Исландия

Исландию занесло к нам с другой планеты. Это крошечный осколок Марса, упавший на голую скалу в северной Атлантике. Человек, впервые попавший в Исландию, не найдет там не только никаких географических ориентиров, но и малейших признаков того, что он находится в стране — полноправном члене НАТО. Неудивительно, что именно в Исландии американский астронавт Нейл Армстронг отрабатывал свою лунную походку.

Природа Исландии очень странна, а населяющие ее люди все как один кажутся свихнувшимися. Погода в стране такая, что в одну лишь возможность такой погоды долго не можешь поверить, а знакомство с исландскими законами и обычаями и вовсе лишает дара речи. Однако это детские мелочи в сравнении с обстоятельством, которое полностью переворачивает все наши представления о реальности: летом в Исландии солнце по ночам не заходит.

В Исландии вы можете взбираться на мощнейшем джипе по совершенно отвесной скале, ездить на снегоходе по морю, платить 80 фунтов за бутылку обычного белого вина или ужинать с девушкой, у которой абсолютно прозрачная кожа: все эти чудеса ничто по сравнению с тем, что день в Исландии не всегда сменяется ночью.

Какой бы непредсказуемой ни была жизнь во всех остальных частях планеты, у людей испокон веков имелся один непреложный факт — когда наступает ночь, солнце садится.

Исключений не известно. Но в Исландии с конца апреля до середины сентября ночь отличается от дня тем, что ночью солнце светит чуть менее ярко, а в середине июня даже это различие исчезает.

В три часа ночи на улице так же светло, как и в три часа дня, и от этого становится немного жутко. В районе Снеффельс-Йокуль, в том самом месте, откуда отправлялся легендарный исландский алхимик Арне Сакнуссем в своем «Путешествии к центру Земли», можно наблюдать, как закатное солнце царапнет горизонт и начнет всходить обратно.

Естественно, эта причудливая особенность жизни на крайнем севере наложила сильный отпечаток на обитателей Исландии. Их поведение сильно отличается от поведения всех прочих людей. Если бы Дарвин высадился не на Галапагосских островах, а в Исландии, он пришел бы к выводу, что в эволюционном плане человек произошел от ежа.

Дело в том, что в летние месяцы исландцы спят очень мало, а по выходным они не спят вообще. В пятницу они возвращаются домой с работы, пропускают по рюмочке, переодеваются, затем пропускают еще по одной, и к одиннадцати часам вечера выходят погулять — все 125 тысяч.

Турист с планеты Земля при виде этой картины испытывает неслабый шок. Когда я десять лет назад впервые попал в Исландию, то долго ходил по Рейкьявику часов в восемь вечера в поисках ресторана и совсем не удивлялся тому, что на улицах никого не было. Все-таки Рейкьявик — самая северная столица в мире, да и погода стояла холодная. Но пока я сидел и заправлялся капустным салатом с рыбой, я заметил, что столики вокруг меня начали постепенно заполняться. К полуночи у дверей всех ресторанов города уже выстроились очереди из желавших попасть внутрь.

Итак, я взял в банке ипотечный кредит, чтобы заплатить за ужин, расплатился, вышел на улицу — и попал прямо на самую большую в мире вечеринку. Музыкальный фестиваль Live Aid и визит папы римского в Рио-де-Жанейро, взятые вместе, по сравнению с открывшейся моему взору картиной показались бы не многолюднее деревенской свадьбы.

И каждый человек в этой колоссальных размеров толпе был пьян до поросячьего визга. Исландская певица Бьорк выразилась на этот предмет достаточно определенно: «Какой смысл выпивать по рюмке вина каждый день? Это пустая трата денег, вина и времени. Не разумнее ли подождать до выходных и одним махом выдуть литр водки?»

Именно так исландцы и поступают. Подростки, которых по малолетству еще не пускают в ночные клубы, бродят с огромными бутылками, куда налита водка с колой в пропорции девять к одному, и нарезаются так, что начинают ходить задом наперед.

Не стоит и говорить, что девушки от такого времяпрепровождения моментально беременеют. В Исландии самый высокий процент внебрачных детей в мире: большинство исландских девушек к шестнадцати годам успевают родить первого ребенка, которого сразу же отдают на воспитание своим родителям. Зато потом они вольны вести такую жизнь, какую захотят, нимало не беспокоясь о тикающих биологических часах. Если кто-то думает, что мировая столица секса — это Бангкок, то он очень и очень сильно ошибается.

Да и Монако как мировая столица ночной жизни и рядом не стоял с Рейкьявиком. Ночные развлечения в этом городе начинаются с вечера пятницы и продолжаются до утра в понедельник, а затем люди прямо с танцев отправляются на работу. Поразительно, но исландцы в самом деле выработали у себя привычку к сезонному образу жизни, напоминающему ежиный — шесть месяцев в году они не спят вообще, а остальные шесть пребывают в оцепенении.

Если кто-то планирует захватить Исландию, то ему можно посоветовать высаживать десант в период с ноября по февраль — в это время в стране не бывает ни одного бодрствующего жителя. Но на самом деле можно высадиться и в июле, поскольку все как раз будут пьяные в хлам.

Все, кроме исландских байкеров с ветхозаветными прическами, многочисленные банды которых по ночам носятся по улицам на чудовищных байках в стиле «Безумного Макса». Встретив одну из них, я несколько опешил от всего этого антуража и спросил, кто они такие и чем занимаются, ожидая услышать в ответ, что они пьют кровь девственниц и пляшут голыми вокруг ритуальных костров.

Но не тут-то было. Их вожак сказал: «Мы коллективно выступаем за безопасную езду, снижение стоимости страховок и все такое». А как получилось, что вы трезвые, как стеклышко, спросил я? Тут в разговор встрял байкер с американским танковым шлемом на голове. «Сейчас объясню. Видишь ли, в Исландии не принято пить за рулем. Населения у нас мало, все друг друга знают лично, и если ты нажрешься и кого-нибудь задавишь, то, скорее всего, это будет кто-то из твоих знакомых. Но даже если ты не будешь знать этого человека, ты совершенно точно будешь знаком с тем, кто его знает».

Что и говорить, присутствовать в качестве друга семьи на похоронах человека, которого ты нечаянно убил, ей-богу, не слишком приятно.

По той же самой причине, кстати, в Исландии можно совершенно спокойно не запирать ни машину, ни квартиру. Когда я спросил местного полицейского, сколько машин угнано в Исландии за последний год, он долго соображал, о чем это я. Тогда, значит, у полиции появляется больше времени, чтобы заниматься убийствами? И этот вопрос изрядно его озадачил. В последние лет десять в Исландии происходит в среднем одно убийство в год, и в большинстве случаев причиной бывает размолвка между супругами. Это преступление того типа, когда инспектор прибывает по вызову и находит продырявленную жену, а в углу сидит муж с дымящимся ружьем и, безутешно рыдая, объясняет всем и каждому, что совсем не хотел ее убивать.

Но не все так хорошо в этой стране, как кажется. Большинство исландцев при виде иностранца искренне радуются, что к ним наконец приехал кто-то, занимающийся чем-то еще кроме торговли рыбой. Но есть в Исландии и такие, которые считают, что вы незваным гостем вламываетесь на их праздник жизни.

