Эстелла в кошмарах 1 page

Эоловы Чертоги стояли нараспашку перед всеми ветрами: поднебесно высокие потолки, просторные балконы, громадные арочные проемы, ничего не застеклено, из парка плывут ароматы цветов, сквозняки шевелят волосы и складки одежды. Медузников отпугивает устроенная с королевским размахом иллюминация, а в ненастную погоду проемы закрыты раздвижными перегородками, это Лерка вычитала в Путеводителе по Летнему дворцу.

Спасибо незнакомому парню, похож ему то ли на спецназовца, то ли на боевика мафии, новым фингалом ее оделить не успели, и на праздник, который, как выяснилось, называется «Прием у Летней госпожи в честь Летнего Ветра», она все-таки попала.

Пришлось надеть светло-голубую форменную курточку с буквами ШЮВ, она ведь не гостья, а юный менеджер. Глеб Никес с супругой в числе приглашенных, а их дети и молодежь из школы при супермаркете – верные помощники дворцового персонала. И то хлеб, иначе Лерку вовсе бы сюда не пустили. Наконец-то можно будет посмотреть на настоящее волшебство: в программе – «Колдовская феерия», лучшие столичные маги будут создавать иллюзии и плести чары, демонстрируя свое искусство. И все же разбирала зависть к нарядным дамам с царственно волочащимися шлейфами (глядеть в оба, чтобы не наступить), как будто здесь дивный сад с ожившими цветами, а она, Лерка, всего лишь невзрачная травинка.

Поневоле вспомнила Эстеллу – героиню любимого анимэ-сериала, свою сетевую аватарку и тайное второе «я» в подростковых мечтах и тогдашних снах. Если бы она была Эстеллой, у нее были бы длинные черные локоны, жемчужно-белое лицо сердечком и ресницы дюймовой длины, и в нее бы влюблялись самые красивые вампиры… Кстати, никого, кто бы хоть чуть-чуть походил на вампира, Лерка среди рафинированной публики пока не заметила. Ну, нет их в этом измерении, никуда от суровой правды не денешься. Вот бы тогда Темный Властитель пробрался сюда тайком (он же злой колдун, запросто может в кого-нибудь превратиться), увидел ее и влюбился, как раньше в Эфру Прекрасную… Но здешний всеобщий враг тоже, наверное, запал бы на Эстеллу, а зачем ему сдалась какая-то Лерка Вишнякова?

Эти мысли (вслух ни за что бы в такой ерунде не созналась, и хорошо, что Кирсан поставил ей ментальную защиту, не придется краснеть перед магами-телепатами!) порхали мотыльками на периферии, в то время как Лерка вовсю участвовала в подготовительной суматохе: осматривала потолки в помещениях третьего этажа – нет ли там перекидников, переставляла, как велели, вазы с каллами, розами и орхидеями, бегала по петляющей среди клумб дорожке в соседнее здание за бокалами в ячеистых картонных коробках, рассыпала в залах блестки из золотой и серебряной фольги. От последнего дела ее оторвал Берт Никес:

– Валерия, идем, нужны кандидатуры для креативного задания.

С десяток девчонок из школы юных менеджеров собрали в сводчатой комнате окнами на запад, залитой солнцем, словно янтарным лаком.

– Выбирать-то не из кого… – молодящаяся перезрелая дама в синих шелках, с густо начерненными веками, похожая на изящную ядовитую колючку, оглядывала их придирчиво, не скрывая разочарования. – Господин Дерек Нутвер – почетный гость, герой Темной Весны, угодить ему трудно. Для сопровождения нужна приветливая, свеженькая, хорошенькая девушка. В прошлый раз он остался недоволен, что подсунули недоразвитое бледное убожество, рядом с которым ему стыдно было находиться, и кого же вы, Бертран, опять привели? По-вашему, это хорошенькие девицы? Да тут смотреть не на что, подкрашенные дурнушки, где вы только их берете! Разве что вот эта более-менее… Как тебя звать?

