Глава 9. Платье, упакованное в чехол, висело на двери, туфли стояли на плите, а посреди кухонного стола валялась груда косметики

Платье, упакованное в чехол, висело на двери, туфли стояли на плите, а посреди кухонного стола валялась груда косметики. Алиса в третий раз пыталась накрасить ресницу, но ничего не выходило – руки тряслись.

С самого утра она делала вид, что все в порядке, но когда, нарисовав правый глаз, у нее случилась мощнейшая паническая атака, Алиса наконец призналась себе, что совершенно не контролирует ситуацию. Во рту было сухо, как в печке, все время хотелось пить – отчего каждые пять минут она бегала в туалет, на ходу сбивая то стулья, то столы, и возможности сосредоточиться хоть на чем‑нибудь не было никакой.

Телефон зазвонил – и Алиса бросилась к нему в безумной надежде: сейчас ей скажут, что все отменяется, или что ее, Алису Трейман, просят остаться дома.

Ну почему все должно было так обернуться?

Вчера она представляла себя королевой бала, а сегодня из нее с треском вылетает завтрак (он же обед), и сердце стучит так, словно она только что стала единственным свидетелем конца света.

– Алло! – произнесла она из последних сил.

– Волнуешься? – хихикнула Лиза.

– Я никуда не поеду! – завизжала Алиса.

– Спокойно… – вальяжно произнесла Лиза.

– Может, белладонны бухнуть, а? – дрожащим голосом предположила Алиса.

– Оставь беладонну в покое! – рявкнула Лиза. – Единственный выход – абсент.

– Ты с ума сошла? – нервно расхохоталась Алиса. – Да я от абсента через минуту буду на карачках ползать!

– Не будешь.

– Лиза, ты враг мне! – укорила подругу Алиса.

– Я тебе говорю – выпей абсента! – сорвалась та. – У меня нет времени с тобой сюсюкать, так что поверь на слово! Абсент – то самое, что тебе нужно! Это наш напиток, ты не знала?!

– Ясно! – буркнула Алиса и положила трубку.

ОК. Она сейчас напьется и никуда не поедет. Во всем будет виновата Лиза. Супер! С чистой совестью Алиса налила полстакана абсента, растворила в кипятке несколько ложек сахара, все размешала и сделала большой глоток. Закрыла глаза. О‑о… Как же хорошо… По телу разлилось тепло, перегнавшее алкоголь в блаженство – ей стало так легко, что тело воспарило. Алиса открыла глаза и обнаружила себя над диваном. Жадно глотнув еще, она взмахнула руками и сделала пару кругов по комнате.

Какой же кайф!

Ни паники, ни страха, ни жуткой неуверенности.

Алиса залпом допила стакан, плюхнулась на диван, попрыгала на нем, каждый раз высоко взлетая в воздух (удивительное ощущение!), завела Бонни Тайлер и приступила к сборам. К десяти она была в полном боевом снаряжении, с уложенными, как у Бриджит Бардо, волосами, и оставшиеся до прибытия транспорта полчаса провела в веселой компании абсента. Странный напиток! Она не пьянела – просто становилась все веселее и веселее. Может, это иллюзия, а на самом деле она уже давно спит с одним кое‑как накрашенным глазом где‑нибудь между обеденным столом и камином?

И тут часы пробили ровно половину одиннадцатого. В письме, отправленном вместе с платьем, было написано: «С последним ударом маятника выходите на улицу. Вас ждут».

Алиса спешно задула свечу, на всякий случай залила ее чаем и выбежала во двор. Прямо напротив входа стоял самый настоящий черный козел с отполированными рогами!

– Минутку! – взвизгнула Алиса и бросилась назад.

Схватила бутылку абсента, что‑то перевернула на обратном пути, выскочила на улицу, а дверь за ней с грохотом захлопнулась, и замок – сам! – повернулся на три оборота. Волшебная ночь! Погода, правда, была не праздничная – низко висели серые днем и черные ночью унылые облака, что уже сутки предвещали дождь, но так и не разродились – воздух был по‑летнему тяжелый, предгрозовой, отчего на секунду захотелось все бросить и спрятаться в уютной теплой спальне.

Но Алиса храбро подошла к козлу, сказала зачем‑то: «Я – Алиса», и провела рукой по его спине. Шерсть казалась ухоженной, гладкой, но посредине было нечто странное. Алиса схватилась за это и чуть не подпрыгнула – в руке у нее оказался клок шерсти. В ужасе она уставилась на кусок козлиной шкуры, и поняла – это не шкура, а… шаль. Черная кашемировая шаль. Алиса накинула ее на плечи, осмотрела козла, вспомнила, что в каком‑то кино говорили – сидеть амазонкой совершенно невыносимо, и устроилась на спине животного по‑мужски, что тоже, если уж честно, было не особенно удобно, и сказала: поехали!

Она чуть было не разразилась глупым пьяным хохотом, представив, как козел помчится галопом, но тот лишь ударил копытом, оттолкнулся от земли и взмыл ввысь. Плавно и осторожно, словно понимал – наездница из Алисы никакая. Несколько метров они плыли над самой землей – Алиса даже ощутила росу на траве, но вот козел сделал рывок, и они поднялись на уровень второго этажа. Зачарованная Алиса с трудом сдерживала биение сердца – все это с ней впервые! – и лишь время от времени глотала по капле абсента, чтобы не рухнуть от переполнявших ее чувств.

Тем временем козел поднялся над верхушками деревьев и смело набирал высоту – они нырнули в облака, пробрались сквозь влажные тучи, и тут Алиса не удержалась – смачно и громко выругалась: над облаками висела яркая луна, а небо было чистое – как умытое! Козел резво двинулся вперед, и Алиса уже не боялась, потому что не было никакой земли, не было ничего – ни дома, ни прошлой жизни, ни высоты над уровнем моря… Были звезды, была Луна, был ветер, и шаль развевалась, и шерсть у козла была теплая и уютная – руки в ней не мерзли, и еще Алиса, кажется, кричала, как дура: «Я королева мира!» И она точно знала: что бы ни случилось, как бы все ни обернулось – эта ночь стоит пяти таких жизней, что у нее была раньше!

Они мчались навстречу горизонту – иногда козел нырял в облака, и Алиса видела внизу города, но лишь на мгновение, а скоро Алиса услышала свист и заметила – они не одни, мимо несутся ведьмы на метлах, на свиньях, некоторые – вот это да! – в ступах, и поднялся такой шум, такой гвалт, что Алиса уже не разбирала дороги, и только уворачивалась от лихих наездниц, и держала шаль покрепче – чтобы не улетела. Бутылку она уже давно потеряла, надеясь, что та не свалилась кому‑нибудь на голову.

И наконец…

Из темноты, тишины и безграничного пустого неба показалась Лысая гора. Чудилось, там происходит битва – горели костры, слышались крики и шум, взрывались петарды, рассыпались золотом фейерверки… Но главное – над горой кружили ведьмы. Сотни, а может, и тысячи – издалека они выглядели как мухи, крошечные и черные, и зрелище это и притягивало, и ужасало.

Козел словно почувствовал замешательство Алисы (или был вышколен нарочно для новичков) – замедлил ход и снизился, опустив копыта в облака. С воздуха гора казалась огромной – и, действительно, лысой: кое‑где она обросла кустарником, торчали два‑три жалких, распластавшихся по земле деревца, – и все, только трава и камни. Козел облетел гору кругом, и Алиса с удивлением обнаружила ворота – огненные, метров пять высотой. Будто согнули два дерева, переплели ветви и подожгли – только горели они на удивление долго.

Животина приземлилась, топнула ногой, подгоняя Алису – та спешилась и не успела вернуть шаль, как козел рванул ввысь и в одно мгновение скрылся из глаз.

Перед входом намечалась толкучка – ведьмы суетились, пытались с ног до головы осмотреть чужие наряды, поправляли макияж и спешили пройти через ворота. Алиса тоже рванула вперед, но ее толкнули, она споткнулась и чуть было не наступила на собственную юбку – отчего легкий шифон непременно бы порвался. В ярости она обернулась и приготовилась отчитать хама, но лишь открыла рот и промямлила нечто несусветное. Это был мужчина! Демон! Настоящий, взаправдашний демон!

Как круглая дура, Алиса растянула губы в неестественной улыбке, пропищала «ничего‑ничего» и густо покраснела.

Потому что немедленно вспомнила, как была влюблена в «Демона» Врубеля – в двух экземплярах: на картине и в сборнике Лермонтова, на иллюстрации, где коварный обольститель Демон целует страстную Тамару, забирает ее душу, и все это было так красиво – и косы Тамары, и грива Демона, что она даже осторожно вытащила лист из книги и хранила его у себя в секретере – потому что ни до, ни после не встречала ничего более сексуального.

И то был он. Он! Это все равно, что зайти в купе первого класса поезда «Москва – Санкт‑Петербург» и обнаружить там Джонни Деппа – сидит такой, читает «Эсквайр», уписывает чипсы. Без Ванессы. Без охраны.

– Ваше платье в порядке? – спросил демон по‑английски.