Они отлично устроились на своем скалистом островке, создали абсолютно стабильную, фантастически богатую страну, в которой нет преступности, и не желают, чтобы какие-то паршивцы из внешнего мира совали нос в их дела. Не раз и не два эти люди советовали мне «валить в свою гребаную Америку».

Однако я остался, потому что Исландия — место как раз по мне.

Страна занимает территорию в четыре пятых площади Британии, но при этом имеет самый большой в нашем полушарии ледник, сотню действующих вулканов и реки, каждый день меняющие русло. На острове не растет ни одного дерева, а от его побережья время от времени откалываются новые острова.

Исландия расположена как раз в том месте, где встречаются материковые шельфы Америки и Европы, и благодаря этому она является самой большой в мире геотермальной зоной.

Валуны в Исландии теплые на ощупь, потому что на глубине в сотню метров горная порода все еще пребывает в расплавленном состоянии. В стране есть места, где из-под земли вырываются мощные столбы пара, разносящие такую вонь, какой не бывает даже в жаркий день в токийском метро.

А еще в стране есть голубая лагуна. Недалеко от аэропорта в Кефлавике, где базируются американские ВВС, расположено горячее озеро с водой изумительного бирюзового цвета. Внутри это озеро еще интереснее, чем снаружи: вода в нем имеет настолько высокую температуру, что жители страны благодаря этому обстоятельству совершенно бесплатно получают для квартир горячую воду, центральное отопление и электричество, не сжигая при этом ни молекулы углеводородного сырья.

Один исландец поведал мне, что экологически чистой и совершенно бесплатной энергии, скрытой в недрах его страны, хватило бы всей Западной Европе на тысячу лет. Сказав это, он свалился обратно под барную стойку.

Еще в Исландии есть город Гейзер, давший имя фонтану подземной воды. Самый главный гейзер демонстрирует себя во всей красе лишь раз в несколько лет, но кроме него есть множество мелких гейзеров, которые только и делают, что хлюпают и причмокивают, каждые семь минут выбрасывая из себя 20-метровый столб кипятка. Где-нибудь в Англии это было бы еще то зрелище, а в Исландии гейзеры кажутся чем-то самым заурядным и не стоящим особого внимания.

Наверное, потому, что по дороге к гейзерам надо проехать мимо водопада Галл Фосс — явления такого титанического масштаба и мощи, что от производимого им гула мои уши начали кровоточить.

Встречающиеся то там, то здесь монстроидные нагромождения застывшей лавы покрывает толстый слой упругого, губчатого мха, превратившего их в самые большие в мире матрасы. Остальную часть страны занимает черная пустыня, в которой невозможно никакое сельское хозяйство. Парламент страны, самый древний из парламентов мира, постановил передать восемьдесят процентов безумного исландского ландшафта в общее пользование всем жителям Исландии.

Эти жители, которые зиму проводят в спячке, а летом зажигают и оттопыриваются без сна, по всем понятиям кажутся свихнувшимися. Для них просто не существует правил, очевидных любому землянину. В исландском языке нет слова «пожалуйста». Вплоть до недавнего времени пиво в стране находилось под запретом, хотя крепкие напитки — нет. По четвергам все телевизионные станции в Исландии не работают.

У исландцев нет даже нормальных собственных имен. Имя новорожденному дают родители, что было бы совершенно нормально, если бы не одна мелочь: они обязаны выбирать его только из утвержденного правительством списка имен.

А фамилия человека образуется так: к имени его отца прибавляется окончание «сон» или «доттир». Например, меня бы в Исландии звали Джереми Эдвардсон, а мою дочку — Эмили Джеремидоттир.

Безумная система, что и говорить, но цены в этой стране еще безумнее. В мой первый приезд в Исландию (было это в 1994 году) галлон бензина стоил пять фунтов. За бутылку вина в пиццерии просили 65 фунтов, а ужин на двоих в одном из бесчисленных рыбных ресторанов стоил больше четырехсот. Счет, который мне выписали в отеле, я поместил дома в рамку под стекло и показываю пораженным гостям.

Самым распространенным в Исландии хобби, кроме регулярных походов в банк, является чтение статистики. Стоит только начать разговор с исландцем, и он тут же сообщит вам, что его родина дала человечеству больше гроссмейстеров и «Мисс мира», чем все остальные родины. В общем, это не удивительно, потому что все исландские мужчины выглядят копиями древнегреческих философов, а женщины — вылитыми ангелочками. Единственное исключение — Бьорк, за что ее и поспешили экспортировать.

Чтобы прочувствовать до конца, насколько безумные люди населяют эту страну, стоит познакомиться с ее автомобильной культурой. Для начала раскроем учебник истории.

Первый автомобиль появился в Исландии в 1904 году, но из-за отсутствия автослесарей и запчастей он быстро отдал концы. Владелец, однако, не выбросил авто, а стал за умеренную плату скатывать в нем с вершины холма любопытствующих сограждан.

Одно время в Исландии даже существовал целый автомобильный завод. Получилось это так. В 1941 году корабль перевозил из Америки в Швецию 104 комплекта для сборки седанов «Додж», но застрял в Исландии из-за начала войны.

Исландцы командировали в США механика, который устроился там простым рабочим на завод Dodge, а пока он там учился уму-разуму, в Рейкьявике был построен сборочный цех. Когда строительство завершилось, механик уже знал во всех подробностях, как собирать автомобили, чем он и занялся по возвращении. Увы, суровой исландской погоде понадобилось меньше года, чтобы разрушить почти все исландские «доджи», и сегодня на службе состоит лишь один из них… в качестве загончика для цыплят.

С недавнего времени в Исландии существует автомобильный спорт, который раньше был невозможен оттого, что правила дорожного движения действовали на всех дорогах без исключения: общее ограничение скорости 70 км/ч распространялось на любую гоночную трассу.

Однако в 1981 году этот закон изменили, и исландцы тут же взялись за автоспорт, как одержимые. Каждые выходные центральная часть острова содрогается от рева самых мощных гоночных машин в подлунном мире.

На взгляд постороннего, эти машины выглядят как джипы, но назвать их джипами язык поворачивается не больше, чем обед в ресторане с тремя «мишленовскими» звездами называть «перекусом на скорую руку».

Детройтские восьмицилиндровые двигатели и полный привод — вот, собственно, и все, что роднит эти джипы с автомобилями, которые катаются по Лондону в субботний вечер.

Начнем с того, что шины у них толщиной больше полуметра и снабжены черпакообразными выступами для пущей зацепистости. Ходовая часть также претерпела радикальные изменения: она настолько крепкая, что машина способна без малейшего ущерба пережить падение с тридцатиметровой высоты.

На эту высоту машину одним махом выносит мощнейший двигатель — по практически отвесной стене. Как правило, это пяти- или семилитровый V8, над которым поколдовали умельцы: от обычных двигателей он отличается прежде всего тем, что, когда водитель резко бьет по газам, в цилиндры впрыскивается охлажденная закись азота, и мощность сразу прыгает до 900 лошадиных сил. Для сравнения: шумахеровский «Беннетон» развивает мощность порядка 600 лошадиных сил.

Исландские джипы чудовищны до такой степени, что вызывают благоговение. Я ощутил это сполна, когда местный чемпион-автогонщик Гисли Джонсон взял меня с собой покататься.

