Мужество

Во многих странах все более «модными» становятся полеты боевых самолетов на малых высотах. Объясняют это тем, что полет на малой высоте дает экипажу огромное преимущество — он в несколько раз уменьшает возможность обнаружения и поражения самолета средствами ПВО противника.

В то же время полет на малой высоте очень труден: близка земля, в которую можно врезаться, неспокойна атмосфера. Случаются и такие казусы, о которых рассказывается ниже.

...Прекрасный осенний день. Воздух совершенно спокоен. Над скошенными травами стаями летают птицы, и их неумолкаемый гомон наполняет все вокруг. Подходят к концу полеты, но у экипажа нашего серебристого сверхзвукового бомбардировщика в полном разгаре подготовка к вылету. Инженеры, техники, механики, мотористы снуют вокруг самолета, тщательно проверяют каждый узел, каждый агрегат боевой машины. Никому не хочется, чтобы в воздухе создалась аварийная ситуация, тем более что сегодня впервые начинаются полеты на боевое применение сверхзвукового бомбардировщика на малой высоте.

В полет отправится один из самых опытных наших экипажей: командир Борис Леонидович Львов и штурман Михаил Михайлович Петров. Борис Леонидович, или, как его просто называют, Боря, молодой, энергичный, можно сказать, красивый. Он всегда в самой гуще товарищей. Его беспредельное трудолюбие, хладнокровие и смелость в воздухе сделали его весьма уважаемым человеком в коллективе.

По-своему симпатичен и штурман Михаил Михайлович Петров — человек эрудированный во многих областях науки и техники, остроумный и изобретательный.

Много часов налетали Львов и Петров на сверхзвуковой машине. Бывали на самых больших для нее высотах и развивали самые большие для нее скорости. Они не просто летали, они проверяли боевые возможности самолета, выявляли недостатки и, как говорится, медленно, но верно, доводили свое детище до такого состояния, когда смело можно сказать: самолет готов для посылки его в строевые части, он может быть принят на вооружение Военно-Воздушных Сил.

На больших высотах и скоростях самолет показал себя с самой лучшей стороны, а вот возможно ли применять его на малых высотах?

Перед экипажем стояла довольно сложная задача. Ему первому предстояло найти и отработать лучшие способы выхода на малоразмерную цель, то есть нужно было суметь как можно точнее провести самолет по заданному маршруту при значительно сокращенном обзоре пролетаемой местности. Ведь чем выше летишь, тем дальше можно видеть, а стало быть, и больше наблюдать наземных ориентиров. Предстояло также найти и отработать лучшие способы прицеливания и нанесения удара по заданной цели имеющимся бомбардировочным вооружением.

— Командир, я думаю, первый заход на цель произведем от железнодорожного моста, — заметил штурман на предварительной подготовке к полету. — Это на первый раз облегчит нам выход на боевой путь и поиск заданной цели.

— Да, это правильно, — отметил командир. — Так будет попроще. Только это можно сделать, как говорится, на первый случай. В дальнейшем ориентиры начала боевого пути надо будет выбирать помельче. В боевых условиях это позволит подойти к цели более скрытно, а значит, и внезапно.

И вот уже мощные реактивные двигатели быстро разгоняют самолет. Он буквально врезается в воздух и через несколько секунд уже на заданной высоте. Необычно быстро проскакивали под самолетом пролетаемые ориентиры. Скорость пока 720 километров в час, то есть 200 метров в секунду!

— Разворот влево до курса сто восемьдесят градусов, — скомандовал штурман.

— Разворачиваюсь. Вижу мост. Какой курс от моста? — спросил командир.

— Сто двадцать градусов.

Через некоторое время Борис Леонидович сообщил:

— Курс сто двадцать градусов взял. Разгоняю скорость.

— Давай... Скорость девятьсот километров в час. Доводи до заданной.

Самолет рванулся вперед, рассекая тонкими крыльями спокойный воздух. О таком полете летчики говорят: идет как в масле.

Самолет летит уверенно, ничто не предвещает беды. И вдруг... грохот, как от разорвавшегося в кабине снаряда. Машина стремительно уходит ввысь.

— Боря! Боря, что случилось? — взволнованно стал запрашивать командира штурман, но командир не отвечал.

Самолет, несколько уменьшив скорость набора высоты, с небольшим левым креном вошел в разворот.

— Боря, командир, что случилось?

Подождав немного и не получив ответа, штурман передал на землю:

— «Волна», я — сто шестой, передний. С командиром что-то случилось. Я слышу сильный грохот в кабине летчика, но ответов от командира нет.

Руководитель полетами спросил:

— Сто шестой, ваша высота.

— Тысяча пятьсот метров. Скорость шестьсот километров в час.

— Докладывайте об изменении скорости и высоты полета. При резком снижении покидайте самолет.

— Понял, — ответил штурман руководителю полетов и тут же снова обратился к командиру корабля:

— Боря, Боря!!!

Проходит несколько томительных и напряженных минут полета. Пока все остается загадочным. Самолет летит, не падает, а от командира ни слова. Что же произошло? Наконец в наушниках шлемофона раздается неузнаваемый голос командира.

— Миша, в переднее стекло попала большая птица, пробила его и ранила мне лицо. Я ничего не вижу. Все в крови. Подсказывай мне, куда вести самолет.

Если неожиданно возникший грохот внутри самолета заставил штурмана вздрогнуть, то сообщение командира о состоянии его зрения произвело на него впечатление разорвавшейся бомбы. Штурман мог ожидать все, что угодно, но только не предстоящее ему управление самолетом путем подсказок летчику.

Задача очень сложная. Казалось, сложнее не придумаешь. Надо было немедленно решать, либо покинуть самолет, воспользовавшись парашютами, либо, приложив все усилия, всю волю и выдержку, посадить самолет. Это опасно, но даст возможность сохранить машину.

Время не ждало. Надо было отвечать командиру корабля на его вопрос.

— Хорошо. Я доложу на землю.

— Давай. Из-за сильного шума врывающегося в кабину воздуха я очень плохо тебя слышу.

— Понял, — а сам больше догадывался, чем действительно услышал слова летчика.

В ту же секунду штурман вызвал руководителя полетов и доложил о случившемся. Земля разрешила посадку.

— Сто шестой, по моим командам заходите на посадочный курс.

Как просто и приятно бывает идти на посадку в нормальных условиях, когда и ты видишь землю, и тебя видят с земли. А сейчас? Такую посадку можно назвать испытанием нервов.

— Боря, мы идем с левым креном.

— Понял, исправлю.

— Вот так, хорошо.

Команды с земли следуют одна за другой, но слепому летчику трудно пилотировать хотя бы с допустимыми ошибками. Заход получился неудачным. И штурман закричал:

— Боря, мы идем прямо на стоянки самолетов! Уходи! Уходи на второй круг!

Машина стремительно промчалась над самой стоянкой самолетов. Летчиком овладела тревога. Он чувствовал всю остроту положения и решительно приказал:

— Приготовиться покинуть самолет!

— Боря, подожди. Давай сделаем еще один заход. Горючего достаточно. Катапультироваться время еще будет.

Без лишних разговоров членами экипажа было принято окончательное решение посадить самолет во что бы то ни стало.

— Следи за землей. Набираю высоту, — сказал летчик.

Согласившись с мнением экипажа о посадке, руководитель полетами запретил связь всем находящимся в воздухе самолетам. Никто не должен мешать радиообмену с попавшим в беду экипажем. Все слушают команды руководителя, а летчик подсказки штурмана:

— Боря, выпускай шасси и закрылки, мы на посадочном курсе. Полоса перед нами.

— Миша, учти, я почти ничего не вижу. Сейчас протер правый глаз... вроде вижу, но все застилается какой-то пленкой. Внимательно следи за местом, высотой и скоростью.

— Ничего, Боря, все обойдется, — сказал Михаил Михайлович, прекрасно понимая, что все может произойти совсем не так, как хотелось бы. Все может быть. Но ведь он не один, за штурвалом сидит раненый командир, и о нем больше всего думал штурман. Теперь практически он управляет самолетом. Все его команды Борис Леонидович выполняет незамедлительно. Но... задержки в отклонениях рулей все равно остаются. Ведь пока он скажет, пока командир среагирует рулями, проходит время, а самолет летит очень быстро.

Близость земли, даже при небольших ошибках в пилотировании, может привести к печальным последствиям. Надо внимательно следить за обстановкой и реагировать на все мгновенно.

Внимание штурмана напряжено до предела:

— Проходим дальнюю приводную радиостанцию, высота двести восемьдесят метров. Идем нормально.

Руководитель полетов, уже наблюдавший самолет визуально, со стартового командного пункта, то есть непосредственно у посадочной полосы, давал необходимые и важные команды для посадки самолета.

Воля к победе, мужество и героизм, собранные воедино экипажем летчиков-испытателей Бориса Леонидовича Львова и Михаила Михайловича Петрова, сделали свое дело. Необычный, почти катастрофический полет завершился успешно. Жизнь авиаторов и дорогостоящий сверхзвуковой бомбардировщик были спасены.