Долго и счастливо. 5 page

Ответ на этот непростой вопрос обнаруживается на кухне. К холодильнику приклеена записка.

«Доброе утро, папы!

Убежала по делам, вернусь после обеда, в пять у нас салон, одежду берем с собой. Чтобы к моему приходу оба приняли душ.

P.S. Папа Джей, он спит, да? Проследи, чтоб привел себя в порядок.

P.P.S. Я вас ЛЮБЛЮ!»

Джаред улыбается. Мэг редко писала им большие письма. Обычно это были короткие электронные послания или sms. Иногда в аське появлялись веселые смайлы – Мэган предпочитала «показывать язык» и «сходить с ума». Джей вспоминал, как они дурачились с Дженсеном много лет назад, обмениваясь такими же веселыми рожицами…

Мэгги всегда начинала свои послания с фраз «Привет, папы!» и «Привет, папы Дж в квадрате!». Джен, разумеется, ворчал, Джей, разумеется, умилялся.

Падалеки оставляет записку на том же месте, где нашел. Пусть Эклз оценит проницательность дочери…. Ну, и поворчит, так и быть.

Он заваривает чай и вспоминает ночной визит Дженсена. Тот ушел быстро, как будто застеснялся минутной слабости…. На самом деле Падалеки понимал. Скорее всего, понимал. Ну, думал, что понимал.

У Джена была некоторая проблема с выражением собственных эмоций. Поначалу Джей никак не мог разгадать, чего этот парень все время играет. То он играл Дина Винчестера, то работящего актера Дженсена Эклза, то весельчака Джена, то…. В общем, где-то между всеми этими ролями скрывался настоящий Дженсен, и Джареду ужасно, просто до дрожи, хотелось его узнать. И это ему удалось.

Быстро, само собой, хотя никто из них, по сути, и не старался, не ставил себе цели, не настаивал…. Шаг за шагом, взгляд за взглядом, прикосновение за прикосновением они открывали, проникали, срастались, переплавлялись….

Дженсен просто стеснялся. Его пугала мысль, что кто-то увидит слишком счастливого Дженсена Эклза, слишком несчастного Дженсена Эклза, слишком влюбленного Дженсена Эклза. Дин любил Сэма до безумия, до самоотречения, и Джаред чувствовал это на площадке. По-настоящему чувствовал. Дженсен же боялся такой любви, боялся ее себе позволить, но все же позволял, и тогда боялся, что кто-то его разгадает. Однажды он признался Джею, что иногда видит в кошмарах, что запутался и не может понять, кто он. Те роли, которые Джен проживал, оставались с ним, в нем, и, наверное, потребность в личном пространстве и одиночестве была его желанием заглянуть внутрь и найти себя. Падалеки был уверен, что найти себя гораздо проще не в одиночку, а с помощью близких, но как донести эту мысль до друга, он не знал. Просто уважал его выбор и отступал, когда было нужно.

Дженсен все равно возвращался. И благодарность в его взгляде была лучшей наградой.

- А где Мэг?

Джей оборачивается и смотрит на какого-то помятого и комичного после сна Эклза. Тот не умылся и не причесался, явно только вылез из постели. Глаза еще подернуты сном как тонкой пленкой и взгляд рассеянный.

- Доброе утро! Мэган ушла по делам, оставила записку…

- А, - перебивает Дженсен и исчезает. До Падалеки долетает шум воды в ванной.

Когда Джен возвращается, его уже ждет завтрак, но тот, равнодушным взглядом окинув стол, хватает ненавистный чай и, поморщившись, скрывается в зале. Джаред пару минут растерянно пялится на стол, понимая, что и сегодня не дождется того самого «спасибо», а потом до него доходит.

День «Икс». Дженсен нервничает.

Падалеки тут же следует за другом. Эклз обнаруживается на диване перед телевизором. Он щелкает пультом, поворачивается на звук шагов и демонстративно запихивает в рот горсть таблеток. Мол, вот, смотри, я все сделал, только отвали от меня.