Наш путь пролегал по месту, которое в Британии считалось бы гранитным карьером. Езда заключалась в том, что джип карабкался вверх по склону утеса, который сначала шел почти отвесно, а последние несколько метров были абсолютно отвесными. Места для разбега при этом не было.

Запрыгнув наверх, джип разворачивался, падал до половины склона вниз, затем опять разворачивался, карабкался немного вдоль почти вертикального отвеса и затем вновь устремлялся вверх. «Нечто немыслимое» — слишком слабый эпитет для описания такой езды.

Некоторые склоны, покивал головой Гисли, и в самом деле неприступны, и добавил: «Но мы все равно рискнем». Затем он притопил газ, колеса джипа бешено завертелись, как у стиральной машины на стадии отжима, и мы ракетой взлетели к небу. Как только передние колеса ударились о вертикальную стену, Гиш моментально выжал газ до упора, в двигатель хлынул азот, мои почки взорвались от ускорения, и опа! — мы на верхотуре.

Вот только «опа!» не совсем точно передает ощущения. Мне приходилось стоять под зависшим над головой истребителем «Хэрриер», слышать вблизи боевой вылет спарки «торнадо», быть на живом концерте Judas Priest и присутствовать в гараже «Формулы-1» в тот момент, когда там раскручивали десятицилиндровый мотор до 17 000 оборотов — так вот, все эти звуки покажутся шепотком рядом с ревом гисливского джипа. На мировом чемпионате сваебойных молотов он наверняка занял бы не последнее место.

Пока над одним из органов чувств совершалось такое насилие, остальные на всякий случай временно отключились. И это правильно, потому что глаза все равно бы не поверили в то, что происходило прямо перед ними.

Мне объяснили, что азот должен впрыскиваться в тот самый момент, когда задние колеса джипа ударяются о вертикальную часть стены, отчего они отскакивают от камня и машина благодаря этому, как правило, благополучно переваливает через край утеса. Но это объяснение не стало понятнее даже после того, как я все это испробовал в реальности.

Самый ужас, однако, подстерегал меня впереди. Во время падения вниз Гисли заложил вираж влево и мы покатили поперек абсолютно вертикального склона. К счастью, ему не надо было думать о переключении скоростей, коробка была автоматической. При езде по отвесным скалам события иногда идут не по сценарию. Хотя на соревнованиях машины регулярно срываются с обрывов, за последние пятнадцать лет ни один из участников серьезно не пострадал. Утешает это слабо, но меня выручило то, что в тот момент я просто не мог ничего соображать от страха. Этот страх был такой силы, что еще немного, и я наделал бы в штаны. Последний раз мне было настолько страшно в восьмилетнем возрасте, когда во сне безголовое чудище пожрало папу с мамой.

Три вещи мешали мне попросить Гисли остановиться. Во-первых, я британец. Во-вторых, я все равно не смог бы до него докричаться. В-третьих, мне пришлось сидеть на своих собственных руках, чтобы они не болтались по салону в случае, если мы сорвемся с обрыва и начнем падать. Так что мне ничего не оставалось, как просто терпеть и молиться, чтобы Всевышний сделал меня бухгалтером…

Когда все кончилось, я решил немного развеяться и пошел прокатиться на морском скутере Yamaha. Казалось бы, ничего особенного: в отпуске мы все катаемся на этих скутерах. Но приходилось ли вам ездить на скутере по исландскому озеру, да еще в джинсах? Конечно, нет.

Дул небольшой ветерок, поднимавший на озере небольшое волнение, и ничто не предвещало того, что случилось, как только я удалился от берега. Стоило скутеру рассечь носом первую же волну, как целый град крупных, острых, как бритва, сосулек вонзился мне в лицо, а с другого конца тела ледяной кулак крепко стиснул гениталии. Меня пробрал такой лютый мороз, которого просто не бывает.

Все верно, позже подтвердил мой исландский проводник, в прошлом году десять человек умерли на этом озере от переохлаждения.

А затем меня познакомили с человеком, имевшим совершенно безумное имя Зюдбердур Гудбергсон. Он прославился тем, что пару лет назад проехал на снегоходе к острову, расположенному в полутора километрах от побережья. Здесь надо пояснить, что снегоход рассчитан для передвижения по воде в гораздо более твердом агрегатном состоянии. Плавучесть у снегохода примерно как у булыжника: если поставить снегоход на воду, вам тут же понадобится новый снегоход, а он в Исландии стоит почти как Букингемский дворец.

А снегоход Гудбергсона стоит еще дороже, так как он по-особому тюнингован и способен развивать мощность в 180 лошадиных сил. Получается, что он мощнее, чем VW Golf GTi. А если судить по соотношению мощности к массе, он будет помощнее даже Lamborghini Diablo.

Чтобы сделать снегоход плавучим, Зюд (буду называть его так) просто взял и заклеил изолентой решетку радиатора, благо перегрев двигателя в Исландии случается редко. «Попробуй, — сказал он мне, — только помни: что бы ни случилось, не сбрасывай скорость. Если отпустишь газ хоть на секунду, снегоход пойдет камнем ко дну».

Итак, я проехался на зюдовской машине туда-сюда по берегу и выяснил, что она спокойно развивает скорость в 120 миль/час, что очень неплохо даже для самого современного сухопутного автомобиля. Оказывается, на свете есть кое-что пострашнее джипа Гисли.

Поначалу я старался держаться над мелководьем и очень быстро осознал, что две торчавшие впереди снегохода лыжины не могут заменить нос корабля, а из танковых гусениц за спиной получается очень плохой пропеллер.

Эх, была не была, сказал я, развернулся, дал полный газ и плюхнулся в полынью, взяв курс на другой берег озера примерно в полумиле. Скорость моментально упала, и снегоход начало раскачивать из стороны в сторону. Я отчетливо представлял, что стоит отпустить палец с акселератора, как машина булькнет вниз, а я попаду прямо в ледяные объятия смерти.

Примерно на половине пути, когда я двигался по воде со скоростью 50 миль/час, случилась очень странная вещь: меня догнал Гисли на своем джипе. Это не шутка. Одно дело — я, рассекающий водные просторы на довольно легком снегоходе, другое дело — человек, делающий то же самое на огромном 900-сильном джипе.

Потом, конечно, мне подробно разъяснили, как это явление физически возможно, но, честно сказать, в тот момент я больше вспоминал лицо человека с Туринской плащаницы. Если Иисус захочет еще раз пошляться по земле, то ему стоило бы выбрать Исландию: здесь много рыбы, никто не таращит глаза на гуляющих по воде, а байкеры выглядят вылитыми апостолами. Его никто бы не разоблачил.

Ну а если вдруг нагрянет Понтий Пилатсон со своими центурионами, то есть куча мест, чтобы спрятаться.

Вдали от побережья Исландия совершенно пустынна, там нет ни деревень, ни построек, ни людей. Вообразите, что вы проезжаете пол-Англии и не встречаете ни малейшего намека на присутствие человеческой цивилизации. Монолитный кусок нетронутой природы.

Самый крупный объект Исландии — это ледник Ватнайокуль, который по размеру больше, чем Йоркшир.

Ездить по этому языку льда толщиной в километр просто так нельзя. Для этого необходимы опытные инструкторы, спутниковая навигация и совершенно особые транспортные средства.