– Валерия, – вытолкнула сквозь зубы Лерка, взбешенная этими характеристиками.

Она терпеть не могла, когда людей ни за что, ни про что оскорбляют, и даже тот факт, что бесцеремонная дама выделила ее из остальных, не вызвал удовлетворения.

– Бертран, объясните Валерии, что от нее требуется, и пусть идет на первый этаж к парадному входу встречать господина Нутвера.

Дама удалилась, блеснув на солнце синими шелками. Расстроенные девочки, немного выждав, потянулись из комнаты следом за ней.

– Я с этим почетным гостем спать не буду! – зло прошипела Лерка. – Пусть эта бордель-маман хоть удавится! Лучше сразу меня отсюда выгоняйте, а попробуют заставить – в консульство пожалуюсь, официальную бумаженцию напишу!

– Да ты чего, не о том речь… – Берт смущенно поправил «директорские» очки, его острый нос поблескивал от испарины. – Просто нужно, чтобы какая-нибудь девушка была рядом с ним и всячески проявляла заботу. Дерек Нутвер – активный борец против мерсмонианского режима, ветеран Народной Повстанческой армии, участник Кесуанской бойни. Его часто приглашают в школы, чтобы рассказывал о противостоянии силам зла, и на всех официальных мероприятиях он почетный гость. Ты должна вести себя деликатно, чтобы он остался доволен. Не забывай о том, что клиент всегда прав. Мы, Валерия, менеджеры, мы должны грамотно оказывать услуги, а не потакать своему самолюбию, наша сила в креативе! Ну, иди, иди, тебя ждут.

Огрызаться вслух не стала. Бесполезно. На площадке служебной лестницы между третьим и вторым этажом наткнулась на стоявшую в одиночестве Глорию, непривычно грустную и сникшую. Тронула за локоть.

– Не бери в голову, что наговорила эта заплесневелая кикимора. Сама-то на кого похожа, в ней только и есть хорошего, что шикарное вечернее платье и небольшая кучка бриллиантов, а в остальном каракатица средней паршивости. Испортить настроение – ага, тут она профессионал, и как раз поэтому ее мнение ни фига не стоит, понятно?

Глория тихонько шмыгнула носом.

– Что значит каракатица?

– Животное такое, на нашей Земле, живет в море. Со щупальцами, как у медузника. Если ее разозлить, плюется чернилами.

– Тише… – сестра Берта запоздало спохватилась. – Нельзя так говорить, это же фрейлина из свиты Летней госпожи.

– Ну и что… Все равно не переживай из-за глупостей. Еще неизвестно, кому из нас больше повезло.

Последние Леркины слова оказались пророческими.

Влипла так влипла. Избалованный, хуже капризной дамочки, мужчина в летах. Высокий, вальяжный, с некоторой деревянностью в осанке и движениях. Нижняя губа брезгливо оттопырена – привычная многолетняя гримаса, намертво схватившая лицевые мышцы, и вряд ли он теперь сможет от нее избавиться без пластической операции. Да и зачем избавляться, если в этом суть его отношения к миру? Глаза смотрят свысока, прохладно и водянисто, с таким выражением, словно вся окружающая жизнь – это скомканная грязная бумажка, брошенная мимо урны.

– Ты Валерия? Лерочка, значит… Сегодня вечером за мной поухаживаешь. Я смотрю, не замухрышка, а то дали мне в прошлый раз какую-то запятую на кривых ножках, пред людьми было неудобно, как будто ничего лучшего не заслужил. Где тут можно винца попить?

Голос оказался именно такой, как Лерка за мгновение до этого угадала: рыхловато-повелительный, под стать выпяченной губе, с легким оттенком отвращения и угрожающими нотками. Когда она работала в коммуникационном центре, от таких голосов у нее на загривке вставала торчком несуществующая шерсть. Разновидность клиентов из пятерки самых худших: чуть что не так – утопит в помоях, и даже если формально придраться не к чему, все равно утопит.

– Идемте, господин Нутвер, буфет на втором этаже.

