, Грейсон на мгновение подумал о том, чтобы обыскать каждую палату на этаже. Потом с шумом выкатился из комнаты.

* * *

Первая встреча между Эндрю Трюскотом и адвокатом Джереми Мэллоном примерно два с половиной года назад состоялась во время матча команд «Ред Сокс» и «Янки». До того как Гленн Пэрис аннулировал контракт МЦБ с организацией здравоохранения «Эвервелл», эта организация использовала больницу, чтобы помещать в ней небольшое количество стационарных больных. Ежегодно, в качестве благодарности, «Эвервелл» нанимала автобус, загружала его пивом и увозила всех сотрудников больницы на рыбалку, а потом в парк Фенвей.

Когда до Мэллона дошли слухи о глубоком разочаровании Эндрю Трюскота МЦБ, он позаботился о том, чтобы его место на стадионе оказалось рядом с местом Трюскота. Во время третьей передачи бейсбольного мяча, они уже разработали скрытную систему фраз, подразумевавших больницу и персонал, и выявили свою взаимную неприязнь к Гленну Пэрису и его амбициозным выкрутасам. В конце пятой пробежки бейсболистов Трюскот дал ясно понять, что он готов передавать доверительную информацию о делах в больнице в обмен на определенное вознаграждение. А к седьмой подаче мяча они уже обменялись номерами телефонов и условились в скором времени встретиться еще раз.

Теперь, тридцать тысяч баксов спустя, Эндрю записался под вымышленной фамилией в журнале административного здания, Федеральная площадь, 100, и поднимался в лифте на двадцать девятый этаж, где располагалась юридическая контора «Вассерман и Мэллон». Его связь с адвокатом была непрочной. Ни одна сторона не доверяла другой. Но каждая из них нуждалась друг в друге. И с учетом информации, которую Эндрю нес с собой в атташе‑кейсе, их сотрудничеству суждено было продолжаться.

Бронзовая табличка на двери из красного дерева перечисляла четырех партнеров и до двадцати компаньонов фирмы, занимавшей несколько комнат на, этаже. Только у Джереми Мэллона наряду с юридической степенью значилось: «Д.М.». Просторная прихожая с застекленной библиотекой и многочисленными письменными столами для клиентов, на стенах развешаны оригинальные картины, написанные маслом. Это были полотна таких художников, как Саржент, О'Кифф, Уайет. Трюскот задал себе вопрос: много ли потребовалось случаев врачебного надувательства и финансовых сделок, чтобы собрать такую коллекцию?

Сразу же при входе в приемную Эндрю почувствовал аромат китайской кухни. Слегка задержавшись перед картинами Саржента и поразительного полотна современного реалиста Скотта Приора, Эндрю направился, следуя направлению запаха, по проходу к кабинету Мэллона. Хотя что числу белых картонных табличек, лежавших на тиковом столе, можно было предположить, что намечался небольшой банкет, Мэллон обедал в одиночестве.

– Заходите, Энди, заходите. – Своими палочками для еды Мэллон пригласил Эндрю садиться. – Не знаю, что вы любите, поэтому заказал всего понемногу.

Эндрю вздрогнул, услышав обращение к себе по имени, что ему всегда не нравилось. Несмотря на порядочные платежи, он относился настороженно к Мэллону, который гладко стелил, но, казалось, постоянно держал что‑то за пазухой. «Если ему это будет на руку, – подозревал Трюскот, – то он скушает меня с таким же спокойным удовольствием, как сейчас утку по‑пекински».

– В холодильнике у бара – пиво, вино, все, что вы захотите, – сказал Мэллон. – Извините, если я подгоняю, но Аксель оттягивает написание своей колонки, пока я не свяжусь с ним, и у меня в клубе сегодня прием, где я по приказу жены должен обязательно присутствовать.

– Никаких проблем.