Проигнорировав красноречивый взгляд, Джей плюхается рядом и делает вид, что его жутко интересуют последние новости из какого-то НИИ, где опять вывели клона овцы. Он не понимает половину сказанных корреспондентом слов, но от экрана не отрывается.

Нужно просто дать ему немного пространства….

- Мэган просила нас привести себя в порядок к ее приходу, - говорит он тихо. – Хочет, чтобы мы сходили в душ…

- Знаешь, я, пожалуй, воспользуюсь моментом и пока поваляюсь на диване. Когда этот чертенок вернется, нам не жить.

Они оба усмехаются, и Джаред чувствует, что друг взволнован. К счастью, бред вроде «все хорошо» или «успокойся» с его языка не слетает. Хотя обычно он разбалтывал все, что в голове творилось.

Что ж, хоть чему-то старость учит….

Они успевают посмотреть какой-то старый вестерн, пообедать – приходится чуть ли не силой запихивать в Дженсена рыбные котлеты – и выполнить просьбу Мэгги, а точнее, принять душ. Как раз вовремя.

- Я пришла!

Мэган влетает в комнату, начинает командовать, и Джаред с Дженсеном не сразу понимают, что не так.

- Отлично, у нас полчаса на сборы. Одежду берем с собой, в салон поедете в повседневном прикиде. Там из вас мачо и сделают. Оттуда сразу на просмотр…. Ох, ладно, я поняла, что неотразима, по вашим обалдевшим физиономиям. Опустим фазу с восхищениями и комплиментами и – собираемся!

Джаред никогда не видел ее такой. Строгое, но в то же время нежное платье, волосы, собранные в пучок, и непослушные локоны, будто ненароком обретшие свободу, легкий макияж, оттеняющий глаза так, что они казались действительно огромными….

Мэган протягивает руку, чтобы поднять Эклза с дивана, но Дженсен неожиданно перехватывает ее запястье, подносит к губам и целует в раскрытую ладонь, прикрывая глаза….

Во всем этом – что-то неуловимо трогательное и притягательное, так что даже сердце щемит. Мэг замирает и наливается краской, и это всего лишь третий раз, когда Джей видит ее смущенной. Стройная, юная, раскрасневшаяся, чуть подавшаяся вперед, Мэган, и Дженсен, спрятавший лицо в ее ладошке, такой беззащитный и открытый.

Глупо, наверное, но ему хочется плакать.

Мэг наклоняется, быстро целует отца в лоб, стремясь прогнать неловкость, и напоминает.

- Нам пора, а то опоздаем.

Так начинается новый забег. Финишная прямая. Нервная финишная прямая.

- Я никуда не пойду!

Они слышат это заявление девятнадцатый раз за последние пятнадцать минут. Джей не то чтобы считает…. Ладно, ладно, считает, ну и что? Просто потом можно будет помучить Эклза немного…. Любя, конечно!

- Пааап, прекрати! Что ты как маленький? Выходи уже, дай нам на тебя посмотреть.

- Я похож на идиота. Зачем ты меня так разодела?! Верни джинсы – я переоденусь.

- ты не пойдешь на премьерный показ в джинсах!

- Я вообще никуда не пойду!

Эклз сидит один в кабинке для переодевания. Там, внутри, большое зеркало, чтобы можно было оценить свой внешний вид и, как задумывалось, восхититься. Получить удовольствие. Пережить приступ нарциссизма. В случае с Дженом, разумеется, план дал сбой.

- Па, я понимаю, ты отвык от всего этого, но, я уверена, ты отлично выглядишь…

- Был бы я моложе лет на двадцать, я бы с тобой согласился.

- Выходи! Мы посмотрим и решим, что делать. Хотя я тебя еще не видела, не сомневаюсь, все прекрасно. Ты что, Джареда стесняешься? – она подмигивает стоящему рядом Падалеки. Тот скалится в ответ. – Он тоже будет в восторге.

- Да уж, не спорю, - бурчит Дженсен из-за двери, но не появляется.

Падалеки продолжает улыбаться и размышляет, в курсе ли его друг, что он действительно в восторге? Все и всегда, Дженсен. Со всеми «что бы ни» и «как бы ни»…

- Так, Дженсен Росс Эклз! Немедленно тащи свою задницу наружу!