На вид эти транспортные средства представляют собой огромные фургоны с полным приводом. Один американский автомобильный журнал назвал эти фургоны «самыми совершенными снегоходами в мире». С этим определением трудно поспорить, когда видишь, как лихо эти автомобили перескакивают через расщелины такой глубины, что на их дне до сих пор живут мамонты. Подтверждает такую репутацию и их стоимость: в среднем один такой ледниковый транспорт стоит 60 000 фунтов.

Каждый квадратный метр Исландии сфотографирован со спутника, и при наличии навигационного оборудования можно проехать через всю страну с завязанными глазами.

Однако с ледником дело обстоит по-иному: проблема в том, что он движется. Карманный навигатор помогает двигаться в выбранном направлении, но он не может знать, какие помехи находятся между вами и пунктом назначения. Падая в километровую расселину, вы вряд ли найдете время подумать: «Странно, еще вчера ее здесь не было».

Прибавьте сюда и совершенно особые погодные условия. Даже в горах Шотландии не бывает настолько переменчивой погоды. В Исландии вы можете загорать на солнышке в одну минуту, а в следующую погибнуть от окоченения. Страна находится в нескольких километрах от полярного круга, и снежные бури здесь такие, что у комментатора погоды Майкла Фиша при их виде случилась бы кондрашка: они бывают покруче, чем его прикид.

В таком случае какого лешего исландцам карабкаться на ледник? Ну, во-первых, потому что они, как уже было сказано, больные на голову, и во-вторых, а почему бы и нет, собственно.

Ведь почему люди отправляются в путешествие по африканской саванне, зная, что у них есть все шансы вернуться домой с уменьшенным числом ног или рук? Зачем они взбираются на Эверест? Зачем (пример для британского читателя) они готовят барбекю на улице, если дома есть газовая плита?

Первое, что требуется сделать перед выездом на ледник, — уменьшить давление в шинах до пол-атмосферы, чтобы максимально увеличить сцепление резины со снегом. При этом можно не беспокоиться, что покрышки свалятся. Если такое произойдет, вам потребуется лишь баллончик с сжиженным газом для зажигалок и спички. Газ впрыскивается внутрь шины и поджигается, внутри происходит взрыв, и шина моментально садится обратно на обод. Именно таким макаром мы и доехали до цели путешествия — огромной расщелины прямо посреди тела ледника.

Чтобы вообразить, насколько огромной была эта расщелина, представьте, что в нее можно спрятать манхэттенский небоскреб так, что наружу не будет торчать ни кусочка.

Не хотел бы здесь вдаваться в религиозные переживания, но когда я стоял на краю этого до абсурда гигантского кратера, в голову сами собой приходили мысли о ничтожестве человека. Никакой даже самый мощный атомный взрыв не смог бы сотворить такой кратер. Породившая его сила такова, что рассчитать ее не в состоянии даже самый быстродействующий компьютер. У нас в голове слишком много пафоса, и мне кажется, что если бы я жил поблизости от этого кратера (и других чудес исландской природы), то имел бы гораздо более скромное мнение о себе.

Наверное, благодаря соседству с такими объектами исландцы чаще, чем любой другой народ, ходят по самому краю. А может, дело просто в рыбной промышленности. Благосостояние Исландии зависит от величины уловов рыбы, причем эту рыбу возможно добыть, лишь прочесывая Северную Атлантику на крошечных судах. Но раз так, то расслабляться население должно каким-нибудь совершенно экзотическим способом.

В лице исландцев наша съемочная группа нашла людей, которые любят автомобили просто и без хитростей. В Исландии перестает казаться, что двигатель внутреннего сгорания угрожает существованию человеческой цивилизации.

Когда стоишь на улице современного города, дыхание перехватывает от выхлопных газов, в уши рвется рев дизельных двигателей, и поневоле начинаешь думать, что борцы за экологию не так уж и не правы. Однако в Исландии одна выхлопная труба на леднике размером с Йоркшир совсем не кажется чем-то ужасным.

Кроме того, в Британии есть пробки. Не удивительно, что у жителей страны, где все шоссе намертво забиты автомобилями, а все второстепенные дороги похожи на стиральную доску и ведут прямиком на прием к врачу-остеопату, такой популярностью пользуется общественный транспорт.

Пробки, разумеется, есть и в Исландии, но они не настолько кошмарные, что вам приходится пересаживаться на автобус. Даже если вы попали в пробку, всегда можно пожаловаться на нее министру транспорта, номер телефона которого (как и номер телефона президента) напечатан в обычном телефонном справочнике.

«Мне все время названивают водители, — рассказал мне этот министр. — Только где-то появляется малейшая проблема, они сразу хватают телефон и набирают меня. Исландия маленькая страна, все знакомы со всеми, и если я попал на работу в министерство транспорта, это не значит, что я перестал общаться с людьми».

Про исландское министерство транспорта надо упомянуть особо. Проще всего описать его, сказав, что, когда министр уходит на обед, оно закрывается.

Ему крупно повезло, что в его стране есть самолеты, автомобили и автобусы, но нет поездов. Впрочем, автомобили в Исландии не просто есть — страна стоит на втором после Калифорнии месте по числу автовладельцев, и дорожной сети приходится развиваться вместе с ростом числа водителей.

Чтобы решить проблему дорог раз и навсегда, исландцы построили Шоссе № 1, которое идет по окружности вдоль побережья острова и заасфальтировано на всем протяжении. Самый удобный его участок лежит на юге и проходит через Большой Мост, построенный, как говорят, на деньги от национальной лотереи. Мост целиком сделан из дерева: довольно необычное решение для страны, где не растут деревья. Точнее сказать, деревья в Исландии когда-то росли, но первые поселенцы — ирландцы Рег и Вик — вырубили их подчистую.

Шоссе № 2 нет, зато есть мириады никак не обозначенных и не мощеных дорог, сеть которых покрывает равнинные участки вдоль всего побережья. Если вас каким-то ветром занесет на эти дороги, будьте бдительны: толпы местных водителей-раллистов за рулем кустарно сделанных автомобилей оттачивают на них свое мастерство.

В Британии это социальное явление сравнили бы с массовым хулиганством, и министр транспорта по этому поводу делал бы в телекамеру строгое лицо. Но Исландия — совсем другое дело, и министр транспорта считает, что все в порядке, коль скоро эти ребята никому не мешают.

Его совершенно не беспокоит и то, что пилоты сверхлегких самолетов приземляются на дорогу, которая бы в Британии считалась главной автострадой страны, и по-простому заруливают на бензоколонку. В самом деле, надо же им где-то заправляться?

Парламент Исландии похож на сельсовет, владеющий участком лунной поверхности, однако это впечатление ошибочно. На самом деле Исландия состоит в НАТО и является вполне европейской страной, хотя у нее хватает здравого смысла держаться от Евросоюза подальше.

Жители Исландии умудрились создать для себя совершенно особую, непохожую ни на что жизнь, и она, судя по всему, намного лучше жизни в любой другой стране из тех, которые я видел. На мой взгляд и вкус, Исландия — лучшее место на нашей планете.

Поэтому нисколько не удивил меня тот факт, что Рейкьявик битком набит моими согражданами, которые однажды приехали в Исландию провести отпуск, но затем решили остаться там навсегда. На вопрос «почему?» они все как один отвечают: «Как почему, ты что, сам не видишь?»