«У меня в клубе». Хотя Эндрю чувствовал себя неуютно с этим человеком, он не мог не восхищаться его влиянием и стилем. Не раз во время сделок с ним у него в голове пробегала мысль, какой бы могла быть его карьера адвоката. Где‑то в сознании вырисовывалась бронзовая табличка с надписью: «Вассерман, Трюскот и Мэллон».

– Вы смотрели сегодня известия? – спросил Мэллон.

– Нет. Я прямо с работы.

– Этот проклятый Пэрис оказался на всех трех программах. Мне просто осточертело видеть по ТВ физиономию этого толкача.

– Ну что же, сколько веревочка ни вьется, конец найдется. – Эндрю постучал по своему атташе‑кейсу.

– Надеюсь, вы подкинете нам то, что надо, потому что время истекает.

– Что вы имеете в виду?

– Именно это, в буквальном смысле. Конкуренция в бизнесе управляемого здравоохранения с каждым, днем становится все более острой. Уже сейчас крупная рыба поедает мелкую рыбешку. Никто не застрахован, и понятно, что каждый сходит с ума. В данный конкретный момент «Эвервелл» находится в достаточно приличном положении. Но они так стеснены в больничных койках и служебных помещениях, что решили больше не ждать, пока МЦБ свалится им в руки. Они изучают другие варианты. МЦБ можно купить по дешевке, а в других случаях понадобится на миллионы больше. На миллионы. И все равно, что бы они ни приобрели, не будет такой отдачи в смысле площадей и оборудования, как от МЦБ. Нам нужна эта больница.

– Ходят слухи о массовых увольнениях в МЦБ. Не означает ли это, что финансовые трудности обостряются?

– Энди, существует большая разница между слухами и сделанными делами. Люди могут болтать об увольнениях, но мои источники показывают, что МЦБ фактически начал набирать работников. И это не все. Уже несколько лет я поддерживаю доверительные контакты с некоторыми по‑настоящему крупными кредиторами этой больницы, включая банк, в котором заложена недвижимость. Они сообщили мне, что недавно Пэрис и его финансовый директор Колин Смит перестали выклянчивать деньги. Они даже начали оплачивать некоторые счета. Думаю, тут замешан тот фонд, О котором говорил Пэрис в своей речи, помните?

– Тогда я услышал об этом впервые, – отозвался Трюскот.

– Вы уверены, что он не указал, что же это за фонд?

– Вы сами прослушали пленку.

– Ну, вам следует установить, что это за фонд, Энди, да побыстрее. Если мы узнаем, с кем имеем дело, то сможем принять какие‑то контрмеры. Если Пэрису и Смиту удастся вытащить это заведение из ямы, то, возможно, нам уже больше не подвернется такой удобный случай. Не забывайте, что я сказал, какие у нас тут ставки.

– Предположим, я выясню, что это за фонд, – услышал свой голос Эндрю. – Надеюсь, в этом случае какая‑то часть этих миллионов капнет и мне.

Глаза Мэллона сверкнули.

– Будьте благоразумны, Энди, – произнес он с ледяным спокойствием, – не давите на меня. Идет? Просто раздобудьте название. Позвольте мне определить вознаграждение. Мы оба знаем, что будущего у нас нет в скрипящей гранулированной общаге. Точка. И нужно ли мне напоминать вам, что за исключением нескольких больниц у черта на куличках рынок забит хирургами общего направления? Можно смело поспорить о том, что те несколько человек, которых берут на приличные места, являются стажерами в соответствующих программах практической подготовки специалистов. Вы повязаны с нами, Энди. Вы это знаете, известно это и нам. Поэтому помогайте, чем можете, выясняйте, что это за фонд.

Трюскот покраснел. Разговор на равных не получился. Мэллон оказался мастером манипуляций. Единственное, что оставалось Эндрю, – это помалкивать и покорно выслушивать, что ему скажут. Но ничего, его день придет.

– Понял, – выдавил он из себя.