Мэган редко использовала этот прием. Исключительно в чрезвычайных ситуациях. Прием назывался «Я все-таки дочь Эмили – со мной лучше не спорить». Чем способ был хорошо – он сбоев не давал. Щелкнула задвижка.

Сколько бы лет ни прошло, некоторые вещи не меняются. Джей знал, что всегда будет восхищаться талантом Дженсена, его харизмой или называйте это как хотите. Дженсен знал, что всегда будет гордиться Джаредом, что бы он ни делал. Джен старел. Но, черт возьми, Падалеки убил бы любого, кто бы посмел назвать его друга некрасивым. Они так привыкли друг к другу, привыкли к тому, что видели каждое утро, каждый вечер…. А сейчас – не узнавали, потом принимали, потом вспоминали, потом учились сливаться заново….

Мэган зачарованно смотрит на отца, делает шаг и ласково обнимает. Тот не сводит глаз с Падалеки, прижимая девушку к себе.

- Ладно, - пауза, вдох. – Ладно, идем.

***

Джаред вообще-то умел пить. Относительно. А вот относительно Дженсена – не умел. Эклз каким-то чудом почти всегда оставался трезвее и соображал лучше. Зато Джея пробивало на философию…

Они прикончили бутылку виски, обнаружили уже початую бутылку мартини, хотя Джен и не мог вспомнить, с кем и при каких обстоятельствах ее открыл, а потом добрались до любимого пива. Падалеки как раз дошел до нужной кондиции и с пьяной откровенностью, приблизившись к другу, поведал.

- Знаешь, я иногда люблю пофантазировать о том, какой он.

Дженсен приваливается к плечу друга и пытается разгладить смятую рубашку.

- Кто он?

- Бог.

Эклз отвлекается от своего занятия и с любопытством вглядывается в лицо Падалеки.

- Скажи сразу, мне лучше заткнуть уши или сбежать, пока ты не начал нести полную чушь?

- Боишься богохульства?

Джаред не уверен, что правильно сформулировал мысль, но Джен на то и Джен, чтобы его понять. Тот фыркает.

- Что бы ты ни сказал, это твои проблемы. Пока тебе не стало стыдно.

- Неа, - он довольно улыбается. – Стыдно мне не будет. Просто я думаю, что мы из одной команды.

- Ты и я?

- Джен, - Падалеки закатывает глаза. – Ты и я явно из одной команды. Или палаты. И бутылки…. Мы – это я, ты и Бог. И Эрик.

Дженсен замутненным взглядом пялится на друга, поэтому тот решает пояснить.

- Я думаю, что Бог – гениальный сценарист и режиссер. Вот, сам посмотри, - Джаред заторопился, будто боясь, что Джен его перебьет. - Земля – это огромные декорации, которые мы постоянно перестраиваем и дополняем в соответствии с замыслом режиссера. Мы тут все актеры, но есть и осветители, и работники сцены, и гримеры, просто совмещаем, понимаешь? Вот многие спорят, есть ли у бога какой-то план, какая-то цель, а может он всего-то хочет насладиться просмотром и дать нам, ну, получить удовольствие от игры. От участия. Причем роли расписаны, но эта, как ее, импровизация приветствуется. Почти без ограничений и контракт пожизненный. А жанр вроде как смешанный, тут все есть. Ну, как обычно в последнее время. И драма, и боевик, и фантастика, ну, все…

Он замолкает, теребит пальцами штанину Эклза. Тот молчит несколько секунд, потом интересуется.

- У каждого жанра, Джей, свой финал. Какой финал будет у этого фильма?

Смотрит другу в глаза, уточняет.

- Если ты о финале в глобальном смысле, то не знаю. Он же главный, он продумал, а нам сценарий не показывает….

- А если я не о глобальном? О тебе и обо мне? То есть о нас. То есть….

Джей поспешно кивает, показывая, что понял. Потом широко улыбается.

- Думаю, будет как в сказке. И жили они долго и счастливо!

