ГЛАВА 26. Надо было сделать ещё одно дело

Надо было сделать ещё одно дело. Надо было ещё отчи­таться в интернате. И уйти, наконец, в отпуск.

Я пошла к директору, повторяя про себя: «Господь со мной, чего убоюся? Господь со мной, чего устрашуся?»

— Галина Николаевна! Что бы вы сказали, если бы я Протоку — на лето к себе взяла? Я вам честно скажу: мне жаль его в психушку отправлять. Просто сердце разрыва­ется, и всё.

— Да ты думай, о чём говоришь, Наталья. Нет, формаль­но — можно сироту на лето взять, и даже пособие на это дело оформить. Но это же... не маленькую девочку взять! А почти мужика, пятнадцатилетнего хулигана. Ты что?

— Галина Николаевна, но ведь формально — можно?

— Ты что, забрала его? — в проницательности нашему директору не откажешь.

— Да. Я хочу написать заявление и всё оформить.

Директор помолчала.

— Значит, так... — сказала она, немного погодя. — Зна­чит, мы все — жестокие и несправедливые. А вы одна, На­талья Петровна — не такая, как все. На рубль дороже. Все решили — его на лечение отправить, а вы, такая добрень­кая, что взяли его в собственный дом... Как же вам его в больнице отдали?

— Под расписку.

— Ив чём же это вы расписались? В собственной глу­пости? Или вы у себя дома собираетесь психиатрическое отделение устраивать, и сами в нём лежать будете?

Я молчала. Я не могла, и не хотела ничего объяснять.

— Так... Ну что ж... Взяли, так взяли. Кому закон не писан, вы знаете... Но пощады — не просите! Взяли — так на всё лето, если даже он у вас, из дома, вынесет всё, вместе с вами! И смотрите! Вы несёте ответственность за его жизнь и здоровье! И если что-нибудь случиться — отвечать будете вы, и по полной программе. Я уж постараюсь, что­ бы вы ответили. И имейте это в виду.

Я молчала.

— Идите к секретарю, пишите заявление.

И я вышла из кабинета.

Секретаря не было. На месте секретаря сидела Надежда.

— Надюша, Надюша! Привет! — сказала я. — Я тебе рассказать хочу... Столько всего... А ты что тут делаешь?

— А я — вместо секретаря пока. Отчёт печатаю. Я же умею печатать, вот директор и попросила меня... секрета­рю помочь.

— А. Сейчас я заявление напишу. Я Протоку забрала

из больницы.

— Ты что?

— Да. Забрала. И теперь я снова в немилости — ещё

больше, чем по кухне.

— Ну, ты даёшь...

— Надь, сейчас я эти формальности доделаю. Пойдём, кофейку выпьем. Может, поставишь чайник? Там и поговорим.

И тут...

Надя помолчала, потом посмотрела на меня совершен­но однозначно, и сказала:

— Ты знаешь, сейчас мы будем пить кофе с Галиной Ни­колаевной. Так что, я не могу. Давай заявление, я сама его представлю на подпись. За пособием можно будет подойти во время зарплаты.

— Надя...

Тут подошли воспитатели и оттёрли меня от секретар­ского стола. Да я и сама — оттёрлась, и выпала из секре­тарской на ватных ногах.

Надя, Надя... Надя, моя Надя! Нет, может, это мне по­казалось? Нет! Нет! Этого не может быть!

— Наталья! — меня догнала Елизавета Васильевна. — Наталья, ты что, Протоку забрала?

— Да.

Слава Богу, Слава Богу! А то, ты знаешь, как мы его отправили, так я себе места не находила. Хоть я и хотела его отправить. Я же всё это и затеяла, дура старая. А по­том уже винила себя, да поздно было. После того, как са­нитары его забирали... Наталья, ты прости. Нет, слаб человек, ох, как слаб... Я-то не могу его взять, даже бы если за хотела. У меня муж парализованный... уже второй год, как лежит...

Елизавета Васильевна держала в своих руках мою руку.

— Я рада, рада. За него — рада, и за тебя — рада. Ты же знаешь, что тебе пособие положено? Деньги небольшие, но всё-таки, по нашей бедности...

— Знаю. Я уже заявление написала.

— И продукты тебе положены. На сироту, продуктовое довольствие. Иди, на продукты — тоже напиши.

— Потом. Сейчас я туда возвращаться не могу.

— А... Беснуется, директриса-то?

— Вроде того.

— Но ты — всё равно, напиши заявление на продукты. Напиши, напиши. А то всё его довольствие кладовщице до­станется. И можешь его в гости ко мне отправлять. Теле­фон мой знаешь?

— Где-то есть.

— Звони.

— Ладно.

Елизавета Васильевна, сама того не ведая, поддержала меня очень вовремя. Но Надя, Надя... Что же это, а? Мо­жет, вернуться? Это — наверняка ошибка, или я не так что-то поняла? Надо вернуться!

Нет, не могу. Возвращаться не могу. Может, она позво­нит? Да, наверное. Она мне позвонит, или я ей, как всегда. И даст Бог — всё будет хорошо.

Пойду-ка я домой. Ведь я — в отпуске. Всё, всё.

Всё будет хорошо.