Штаб–квартира компании «Арканианские Микротехнологии», Вохаи

Если в защитном периметре будет слабое место, Боба Фетт его найдет. И он его нашел.

Он увидел, как на вершину четырехметрового ограждения, которое тянулось на шесть километров вокруг штаб–квартиры «Арканиан Микро», уселась маленькая птица – ярко–красный хамер. Фетт обратил внимание, что это не вызвало никакой реакции у охранников, находившихся в будке.

Бессмысленно иметь охранную систему настолько чувствительную, что сигнал тревоги может быть вызван птицей. А если пересечь ограждение способна птица, сможет и Фетт.

Угол обзора камер безопасности практически не охватывал пространство за пределами сотни метров от каждых охраняемых ворот. Основную роль играли датчики, засекавшие проникновение в непросматриваемую зону вдоль ограждения, либо через саму ограду. Но для человека, у которого имелся сделанный на заказ прерыватель сигнала, как раз это и было слабым местом.

По горизонтали зона чувствительности каждого датчика представляла собой эллипс, направленный вдоль всего профиля ограды от уровня земли, и охватывавший двухметровую зону по каждой стороне от нее, а по вертикали – если сканеры «Раба 1» были точны – зону в пределах двухсот метров над ограждением, чтобы препятствовать нападению с воздуха.

Или, разумеется, нарушителям с реактивными ранцами. Фетт не собирался принимать это на свой счет.

Однако на небольшие объекты датчики не реагировали. Держась за пределами двухметровой зоны, Фетт вытащил две длинных провода, снабженных захватами. Он бросил один провод, словно рыболов, забрасывающий удочку по дуге из–за плеча, совсем как в детстве, когда он ловил дивисов с посадочной площадки их дома в городе Типока. Захват закрепился на сетке ограждения с легким щелчком, словно на ограду сел хамер. Затем Фетт бросил второй провод, прицепив другой захват на расстоянии двух метров от первого.

Теперь у него были два контура цепи, дававшие возможность прикрепить прерыватель, не проникая в поле обнаружения датчиков. Оставаясь внутри образовавшейся петли проводов, Фетт вставил их концы в приемные гнезда на корпусе прерывателя и включил его. С этого момента он был все равно, что внутри. По данным системы обнаружения, охранный периметр не нарушался; закрепленные провода выглядели для системы как изгиб ограждения, а сама обойденная секция ограды словно бы не существовала.

Фетт подрегулировал управление реактивным ранцем и взлетел над ограждением, аккуратно приземлившись внутри обойденной зоны. Он запомнил местонахождение этой секции забора, поскольку визуально отличить ее можно было только по зацепленным захватам. Сам прерыватель – прибор размером с ладонь – был скрыт в траве.

Приземлившись, Фетт со всей скоростью бросился под прикрытие здания, затем, используя ранец, запрыгнул на плоскую крышу. В обычных условиях он бы выстрелил тросом с крюком и забрался по нему, но сейчас была важнее скорость. И она стоила даже дополнительного расхода ракетного топлива. Он лег на живот и медленно пополз по крыше, почти касаясь визором усыпанной гравием поверхности, пока проникающий радар в шлеме сканировал помещения внизу на присутствие живых существ.

Однако территория поиска была огромной. Фетт прижал к поверхности крыши медицинский акустический датчик – более чувствительный, чем военные образцы – и попытался уловить хоть какие–нибудь звуки. Из отголосков разговора в помещении непосредственно под ним (женщина записывала чьи–то сведения об образовании) он понял, что приземлился на здание отдела кадров. И он до сих пор перемещался по постройкам, в которых имелись окна наружу. Таун Ве явно находится где–нибудь подальше от солнечного света, в центральной части комплекса.

Фетту потребовалось больше двух часов, чтобы пробраться через территорию, выглядевшую как невыразительная темно–серая поверхность из шлака, одновременно прислушиваясь к звукам и разглядывая на экране радара контуры двигавшихся внизу живых существ. Он надеялся, что когда придется уходить, прерыватель будет на месте, но даже если не будет – гораздо легче убегать наружу, чем прорываться внутрь.

«От этого у меня болят ноги и грудь»

Фетт слегка приподнял тело, перенося вес на колени и локти. Он слышал звяканье стеклянной посуды, шипение и хлопки открывающихся и закрывающихся морозильников. На экране были видны люди, сидевшие рядом, похоже на длинной скамье, и другие, сгрудившиеся у стола. Различить контуры неорганических объектов было почти невозможно, но он, используя ограниченные сигналы от движения и поз живых существ, приноровился составлять мысленный план помещения.