Эклз с недоумением смотрит на него, потом фыркает и хохочет.

- Ну, чего ты? – Падалеки толкает друга локтем в бок, обиженно сопит. – Что, чушь несу? А мне нравится.

- Блин, Джаред, - Дженсен вытирает проступившие слезы. – Жили долго и счастливо! Ты бы еще добавил «и умерли в один день»,

- Ну, можно и так…

- Жизнь, да будет тебе известно, не гейская сказочка для взрослых.

- Жизнь – отличный фильм, Джен. И нам достались отличные роли. Знаешь, - он вдруг обнимает Дженсена рукой за плечи, трется носом о его щеку, тот замирает. – А я бы не против, правда. Чтобы долго и счастливо…. И вообще….

Дженсен вздыхает, целует его в висок, потом отстраняется, ласково треплет по голове и улыбается.

- Знаешь…. Я тоже.

***

Народу было еще больше, чем он ожидал. Вокруг мелькали знакомые и смутно знакомые лица актеров, режиссеров, звезд шоу-бизнеса, журналистов, топ-моделей…. Кто-то подбегал пожать руку чуть ли не на ходу и тут же торопился скрыться, кто-то лез обниматься и приставал с расспросами, кто-то пускался в рассуждения о собственной жизни и последних новостях, но в итоге никто не задерживался рядом дольше, чем на пятнадцать минут. Таков этот мир: минутные встречи, минутные друзья, минутные возлюбленные.

Как хорошо, что у них с Дженсеном все получилось по-другому. По-настоящему.

Эклз обнаруживается в соседнем зале. Вот уже час он с поразительной грацией и тактом умудряется сбегать от надоедливых журналистов. Стоит какой-нибудь акуле пера навострить тапоч…дорогущие ботинки от известных модельеров в его сторону, как Джен тут же перемещается на безопасное расстояние, скрывается в баре или делает вид, что ему срочно нужно с кем-то приватно побеседовать. Джаред только поражается такой изобретательности. К счастью, он сам не слишком интересен журналистам, в фильме-то он не снимался. Он вообще давно не снимался…

Джаред постоянно ловит на себе взгляды Дженсена и Мэган. Они разбежались, чтобы пообщаться с гостями, вернее, гости сами их развели. Так часто бывает на подобных мероприятиях, и они давно к этому привыкли. Мэг, волею судьбы оказавшаяся вовлеченной в эту – киношную – жизнь чувствовала себя на приемах как рыба в воде. Ее даже узнавали. Хотя как можно было не узнать? Те же глаза, те же губы, те же веснушки, та же улыбка…. Можно не помнить, можно догадаться.

Мэган смеется в компании двух молодых актеров, встречается глазами с Джаредом и подмигивает. Джей улыбается в ответ и вздрагивает от неожиданности, когда кто-то уверенно берет его под руку.

- А ты стал нервным, Джей, не замечал.

У Эклза в глазах пляшут чертики. Он возбужден – от волнения, от такого количества людей, от ожидания, от повышенного внимания, от…. От всего этого вечера, в общем. И в то же время Падалеки чувствует усталость и страх друга.

- Зато ты очень уверенно удираешь от журналистов…

- Не люблю их, одни и те же вопросы, - Дженсен морщится, уточняет. – Ты сам-то как? Не хочешь свалить отсюда?

Они еще даже фильм не смотрели! И чтобы он хотел свалить?! Видимо, по его лицу Эклз все понимает. Вздыхает, наклоняется ближе.

- А я бы уже ушел, Джей. Правда. Домой хочу.

В нем – что-то по-детски беззащитное. Джареду неожиданно хочется увести его подальше – от этих людей, от назойливых прикосновений, от громких голосов. Что бы они остались вдвоем. Где-нибудь, неважно, где, лишь бы вдвоем.

Он хочет сказать что-то ободряющее, не этот бред, конечно, который в голову лезет, но не успевает. Дженсен со стоном тянет.

- Черт, Падалеки, накаркал! Стэнтон сюда тащится…. Все, оставляю тебя на съеденье этой особе! Если что, у меня запор и недержание и я в туалете!