Даже жалуясь на умопомрачительные цены и долгую, приводящую в отчаяние исландскую зиму, они знают, что приглашены на самую классную вечеринку в городе, и совершенно не собираются уезжать домой.

Что правда, то правда: немного пожив в Исландии, начинаешь смотреть на весь остальной мир сквозь очки со стеклами цвета дерьма.

Творя Исландию, Господь получал удовольствие.

Япония

Проснувшись в номере японского отеля после 14-часового перелета с пересечением линии перемены дат, сразу понимаешь, что чувствовал Дэйв Боумэн в «Космической одиссее 2001».

Внешне кажется, что это самый обычный номер с кроватью, журнальным столиком, телевизором и шкафом. Обычной выглядит и ванна — вплоть до вентилятора, который, как и во всех других отелях мира, можно выключить, только разбив молотком.

Но постепенно один за другим начинают проступать признаки того, что на самом деле это лишь искусная копия гостиничного номера. Ковер, например, точно такого же фиолетового цвета, что и оперение пары гагар, которые жили у меня в далеком 1971 году. Мягкое кресло сзади застегнуто на пуговицы и обшито снежно-белым пластиком. Ни одно из блюд в меню отеля не опознается в качестве еды. Когда я заказал яичницу с ветчиной, мне принесли тайский зеленый карри.

Затем телефон. Не однажды и не дважды во время своей двухнедельной побывки в Японии я честно пытался выяснить, как он работает. Как-то раз у меня даже получилось дозвониться в Англию, но соединили меня не с моей супругой, это совершенно точно. Телефонные экзерсисы чаще всего кончались тем, что меня переключало на коридорных. В итоге через несколько секунд они вбегали в номер и забирали одежду, которую я собирался в этот день носить, а мне приходилось бежать вдогонку и кричать «Нет! Нет! Нет!». Выглядел я при этом потешно, так как гостиничный банный халатик защищал благопристойность не лучше, чем кардиган министра спорта Колина Мойнихена.

Все отели международного класса объединяет одна примечательная черта: в них старательно стираются малейшие намеки на то, в какой стране ты находишься. То же самое пытаются сделать и японские отели, с той лишь разницей, что у них из этой затеи ничего не выходит.

Например, в одном отеле в Киото у входа в каждую комнату номера стояла своя пара тапочек. Но поскольку тапочки были такого размера, что натерли бы мозоли и младенцу, мне пришлось топтаться по номеру в своих ковбойских бахилах. Стоит отметить и то, что в спальной комнате недоставало одного немаловажного элемента — кровати, у столов и стульев отсутствовали ножки, а ванная была сделана из дерева.

Даже телевидение оказалось паранормальным. До приезда в Японию я был уверен, что куда на этой планете ни сунься, везде будет идти CNN. Его дикторы с вытаращенными глазами и торнадоустойчивыми прическами выглядят как инопланетные пришельцы. За восемь секунд они успевают отбарабанить последние известия, после чего предлагают зрителям насладиться двухчасовым репортажем о проблемах картофелеводства в штате Айдахо.

Но в Японии я, сколько ни переключал каналы, так и не смог найти ни CNN, ни ВВС, ни MTV — вообще ни одного англоязычного канала, что, мягко говоря, необычно. Поэтому мне пришлось довольствоваться местной утренней телепрограммой, не похожей вообще ни на что. Дикторы новостей — мужчины в строгих пиджаках, — перегнувшись через стол, орали что есть мочи в камеру.

Между новостями шли киноленты про кунг-фу, герои которых нещадно дубасили друг друга. Хотя я не знаю ни одного иностранного языка, обычно я могу, глядя иноземную телепрограмму, хотя бы приблизительно понять, что происходит на экране. Но в самое первое утро в Японии, сколько я ни силился, ничего понять не мог: все время казалось, что по телевизору идет какая-то причудливая смесь криминальной хроники и детских мультиков.

К счастью, подошло время отправляться на работу: в тот день в нашей программе была запланирована поездка в конструкторский центр Mazda в Иокогаме.

Гигантское фойе отеля было сплошь устлано коврами уже знакомого фиолетового оттенка. Но что еще страннее, мягкие кресла на пуговицах, обшитые белым пластиком, были составлены в правильные ряды, как в зале ожидания аэропорта, и все фойе в целом смотрелось не гостеприимнее холодильной камеры на скотобойне. Наконец наша съемочная группа собралась, и мы, несколько подавленные этим зрелищем, вышли на улицу.

Точнее, попытались выйти. Двери раздвигались автоматически, но по обе стороны от них стояли портье, которые низко поклонились нам, как только двери распахнулись. Мы были польщены и очарованы, но проход оказался закрыт их склонившимися, касающимися друг друга головами.

Я сказал «простите», и портье склонились еще ниже. После еще одного «простите» они согнулись пополам, как две неполовозрелые русские гимнастки. Наконец, третье «простите» заставило их так плотно прижать головы к коленям, что проход оказался свободен, и мы с облегчением выскользнули наружу.

И попали, как кур в ощип. В Японии живет 121 миллион человек, и почти все они, казалось, работали портье в нашем отеле. Поскольку мы были иностранными гостями, нам не позволили ничего делать самим, даже давать на чай, поэтому я начал чувствовать себя не очень комфортно, видя, как носильщики ростом от горшка два вершка старались запихнуть два центнера съемочного оборудования в пассажирский Mitsubishi Super Exceed. На редкость идиотское имя, кстати, да и машина ему под стать.

Названное средство передвижения досталось съемочной группе, а продюсерская группа должна была перемещаться по японской земле на Mitsubishi Debonair. Стоит ли говорить, что автомобиль, в полном противоречии со своими французским названием, вид имел вообще никакой? Снаружи машина выглядела здоровенной, но внутренности оказывались микроскопическими, стоило вам сесть на убогое пластиковое сиденье. Места для пассажиров не было, потому что конструкторы этого автомобиля почему-то решили накидать в салон побольше всякого оборудования. Ну и что, что некуда всунуть ноги, зато на приборной панели стоит телевизор, который может показывать карту Токио.

Кстати, очень полезная вещь. Встроенный бортовой компьютер вычисляет ваше местонахождение и показывает его стрелочкой на карте. Если компьютеру сообщить пункт назначения, то он составит оптимальный маршрут — функция жизненно необходимая в растянувшемся на полсотни миль Токио.

Дело в том, что, в отличие от любого другого мегаполиса, в Токио при движении по городу вид из окна не меняется. Скажем, в Лондоне невозможно перепутать Сохо с Гринвичем или Кенсингтон с Доклэндс. Но в Токио все районы выглядят совершенно одинаково — серенькие, тесно прижатые друг к другу дома под моросящим дождем. Настоящая симфония бетона и неона, «Бегущий по лезвию» в Бедламе. Одним словом, Токио — это кромешный ад на земле. Сказать, что я возненавидел Токио всеми фибрами души, будет недостаточно сильным выражением моего отношения к этому городу.

Тем не менее в тот день я собирался кинуть взгляд на город из комфортного, кондиционированного ложа в Mitsubishi Debonair. Ровно в восемь часов утра мы сели в машину и направились к выезду с парковки отеля.

В девять часов мы все еще пытались пробиться к выезду с парковки отеля, а кровоснабжение моих ног остановилось.

В десять минут одиннадцатого автомобильная пробка чуть-чуть продвинулась, и мы наконец-то выехали с отельной парковки на соседнюю улицу. Четыре часа спустя мы проехали пятнадцать миль и добрались до промышленной зоны в Иокогаме, где расположен конструкторский центр Mazda.

Однажды я уже побывал на японском автозаводе и не обнаружил никаких отличий от обычного европейского автозавода. Может быть, хотя бы на этот раз получится узнать, думали мы, почему у японцев такие хорошие машины?

У нас машины собирают роботы, и у них машины собирают роботы. У нас есть сборочный конвейер — у них есть сборочный конвейер. У нас есть большие электронные табло с нормами выпуска продукции — у них есть большие электронные табло с нормами выпуска продукции. Однако когда их машины выезжают на дорогу, они не ломаются. А наши ломаются. Почему?

Я расспрашивал японцев на этот счет, но они совершенно искренне не знают ответа. Японцам вообще трудно представить, почему машина должна выходить из строя. Дело доходит до того, что японская машина, собранная в Британии, надежнее европейской машины, собранной в Британии. Очень хотелось бы знать почему.

Могу лишь предположить, что любые изъяны устраняются еще на этапе разработки: японские инженеры вылавливают потенциальные проблемы задолго до того, как автомобиль из стадии наброска на бумаге переходит на стадию сборки. Поэтому мы в нетерпении предвкушали встречу с персоналом конструкторского центра Mazda.

«Уважаемых журналистов из Англии» в холле уже поджидал человек. У него с собой был зонтик, правда, непонятно для чего. Ростом этот человек был примерно полметра, а я почти под два метра. К тому же маленький рост встречавшего усугублялся тем, что он при виде нас сложился вдвое в самом низком поклоне из всех виденных мною в Японии.

В предыдущее мое посещение японского автомобильного завода весь его персонал построили в шеренгу, и пока мы рассматривали цех, рабочие стояли и слушали, как в динамиках звучал When a Child is Born Джонни Матиса — «хорошая английская песня», сказал наш гид-переводчик.

То был завод Daihatzu в свои золотые деньки, а сегодня это завод Mazda, причем в период, когда компания стремительно теряет деньги, а о золотых деньках давно забыто. Никакого Джонни Матиса — вместо него нас потчевали тайским зеленым карри в заводской столовке.

Итак, нас провели в бункер, выглядевший в точности как декорации киностудии «Пайнвуд» для съемок сериала про Джеймса Бонда. На всех углах коридоров виднелась черно-желтая «елочка», везде мигали таинственные лампочки, и множество каких-то людей переходило туда-сюда с чертежами и папками в руках.

Их внимание, однако, было поглощено не сверхмощным лазером, способным разнести в пух и прах всю планету, а устройством-симулятором с крутящимися роликами, которое стоило примерно как военно-воздушный флот небольшой страны.

Внутри этого симулятора сделано подобие водительского сидения с педалями, рулем и приборной панелью, но вместо лобового стекла был экран, на который проецировалось цифровое изображение дороги.

Встречный автотранспорт выглядел так, словно его рисовали мультипликаторы, а на дороге не было ни выбоин, ни ухабов. Несмотря на такие минусы, это был самый дорогой в мире автомобильный симулятор, созданный для того, чтобы инженеры Mazda могли представить, как будут ездить новые модели, еще до того, как их создадут в реальности.

Я тоже посидел за рулем этого симулятора, и даже могу сообщить, что когда нажимаешь на газ, то кресло отклоняется назад, а когда на тормоз, то вперед, а при поворотах руля кресло наклоняется в сторону. Этот симулятор, вне всякого сомнения, очень тонкая, интеллектуальная штучка: я бы такой никогда не создал.

Но я, впрочем, никогда бы не сумел создать и обычных игровых автоматов с автогонками, которые, кстати, намного реалистичнее этого «маздовского» симулятора.

Если маздовцы и вправду верят, что этот симулятор способен дать представление о том, как машина ведет себя на дороге, то тогда неудивительно, почему все их машины такие невообразимо скучные. Единственный способ узнать, насколько хороша машина в управлении, — это посадить на нее реального человека и поехать по реальной дороге. Но для Японии этот вариант, понятное дело, сразу отпадает, потому что на всех дорогах пробки.

Вдалеке от больших городов, наверное, дороги в Японии должны быть посвободнее, но пока вы туда доберетесь, ваша новенькая машина станет изрядно подержанной трехлеткой.

Впрочем, кое-что из всего этого заключить можно. Если конструкторы Mazda готовы идти на такие издержки еще на стадии проектирования, то, видимо, я прав насчет того, что малейшие изъяны и недостатки выискиваются и уничтожаются задолго до начала серийного производства модели.

В наши дни японские фирмы, отточившие это хитрое искусство, приступили к созданию новых моделей вне Японии. Если им удастся соединить европейский и американский вкус с японским талантом создавать неломающиеся вещи, то их автопром подомнет под себя весь мир.

Компания Honda начала выпускать автомобили лишь с 1966 года, и теперь, каких-то тридцать лет спустя, у компании есть заводы по всему миру и 90 000 сотрудников. Объединенными усилиями британских конструкторов, американских стилистов и японских инженеров на свет явились такие изумительные модели, как CRX, NSX и Prelude. Сегодня с Honda надо не просто считаться — с ней приходится считаться в первую очередь.

Как бы оно там ни было, ничто на свете не сможет заставить меня полюбить Японию. Автомобильные пробки по пути из конструкторского центра Mazda в отель оказались еще более дикими, чем на пути туда, и пока мы стояли на скоростной автостраде с выключенным двигателем (ха-ха), я рассматривал окрестные виды.

Чем только не занимаются в пробках водители в Британии! Они беспокойно вертятся, ковыряют в носу, болтают по телефону, подпевают радио. То же самое в Италии: итальянцы в пробках ведут очень активную жизнь, выходят из машин и снуют туда-сюда, оживленно жестикулируя.

Но в Японии люди в пробках просто сидят, словно каменные истуканы. Я даже заинтересовался, как долго они могут просидеть, не моргая. А может, они вообще никогда не моргают? Японцы наверняка способны сидеть неподвижно, пока не умрут. Или, может, они уже умерли?

Я внимательно разглядывал водителя соседней машины, и моя догадка уже было начала подтверждаться, но стоило мне перевести взгляд на его авто, как меня пробрал смех.

Для начала кое-что поясним. Видите ли, в Токио три с небольшим метра жилплощади стоят порядка 200 000 фунтов, а это значит, что даже самым богатым буратинам в этом городе приходится ютиться в ужасающе стесненных условиях, в шумных трехкомнатных квартирках, стоящих полмиллиона фунтов или еще дороже. А переехать из этого города в другой нельзя, потому что из него просто невозможно выбраться на машине, не говоря уже о том, чтобы вернуться обратно.

Некоторые японцы поступают так: они отправляют свои семьи за город, а сами живут в гостиницах в центре города. Комнатенки в этих гостиницах, по сути, представляют собой просто двухметровые спальные пеналы. Множество людей живет в таких пеналах на полном серьезе, платя по несколько сотен иен за ночь, и еще больше — за зубную щетку из торгового автомата.