В свое время он бывал в нескольких лабораториях. Фетт знал, как предпочитала размещать свое оборудование Таун Ве. Когда она клонировала ему ногу несколько лет назад, ее лаборатория в Типоке выглядела совсем так же, как во времена его детства, когда она впервые привела его туда.

Фетт услышал обрывок фразы, прозвучавшей как часть разговора о сканирующем микроскопе. Это могло значить что угодно. «Но я точно уже над лабораториями. Пожалуй, пора спускаться. Воспользуюсь первой попавшейся вентиляционной шахтой или аварийным выходом».

Скосив глаза, он проверил показания часов на экране шлема, чувствуя, что начинает болеть голова. «Три часа. Слишком медленно». Чем больше времени ему потребуется, чтобы попасть внутрь, тем больше вероятность, что его обнаружат.

«Ты ведь не уйдешь сейчас, Фетт».

А затем он услышал кое–что. Всего несколько слов, смысла которых он даже не разобрал. Но он знал эту интонацию, этот голос, знал так хорошо, что это было словно, услышать имя, произнесенное шепотом в переполненной и шумной комнате: ты не слышишь других звуков, поскольку твой мозг отфильтровывает все лишнее.

Это был музыкальный, мягкий голос Таун Ве. Фетт забыл о рези в груди и почувствовал, как по телу, смывая все следы боли, растекается адренали.

«Есть!».

Он зафиксировал координаты места на своем ВИДе, встал на колени и огляделся, разыскивая вентшахту. В пятидесяти метрах от него обнаружился проход в шлюз блокировки биоугрозы. В случае заражения и опечатывания здания именно через этот шлюз внутрь могла попасть команда дезинфекции. И Фетт знал, что сможет разблокировать замок шлюза с помощью устройств в манжете. Он еще не встречал замков и запоров, которые бы не смог открыть.

Кроме того, шлюз был как раз такого размера, чтобы пропустить сотрудника, облаченного в костюм полной биозащиты. В кои–то веки его реактивный ранец не будет помехой. Фетт вытащил из футляра на голени устройство для блокировки и отключения электронных систем – так называемый «охранный скальпель», отключил сигнализацию и открыл шлюз.

Спустившись внутрь, он обнаружил, что находится в помещении с двумя дверьми. Обе были заперты. Когда Фетт переключил дисплей шлема на нормальный режим изображения, обнаружилось, что источником света было тускло–желтое аварийное освещение, а на стене имелась контрольная записка, гласившая: ПОСЛЕДНЯЯ ПРОВЕРКА ПРОВЕДЕНА 6/8/1/36.

Настроив звуковые датчики шлема, Фетт прислушался. Коридор снаружи был пуст; он удостоверился в этом, переключившись обратно на режим сканирования терагерцевым радаром. Затем он двинулся по коридору, направляясь в сторону, где он засек голос Таун Ве и периодически сверяясь с показаниями приборов. Наконец Фетт оказался перед помещением, внутри которого радарный датчик показал присутствие двух живых существ: один непрозрачный для сканера силуэт принадлежал человеку, а второй, с характерными внутренними полостями, – каминоанцу.

Фетт скрылся в ближайшей нише, которая оказалась постом управления пожаротушением, решив подождать, пока человек не уйдет. Наконец, двери открылись, и помещение покинула женщина. Панель замка рядом с дверью снова мигнула, но Фетт вставил контакт «скальпеля» в гнездо замка и створки двери с шелестом разошлись в стороны.

Зайдя внутрь, он из предосторожности снова запер дверь. Над рабочим столом, углубившись в изучение данных на экране, склонилось высокое серокожее существо с маленькой круглой головой на длинной изящной шее.

— Пожалуйста, положите папку в ящик, — не оборачиваясь, сказала Таун Ве.

— А ты неплохо здесь устроилась.

Каминоанцы не показывают эмоции, но скорость, с которой развернулась Таун Ве, и то, как дернулась ее голова при виде Фетта, подсказали ему, что она явно была поражена.

— Боба?

— Как ни странно, единственный и неповторимый.

— Как… ты меня нашел?

— Это ведь моя работа, помнишь? – Фетт медленно пересек помещение, и уселся на край ее стола. Затем он снял шлем. – Скажем так, я следовал за деньгами.

— Тебя послал Коа Не, чтобы…

— Нет. Он хотел бы вернуть данные, но я здесь по другой причине.

Таун Ве вгляделась в его лицо, медленно моргая. Она входила в очень короткий список тех, кто знал Бобу Фетта на протяжении почти всей его жизни. И сейчас каминоанка выглядела… сильно постаревшей.

— С тобой все в порядке, Боба? Как функционирует твоя нога?

— Не очень. Вообще–то, у меня некоторые проблемы со всем телом.

— Могу ли я помочь?

— У меня дегенерация тканей. Проблемы с печенью. Аутоиммунные заболевания. Опухоли. Мой врач утверждает, что если мне повезет, у меня есть еще год или около того. – Он достал из поясного футляра инфочип. – Взгляни на результаты обследований.

Таун Ве длинными тонкими пальцами взяла чип и вставила его в приемное гнездо компьютера.

— А, понятно, — сказала она.

Каминоанка встала и направилась к стенному шкафу, что тут же подхлестнуло врожденное недоверие Фетта ко всему на свете. Если она бросила собственное правительство, она может предать и его. Он демонстративно щелкнул предохранителем бластера.

Таун Ве медленно повернулась и бросила на оружие быстрый взгляд.

— Ты думаешь, я захочу привлечь внимание к тому обстоятельству, что ты выследил меня и смог пробраться в мою защищенную лабораторию?

— Ты украла информацию и сбежала. Впрочем, я и в этом случае не стал бы тебя преследовать.

«Я когда–нибудь беспокоился за Таун Ве? Думаю, да».

Фетт задумался о том, как странно, что все подробности детства, которые ты помнишь, связаны только с ключевыми моментами жизни. Для него таким моментом была любовь к отцу. Он понимал и гордился этим. Когда ему пришла в голову мысль, что это все, что у него осталось, он отбросил ее.

«Я скучаю по папе, каждый день, каждую минуту. Я хочу быть достойным его памяти».

Фетт стволом бластера показал Таун Ве, чтобы та села. Она устроилась в кресле, сцепив руки, и не выдавая никаких эмоций: ни страха, ни удивления, ни заботы. Воплощение холодности, самоконтроля и равнодушия.

«А ведь ты меня вырастила – в определенной степени».

— Боба, — обратилась к нему Таун Ве. Голос у нее был все тот же: успокаивающий и музыкальный. Фетт не знал, как долго жили каминоанцы, но ее жизнь явно подходила к концу. – Я сожалею, что не способна помочь тебе.

«Для меня ты была ближе всех к понятию «мать». И иногда меня это пугает».

— Я так и думал, — сказал Фетт. – Мне нужны твои данные. И некоторая информация.

«Ей абсолютно все равно. Для нее я был всего лишь очередным удачным экспериментом».

— Мои данные принадлежат «Арканиан Микро».

— Они принадлежат каминоанскому правительству, но, учитывая, что я сейчас на него не работаю, я возьму их, чтобы покрыть свои издержки.

— Я не могу отдать их.

— Значит, я возьму сам. – Фетт выдернул из футляра на поясе электронный взломщик» и повертел его в левой руке, выбирая соединительный интерфейс, подходивший к компьютерной системе «Арканиан Микро»; «взломщик» имел дюжину различных контактов, закрепленных на вращающемся основании.

— Или, по крайней мере, скопирую. Я не планирую продавать эти данные – пока не планирую.

Таун Ве медленно моргнула. Ее глаза выдавали в ней представительницу правящего класса Камино: серые, а не желтые и уж тем более не голубые – как у представителей низшей касты.

— Это приведет к разорению «Арканиан Микро».

— Печально.

— А еще это погубит меня. Неужели тебе меня не жаль, Боба?

— Нет. Думаю, нет. Не теперь.

Похоже, Таун Ве задумалась над этим открытием – ее голова на длинной и тонкой шее медленно покачивалась из стороны в сторону, словно дерево на ветру. Интересно, подумал Фетт, была ли эта реакция всего лишь следствием ошибочной оценки человеческой психологии: она, как оказалось, не знала его так хорошо, как думала. Однако ее поведение напомнило ему артиста — «нахра» — каминоанского танцора пантомимы. В детстве его всегда озадачивали «нахра»: хотя сами каминоанцы не испытывали эмоций, они, тем не менее, обожали представления, в которых имитировались чувства, которых, они похоже, вообще не воспринимали.

Он вдруг осознал, что это поведение является сутью их жизни – и его тоже.

«Поразмыслишь над этим позже. Пора работать».