Джаред собирается уточнить, что запор и недержание одновременно быть не могут, но опять не успевает. Ему все еще горячо там, где была рука Джена пять секунд назад…

- Добрый вечер, Алиса.

- Привет, Джаред.

Вообще-то она милая. Хотя любит выискивать грязные истории. Джаред этого не боялся – какие у них могут быть грязные истории?

- Как тебе вечеринка?

Джей удивленно приподнимает брови.

- Вечеринка? Я думал, она после показа.

Девушка смеется, откинув голову назад.

- Ох, Джей, ты же знаешь, мы любим совмещать все со всем. Одно другому не мешает…. Волнуешься?

- С чего бы?

- Ну, твой друг ведь снимался. Тем более я слышала, ты провел все время съемок с ним.

- Я просто хотел его поддержать. И помочь, если что.

Джаред чувствует, что этот разговор лучше свернуть, и оглядывается в поисках чего-нибудь или кого-нибудь, что могло бы отвлечь внимание Алисы.

- Это очень мило с твоей стороны. Особенно учитывая, что ты сам отказался от всех предложений, когда… Прости, не будем об этом, - поспешно добавляет Стэнтон, заметив, как потемнели глаза собеседника. – Могу хотя бы узнать, как он себя чувствует?

- Прекрасно, - отвечает Падалеки, с облегчением замечая, что двери в кинозал призывно открываются. – Думаю, нам пора усаживаться. Ты же понимаешь, не могу пропустить ни секунды.

Подарив журналистке свою лучшую улыбку в стиле «прости, мне очень жаль, что ты такая сука, но в самом деле нужно идти» и торопится к Мэган и Дженсену, ждущим его у кинозала. Гости рассаживаются, Мэган заявляет, что хочет сидеть рядом с папами и устраивается между Джеем и Дженом. Гаснет свет.

…Джаред и правда провел все время съемок рядом с другом. Смотрел, восхищался, репетировал, советовал, улыбался. И все же одно дело – это просматривать отснятый материал в студии или просто наслаждаться игрой на площадке, совсем другое – видеть все на экране, смонтированное, обработанное, идеально завершенное. Его всегда завораживало хорошее кино. Хорошее кино с Дженсеном – вдвойне.

Фильм близится к финалу, и Джаред только тогда понимает, что эта роль действительно то, что нужно. Для Джена, о Джене. Мудрый, сильный, уставший, до дрожи настоящий. Он вписался прекрасно, примерил одежду, и она подошла, как влитая. Джаред вспоминает, что из-за него, ради него Эклз едва не отказался.

Он отказался. Хорошо, что Джей вовремя передумал.

Мэган сидит рядом, не отрываясь от экрана. Джаред понимает, что она чувствует то же самое – она там, с ним, она верит, как и все в этом зале, верит Дженсену и будет верить до последнего кадра.

Внезапно Джей вздрагивает. Потому что последний кадр не за горами, а он знает, что там, в этом кадре….

Все-таки Дженсен не главный герой. Он не пройдет путь до конца – его персонаж умирает.

Джаред напоминает себе, что уже видел это, что это не всерьез, а Дженсен на экране – не то же самое, что Дженсен в жизни. Он здесь, рядом, живой, с ним все в порядке…. И все же Джей не может отвести взгляд, не может успокоить разогнавшееся сердце, когда на экране Дженсен медленно опускается на кровать, закрывает глаза и по его щекам прочерчивают неровные дорожки слезы. Он хочет уйти, не уступая, не оступаясь. Уйти тихо, никого не тревожа. Его грудь вздымается и опадает, вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох….

И тишина.

Падалеки сглатывает и с трудом сдерживается, чтобы не вскочить и не схватить Дженсена в охапку. Он перестает улавливать, что происходит на экране дальше, и думает только о том, как безумно хочется дотронуться до Эклза.

Наверное, он прав, и Бог действительно гениальный сценарист. Или, возможно, Мэг понимает их – своих пап – еще лучше, чем они думают. Впрочем, важны не причины, а результат.

Мэган берет Джея за руку и кладет сжатые ладони к себе на колени. В другой ее руке Джаред чувствует руку Дженсена. Кончиками пальцев слегка пробегает по разгоряченной коже и скорее догадывается, чем ощущает, что Джен расслабляется. И плевать, что это слишком смело и очевидно. К черту твои прятки, Дженсен!

Хочется домой.

Их держат аплодисменты, зрители, коллеги, обязанности. Дженсену все-таки приходится пообщаться с журналистами. Ему задают все те же вопросы, предсказуемые, завязшие в зубах. Джаред стоит рядом, натянув улыбку, и молится о том, чтобы скорее оказаться в квартире. Мэган поддерживает его под руку, успокаивая.

- Я слышала, вы сначала хотели отказаться от роли…

- Я вообще отказался от кино несколько лет назад, но тут…. Такая команда, такой сценарий – не смог отказать.

- Тем более что роль писали для вас… Это, должно быть, льстит.

- О, это очень приятно, не спорю! Каждый актер мечтает о подобном комплименте. Думаю, это даже большая награда, чем признание критиков – это доверие, а оно дорогого стоит.

- В целом вы довольны работой?

- Безумно доволен! Я сразу влюбился в сценарий и в персонаж. Это важно. Когда ты только знакомишься с вселенной, которую предлагает тебе сценарист, ты должен почувствовать что-то. Это не описать словами. Толчок, порыв, укол. Здесь было все – я читал и не мог оторваться. Я пережил эту роль, наверное, трижды. Пока читал, пока репетировал, пока играл. Хотя нет, сегодня был четвертый раз – пока смотрел.

- Наверное, нелегко было снова сниматься по несколько часов в сутки.

- Нелегко, но очень интересно! И приятно, будто домой вернулся. К тому же, меня поддерживали. Вся съемочная группа, родные, друзья. А кое-кто вообще донимал повышенным вниманием…

Дженсен с плутовской улыбкой косится на Падалеки, тот мило подмигивает журналистке.

- Видимо, эта роль принесла вам много приятных эмоций. Вы можете назвать ее самой любимой?

- Любимая роль всегда та, над которой работаешь. Потом, оглядываясь назад, ты понимаешь, что любишь все свои работы, потому что они – часть тебя. И ни одну нельзя забыть.

Джей улыбается, глядя другу в глаза. Почти весь этот разговор – тоже роль. Роль актера, дающего интервью. Будь обаятельным, вежливым, остроумным, похвали всех, кого сможешь, и постарайся никого не обидеть. Джен отлично справился с задачей. Как всегда.

Вот только Джею известно, что любимой ролью для друга навсегда останется Дин Винчестер. Они не говорили об этом, но оба знали – «Сверхъестественное» было и будет самым дорогим воспоминанием о мире съемок…

Они сбегают быстро. Эклз выглядит бодрым, но на самом деле он смертельно устал. Джей чувствует примерно то же самое и с удвоенной силой стремится добраться до дома. Мэган все понимает без лишних слов и сама быстренько сворачивает все разговоры, прощается с режиссером, вызывает такси…. В общем, через час после показа они дома.

- Так, подождите пока тут, я постели приготовлю, и никаких возражений!

Мэган исчезает в спальне Дженсена, а сам он вместе с Падалеки приземляется на диван.

- Ты как? – тихо спрашивает Джаред, рискнув придвинуться поближе.

- Мечтаю проспать лет пятьдесят… - выдыхает тот, откидываясь на подушки.

Джей смеется, ложиться рядом, цепляясь указательным пальцем за мизинец Эклза.

- Я не о том. Ты рад? Что фильм вышел? Что мы побывали на премьере? Ты рад?

Дженсен, досадливо поморщившись, стягивает ненавистный галстук, отбрасывает в сторону. Пиджаки они скинули, едва оказавшись в такси. Было душно, тесно, жарко.

- Джей, спроси меня об этом завтра, ладно? А лучше через пятьдесят лет, когда я проснусь… - он перехватывает напряженный взгляд друга и, проявляя инициативу, сжимает его запястье. – Конечно, рад, придурок. Я очень рад…. Спасибо.