– Не тараторь! Тра-та-та, тра-та-та… Вас, что ли, не учат, как надо разговаривать?

Промолчала. И вовсе она не тараторила.

– Я спросил, вас не учат разговаривать? – он в раздражении повысил голос. – Ты, что ли, глуховата?

– Учат, – отозвалась Лерка, смирив душевную бурю и рассудив, что лучше сунуть ему в зубы ответ, чем продолжать играть в молчанку.

– И голос у тебя хриплый. Куришь, наверное?

– Нет.

– Какое там нет, вы же все на самом деле курите!

Ее голос звучал хрипло от задавленной злости. Будь Дерек Нутвер глубоким стариком, ему бы простительно, маразм и все в этом роде, только он ведь еще не старик. Если соотнести с подвидом В, слегка за шестьдесят. Преподносит себя окружающим, как величайший дар, а при малейшим намеке на неприязнь обрушится на тебя камнепадом, поэтому надо запрятать чувства поглубже и нацепить на лицо предупредительную менеджерскую мину. Спасибо хваленым тренингам в супермаркете, научили.

Лерка выдерживала дистанцию в шаг, отступая, будто в танце, когда Нутвер пытался приблизиться к ней вплотную. Если это до нее дотронется, она ему глаза выцарапает. Или скорее заорет так, словно за шиворот бросили таракана, и плевать на мнение воспитанной публики.

С усилившейся симпатией вспомнила Кирсана: четырехсотлетний колдун с озорными молодыми глазами, несмотря на свою телесную дряхлость, первостатейный мужчина, до чертиков обаятельный – куда там Берту с Йонасом. Будь он, как тогда говорил, на сотню лет помоложе и реши за Леркой приударить, ничего бы не имела против. А этот вальяжный герой Темной Весны с гадливо оттопыренной губой… Брр, и впрямь как таракан за шкиркой. Заодно можно добавить еще один пункт в перечень своих разочарований: совершенно не такими представляла себе ветеранов борьбы против черного-пречерного зла, выползающего из туманов Гиблой страны.

Они сходили в буфет откушать (то есть откушал Нутвер, а Лерка за ним ухаживала, как было велено), потом послушали в зале на втором этаже струнный квартет. Видели издали Летнюю госпожу в серебряной короне и церемониальном одеянии из белого и дымчатого шелка, с вышитыми по подолу ласточками. Струящийся шлейф волочился за ней по мраморным плитам метра на полтора, и двое смазливых пажей присматривали, чтобы никакой растяпа его не оттоптал.

Лерка заметила в толпе того парня, который вчера вступился за них с Лидией. Точно ведь он! Скользнул по ней взглядом, здороваться не стал. Обидно. Хотя, если разобраться, ничего он ей не должен, это она его должница. И к тому же с ним такая неземная красавица… Пепельноволосая, точеная, в облегающем платье из блестящей бледно-розовой ткани, в жемчугах и алмазах, лиловато-серые глаза сверкают, словно александриты. Было бы странно, если бы мужчина, обладая таким сокровищем, засматривался на обыкновенных девчонок вроде Лерки Вишняковой. Наверное, эту фею с александритовыми очами он тоже от кого-то спас.

Вот те раз, а этот что здесь делает?! И кто его сюда пустил? Йонас вырядился в деловой костюм с чужого плеча (светло-серая в елочку ткань топорщится складками, руки торчат из коротковатых рукавов унылыми клешнями), вымыл и стянул резинкой на затылке волосы, тщательно замазал тональным кремом следы побоев на лице. В отличие от безымянного заступника, Лерку он узнал и раскланялся, неуклюже копируя великосветские манеры долгианской знати. Не злопамятный, пощечина забыта. С достоинством поздоровалась, про себя ругаясь: чего доброго, опять что-нибудь отмочит и попадет в неприятности, как тогда около супермаркета.

До чего тесен мир: бритоголовая вожачка-воспитательница малолетних экстремистов тоже тут. Держит курс прямо на них. Лерка струхнула и напряглась, но суровая дама, не глядя на нее (хотя наверняка узнала), тепло поздоровалась с Дереком Нутвером, который отозвался тоже с неожиданной теплотой, без своей обычной брезгливости.

Из разговора стало ясно, что эти двое знают друг друга еще с Темной Весны. Оба подвид С, Вир служила под началом у Нутвера в Народной Повстанческой армии. Тот принялся расточать комплименты и сравнивать ее с современными пустыми девицами не в пользу последних, кивая на Лерку, чтобы не ходить далеко за примером. Похоже, ему так и не удосужились сообщить, что она из другого измерения, а сам не понял – личности этого сорта мало что видят дальше своего носа.

Демонстративно отвернувшись, Лерка разглядывала нарядную толпу, колонны с причудливо вспененными капителями, хоровод огромных арок, за которыми золотилось небо цвета шампанского, расставленные вдоль стен столики с напитками и пирожными. Съела бы что-нибудь, пока не начало урчать в животе. С этой беготней даже пообедать не получилось.

После беседы со старой подругой Нутвер захотел угоститься пирожным, Лерка у него за спиной тоже перехватила эклер и стакан лимонада – торопливо, словно кошка, цапнувшая обрезок колбасы, пока хозяйка отвернулась.

Звонкоголосые глашатаи объявили, что магическое представление начнется после наступления темноты, а сейчас будут раздавать «Почту, принесенную Летним Ветром». Тоже традиционный пункт программы. В залах расставлены ящики с лаковой росписью: облака и птицы на безмятежно лазурном фоне, туда можно бросить письмо для кого-нибудь из гостей – любовное, поздравительное или с веселой чепухой, в назначенный час их достают, сортируют и вручают адресатам. Эта милая традиция оказалась для Лерки сущим спасением: Нутвер, снова встретивший старых сослуживцев, отправил ее за корреспонденцией.

Ящики еще не унесли, так что она успела забежать в туалет, потом снова перекусить, урвав на этот раз бисквитный рулет с кремом и стакан морса. Спряталась в углу за колонной, чтобы никто не полез с придирками: угощение для гостей, а не для обслуги. Ага, пусть попробуют отнять. Настроение было не то чтобы хорошее (это после общения с господином Нутвером!), а необыкновенно яркое, что ли… Да, самое подходящее слово. Яркое. Уже третий день подряд, с тех пор как побывала в гостях у Кирсана.

Старый колдун вроде бы ничего ей не давал, никаких амулетов или заклинаний… Зато кое-что забрал.

Ошметки. Он сравнил их с блохами, и неужели эти зловредные кусочки чужих сущностей отнимали у нее насыщенность и радость восприятия так же, как блохи высасывают кровь? Хорошо, что не сказала Кирсану «нет», а то бы не узнала, каково это – жить без блох.

В розовом зале, где стоял один из ящиков для «Почты Летнего Ветра» и придворный флейтист выплетал элегическую мелодию, созвучную мускатно-золотому вечеру за окнами, ей встретился Йонас.

– Салют! – подкравшись к Бескомпромиссному Экологу, окликнула Лерка. – Ты что здесь делаешь?

– Ловлю королеву.

– Лучше не надо, опять тумаков надают.

– Что такое тумаки, если на кон поставлено спасение мира? Лерка, никто ничего не понимает, они слушают и не слышат! Это же их мир, бляха-муха, мы-то с тобой вернемся домой. Никак не могу подобраться к ее президентскому величеству, одна видимость, что она здесь ходит так же, как все. Вокруг нее ушлые секьюрити обоего пола, косят под придворных и молчком оттирают от госпожи каждого, кто покажется им подо-зрительным. Я похож на подозрительную личность?

– Натурально похож. Костюмчик на тебе сидит так, словно ты его снял с первого встречного в ближайшем закоулке.

– Обижаешь, подруга. Я взял его напрокат в специальной лавке. У них на вывеске, прикинь, так и написано: «Что делать, если вас не пускают в приличное общество? Зайдите к нам, и мы вам поможем!»

– Крутая реклама, – оценила Лерка, в обществе креативных Никесов волей-неволей поднаторевшая в этих вопросах. – А как ты сюда просочился? Говорят, раздобыть приглашение на такой прием непросто.

– Одна правильная подруга выручила. Племянница дипломата и все такое. Вот она, щас познакомлю.

Йонас по-плебейски показал пальцем на девушку с копной пшеничных косичек, которая только что опустила конверт в расписной ящик для писем.

– Дарлена, салют! Это Лерка, тоже из наших.

– Салют. Ну что, потрепался с Летней госпожой?

– Не получается пока, фуфло гоняю, выжидаю шанса. Неправильное местечко, пиво здесь дают только в буфете. Кому ты письмецо отправила?

– Что?.. – девушка растерянно вскинула голову. – Ты чего, какое письмецо?

Полудетское лицо, мягкое и невыразительное. В глазах туманная поволока. Говорит медленно, растягивая слова, а движения неуверенные, словно идет по шаткому висячему мостику, переброшенному через пропасть. Такое впечатление, что «правильная подруга» употребила какую-то дурь.

– Ты только что сунула его в ящик.

– Что за фуфло несешь, ничего я не совала! – в ее голосе появились обиженные нотки. – Пьяный, что ли?!

Наверное, любовная записка. И чего эколог привязался – ясно же, Дарлене совсем не хотелось, чтобы кто-то из знакомых ее застукал. Изо всех сил изображает изумление и непонимание, как заправская актриса.

– Йонас, без разницы, – пихнув Бескомпромиссного локтем в бок, вмешалась Лерка.

– Я же видел…

– Значит, у тебя в голове глюкнуло, – Дарлена затуманено ухмыльнулась. – Надо поменьше травы курить!

«Ага, и тебе тоже», – беззлобно добавила про себя Лерка.

За дальней аркой мелькнула женщина в серебристо-белом одеянии с волочащимся шлейфом – Летняя Властительница или нет, но Йонас кинулся туда со всех ног, махнув на прощание потной клешней, угрожающе и нелепо торчащей из отутюженного рукава взятого напрокат костюма.

– Дурак, правда же? – Дарлена хихикнула. – Чумовой он какой-то. Нет, ну я же ничего не бросала в этот долбаный ящик с облаками, кому бы я тут стала письма писать? Да еще вручную, а не по мылу, совсем я уже, что ли…

– Нет так нет, – примирительно согласилась Лерка. – Давно с Земли?

– Около месяца. А ты?

– Примерно столько же.

– Не была еще в Гиблой зоне во время прорыва?

Вопрос был задан с такой интонацией, что Лерка ничуть не удивилась, когда собеседница в ответ на отрицательное движение головой с торжеством выпалила:

– А я была!

– Страшно?

– Жутко. Нереальное что-то, даже рассказать слов не подберешь. Луна сияет как сумасшедшая, по земле ползут, словно змеи, длинные-предлинные светящиеся вьюны, которые перехлестывают через крепостную стену прямо с болота из Гиблой зоны. Тьфу, через береговую стену! Этот ихний набат грохочет, хоть уши затыкай, и кесу визжат так, что сердце спотыкается. Когда их в записи слушаешь, не то. Надо, чтоб была ночь, и луна, и вокруг черное пространство, где кого-то убивают, тогда втыкает по-настоящему. Я там от страха уписалась, представляешь? Даже стыдно не было… Моего дядю, он второй секретарь нашего посольства, чуть инфаркт не хватил, когда меня оттуда привезли и сдали ему на руки.

– Как тебе удалось остаться в живых?

