Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Пожар в воздухе





Хмурые тучи нависли над аэродромом. Накрапывал холодный, назойливый дождь. Сидеть бы в такую погоду в веселом обществе летчиков да обмениваться любопытными историями из не лишенной острых моментов летной работы. Но, как говорится, делу время, а потехе час. Мы собираемся в длительный и нелегкий испытательный полет на тяжелом бомбардировщике Ту-4. Получены последние предполетные указания. Хотя погода и так видна, а все же консультация метеоролога никогда не лишняя. Всем экипажем заходим на метеостанцию. Синоптик дает весьма сложную обстановку: низкая облачность, дождь, в облаках обледенение. Наш командир Анатолий Дмитриевич Алексеев — опытный летчик-испытатель, человек невозмутимого спокойствия и выдержки, с феноменальной памятью и большим кругозором, в высшей степени оптимист — не изменил себе и на этот раз. С шуточками, прибауточками повел нас под струями дождя к уже готовому к вылету самолету.

Бортовой инженер Михаил Соседов докладывает командиру экипажа о готовности машины к полету. Видавший виды летчик обходит самолет и тщательно осматривает каждый узел, рули, шасси. Закон жизни авиаторов: «доверяй, но проверяй».

Удостоверившись в готовности корабля к полету, командир дает команду, и мы занимаем свои рабочие места. Проверяем оборудование и докладываем о его состоянии. Такой порядок заведен с первых дней существования многоместных самолетов. Один командир экипажа не в силах осмотреть все оборудование и все агрегаты корабля, доклады с каждого рабочего места дают ему уверенность в полной готовности техники и всего экипажа.

Через несколько минут Мы выруливаем на взлетно-посадочную полосу, командир запрашивает у руководителя полетов:

— «Орбита», я — девятьсот тридцать пятый, разрешите взлет?

— Разрешаю.

— Бортинженер, давай газы, — скомандовал Анатолий Дмитриевич.

В ответ на его команду раздается оглушительный рев четырех мощных моторов.

Самолет трогается с места, а затем все быстрее и быстрее набирает скорость. Через 2—3 минуты мы уже в облаках.

Тяжелая машина медленно набирает высоту. По остеклению ползут струи дождевой воды. Экипаж занят своими делами. Летчики пилотируют корабль. Штурманы готовятся к выводу его на заданную линию пути. Бортинженер занят своим бесконечно большим количеством приборов, радисты устанавливают все положенные в длительных маршрутных полетах связи. Дел у каждого — хоть отбавляй. А мне кажется, что у меня их больше, чем у других. Это потому, что в таком ответственном полете я участвую лишь третий или четвертый раз. Стараюсь изо всех сил. Хочется поточнее выйти на исходный пункт маршрута, вовремя подать команды на разворот и окончание набора высоты.

На высоте 8500 метров самолет вышел за облака. В глаза ударил ослепительный солнечный свет. Картина настолько красива, что не хочется верить, что внизу слякоть и дождь и, как у нас говорят, «мутная погода». Ровная, бескрайняя равнина облаков напоминает обширное, покрытое снегом поле. Хочется зашагать по ней размашистым шагом лыжника до самой линии горизонта. Но мы летим, и летим все выше. По тем временам навигационное оборудование самолетов уже позволяло делать уверенные шаги в заоблачных высотах. Причем можно было летать по нескольку часов вне видимости земли. Это были длительные полеты в сложных метеорологических условиях.

Наконец мы вышли на заданную высоту. Предстоит взять курс на Архангельск. Для штурмана выход на заданную линию пути, пожалуй, самая ответственная и кропотливая работа. Нужны большая точность и четкость. Ведь чем точнее отойдешь от исходного пункта маршрута и правильнее учтешь ветер на высоте полета, тем меньше будет работы на маршруте, и наоборот, чем небрежнее это сделаешь вначале, тем больше усложнишь весь комплекс работы на дальнейших этапах. Эта истина известна всем, кому доводилось выполнять маршрутные полеты. Поэтому нам, штурманам, сейчас, как говорится, «забот полон рот». Как только командир установил заданную скорость, замеряем ветер и с помощью радиолокационного прицела следим за точностью прохода ближайших ориентиров, находящихся на линии пути. Кажется, все в порядке. Докладываю:

— Командир, на линию пути вышли точно.

Слышу в ответ:

— Хорошо.