Джареду хочется сказать, что благодарить не стоит, что он сам благодарен, что все это так здорово, что он сыграл великолепно, что….

Многое хочется сказать, но Джен устало закрывает глаза, и Падалеки не смеет ему мешать. Он тоже устал, а потому лучшее, что можно сделать, это последовать примеру друга.

Когда через пять минут Мэган возвращается в зал, она находит Джареда и Дженсена спящими на диване, повернувшись друг к другу и сцепив руки.

Она качает головой, но будить не решается. Накрывает пледом, целует обоих в лоб и уходит в спальню Дженсена.

Напоследок окидывает взглядом спящих.

На душе тепло.

***

На носу – четвертый сезон. Джаред еще не видел сценария, но Эрик успел порадовать своих актеров своими задумками.

- Проверяет на нас воздействие спойлеров, не иначе, - заметил Дженсен и усмехнулся.

Они не виделись уже давно, Джей и Джен. Не то чтобы очень давно, но, когда несколько месяцев практически под одной крышей живешь и работаешь со своим другом, разлука даже на неделю тянется бесконечно. Переписка в аське или по sms слабо помогала. Хотя получая ответное «сам дурак» Джей расцветал и начинал светиться. Хотя все и было немного сложнее.

Они и соскучились, и отвыкли друг от друга. История с Сандрой утомила обоих и как-то отдалила, что ли. Дженсен совсем не отдохнул из-за съемок в другом проекте, сценарий еще не присылали, но уже было понятно, что придется попахать. Какое-то странное оцепенение…. Джаред ждал, пока оно спадет. Оно точно спадет. Иначе никак.

Они сидят в квартире Дженсена, пьют пиво, смотрят какой-то матч. Падалеки потягивается, зевает, думает о том, что через два дня встреча с Крипке, а значит, начало работы. Еще и коны всякие….

Что-то вы разленились, мистер Падалеки, - мысленно сообщает он себе и усмехается.

Дженсен вопросительно смотрит на него, но Джей просто отмахивается, мол, ничего. Вообще-то если с кем-то что-то происходит, то это с Дженсеном. Какой-то он хмурый и чересчур задумчивый. Не то чтобы он не бывал задумчивым, но тут…. Как объяснить, Джей не знал, просто чувствовал – друг расстроен.

- Как думаешь, Дин у нас теперь будет типа как Сэм – что-нибудь демоническое?

Они часто занимались этим – пытались угадать, что же задумал великий и ужасный. Обсуждали сериал, персонажей, их развитие. Как будто они не играли, а наблюдали со стороны. Было забавно и интересно.

- Не знаю, - Джен пожимает плечами немного нервно. – Но проблем у них явно прибавится….

- О, да, это точно! Наверняка Дин и Сэмми обзаведутся новыми секретами, которые решат хранить друг от друга. Тучи сгущаются, все такое…. Фанатки будут в восторге и ужасе грызть ногти!

Он ухмыляется, пытаясь как-то оттенить шутку, но Дженсен не подхватывает. Поднимается, допивает пиво в два глотка и уходит на кухню, бросив напоследок.

- Принесу еще.

Джаред, не раздумывая, следует за другом.

- Ты в порядке? – он прислоняется к стене, стоя в дверях, и задает вопрос, на который знает ответ.

- С чего бы мне быть не в порядке? – переспрашивает спина Эклза. Джен роется в холодильнике якобы в поисках чего-нибудь съедобного. На самом деле он просто прячется.

- Не знаю. Знаю только, что ты расстроен, огорчен или просто грузишься чем-то…. Я могу помочь?

- Хочешь поговорить об этом? – Джен, наконец, поворачивается к другу, нацепив на лицо выражение в духе Дина «я в порядке, к дьяволу сопливые моменты».

- Хочу.

Джаред не Сэм, Дженсен не Дин, и разговаривать они оба умеют.

- А я хочу пива…

- Джен, - Падалеки выпрямляется, закрывая собой выход из кухни. – В чем дело? Ты какой-то… не такой. Поговори со мной, ладно? Я беспокоюсь.