– Не знаю, – Дарлена несколько раз моргнула, словно силясь это понять. – Все перепуталось, ну, как будто посмотрела после травы страшное кино, и потом ни фига не перескажешь. Меня тоже хотели убить, но одна кесу за меня заступилась. Она была у них главная, другие с ней не спорили. Высокая, не по-людски красивая, лицо все в шрамах, в ушах длинные блестящие серьги – в одном сапфировая, в другом алмазная, а когда улыбается, видны клыки. Вот это помню, а остальное перепуталось, говорю же, у меня с перепугу совсем чердак уехал. Хорошо, что я почти не знала ребят, с которыми туда тусанулась, их разорвали и съели. Они же хищницы и, кажется, были голодные. Я начала объяснять, что я из другого мира, мой родственник служит в посольстве, и если меня убьют, будет дипломатический скандал, поэтому не тронули.

Завороженная ее сбивчивым, восхищенным и одновременно жалобным рассказом, Лерка чуть не прозевала тот момент, когда двое юношей в нарядных ливреях подняли почтовый ящик за боковые ручки и потащили к выходу. За ними! Если Нутверу принесет его письма кто-нибудь другой, в то время как Лерка болтается Мерсмон знает где, скандала не оберешься.

И ничего странного, что Дарлена выглядит наркоманкой. После того, что ей пришлось пережить, наверняка сидит на транквилизаторах.

«Почту Летнего Ветра» рассортировывали на большом столе в служебной комнате. Окон там, для разнообразия, не было, и внутрь кого попало не пускали: четверо магов проверяли корреспонденцию на присутствие ядов и чар. Лерка и еще несколько служащих дожидались в коридоре, глядя на них через стеклянную дверь. Наконец управились, и ей выдали шесть писем для господина Нутвера на лаковом подносе.

На лестнице Лерку нагнала одна из магичек, высокая светловолосая дама с безупречной стрижкой каре, в боа из каких-то немыслимых перьев – длинных, шелковистых, черных и палевых с золотым отливом.

– Вы хорошо знаете эту вашу соотечественницу, девушку с косичками, с которой разговаривали в розовом зале?

– Немножко. Нас познакомил общий приятель. А что такое?

– Она зачарована. Тонкая и качественная работа, не всякий заметит. Ей стоило бы прийти ко мне на прием, – колдунья извлекла из гущи перьев визитную карточку.

– Извините, я сейчас должна письма отнести. Эту девушку зовут Дарлена, она родственница второго секретаря нашего посольства. Вам бы, наверное, лучше с ним поговорить.

– Благодарю.

Ничего общего с Каракатицей, а ведь тоже из свиты Летней госпожи, еще и волшебница… Разница больше, чем между тремя подвидами. И Нутвер, и Каракатица без своих мерзких выходок были бы как тени, как пыль. Трагично? Да. Но кто виноват, что они столько прожили, ничего в себе не вырастив, и до крови садануть по чужой душе – это единственный доступный им способ как ни на есть заявить о своем существовании? Лерка пожалела их самую малость. Во-первых, все вышеобдуманное их не извиняет, во-вторых – опять Йонас.

Голос Бескомпромиссного Эколога звучал из-под арки, выводящей в галерею.

– …Мы расшифровали послание Леса. Он взывает к королеве и требует, чтобы она выполнила свое обещание, иначе всему вашему миру конец. Это серьезные дела, не фуфло, и ни до кого не достучишься. Какая-то у вас тут страна глухих! Инга, хоть ты будь человеком, пойми, что это реальные дела, реальней закуси и газированной водицы вон там на столиках, и королеве надо об этом сказать. Ты здесь фрейлина или кто?

– Я гостья. Надо подумать, когда лучше подойти к Летней госпоже, во время праздника или после, как она отправится в свои покои?

– Во, ты меня услышала! Я сразу понял, что ты правильная подруга…

Невысокая девушка стояла вполоборота. Пышная шапка темных волос, рубиновое колье, черное платье с открытой спиной. Йонас нависал над ней, благоухая потом и потрясая кулаками, как будто выступал на улице перед толпой. На Лерку с подносом, скромно прошмыгнувшую мимо, не обратили внимания. Интересно, эта Инга в самом деле прониклась пророчествами безумных экологов или хочет позабавиться за чужой счет? И вызволять Йонаса из ее холеных лапок некогда. Впрочем, это же наверняка не в первый и не в последний раз, в худшем случае над ним посмеются, а он скажет «бляха-муха» и начнет искать другую дорожку к Властительнице, ничего страшного.