Торговые автоматы в Японии продают все. Автомат продаст вам даже швейную машину. Не однажды мы натыкались на автоматы, продававшие грязные детские трусики вместе с фотографией носившей их девочки, но поскольку стоило это удовольствие целых пять фунтов, мы держали себя в руках и проходили мимо.

Мы устояли и перед соблазном попробовать газировку с чудесным названием Sweat.[2]

Так вот, в Токио и других крупных городах у людей не особенно получается хвастать перед другими своим жилищем. Японец имеет лишь одно место, где он может кидать понты, сколько захочет — это автомобильная дорога.

Хотя половина машин в Японии белые, почти все они в той или иной степени разукрашены. Рынок автотюнинга в Японии — это порядка десяти миллиардов фунтов в год, и этот гигантский оборот перестанет вызывать удивление, стоит лишь посетить японский магазин автомобильных аксессуаров. Один только отдел освежителей воздуха по площади равен небольшому английскому городку типа Шеффилда.

А в отделе накладок на руль можно было купить нечто фиолетового цвета за 200 фунтов. Я уже заметил, что японцы неравнодушны ко всему фиолетовому.

Вернемся, однако, к нашей пробке и к водителю, которого я разглядывал. Этот парень тоже купил фиолетовую накладку на руль, но на этом он не остановился. На всех сидениях были разложены подголовники, дворники на лобовом стекле были золотыми (точнее, позолоченными), выхлопная труба выглядела как ствол пулемета, кузов был обвешан дополнительными фарами, а стекла покрыты темной тонировочной пленкой. Но тонировка работала не слишком хорошо: сквозь нее я отлично видел целые гроздья освежителей воздуха на приборной панели.

Про колеса стоит сказать отдельно. Огромные литые диски показались бы слишком большими даже для гоночной машины «Формулы-1», а в данном случае были самой броской деталью этого Nissan Cedric.

Мало того, что это одна из самых уродливых машин на свете, — она была сделана еще уродливее стараниями человека, который явно не умел вовремя остановиться. Наверное, для японца такой автомобиль был аналогом миллиона фунтов, потраченных в британском супермаркете.

Но пробила меня на смех не вся эта нелепица, а надпись на колесах. Европейский алфавит кажется японцам чем-то экзотическим, их привлекают не комбинации букв, а сама их форма. Они готовы купить что угодно, если сверху есть надпись по-английски, особо не вникая, что эта надпись означает.

Так вот, на колесах японца было написано следующее (привожу дословно): «Просто роликовые коньки как великое путешествие по физической силе иронии»…

Итак, рядом с нами мертвец сидел за рулем самой отвратительной машины в мире с абракадаброй, написанной на колесах. Эта картина казалась нам прикольной ровно до того момента, когда этот мертвец вылез из авто, подбежал к нам и принялся колотить по окнам. Он что-то кричал с пеной в уголках рта, и я каким-то образом догадался, чего же он хотел. Он имел к нам некие претензии и предлагал эти претензии уладить с помощью кулачного поединка (или что там бывает в борьбе сумо). Как ни одолевало меня искушение выйти и зарядить ему в табло, мы все же предпочли заблокировать двери и никак не реагировать.

Мы сидели, как мыши, и благодарили бога, что нам не пришло в голову посмеяться над кем-нибудь за рулем черного или темно-серого Mercedes-Benz S-класса. Дело в том, что в этих машинах ездят боевики якудза — подпольной японской мафии, члены которой, насколько можно понять, занимаются тем, что шинкуют людей, как капусту. Когда под рукой не оказывается подходящих кандидатов на шинковку, якудза принимаются друг за друга.

Под контролем якудза находится все, что есть в Токио более-менее злачного: проституция, игорные дома и т. д. Дела у мафии идут очень хорошо, это заметно хотя бы по тому, что многие боссы якудза делают баснословно дорогие пластические операции на лице, придающие им еще более свирепый вид. Лоб при этом искусственно занижается, брови сдвигаются друг к другу, а в качестве декоративной отделки лицо покрывается шрамами и рубцами.

Члены якудза носят пиджаки, покрой которых напоминает о временах Аль Капоне, а на современность указывает только их цвет. Мафиози предпочитают ярко-зеленый и небесно-голубой.

Когда якудза переходят дорогу, они даже не утруждаются посмотреть по сторонам. Однажды я беседовал на улице с одним из мафиози и одновременно выискивал глазами место, на фоне которого можно сделать телевизионное интервью. Когда мой собеседник захотел перейти на другую сторону улицы, он даже не посмотрел на дорогу, а просто пошел вперед.

Перед ним резко затормозил автомобиль, и водитель несколько раз возмущенно просигналил. Мой собеседник без слов посмотрел на своего телохранителя и кивнул головой в сторону бибикальщика. Остаток ночи тот бедолага провел, пытаясь сломанными руками собрать с асфальта свои выбитые зубы.

Когда рядовой якудза чем-то не угодит своему боссу, его заставляют собственноручно отрубить себе палец на руке. Такая она жестокая, эта японская мафия.

Вот почему в автомобильных пробках над якудза не стоит шутить, и по этой же причине японские дилеры Mercedes больше всего на свете хотели бы, чтобы якудза переключились на какую-нибудь другую марку. Дело в том, что если господин из якудза не захочет платить за новый автомобиль, то продавец «мерсов» разобьется в лепешку, но ничего поделать с этим не сможет.

Хотя мне доводилось слышать немало всяких ужасов о японском уголовном мире, после которых итальянские мафиози кажутся просто шкодливыми пионерами, я поверил в эти рассказы всерьез только после того, как повстречался с двумя якудза в реальности.

Рассказывать про нашу встречу не буду, но намекну на ее обстоятельства. В Японии водитель может игнорировать любые правила дорожного движения, кроме одного: завидев сзади черный «мерседес», надо как можно скорее убраться с дороги.

Однако в Токио большие проблемы с тем, чтобы куда-то свернуть. Точнее сказать, свернуть с дороги и припарковаться практически невозможно.

Все парковочные места на улицах были заняты еще в 1957 году, так что новоприбывшим приходится довольствоваться многоярусными парковками, устроенными по принципу «очевидное — невероятное». Вы заезжаете на вращающуюся платформу, и механизм разворачивает автомобиль носом к проделанной в стене шахте. Эта платформа представляет собой площадку подъемника. Когда автомобиль встал как надо, на стенах загорается множество лампочек, оповещающих, что у вас есть шесть секунд, чтобы выпрыгнуть из машины, покинуть здание и, если вам дорог рассудок, сесть на самолет и улететь из страны.

Как только вы вышли из машины, ее подхватывает и уносит механизм, похожий на гигантский торговый автомат с вращающимся ротором. Когда хозяин машины желает получить ее обратно, он просто бросает в автомат несколько монет, набирает шифр и машина выезжает к нему из недр парковки. Спору нет, впечатляет.

Во всяком случае, это куда лучше, чем идти на риск и оставлять ее на улице. Если вы запаркуете машину в неположенном месте (что сделать проще простого в стране, языка которой вы не понимаете), на нее наденут «блокиратор» — желтую бирку на боковое зеркало с водительской стороны.

Как это ни удивительно, японец, на машину которого полиция надела эту бирку, идет пешим ходом в полицейский участок и платит деньги за ее снятие. В Японии, видите ли, считается большим позором ездить с желтой биркой на зеркале, поэтому люди стараются не попадаться на нарушениях правил парковки. Ну не странная ли это страна?