Наверное, что-то есть в его голосе или взгляде…. Эклз сомневается, но сдается. Тяжело опирается на стол позади себя, сгорбившись и как-то сразу помолодев.

- Прости. Слушай, все в норме, просто я…. Ну, передергиваю иногда. Пройдет.

Он улыбается беспомощно и умоляюще.

Давай оставим.

Но Джаред знает, что оставить это – значит бросить друга на съедение его же демонам.

Ну как же объяснить тебе, болван упрямый, что я с тобой? Что вместе легче?

- Джен, я же не отстану…. Пусть это ерунда и ты перегибаешь палку, но тебя-то все равно что-то беспокоит…

- Хорошо, ты сам напросился, - Дженсен выглядит раздраженным. Это всегда плохой знак. – У Сэма подружка.

Чего?

ЧЕГО?!

- А? – Джею кажется, что он ослышался. Это вообще к чему?

Эклз нервно смеется, проводит рукой по волосам и тычет пальцем в друга.

- А я предупреждал. Ну, ты ведь хотел знать. Вот. Помнишь, я иногда, - еще один нервный смешок. – Ладно, часто принимаю близко к сердцу то, что у них происходит. И инстинкт защищать Дина. Я понимаю, что это бред, бла-бла-бла, поэтому предлагаю замять разговор и досмотреть матч, хотя тебе-то все равно – в облаках витаешь.

- Дженсен. Черт, при чем тут подружка? И Дин?

Тот устало трет виски, отводит взгляд.

- Мне жаль его.… Нет, черт, мне за него больно. Не знаю, Джей… - Эклз прикусывает губу, постукивает пальцами по столешнице. – Вся жизнь ни к черту. Отца подвел, брата подвел, в аду побывал, - опять усмехается. – Думаю, для него было бы лучше не выбираться оттуда. Если бы Сэм мог сбежать, лучше бы Дину его отпустить. И умереть где-нибудь… - он машет рукой, качая головой, и замолкает. Джей ждет продолжения, но – ничего.

- Я думал, ты хочешь, чтобы у них все было хорошо…

- У них? Джей, «у них» все хорошо никогда не будет. Все хорошо может быть у Сэма. Вон, брат в аду, а Сэмми справляется. Живет. Он бы, возможно, смог…

- Смог что? – Джаред не замечает, как сам заводится. – Смог плюнуть и забыть? Зажить нормальной жизнью? Что смог?!

- Вот именно! Разве не это он начал, когда нашел себе девчонку?

- А ты не думал, что, может быть, эта девчонка – единственное, что удержало его от глупостей? Что только благодаря ей он остался человеком? Ты забыл одиннадцатую серию?

- Мотив неважен, Джей. Я же его не обвиняю…. Просто – не вернулся бы Дин, Сэм смог бы жить дальше, семью завести, отпустить. Дин бы не смог.

Падалеки с сомнением смотрит на друга.

- Что ты хочешь сказать?

Его собеседник закатывает глаза.

- То, что говорю, Джаред. Дин бы не смог. Сколько бы он ни скрывал, ни дурачился, ни думал о нормальной жизни, на первом месте всегда братишка, и не потому, что это долг. Да, Сэмми его порой бесит, да, он прожил без него, пока тот был в Стэнфорде, он был бы счастлив, будь у мелкого жена и дети, он бы колесил по стране и дальше, сражаясь с нечистью один…. Но если Сэма не станет – он сломается. Если Сэму будет угрожать опасность – он пожертвует чем угодно, не раздумывая. Отдаст и себя, и любого другого…. Я…. Не думаю, что Сэм может сказать то же самое. И сделать. Беда Дина в том, что он слишком любит брата и совершенно не ценит себя как себя. Себя без него. Я понимаю, это его тараканы, но, черт, мне за него обидно…. Глупо, правда?

Дженсен смущенно смотрит другу в глаза, пытаясь улыбнуться. Получается плохо. Джаред видит сейчас Дженсена настоящего, того, который умеет чувствовать недопустимо глубоко. Становится больно.