Ж. Пиаже

В без огорчения автор обнаруживает через 25 лет после опубликования работуколлеги, который уже умер, содержащую много непосредственно интересных для себя мыслей, которые могли бы быть обсуждены лично и детально.

Хотя мой друг А.Лурия сообщал мне сочувственные и критические замечания Л.Выготского относительно моей ранней работы, я никогда не имелвозможности прочитать работы его самого или встретиться с ним лично и, читая эту книгу, сегодня, я глубоко сожалею, что мы не могли прийти к взаимному пониманию по ряду вопросов.

Мисс Е.Ханфман, которая является одним из убежденных последователей Выготского, любезно попросила меня прокомментировать размышления этого известного психолога, касающиеся моих ранних работ. Я считаю своим долгом поблагодарить ее и одновременно признать трудность этой задачи: книга Выготского появилась в 1934 г., а те из моих работ, которые он обсуждает, относятся к 1923 и 1924 г. Обдумывая, как провести такое обсуждение ретроспективно, я, однако, нашел решение,

которое является простым и поучительным (по крайней мере, для меня), а именно постараться увидеть, оправдываются ли критические замечания Выготского в свете моих позднейших работ.

Ответ одновременно и «да» и «нет». По главным вопросам я сейчас более согласен с Выготским, чем был в 1934 г., в то время как по другим вопросам у меня есть теперь лучшие аргументы для ответа ему, нежели раньше.

Мы можем начать с двух особых проблем, поднятых в книге Выгот­ского: с вопроса об эгоцентризме вообще и с более специфического во­проса об эгоцентрической речи.

Если я правильно понял, Выготский не согласен со мной относитель­но интеллектуального эгоцентризма ребенка, но он признает существо­вание того, что я назвал эгоцентрической речью. Он рассматривает ее как начальную точку для интериоризированной речи, которая развивает­ся позднее и которая, как он полагает, может быть использована для аутистических и логических целей. Позвольте рассмотреть эти два вопро­са отдельно.

В области мышления вся история науки от геоцентризма до револю­ции Коперника, от ошибочных абсолютов физики Аристотеля до относи­тельности принципов инерции Галилея и до теории относительности Эйнштейна показывает, что требуются века, чтобы освободить нас от си­стематических ошибок, от иллюзий, вызванных непосредственной точ­кой зрения, противоположной «децентрированному» систематическому мышлению. И это освобождение далеко не полно и теперь.

Я выбрал термин «познавательный эгоцентризм» (без сомнения, вы­бор плохой!), чтобы выразить ту идею, что прогресс знаний никогда не происходит путём простого добавления познанных предметов или новых уровней, как если бы более богатое знание было только дополнением по­лученного ранее более бедного. Прогресс знаний требует постоянного пе­реформулирования предыдущих точек зрения с помощью процесса, кото­рый так же двигается назад, как и вперед, постоянно корректируя исходные систематические ошибки и таким образом медленно продвигаясь вперед. Этот коррекционный процесс подчиняется определенному закону разви­тия, закону децентрации. В науке переход от геоцентрической к гелиоцен­трической перспективе потребовал гигантского подвига децентрации.

Но процесс того же рода может быть обнаружен и у маленьких детей. Отмеченное Выготским мое описание развития понятия «брат» показы­вает, что ребенку, который имеет брата, требуется усилие, чтобы понять, что его брат также имеет брата, что это понятие предполагает взаимное отношение, а не абсолютную «собственность».

Мои последние эксперименты, также неизвестные Выготскому, пока­зали подобным же образом, что для того, чтобы представить себе одну до-

рогу длиннее другой, которая кончается в той же самой точке, отделяя таким образом метрическое понятие «длинный» от порядкового «далекий», ребенок должен децентрировать свое мышление, которое сначала сосредотачивается на одной конечной точке, и выработать объективные взаимоотношения между точками отправления и прибытия.

Я использовал термин «эгоцентризм», чтобы определить изначальную неспособность децентрировать, менять данную познавательную перспективу. Может быть, лучше сказать просто «центризм», но так как исходное центрирование перспективы всегда относится к собственной позиции и действию индивида, я сказал «эгоцентризм» и указал при этом, что неосознанный эгоцентризм мысли совсем не связан с общим значением термина, гипертрофией сознания своего «Я». Познавательный эгоцентризм, как я старался пояснить, опирается на недостаточное отдифференцирование своей точки зрения от других возможных, а не на индивидуализм, который предшествует альтруизму (как в концепции Руссо, которая обычно приписывалась мне и которую Выготский не разделял), когда эта точка зрения проясняется, становится очевидным, что эгоцентризм, определенный таким образом, следует за социальным эгоцентризмом, который мы будем рассматривать позднее в связи с эгоцентрической речью. Эта область рассматривается детально в моем исследовании понятия реальности у детей, в котором раскрыто существование эгоцентризма операций на сенсомоторном уровне.

Так, сенсомоторное пространство первоначально состоит из многих пространств (зрительное, тактильно-кинестетическое и т.д.), сосредоточенных на собственном теле индивида. Около восемнадцати месяцев, благодаря смещению перспективы, сравнимому с революцией Коперника, пространство становится единым гомогенным контейнером, в котором расположены все объекты, включая собственное тело индивида.