Если эти правила нарушены слишком серьезно, то приезжает эвакуатор и отвозит автомобиль на другой конец города, а дорожные инспекторы пишут мелом на асфальте, где машина и как ее вызволить обратно. Если эту надпись смывает дождь, то дело скверное.

Вот до какой степени можно осатанеть от скуки в дорожной пробке: дошло до того, что мы уже стали расспрашивать нашего водителя-японца о правилах парковки. Но говорить, что людям скучно по-настоящему, можно лишь тогда, когда они начинают беседовать на темы психологии.

Не прошло и десяти минут, как я стал интересоваться у шофера особенностями психологии японцев. Почему они не поднимают бунт против такой жизни? Почему не поджигают здание парламента? Где ликующие орды насильников и грабителей? Почему этого всего не бывает в Японии — в этой уродливой бородавке на заднице у планеты?

Оказалось, что наш водитель снимает напряжение благодаря Клубу Полуночных Гонщиков. В этот клуб, рассказал он, принимают только тех людей, тачки которых способны развивать не меньше 300 км/ч. Полуночные гонщики встречаются под покровом ночной темноты у какой-нибудь бензоколонки, когда глухие дневные пробки сменяются просто плотным движением, и устраивают гонки.

В этих гонках победителем оказывается не Porsche 911 с турбиной, как можно было бы ожидать, a Nissan Skyline GTR. Впрочем, не стоит думать, что речь идет об обычных серийных машинах. Один из гонщиков, к примеру, ездит на Porsche 911 ручной сборки за миллион фунтов, и эта машина разгоняется до 354 км/ч.

Только не думайте, что эти люди представляют собой просто кучку умалишенных. Если вы так решили, значит, вы никогда не видели настоящих городских дрифтеров. Эти молодые и достаточно обеспеченные японцы собираются в ночь с субботы на воскресенье где-нибудь на обочине горного серпантина и всей толпой двигаются к вершине горы Тшуба. Двигаются они не просто быстро, а очень быстро.

Движение группы хорошо организовано: новички следуют по внешнему, более легкому радиусу дороги, продвинутых водителей пропускают на средний радиус, а имеющие статус эксперта едут по внутреннему.

Задача водителя — ехать так, чтобы задние колеса не находились на одной линии с передними, то есть машина должна двигаться в режиме непрерывного бокового заноса.

Я видел водителей, которые отточили этот способ вождения до небывалого совершенства. И все-таки, когда автомобили работают на пределе свои возможностей, может случиться все, что угодно, особенно если вспомнить, что дрифтеры упражняются на дороге общего пользования, по которой ездят другие водители. Хотя меня уверяли, что никто из дрифтеров покамест не погиб, с тем же успехом японцы могут утверждать, что не виноваты во Второй мировой войне.

Забавнее всего то, что во время дрифтерских покатушек полиция не суется на гору, так как вполне резонно полагает, что раз бешеные детки собрались там, то все другие места от них на время избавлены.

Однако в самом Токио по рабочим дням полицейские безжалостно отлавливают машины, явно предназначенные для дрифтинга. Машину дрифтера узнать нетрудно: в салоне нет заднего сиденья, а на его место запихан комплект запасных шин. Один из дрифтеров рассказывал, что, когда его останавливает полиция, он заявляет, что работает автомехаником и практикуется на собственном авто. Полицейские ему верят.

Итак, мы проговорили около часа о плюсах и минусах дрифтинга (машина за это время не продвинулась в пробке ни на метр). Затем некоторое время повозились со встроенной в приборную панель игровой консолью: в ее меню мы нашли, среди прочего, уроки английского и блэк-джек.

Затем поиграли в слова, что быстро надоело, и даже пробовали слушать радиопередачи, но они были такими же странными, как и телепередачи. Япония оказалась единственной страной мира, в которой по радио не крутят хиты Фила Коллинза.

Наконец (нам показалось, дня через четыре) мы немного приблизились к отелю, и тут я увидел над дорогой светящееся электронное табло. О, новая тема для разговоров: мы с жаром принялись ее обсасывать.

Оказывается, за главными улицами Токио следят видеокамеры, изображение с которых поступает в контрольный центр, похожий на главный штаб военно-воздушных сил времен Второй мировой. Принцип работы центра таков: если на какой-то улице скорость движения падает до двадцати или меньше километров в час, то на электронных табло с гигантской картой Токио, висящих над головами у водителей, эта улица обозначается оранжевым цветом. Когда возникает пробка, то красным.

Что и говорить, идея первоклассная, но беда в том, что все улицы на этой электронной карте все время красные.

На табло даже есть информация о том, сколько времени займет поездка оттуда, где вы сейчас, в те или иные места Токио. До нашего отеля оставалась всего пара миль, но табло сообщало, что мы туда доберемся лишь через три часа. И надо же, оказалось, в самую точку!

Информация на табло даже учитывала дорожные работы. Если в Японии и есть что-нибудь такое, что стоило бы позаимствовать британцам (а у японцев есть только одна такая вещь) — это скорость, с какой они чинят дороги.

В Японии вы не увидите верениц заграждений из оранжевых конусов, начинающихся за километр до какой-нибудь перевернутой тачки с цементом. Вместо них на дороге выстраивается целая армия людей, невиданная со времен битвы за Иводзиму, и командиры зачитывают указания.

Затем люди расходятся по местам, и дальше начинается очевидное — невероятное. За пять минут разбитый участок дороги огораживается и окружается таким количеством прожекторов, какой бывает только на концерте Pink Floyd.

Мужчины в светоотражающих жилетках вертят жезлами, направляя потоки машин в объезд. Жезлы эти не совсем простые, в них встроены источники света, и с их помощью можно рисовать буквы в ночном небе. Со стороны все это выглядит просто завораживающе.

Я пребывал под впечатлением минут пять. За это время армия ремонтников починила дорогу, и рабочие побежали собирать ограждения и осветители. Еще через десять минут на дороге не осталось и намека на то, что здесь только что в масштабе один к одному воссоздавали заключительную сцену из «Близких контактов третьего рода».

Это происшествие дало нам пищу для разговоров на всю оставшуюся дорогу до отеля, куда мы прибыли аж в 10 часов вечера.

Обычно во всех других странах мира у нас получалось снимать как минимум по четыре минуты телевизионного времени за день, но в Японии, сколько мы ни пыжились, больше 30 секунд не выходило никак.

Открою еще один секрет о том, как делался телесериал Motorworld. В какою бы страну мы ни выбирались, съемочная группа старалась отрываться там на всю катушку. Что ни вечер, у нас были сплошные пьянки да гулянки. А какой только еды мы не заказывали в ресторанах! Словом, мы везде находили возможность проводить время с максимальной пользой для души. Но в Японии мы возвращались со съемок, разбредались по комнатам и сразу падали по койкам. В конце концов я даже стал делать зарубки на спинке кровати, отмечая, сколько осталось дней до отъезда.

Никому и в голову не могла прийти идея отправиться куда-нибудь вечером: для этого потребовалось бы слишком много усилий в этой слишком безрадостной стране.

Автомобилям как средству передвижения в Японии пришел конец, но это только одна из доброй сотни причин, почему я никогда больше туда не поеду.