– Отлично. Теперь показывайте, что вы принесли.

Эндрю передал ему страничку, которую он получил от Сары, а также ксерокопии трех больничных историй болезни и несколько своих собственных заметок.

– Это затрагивает Сару Болдуин, – заметил он.

– Ах, да. Еще одна большая заноза в нашем боку. Это женщина, несомненно, стала любимицей средств массовой информации.

В памяти Эндрю всплыла Сара, когда она сидела напротив него в кафетерии и самодовольно витийствовала о травах, иголках, самовнушении и прочих штучках.

– Ну что же, возможно, ваш друг Девлин сможет изменить и это, – предположил он.

Мэллон бегло просмотрел страничку предродовой информации Сары.

– «Кровавый корень... листья лунного дракона... слоновый сонник».

Это все какие‑то травы?

– Вот именно. Их кипятят и пьют, все равно как чай. Как видите, каждая разновидность имеет несколько названий. Болдуин рекомендует их вместо стандартного витаминного набора, который предлагается принимать женщинам. Она утверждает, что исследования, проведенные где‑то в джунглях, показали, что травы лучше, чем, как она выражается, «обработанные витамины».

– Потрясающе. Продолжайте, Энди.

– Так вот, большинство людей в МЦБ считают, что история Саммер – это второй случай ВСК в нашей больнице. Но это не так. Это третий случай. – Он пододвинул по столу письмо от судебно‑медицинского эксперта из Нью‑Йорка. – Как видно из копий историй болезни, все три женщины, пораженные ВСК, – две, которые умерли, и одна, которая все еще находится в больнице, – имеют одну общую черту помимо того, что все они пациентки МЦБ. Все трое предпочли принимать травяной отвар.

По выражению лица Мэллона стало понятно, что дальнейших объяснений не требовалось.

– Прописывают ли это другие акушеры?

– Нет.

– Откуда она достает эти смеси?

– У какого‑то специалиста по лекарственным травам в Чайнатауне. Хотите, я узнаю, у кого именно?

– Непременно узнайте. Впрочем, сегодня вы уже не успеете. Как только мы закончим беседу, я перегоню по факсу эти материалы Девлину. И не беспокойтесь, ни в чьи другие руки эти документы не попадут. Скажите мне, не могло ли применение этих трав вызвать проблемы с кровью?

– Сами по себе травы вряд ли. Но имеются примеры – фактически, масса примеров – аллергической реакции пациента на какое‑либо вещество в сочетании с другим.

– Приведите какой‑нибудь пример, – попросил Мэллон, шевеля листками.

– Так, посмотрим. Целый ряд антибиотиков – возможно, наиболее известен тетрациклин – вызывает исключительную чувствительность у некоторых пациентов к солнечному свету. Полностью такая реакция непонятна, но она может быть очень, очень серьезной. Мы не имеем представления, у каких пациентов тетрациклин может вызвать такую реакцию, поэтому мы просто рекомендуем тем, кто начинает принимать это лекарство, не находиться на солнце.

– Да, теперь я вспомнил про такие случаи. Вам удалось изучить этот список?

– Я просмотрел его. Не вижу смысла ни в одном из ингредиентов. Пытался разобраться в некоторых травах.

– И что?

– Чтобы объяснить это, потребуется много времени. Вряд ли мы сейчас им располагаем. Различные научные термины – западные и азиатские – довольно сильно усложняют все это дело. Нужен доступ в солидную библиотеку.

– Чем запутаннее, тем лучше, – заявил Мэллон. – Людям ведь достаточно намекнуть, что существует, например, такая опасность, как ошибки в дозировке...

– Заражение другими травами или пестицидами, – продолжил перечисление Эндрю, – ошибки в переводе названий трав с этих таинственных восточных языков.

– Страшное дело... особенно если некоторые из этих трав потенциально воздействуют на свертывание крови. – Мэллон с полминуты рассеянно постукивал стирательной резинкой по столу. – Так, вся эта куча материала саданет сильнее, если мы побольше почерпнем из биологии, – наконец произнес он. А пока это не сделано, полагаю, Девлин может извлечь много нужного нам из того, что мы уже имеем. Материал потенциально взрывоопасный, Энди. Очень взрывоопасный.

– Согласен.

– Скажите мне, какие у вас взаимоотношения с Сарой Болдуин?

Трюскот немного подумал, потом ответил просто:

– Никаких.

– Тем лучше, тогда попытайтесь наскрести на нее побольше материала, Энди. Любого. – Мэллон взял со стола два конверта. – Вознаграждение за вашу лояльность и за эту информацию, – передал он один из конвертов. – А здесь вложено письмо, о котором вы просили, от медицинского директора «Эвервелл». В нем обещано место, исходя из предположения, что «Эвервелл» присоединит к себе МЦБ. Если этого не произойдет, то места не будет. Понятно?

– Понятно.

– Хорошо. Мне нравится ясность. Вы действуете хорошо, Энди. Просто великолепно. – Мэллон сунул материал в свой атташе‑кейс и захлопнул его. – Пожалуй, вместо того чтобы перегонять все это Девлину по факсу, завезу ему лично, Извините, если вам показалось, что я вас очень тороплю, но меня уже ждет жена.

– Нет проблем, – заверил Трюскот, когда они уже направились к выходу. – Я целую неделю недосыпал и хочу попытаться хотя бы немножко наверстать... особенно предвкушая свою встречу с Уиллисом Грейсоном завтра утром.

– С тем самым Уиллисом Грейсоном?

– С ним самым. Разве я не говорил вам? Боже, какой же я осел. Собирался сказать об этом сразу, как только пришел, да так отвлекся, что...

– Расскажите, – Мэллон остановился.

– Девушка с ВСК, которая осталась в живых, та, что все еще находится в больнице...

– И что?

– Оказывается, она дочка Грейсона.

– Что вы говорите?!

– Не знаю всех подробностей, но, вероятно, она жила под именем Лизы Саммер много лет, похоже, хипповала. Грейсон прилетел сегодня утром на вертолете. Он договорился о приеме со всеми докторами, которые занимались его дочерью.

– Почему?

– В общем‑то я не знаю. Догадываюсь, что ему хочется точно выяснить, что произошло. Моя встреча с ним назначена на одиннадцать.

Мэллон потер свой подбородок.

– Вы не знаете, где он остановился? – спросил он.

– Грейсон? Нет, Не имею представления.

– Неважно. Могу и сам узнать. В каком сейчас состоянии его дочь?

– В страшно подавленном. Но с медицинской точки зрения ее дела идут довольно хорошо. Ее рука... то, что от нее осталось... неплохо заживает.

– И она потеряла ребенка?

– Совершенно правильно.

– Внука Уиллиса Грейсона?..

– Простите?

– Ничего. Ничего. – Вдруг, совершенно забыв об Эндрю, Мэллон схватил, трубку телефона с ближайшего письменного стола, набрал номер Акселя Девлина и предупредил его, что скоро к нему прибудет посыльный со специальным пакетом. Потом он позвонил по другому номеру: – Кто это, Бриджит?.. Ах, Луанн, как вы поживаете? Говорит Джереми Мэллон... Прекрасно, у меня все в порядке, спасибо. Послушайте, вы знаете о приеме? Да, хорошо. Миссис Мэллон сейчас уже там и дожидается меня. Пожалуйста, разыщите ее и передайте, что я задержусь. Точнее, скажите ей, что если я не появлюсь до десяти, то меня не будет совсем. Вы все поняли? Спасибо, Луанн. Огромное вам спасибо. На этой неделе увижу вас. – Он положил трубку на рычаг. – Не думаю, чтобы Мери‑Эллен из‑за одного этого приема пустит коту под хвост семнадцать лет семейной жизни, – сказал он скорее себе, чем Трюскоту. – Послушайте, Энди, я немного здесь задержусь, мне надо кое‑куда позвонить. Вы знаете, как выйти отсюда, правда?

– Конечно. Вы хотите связаться с Грейсоном?

– У этого человека тьма адвокатов, уверен в этом. Но сомневаюсь, что хоть кто‑нибудь из них имеет степень Д.М. Людям типа Грейсона подавай лучшее. Я просто хочу попытаться подсказать ему, кто в такого рода правовых вопросах разбирается лучше всего. А теперь бывайте!

Не ожидая, пока уйдет Трюскот, он кинулся обратно в свой кабинет.

"ХОТИТЕ ВЕРЬТЕ, ХОТИТЕ НЕТ

Аксель Девлин

6 июля

Место действия: скрипящая гранулированная общага, то бишь Медицинский центр Бостона (МЦБ). На пресс‑конференции, на которой присутствовали почти все, у кого имеется микрофон, Гленн Пэрис, то бишь мечтатель из Калифорнии, просветил публику относительно последнего несчастья, которое свалилось на когда‑то величественное лечебное заведение. Похоже, что пациентки МЦБ, нам известно о ТРЕХ ИЗ НИХ, подцепили ужасное кровотечение, называющееся ВСК. Одна из этих несчастных осталась без руки. Две другие расстались с жизнью. И все трое младенцев умерли до родов. ПЯТЬ МЕРТВЫХ, ОДНА КАЛЕКА: Это серьезное дело, друзья мои. Чертовски серьезное и ужасное.

Всегда заботясь о своем имидже, Пэрис вчера разыграл гладкое и привлекательное представление с целью смягчить беспокойство общественности в связи с неожиданной смертельной эпидемией. Доктора медицины дали медицинское объяснение. Пэрис обещал немедленно провести расследование с привлечением эпидемиологического Центра по борьбе с болезнями в Атланте. И последнее, по месту, но не по значению, специалист по лекарственным травам, иглотерапевт и акушерка Сара Болдуин, Д.М., рассказала, как она выпрыгнула на сцену действия со своими испытанными терапевтическими иголками и спасла жизнь последней жертве ВСК.

Так вот, оказывается, остался один факт, которым не захотели поделиться с общественностью ни доктор Болдуин, ни мистер Пэрис – один потенциально решающий фактор, свойственный всем трем пострадавшим женщинам. Все они принимали ПРЕДРОДОВОЙ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ НАБОР ЛЕКАРСТВЕННЫХ ТРАВ, который состряпала сама доктор Болдуин. Он состоит из девяти различных трав и корней с такими названиями, как СЛОНОВЫЙ УСЫПИТЕЛЬ И ЛУННЫЙ ДРАКОН. Славный доктор рекомендует это всем своим пациентам вместо проверенных и настоящих (проверенных федеральным агентством по лекарственным препаратам) предродовых витаминов. Теперь двое из этих пациенток, принимавших ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ НАБОР ПРЕДРОДОВЫХ ЛЕКАРСТВ ИЗ ТРАВ почили, а третья осталась калекой. Совпадение?

Ну, я рассказал обо всем этом знакомому фармацевту. Мы все еще стараемся стереть с его лица выражение удивления. Он получил список корней и трав в дозировке доктора Болдуин и обещал провести кое‑какую исследовательскую работу ради всех нас. А пока что даже ему не под силу ответить на такие вопросы, как: откуда получены эти травы и корни? Кто проверял их на ЗАРАЖЕННОСТЬ? Кто проверял их структурный состав?

Невероятно, не правда ли, но это может случиться в лечебном учреждении, когда ему позволяют отклоняться все дальше и дальше от столбовой дороги апробированной медицины и здравоохранения. Что же, не выключайте своих экранов... И не говорите потом, что старик с секирой вас не предупреждал".