Из зеркала в простенке между арками с Леркой перемигнулась стриженая девчонка с ошеломленно распахнутыми глазами, в голубой курточке с логотипом школы юных менеджеров и юбке в тон, с приметанными по швам, на манер лампасов, золотыми галунами. Ни чуть-чуть не похожа на Эстеллу. Служанка и ничего больше.

И если не поторопиться, ее ждет головомойка.

Нутвер пожелал, чтобы послания ему зачитали вслух.

– Поухаживай за мной, – произнес он прохладно и брезгливо, направляясь к лестнице. – Пошли-ка наверх, в кабинете посидим. Только чтобы не мямлила, а читала с выражением!

«Я бы дубиной по башке за тобой поухаживала. Полезешь ко мне в этом кабинете – двину в причинное место, и пусть потом хоть на Землю досрочно высылают».

На третьем этаже внутренних стен было больше, чем на втором. Симметричный сквозистый лабиринт, вдоль и поперек пронизанный коридорами, одна видимость лабиринта, не заблудишься. По коридорам и кабинетам – небольшим помещениям с арочными проемами без дверей – гуляли веселые сквозняки, и уединившегося народу здесь хватало, с трудом нашли свободный закуток. Приставания Лерке не грозят: этот самовлюбленный упырь неравнодушен к общественному мнению, не захочет прилюдно опозориться.

Кабинет им достался угловой, с бархатным диванчиком, стулом, журнальным столиком и большим зеркалом в деревянной раме. Со всех сторон журчали голоса, снизу доносилась музыка – флейта, скрипка, фортепиано. Небо за стрельчатым окном напоминало уже не шампанское и не золотой мускат, а сумрачную зеленовато-розовую акварель, зато под потолком сияла люстра с хрустальными подвесками. Времени как раз прочитать письма, а потом на второй этаж, чтобы не пропустить начало «Колдовской феерии».

Нутвер устроился на диванчике, Лерка на стуле… Ага, попыталась устроиться. Так ей и позволили.

– Ну-ка, встань! Вас, что ли, не учат, как себя вести? Цаца какая нашлась… Не учат, я спрашиваю?!

«Не буду тебе поддакивать, – решила Лерка, неохотно поднимаясь. – Хоть лопни, не буду».

– Читай, – проворчал он неприязненно, так и не дождавшись, чтобы она что-нибудь сказала. – Да не бе-бе, ме-ме, а с выражением!

На конверте рисунок: знакомая эмблема с факелом.

«Господин Нутвер!

Желаем Вам несокрушимого здоровья и долголетия! Вы наша гордость, мы на Вас равняемся!

Старшие ученики военно-спортивной школы «Пламенный Легион».

Те самые субчики, которых Лерка нажила во враги.

Еще один такой же конверт.

«Господин Нутвер!

Поздравляем Вас! Мы хотим быть как Вы, такими же героями, и воевать за Добро против темных сил! Мы будем брать с Вас пример, и когда вырастем, тоже будем убивать кесу, будем отрезать им языки, вырывать глаза, отрубать руки и ноги, выдирать клыки, сажать их на кол и давить гусеницами боевых машин, потому что они плохие, как это делали Вы во время Темной Весны! Приходите к нам в школу, мы покажем Вам, какие мы сильные и смелые, чему научились!

Младшие ученики военно-спортивной школы «Пламенный Легион».

– Были такие дела, – благосклонно пробормотал Нутвер. – Какие хорошие детишки, как хорошо написали… Давай дальше.

«Брр, гадость какая, да он же маньяк! И школы у них тут ничего себе… Если то называется борьбой добра против темных сил, тогда или я чего-то не схватываю, или сами они еще как темнят…»

Уткнувшись глазами в корреспонденцию – лишь бы этот стареющий изувер не заметил, какие чувства ее охватили, – Лерка взяла с подноса следующее письмо. На конверте пунцовое сердечко, в углу надпись мелкими буковками: «Внимание! Чары стандартные «лепестки», срабатывают по истечении минуты. Необратимо».