– Да‑да… Спасибо… – отступала Алиса, втайне рассчитывая, что он и ее погубит, как Тамару. Прямо сейчас.

– Меня зовут Винсан, – представился демон.

– А! – Алиса совершенно по‑идиотски трясла головой, так как не ожидала, что демона могут звать иначе, чем Демон.

– Можно я вас провожу? – попросил демон‑Винсан.

– Да! – Алиса с трудом сдержала радостный визг.

Ей хотелось громко и напоказ смеяться, чтобы оборачивались и крутили пальцем у виска. Как будто она попала в свой тайный сад, где прятались все несбыточные мечты – от фотоснимка Джимми Моррисона и картинки из журнала с изображением виллы на Лазурном Берегу, до прогулок по лунной дорожке и путешествия во времени.

– Меня зовут Алиса, – в конце концов пробормотала она и вложила ладонь в его руку.

И они вошли в арку.

В майской траве прятались тысячи свечей, в воздухе парили миллионы красных розовых лепестков, дорожки были усыпаны чем‑то блестящим, угощение разносили нимфы в полупрозрачных серебристых одеждах, кусты украшали мерцающие, как светлячки, разноцветные цветы, играла музыка, и все гости были либо красивые, либо странные. Тут можно было столкнуться с кем‑то отвратительным, похожим на вампира, со странным существом с длинным носом в бородавках – ну просто классическая злая ведьма, и с пугливыми блондинками с длинными, ниже попы, золотыми волосами – созданиями невероятной красоты, если бы не злые красные глаза и зубы, как у волка, и со странными личностями, сквозь которых было видно все…

Волшебный мир предстал в таком упоительном, сказочном, небывалом многообразии, что Алиса лишь смотрела – не чувствовала, не думала, а наблюдала, и только теплая и сухая рука Винсана напоминала ей, что она не спит. Его присутствие волновало, кружило голову – хотелось быть сумасшедшей, непредсказуемой, безумствовать и уж точно не думать о будущем. Серебристая нимфа поднесла абсент в изящном стакане на длинной ножке – она предложила и кир рояль, но Алиса желала только абсент – она хотела быть пьяной, и Винсан подводил ее к каким‑то людям, и все они радостно хохотали – над чем неясно, но Алисе было весело. А потом они черт знает как очутились под деревом – редким здесь настоящим деревом, и он обвил свои руки вокруг ее талии, и они целовались – так, как она и представляла! Это был не нежный поцелуй влюбленных, и не страстный поцелуй случайных партнеров, зло и решительно топивших в нем одиночество, это был поцелуй без начала и конца – поцелуй в последний день Помпей, поцелуй, в котором отчаяние смешалось с вожделением, поцелуй и горький, и дикий, и сумасшедший… В нем была нота измены, и хорошия порция раскаяния, и душный аромат сиюминутного безумия, и болезненная одержимость – живем один раз! – и отчаянный крик: я хочу любить так, чтобы небеса заплакали от зависти! В этом поцелуе не было лишь одного – того, о чем мечтают уставшие от переживаний влюбленные, которые наконец нашли друг друга в лабиринте бесполезных свиданий – в нем не было покоя. Не было в нем вечеров перед телевизором, когда так приятно держаться за руки, не было обедов в ресторанах, когда заранее знаешь, что закажет партнер, не было визитов в мебельный магазин и счастливых препирательств на глазах у продавца…

Алиса чувствовала, что в этом поцелуе теряет часть себя. Важную? А кто его знает… Но она точно знала – со всем, о чем мечтают обычные счастливые женщины, ей не по дороге.

Она открыла новый мир – мир, в существование которого перестаешь верить, едва тебе исполняется четырнадцать, и потом, когда что‑то не ладится, или мир вдруг становится плох, жалеешь о том, что нет сил проверить снова.

И вдруг поцелуй закончился. Он не стал пресным, ему ничто не помешало – ни затекшая шея, ни грубый смешок, он просто рассосался, как леденец.

Они оторвались друг от друга, вернулись к людям и незаметно разошлись.

– Алиса! – Лиза поднялась с подушек, разбросанных по ковру, и пошла ей навстречу.

Она была в шикарном платье с такой пышной юбкой, что под ней могла уместиться генеральная ассамблея ООН.

– Иди к нам! – Лиза помахала рукой.

Она была не такой, как обычно. Мягкая, счастливая – излучала мир и доброту. Алиса чуть не расхохоталась, но вовремя спохватилась – ей тоже захотелось излучать мир и доброту.

– Алиса! – Лиза широко распахнула объятия, изящно упала Алисе на грудь и поцеловала ее куда‑то в ключицу. Алиса поняла, что подруга пьяна в стельку – во всем виноват кир рояль, а отнюдь не просветление. – У нас тут сумасшедшие тарталетки с лососем! За мной!

Лиза развернулась, заблудилась в собственном платье, которое обернулось вокруг ног, шлепнулась на землю и завопила:

– Распутайте меня!

Алиса посидела с ними минут двадцать и ускользнула – не поймала волну.

Вдруг гору потряс жуткий вибрирующий звук. Все вскочили. Алиса запаниковала, но скоро поняла, что волнение скорее приятное – у всех гостей были счастливые, а не испуганные лица. Звук повторился еще несколько раз, и Алиса наконец догадалась – это же гонг!

К одиннадцатому удару все собрались на вершине горы, представлявшей собой не очень ровную площадку, посреди которой находилась куча валунов. Так называемая «Площадка для танцев ведьм». По‑немецки это было непроизносимо.

Прозвучал последний, двенадцатый удар.

Небо неожиданно затянуло облаками, а сильный порыв ветра как‑то сразу затушил свечи. Мрак стоял совершенно беспросветный. Алиса едва справилась с желанием схватить кого‑нибудь за руку – и вдруг почувствовала, что кто‑то вцепился ей в кисть. Хватка была сильной, но Алиса не стала сопротивляться.

С минуту они стояли в тишине.

И вдруг на небе, где‑то над чернильной темнотой, показался месяц. Не успела Алиса удивиться – вроде бы светила полная луна, как месяц двинулся вниз.

У Алисы закружилась голова. Месяц был таким реальным, большим, и то, что он дрогнул и покинул свое обычное место, – за тысячи километров от Земли – казалось началом конца света. Она вырвала кисть (месяц осветил соседку – женщину лет пятидесяти с коричневыми кругами под глазами) и приложила похолодевшие ладони к щекам.

Месяц опускался все ниже и ниже, и Алиса заметила какое‑то пятно. Может, от светила уже отваливаются куски и очередной скоро рухнет на них?

– Кто это? Кто это? Кто это? – шептали соседи.

Алиса обернулась к той, что оставила на ее руке синяки от своих длинных цепких пальцев, но передумала – вид у соседки был фанатичный, и наклонилась к соседу справа – низкому толстячку.

– Что происходит? – прошептала она.

– Королева… – толстячок даже не посмотрел на нее, просто кивнул.

И тут до Алисы, наконец, дошло. На огромном месяце восседала женщина. Когда месяц завис метрах в пяти над землей – и он был огромный! – женщина поднялась, уперла руки в боки и задрала подбородок. Толпа разразилась аплодисментами.

С оттенком зависти Алиса признала – она, королева, была великолепна. Пышные черные волосы опускались ниже лопаток, оттеняя белую сияющую кожу. Высокие скулы, прямой тонкий нос с хищным, немного ястребиным кончиком, полные губы с четкими очертаниями и карие глаза делали ее красавицей – такой, что невозможно глаз оторвать. Стройную спортивную фигуру прикрывал лишь купальник, сделанный, казалось, из горного хрусталя, а в смоляных волосах сверкала алмазная корона, похожая на Млечный Путь. Ноги у красотки были длинные и мускулистые – и особенно выигрышно смотрелись за счет туфель на высоченных каблуках.

Королева осмотрела гостей, выждала мгновение и крикнула:

– Шампанского!

И немедленно вылетели тысячи пробок, громом раскатился оркестр, а к самой королеве подлетел белый орел, на которого она и пересела, чтобы лично чокнуться с каждым гостем.

Как, правда, ей это удалось, Алиса так и не поняла, но лично звякнула бокалом о бокал королевы, и заглянула ей в глаза – черные и холодные.

– Ну? – Лиза дернула ее, едва Алиса пригубила шампанское, и большая его часть вылилась ей в декольте.

– Что ты делаешь?! – рявкнула Алиса. – Я же теперь вся липкая!

– Прости!

Лиза, похоже, протрезвела, но была возбуждена – даже разрумянилась.

– Как тебе новая королева?

– Ну, старой‑то я не видела, так что по мне и эта чудо как хороша! – Алиса всплеснула руками.

– Она из Бразилии! – сообщила Лиза. – Пойдем танцевать!

Она тащила Алису куда‑то вниз, пока не привела на склон, по которому струился серебристый туман. В метрах десяти над землей завис прозрачный круг – дорожка, а на дорожке бесновались музыканты – наконец‑то, современные.

– Это же… – Алиса остановилась, как вкопанная.

– «Кьюар»! – завопила Лиза. – Они все‑таки приехали!

Она схватила Алису за руку, и той ничего не оставалось, как броситься за спутницей – иначе бы Лиза содрала с нее кожу. Они устремились на танцпол, где уже скакали другие гости, и бесновались несколько часов кряду, лишь время от времени освежаясь шампанским.

И все смешалось. Алиса только помнила, что они катались по небу на пролетках, запряженных соколами, выплясывали стриптиз, качались на месяце, который отдали гостям на потеху – он поднимался на самый верх, и настоящая луна казалась огромной, катались в надувных лодках по ручью – с самой вершины (из кучи валунов забил горный ручей) до самого низа – то есть до облаков, на страшной скорости – Алиса помнила, как визжала, и выплясывали с козлоногими субъектами, которые очень стеснялись, когда из‑под сатиновых штанов‑галифе проглядывали копыта…

И показалась заря. Из облаков, как из океана, медленно поднималось солнце. С первым же лучом королева поднялась на своем орле‑альбиносе над толпой и поблагодарила всех за то, что пришли. Она сделала круг почета, послала воздушный поцелуй и взмыла ввысь.

Оркестр медленно и печально заиграл «Отель Калифорния», но только Алиса решила, что вечеринка окончена, как с неба полился дождь… из шампанского. Обалдевшие от восторга гости открывали рты, запрокидывали головы, и кружились, плескались, хохотали…

Это было… головокружительно! Совершенно пьяная Алиса, а каждый знает: с хорошей вечеринки лучше возвращаться пьяной до положения риз – обнималась с Лизой и подпевала оркестру, пока не упали последние капли и не поднялась заря.

– Что это? – шепотом произнесла она, схватив Лизу за плечо.

Некоторые гости исчезали – одни превращались в дым, другие распадались в пепел.

– Мертвые… – так же тихо ответила Лиза. – Не ори, они могут обидеться…

Они стояли, обнявшись, смотрели, как расходится толпа, и улыбались новому дню.

– Пора, – наконец сказала Лиза. – Ты на чем?

– Не знаю… – Алиса покачала головой. – На козле. Он должен за мной сам прилететь?

– А ты туда‑обратно заказывала?

Алиса пожала плечами. Об этом она как‑то не подумала.

– Ладно, – Лиза махнула рукой, – у меня экипаж.

Они спустились, и Алиса с восторгом уселась в низкое черное ландо, запряженное крупными воронами.

В ландо было тесновато, Лиза морщилась, но Алиса решила, что подруга не треснет, если немного потеснится. Они укрылись черной шкурой и помчались назад. Несмотря на горячие клятвы смотреть по сторонам и запомнить все до последней секунды, скоро Алису укачало, и она заснула. Очнулась она лишь тогда, когда Лиза затрясла ее и облила остатками шампанского.

– Тьфу! – фыркнула Алиса. – Какая ты вредная! Ладно, спасибо огромное! Было отлично! Лиза! Если честно, это просто великолепно, потрясающе, лучшая ночь в моей жизни! Я даже и не представляла…

– Тс‑с! – Лиза приложила палец к губам. – Все завтра расскажешь. Это твоя ночь, так что сейчас не время делиться впечатлениями. Сохрани их для себя.

Алиса не очень поняла, о чем речь, но вороны уже сорвались с места и умчали экипаж.

Алиса осталась одна посреди двора. Она была ошеломлена, шампанское все еще гуляло в крови, и спать не хотелось.

Она прямо на улице сняла платье, дошла до пруда, бросилась в воду, проплыла туда‑обратно, так и не ощутив холода воды, вернулась к дому и еще раз встретила солнце, которое, наконец, показалось из‑за туч. Видимо, все ведьмы разлетелись по домам: неведомые силы растащили облака, утреннее солнце пригрело кожу, и Алиса зажмурилась. Она стояла так с четверть часа, пока, наконец, не покрылась мурашками. Зашла в дом, завернулась в плед – отчего‑то было особенно приятно ощущать под нежным кашемиром обнаженное тело, натянула толстые домашние носки, вскрыла бутылку шампанского и вернулась во двор. Там и заснула, и только когда какая‑то букашка устроилась у нее на губе и принялась чистить лапки, Алиса встрепенулась, переползла в дом и отключилась прямо в гостиной на козетке. Ей снилась ночь, и Королева, и Демон, и фавны с нимфами, и пьяная Лиза – она словно смотрела альбом с фотографиями, который с этой ночи она будет держать только в своей памяти – раз уже есть в этой жизни события, которые невозможно доверить бумаге.