Потом командир обращается к Яковлеву — второму летчику:

— Николай Яковлевич, примите вахту, последите за порядком, а я немного отдохну.

Положив ноги на приборную доску (его привычная поза) и прикрывшись газетой от ослепительных солнечных лучей, Алексеев задремал.

О своем втором летчике Николае Яковлевиче Яковлеве командир был весьма высокого мнения. Налетавший за время летной работы несколько тысяч часов, скромный и несколько молчаливый, Яковлев прочно вселил в него уверенность, что в любой ситуации он может найти правильное решение. Поэтому-то Анатолий Дмитриевич так спокойно передал ему всю власть на воздушном корабле с его многочисленным экипажем.

Полет шел спокойно. Николай Яковлевич с присущей ему пунктуальностью проверил состояние дел на всех боевых постах самолета. На борту корабля царили тишина и порядок.

И вдруг пронзительный крик пронесся под металлическими сводами фюзеляжа.

— Горим!

— Где?! Что?!

Несколько секунд полного замешательства. Что горит а где горит? Этого пока никто не знает.

Молниеносная смена обстановки любого может вывести из равновесия. Все мы, члены экипажа, безусловно, обыкновенные люди. Однако не все одинаково реагируют на аварийную обстановку. Наш командир бывал в различных ситуациях. О таких, как он, говорят как о людях, видавших виды. А «видов» у него действительно было немало: и в суровых льдах Арктики, где ему пришлось высаживать первую советскую экспедицию на Северный полюс, и в испытательных полетах, и в боевых вылетах на фронтах Великой Отечественной войны, и на воздушных трассах ГВФ. Немало довелось преодолеть трудностей. Но он всегда, даже в самый критический момент, был спокоен, рассудителен и последователен в принятии решения.

Вот и теперь, услышав тревожный шум на борту корабля, он тут же вмешался:

— Прекратить разговоры! Доложите, кто видит пожар?

Громче всех докладывают из кормы:

— Горит крайний правый мотор.

Я обернулся и со своего места в носу самолета тоже увидел клубы белого дыма, окутывавшие мотор.

— Вижу белый дым на крайнем правом моторе, — сообщил я командиру.

Обстановка не из веселых. Рядом с горящим мотором бензиновые баки. Такое соседство не обещало ничего хорошего. Ежеминутно мог произойти взрыв. Надо было принимать решительные меры по ликвидации пожара и одновременно, на всякий случай, готовиться покинуть самолет.

Командир понимал всю ответственность, лежавшую на нем, и за членов экипажа, и за боевую машину, которую надлежало спасти. Он лучше других осознавал, что поспешность в принятии решения и панические команды только ухудшают состояние экипажа и не способствуют правильным действиям. Надо «действовать быстро, но не торопясь» — таков закон умудренных опытом авиаторов.

Взвесив все, Анатолий Дмитриевич обращается к бортовому инженеру:

— Бортинженер, видите пожар?

— Вижу.

— Какой горит?

— Четвертый.

— Откуда идет счет двигателей?

— Слева направо.

— Кнопки тушения пожара и флюгирования видите?

— Вижу.

— Включите тушение пожара и зафлюгируйте винт.

Инженер четко выполняет указания командира экипажа. Лопасти винта поворачиваются и становятся в положение «по потоку». Винт перестает вращаться. Дым на моторе уменьшается. Однако опасность пока не миновала. Ведь для взрыва бензобаков не обязательно море огня. Для этого достаточно одной попавшей туда искры, а еще не только искры, но и языки пламени погуливают на горящем моторе.

Чтобы разрядить тревожную атмосферу на борту самолета, командир экипажа дает четкое задание каждому из его членов. Экипаж по командам командира мужественно действует на своих местах. Никакой паники на борту корабля нет. В аварийных случаях это половина шанса для выхода из сложившегося положения победителем. И он, этот шанс, волею командира не заставил себя ждать.

Белые клубы дыма постепенно уменьшаются и, срываясь с мотора, открывают его для обозрения. Внешне ничего особого заметить не удается. Небольшие струйки масла тянутся из-под «юбок». И все. Словно ничего не случилось.

Вновь слышится твердый голос командира:

— Задание прекращаем. Всем следить за четвертым мотором. Бортинженер, как показания приборов?

— Лампочка пожара погасла, — доложил инженер.