Такие почтовые принадлежности для любовных посланий продавались в отделе канцтоваров «Изобилия-Никес». Дорогущее удовольствие, зато шантажистам нечего ловить.

Показала адресату:

– Это вскрывать или сами?

Тот махнул рукой с неожиданным благодушием:

– Давай, читай.

«Дорогой Дерек!

Прошло столько лет, но я тебя не забыла. Когда вспоминаю позапрошлое лето, мое сердце чирикает, как птичка. А у тебя оно тоже чирикает?

Целую-целую и помню.

Когда-то твоя Нинелла Н.».

– Да, былое… – мечтательно произнес Нутвер. – Жизнь идет, годы текут… Н-да…

Лерка вздрогнула от неожиданности, когда листок у нее в руках рассыпался на мелкие голубовато-белые лепестки. Шмыгнувший в окно ветерок подхватил их и разметал по комнате. Вот, значит, как оно срабатывает.

– Тут еще одно такое же.

– Читай.

Одна-единственная фраза, выведенная посередине аккуратным почерком:

«Наилучшие пожелания от Иссингри».

– Все, что ли? – недоуменно нахмурился адресат, ожидавший новой порции сердечных излияний.

– Больше она ничего не написала.

– Знать не знаю, кто такая, – он недовольно пожевал губами. – Иссингри, надо же… Некрасивое имя. Нет такого имени.

– Фамилия, наверное, – подсказала Лерка.

Это послание тоже разлетелось лепестками, порыв игривого ветерка закрутил их вихрем, вымел в коридор.

«Господин Нутвер, Клуб любителей собачьих боев свидетельствует Вам свое почтение.

Член правления Клуба Гаштон Сойну».

Вовремя успела отвернуться к подносу на журнальном столике, чтобы скрыть зевок. Встала чуть свет, весь день беготня – ничего удивительного, что клонит в сон.

В последнем письме ненавязчиво просили денег.

«Господин Нутвер!

Если Вы помните Тадеуша Бортуха, Вашего верного боевого товарища, я его сын, Карел Бортух. Поздравляю Вас с праздником, искренне Вами восхищаюсь. Не могли бы Вы, в память об отце, оказать моей семье финансовую помощь в разумных пределах, для выплаты кредитов? Я к Вам приходил, но не застал Вас дома, и по телефону связь все время обрывается. Попросил знакомого передать Вам это письмо на приеме в Эоловых Чертогах. Надеюсь, Вы не откажете в участии и поддержке.

С глубоким почтением, Карел Бортух».

– Вертопрах и шалопай, – Нутвер зевнул во весь рот, показав плохо вычищенные желтоватые зубы. – Ох, разморило негаданно… Сосну я четверть часа. Разбуди, когда объявят волшебство.

После того как он откинулся на спинку дивана, смежил веки и начал со свистом посапывать, Лерка примостилась на стуле возле подоконника, опустила голову на сложенные руки. Всего пять минут… Она просто посидит, расслабившись, а то сил никаких нет…

Что, уже?!

Все-таки задремала. И надо же, чтобы ее так подло и неумолимо вырубило! За окном темень, круглая изжелта-серебряная луна. Люстра потускнела, в коридоре лампы и вовсе погасли. Ни дуновения, как будто сквозняки тоже уснули. Праздничного гомона больше не слышно, зато издали доносится пение – заунывное и чарующее, мучительно сладкое, сулящее непонятную опасность, аж мурашки по коже. Поразительно красивые женские голоса, но слов не разобрать.

Позади потерянно выругались. Значительная персона изволила проснуться, сейчас задаст жару.

Лерка встала молча, словно язык проглотила, уж очень не хотелось извиняться перед ним за что бы то ни было, даже за то, что бессовестным образом проспала.

Нутвер спросонья выглядел обескураженным и едва ли не перепуганным.

Date: 2015-07-22; view: 261; Нарушение авторских прав