Все еще держа бластер направленным на каминоанку, Фетт сделал три шага к компьютерной панели и вставил «взломщик» в приемный порт. Световые индикаторы состояния на устройстве мигнули синим и зеленым, показывая, что оно занято поиском и загрузкой информации. Он дал устройству возможность собрать намного больше данных, чем ему требовалось. Он не был вором, но остальная информация «Арканиан Микро» могла оказаться полезной – даже спасти ему жизнь. Он просто будет хранить копию.

— Я не заключаю сделок, — заявил Фетт. Полоса состояния на панели «взломщика» показывала, что он закончил загрузку пяти эксабайтов[9]данных. Оцифрованные полные геномы живых существ занимают немало места в памяти компьютера. – Но могу дать обещание. Расскажи мне все, что ты знаешь о Ко Саи, и я не буду выставлять эту информацию на торги. Так ты по–прежнему будешь полезна «Арканиан Микро».

— Она мертва.

— Мне нужны все подробности.

Таун Ве немного помедлила, смотря на бластер и медленно моргая.

— Ты собираешься силой вернуть меня на Камино?

— Нет. Мне не требуются деньги.

— Но ты способен убить меня, Боба?

Фетт замешкался. «За это – мог бы».

— Да.

Она все еще выглядела озадаченной, но никак не обиженной или испуганной.

— Хорошо. Ко Саи считала, что программа клонирования будет уничтожена, поэтому во время битвы при Камино она перешла на сторону Сепаратистов. Чтобы спасти работу всей своей жизни.

— И свою шкуру.

— Мы не материалисты, Боба. Это был вопрос не оплаты, а вопрос гордости работой, мастерства.

Фетт вернул «электронный взломщик» в футляр на поясе. – Продолжай. Куда она направилась?

— Я не имею представления о следующем месте назначения в ее путешествиях.

— И что с ней случилось?

— Ее… выследили.

— Кто?

Еще одно колебание. Что бы ни было его причиной, это беспокоило каминоанку.

— Оперативники из разведки клонов. И инструктор по обучению коммандос, один из тех, кто был приглашен твоим отцом.

Фетт нервно сглотнул. Такого он не ожидал. – И?

Каминоанка указала на переплетенные скальпы вуки, свисавшие с его правого наплечника. – Она пала жертвой склонности мандалорцев собирать сувениры.

— Интересно, — обронил Фетт. «Нет, это поразительно, это ужасающе, это надежда, это все меняет». – Значит, клоны все–таки отомстили.

— Мы полагаем, что да. Прибыли посылки с частями тела каминоанки, генетический профиль которой совпадал с профилем Ко Саи.

Фетт посчитал это излишне жестоким. Одно дело – убить пленника, если тебе заплатили, убить, если ты вынужден это сделать; даже доставить части тела, если придется. Однако отправка Ко Саи домой по частям выглядела как изощренное сообщение о мести.

— А ее разработки?

— Мы можем лишь предположить, что они захватили и их тоже. Они так и не были обнаружены.

— Что в них особенного?

— Главным успехом Ко Саи была возможность контролировать процесс старения. Она знала, как им управлять лучше, чем любой другой биолог. Тогда мы были заинтересованы только в его ускорении, чтобы клоны быстрее становились взрослыми, но теперь я представляю, насколько привлекательным товаром может стать замедление процесса старения и его терапевтический потенциал. Она утверждала, что смогла добиться этого в лабораторных условиях.

По словам Мирты, она как–то встретила одного из клонов, выращенных на Камино. Клона, который не мог, не должен был остаться в живых. Фетт обнаружил, что ему в руки попала масса деталей головоломки, явно связанных друг с другом. …Клоны, которые не могли существовать, расчлененный каминоанский ученый, исчезнувшая информация о клонировании…

— Можешь назвать имена?

Таун Ве напряглась. – Помнишь того агрессивного маленького человека, которого звали Скирата? Который… часто угрожал ножом моим коллегам?

О да, он помнил Кэла Скирату. Иногда отец Фетта клялся, что он был лучшим среди них, иногда – просто крыл его последними словами. Джанго Фетт редко приходил в бешенство, однако у Скираты был талант выводить из себя. Типичный мандалорец, бескомпромиссный и неистовый.

Когда Фетт как–то остался на Камино в одиночестве, его едва не заставили изучать мандо’а совершенно непредсказуемые ученики Скираты, которых тот обучал по программе спецназа; шесть подчинявшихся только ему солдат–клонов из числа ЭРК[10]. «Нули», как их все называли, были первой партией клонов, и получились они психически неустойчивыми, невероятно умными и опасными; эти клоны были оперативниками разведки. После окончания войны они исчезли.

Ну а дальнейшее представить несложно. Скирата заботился об этих клонах. Он хотел, чтобы они жили столько же, сколько живут обычные люди. А значит, ему были очень нужны разработки и знания Ко Саи. Ему ничего не стоило разделать ее, как тушку, чтобы получить технологию манипуляции с генами, которая требовалась для остановки ускоренного старения. Для него это был просто один из способов достигнуть цели.

И если один этих клонов до сих пор жив и находится в нормальной физической форме, хотя его состояние должно быть эквивалентно 140–летнему человеку, это значит, что они все–таки нашли способ остановить процесс ускоренного старения – способ Ко Саи.

«Вот, что мне нужно. Вот, что спасет мою жизнь».

Фетт внезапно ощутил, как обострилось восприятие, словно после приятно холодного душа в жаркий день; цвета вокруг, казалось, резко стали ярче; звуки четче, запахи острее. По телу циркулировал адреналин. Он нашел то, что искал – или, по крайней мере, направление, в котором следует двигаться.

Он никогда не терпел неудач в выслеживании добычи. Никогда. Если даже кому–то в конце концов удавалось сбежать, он всегда находил их.

«И тебя найду».

— Годится, — кивнул Фетт. Рука, в которой он держал нацеленный бластер, начала болеть. Раньше такого не было. – Ты молчишь обо всем этом, и твои данные дальше меня не пойдут. Понятно?

— Согласна, — откликнулась Таун Ве. – И если… когда… ты найдешь данные Ко Саи, мы могли бы очень хорошо заплатить за их возврат.

Фетт внезапно вспомнил Синтас, слезы радости на ее глазах, когда она держала маленькую Айлин. Нет, Таун Ве едва ли была способна заботиться о нем, как настоящая мать.

Для Таун Ве на первом месте была ее наука.

— А если я не хочу продавать их? – осведомился Фетт.

— Что ты собираешься делать со своим наследием?

— Что?

— Ты умираешь. Даже если ты справишься и найдешь данные Ко Саи, и они помогут тебе, все равно остается вопрос, что ты оставишь после себя.

— Почему тебя это заботит?

— Я думаю, это заботило твоего отца. Он говорил графу Дуку, что он хотел получить не сына – он хотел получить ученика, которому мог бы передать наследие Джастера.

Жестоко. Возможно, Таун Ве имела в виду другое, а не то, что прозвучало. Фетт не изменился в лице, хотя внутри пожалел, что снял шлем.

— Джастер Мериэл был для моего отца больше чем просто учителем. Он был его отцом.

Похоже, для Таун Ве это ничего не значило.

— И в чем же заключается это наследие?

— Быть Мандалором. Сделать так, чтобы мандалорцы выжили, что бы ни случилось. И я оправдаю ожидания моего отца, так же, как он делал до меня.

Холодный голос Таун Ве не изменился. – Мы заплатим больше, чем кто бы то ни было.

«Папа всегда помнил о Джастере Мериэле, чувствуя, что должен быть достойным его памяти. Возможно, я был вторым шансом это осуществить».

— Я с тобой свяжусь.

«Наследие Джастера. Возможно, в словах Бевиина есть смысл. Быть больше Мандалором и меньше заниматься «делами».

Возможно, она сказала это, чтобы зацепить его. «Вряд ли, каминоанцев не заботит ничего, даже если одна из них тебя вырастила».

Фетт надел шлем и повернулся к выходу. Поднимет ли Таун Ве тревогу? Едва ли она захочет, чтобы кто–либо узнал, что ее данные попали в чужие руки. Все, что ее заботило, была, как и всегда, ее работа, и это обеспечит ее молчание. Любая проверка безопасности, проведенная «Арканиан Микро», не обнаружит ничего пропавшего и никаких небрежных попыток взломать их системы. Все осталось между ним и Таун Ве.

— Я бы хотела узнать, найдешь ли ты материалы Ко Саи, и помогут ли они тебе, — сказала каминоанка.

Фетт удержал порыв спросить ее, был ли интерес личным или профессиональным.

— Если я буду жив в ближайшую пару лет, ты узнаешь.

Он двинулся наружу тем же путем, что зашел внутрь, с помощью веревки с захватом вскарабкался вверх по шлюзу доступа команды дезинфекции и быстро пополз к краю крыши. Захваты прерывателя были на месте. Оглядевшись вокруг, Фетт перепрыгнул через ограждение, отсоединил захваты, и теперь для датчиков в ограждении его здесь словно никогда не было.

По сигналу вмонтированной в его шлем системы дистанционного управления опустился посадочный трап «Раба 1», и Фетт двинулся к нему, размышляя, почему он так цепляется за корабль своего отца. Конечно, это было замечательное судно, но для него оно значило гораздо больше, чем просто «лучшее из того, что он мог себе позволить».

«Мне уже больше семидесяти лет, а я только начал осознавать себя чем–то большим, чем просто сыном своего отца. Это не значит, что я люблю тебя меньше, папа, но я не могу вечно оглядываться назад».

Боба Фетт не знал точно, что именно может заполнить эту пустоту внутри и дать ему смысл в жизни, но теперь он понимал, что ответ на этот вопрос лежит в будущем, а не в промороженных воспоминаниях о прошлом.

Стоя перед символом своего детства – кораблем «Раб 1», он размышлял о совершенно посторонних вещах.

— Я вижу, ты не стала разносить мостик, — заметил Фетт, решив для разнообразия первым начать разговор.

Мирта как раз протирала приборную панель. Та выглядела на удивление блестящей: Боба Фетт всегда поддерживал корабль в чистоте и хорошем состоянии, но сейчас панель казалась полированной.

Она откликнулась вопросом: — Ты нашел то, что искал?

Он запустил двигатели «Раба 1» и поднял его в воздух, развернувшись под монорельсом, протянувшимся на высоте двух километров над поверхностью Вохаи.

— Да.

— И что дальше?

Фетт порадовался, что его лицо скрывает визор. Он разрывался на части. Он хотел найти этого невозможно старого клона, хотел увидеть Айлин, хотел узнать, как умерла Синтас.

Мирта знала – или утверждала, что знала – ответы на все три вопроса. Вопрос о том, что случилось с Синтас, уже не был срочным; Айлин он мог найти и сам, потому что мог найти Хэна Соло, а где был Соло, появится и Айлин.

Значит, он должен искать этого клона из клана Скираты. Даже если у него нет разработок Ко Саи, возможно, он может дать образец клеток, который смогут изучить каминоанцы и понять, как был прекращен процесс ускоренного старения.

Но все же слишком много неопределенностей. Слишком много переменных в уравнении.

Фетт решил, что сейчас можно, хотя и с осторожностью, проявить свой интерес.

— Где ты встретила того клона?

— На Корусканте. Похоже, он там часто бывает, — Мирта, как обычно, смотрела прямо вперед. – И куда мы направляемся сейчас?

«Найти Хэна Соло, потому что это приведет меня к Айлин».

— Ожерелье у тебя. Ты мне это скажи, — поддержал смену темы Фетт.

Мирта сняла с шеи кожаный шнурок и пристально посмотрела на сверкающий камень на ее ладони. – Тогда на Корускант.

«Ага». Фетт никогда не учил Айлин охоте за головами, но было очевидно: она знала, что часто гораздо легче спрятаться на планете–городе с триллионным населением, чем в горной пещере где–нибудь на планете Внешнего кольца.

Он ввел в навигационный компьютер курс на ядро галактики: 0 – 0 – 0. «Раб 1» уже разгонялся для прыжка в гиперпространство, когда перед Феттом нетерпеливо замигала панель связи.

Тот, кто его вызывал, находился на Кореллии, хотя и попытался это скрыть, использовав ряд ретрансляционных станций. Не многие могли бы позвонить Фетту с Кореллии, а те, кто могли, едва ли захотели бы разговаривать в присутствии Мирты Гев.

— Пора поесть, — сказал он. – Иди на корму и посмотри, что можно найти для нас в хранилище.

Мирта молча повиновалась, без следа несогласия на лице. Она отреагировала, как подчиненный, выполнявший приказ, а не как привыкшая к кухонной работе женщина.

— Ладно.

— Тебя это не оскорбляет?

Мирта взглянула на него, как на сумасшедшего. – Мой отец – мандалорец. Так что я умею и сражаться и готовить.

Фетт осознал, как мало ему известно о мелких подробностях его собственной культуры. В следующий раз, когда он увидит Бевиина, он, пожалуй, попросит его пояснений. Подождав, пока Мирта закроет за собой внутренний люк, охотник переключил вызов на защищенный канал.

— Фетт слушает. Побыстрее.

Последовала короткая пауза.

— А это Тракен Сал–Соло, Глава государства планеты Кореллия. У меня для вас предложение.