— Хорошо. Продолжайте наблюдение за мотором и приборами.

— Понял.

— «Орбита», я — девятьсот тридцать пятый, как меня «дышите?

— Слышу хорошо, — ответил руководитель полетов.

— Я — девятьсот тридцать пятый, задание прекращаю из-за неисправности матчасти.

— Что случилось?

— Была неполадка. Устранили. Задание продолжать не могу.

Как коротко доложено, но как много скрывается за ними словами и тревог, и волнений, и рассудительности, и мужества.

Пожалуй, самое неприятное положение в таких аварийных случаях бывает у членов экипажа, которые все видят, понимают всю опасность, а иногда и беспомощность положения и все же активно участвовать в ликвидации неполадок или неисправностей не могут. Не могут просто потому, что у них для этого нет никаких средств и возможностей. Более того, даже понимая всю опасность, они не могут (не имеют права) покинуть самолет. Пока самолет управляем — этот вопрос решает только командир. Таков непреложный закон авиационной жизни.

А жизнь каждого? Она ведь имеет свои инстинкты самозащиты и самосохранения. Они подчас действуют помимо воли человека. Иногда это хорошо: помогает ему выйти из тяжелого положения. В описанном случае они были излишни. В создавшейся на самолете ситуации надо было строго подчиниться воле командира. Действовать только по его указаниям. Для того чтобы так поступить, нужны крепкие нервы. Если они сдадут — можно подвести всех. Можно создать для всех остальных еще большую опасность. Поэтому взаимная поддержка, даже взглядом, всегда вселяет уверенность и творит то, что иногда одному просто не под силу. Больше того, чувство локтя зачастую удерживает от слабоволия даже в самых опасных ситуациях. Так было и на этот раз.

Несколько секунд делового, до мелочей конкретного разговора командира с бортинженером произвели настолько сильное впечатление на экипаж, что даже такое зрелище, как горящий мотор на самолете, на котором мы летели, стал как бы предметом экзамена бортинженеру. В такой сложной и опасной ситуации это было очень кстати.

А ведь бывает, что именно в подобных случаях перепуганный инженер или техник включает тушение пожара и флюгирует винты исправных моторов, что неизбежно приводит к крайне тяжелым последствиям.

Убедившись, что пожар ликвидирован, мы пошли на свой аэродром. Как всегда бывает, опасная ситуация вначале затормаживает нервную деятельность, но затем скопившаяся энергия прорывается наружу фонтаном. Так было и на этот раз.

— Миша, ты что-то очень быстро оказался возле люка.

— Да и ты пристегнул парашют вместе с планшетом.

— Что-то цвет лица у вас розоватее стал, — не унималась корма.

Самолет вновь подходит к облакам. Но почему-то теперь никому не хочется по ним шагать. Они даже не показались такими красивыми, как при выходе из них вверх. Экипажу было не до них. Идем на трех моторах. Всем хотелось доложить командиру, что мотор не горит, и подтвердить полный порядок на борту.

Сели. Заруливаем на стоянку. О прекращении ответственного испытательного полета уже доложили начальнику института, и к нашему прилету он находился на стоянке. Мы узнали его издалека по стройной молодцеватой фигуре и особой манере держаться среди подчиненных.

Командир экипажа вышел из самолета первым.

— Товарищ генерал, задание прекратили по причине неисправности материальной части. Горел четвертый мотор. Пожар ликвидирован... Отмечаю уверенную работу бортинженера и всего экипажа. О причине пожара доложу после ее выяснения.

Генерал, выслушав доклад командира, крепко пожал ему руку.

Это рукопожатие было благодарностью Анатолию Дмитриевичу Алексееву не только от генерала, но и от нас — членов руководимого им экипажа. Мы всей душой понимали, что только его огромная воля и самообладание, его знания и колоссальный опыт помогли выйти из сложного положения. Это благодаря ему бомбардировщик стоял на аэродроме. Самолет был тяжело ранен, но он остался в строю.

Горевший мотор представлял собой весьма неприглядную картину. Из нескольких пробитых оборвавшимся шатуном дыр потоками текло почерневшее масло. Глядя на это печальное зрелище, каждый подумал: не окажись с нами такого командира, как Алексеев, может быть, пришлось бы помокнуть под дождем, спускаясь на парашютах, а может быть, и... так тоже бывает.

Date: 2015-07-23; view: 289; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.006 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию