Глава 34. Пес говорил, что они питают слабость к запахам

Пес говорил, что они питают слабость к запахам. Завладев Землей, они обменяют ее на партию каких‑то запахов. Запахи – это их жизненный стимул, единственный источник наслаждения. Они их ценят превыше всего.

И здесь, на Земле, у подножия разукрашенного осенью холма, на заросшем травой болотце, они нашли запах, который их пленил, – ведь только так можно было истолковать их исступленные прыжки. Запах, который, видимо, обладал для них такой притягательной силой, что заставил их отказаться от выполнения стоявшей перед ними задачи, какова бы ни была ее цель.

Я сел в машину, дал задний ход, выехал на дорогу и поехал обратно в сторону главного шоссе.

По‑видимому, другие ароматы Земли не обладали для кегельных шаров особой привлекательностью, подумал я, но вонь скунса свела их с ума. И хотя лично мне это казалось бессмысленным, я вполне допускал, что» в этом мог быть определенный смысл для кегельного шара.

Должен быть какой‑то способ, сказал я себе, который даст возможность человеческому роду использовать эту новую информацию в своих интересах, способ, с помощью которого мы сумеем извлечь выгоду из этой любовной интрижки кегельных шаров со скунсами.

Я мысленно перенесся во вчерашний день, когда Гэвин поместил на первой странице газеты статью Джой о ферме, где разводят скунсов. Но в этом случае речь шла о других скунсах.

Мои мысли разбегались кругами и каждый раз ни с чем возвращались к исходной точке. И, подводя итог этим бесплодным размышлениям, я подумал, что можно прийти в бешенство, если эту открытую мною слабость пришельцев не удастся обратить на пользу человечеству.

Ибо, насколько я понимал, это был наш единственный шанс. Во всем остальном они взяли нас за горло мертвой хваткой, поставив в совершенно безвыходное положение.

Но если и была какая‑то возможность извлечь из этого пользу, мне она в голову не приходила. Если б нас было много, если б я не был так одинок, меня, быть может, осенила бы какая‑нибудь идея. Но со мной была только Джой.

Я въехал в пригород; боюсь, я не уделял должного внимания своим обязанностям водителя. Я остановился у светофора, задумался и не заметил, как красный свет сменился зеленым.

До меня это дошло только тогда, когда мимо пролетело такси с высунувшимся из окошка взбешенным шофером.

– Дубина! – крикнул он мне.

Он прибавил еще кое‑какие словечки, вероятно позабористей, чем «дубина», но я их не расслышал – сзади раздраженно засигналили другие машины.

Я поскорее оттуда убрался.

Но зато теперь я кое‑что знаю, подумал я. Есть одна возможность. Быть может, это пустой номер, но, по крайней мере, хоть какая‑то идея.

Всю дорогу до мотеля я рылся в памяти и в конце концов нашел это – имя того шофера такси, что с таким воодушевлением расписывал охоту на енотов.

Я въехал во двор мотеля, поставил машину перед блоком и остался сидеть в ней, пытаясь как‑то собраться с мыслями.

Спустя несколько минут я вылез из машины и отправился в ресторан. Закрывшись в будке, я отыскал в телефонной книге имя Ларри Хиггинса и набрал номер.

Мне ответил женский голос, и я попросил позвать к телефону Ларри. Потом я ждал, пока она ходила за ним.

– Хиггинс слушает.

– Быть может, вы помните меня, – сказал я, – а может, и нет. Я тот, кого вы подвезли вчера вечером к «Уэллингтон Армз». Вы еще рассказывали мне про охоту на енотов.

– Мистер, про охоту на енотов я рассказываю всем, кто не затыкает уши. Что поделаешь, есть у меня такая страстишка.

– Но говорили не только вы. Мы оба обсуждали это. Я рассказал вам, что иногда охочусь на уток и фазанов, и вы предложили мне как‑нибудь вместе поохотиться на енотов. Вы сказали…

– Погодите, – перебил он, – теперь я припоминаю. Конечно же, я вас помню. Я посадил вас у бара. Но сегодня с охотой ничего не выйдет. Мне сегодня в ночь работать. Вам повезло, что вы меня застали. Я уже уходил.

– Но я не…

– Можно же договориться на какой‑нибудь другой день. Завтра воскресенье. Как насчет завтрашнего вечера? Или во вторник? Во вторник вечером я не работаю. Скажу вам, мистер, это куда веселее…

– Но я звоню по другому вопросу.

– Вы что, не хотите поохотиться? Уверяю вас, стоит вам только попробовать…

– Как‑нибудь вечерком мы это обязательно организуем, – сказал я. – В один из ближайших вечеров. Я вам позвоню, и мы назначим день.

– О'кей. Звоните в любое время.

Он уже собрался положить трубку, и я поспешно проговорил:

– Но у меня есть к вам еще одно дело. Вы тогда рассказали мне о старике, который приручает скунсов.

– Ага, о том старикашке, что с большими вывихами. Даю вам честное слово…

– Вы можете мне объяснить, как его найти?

– Как его найти?

– Да. Как мне до него добраться?

– Хотите его навестить, так, что ли?

– Да, я не прочь с ним повидаться. Хочу с ним потолковать.

– О чем?

– Да как вам сказать…

– Послушайте, дело вот в чем. Может, я тогда сболтнул лишнего. Он добрый и безобидный старикан. Мне не хотелось бы, чтобы его беспокоили. Ведь над такими, как он, народ любит потешаться.

– Вы говорили мне, – сказал я, – что он пытается написать книгу.

– Ну, говорил.

– И что ему это не по зубам. Вы же так сами сказали. Да еще пожалели, что он никогда эту книгу не напишет, не справится. Так вот, я писатель, и мне пришло в голову, что, может быть, если ему немного помочь…

– Стало быть, вы собираетесь предложить ему помощь?

– За некоторое вознаграждение, – сказал я.

– Ему нечем вам платить.

– Ему и не придется. Я мог бы написать для него эту книгу, если у него есть материал. А потом мы бы поделили гонорар.

Хиггинс призадумался.

– Ладно, пожалуй, это подойдет. Ведь при том, как он ее пишет, он вообще не выручит за эту книгу ни цента. Ему и впрямь нелишне помочь.

– О'кей. Так как же мне его найти?

– Я мог бы вас как‑нибудь вечерком свозить к нему.

– Если можно, я бы хотел встретиться с ним сегодня. Завтра я уезжаю.

– Ладно уж, будь по‑вашему. Сдается мне, что худа от этого не будет. У вас там есть карандаш и бумага?

Я ответил, что есть.

– Его имя – Чарли Манз, но соседи зовут его Пустомелей. Вы выезжаете из города по двенадцатому шоссе и…

Я записал под его диктовку адрес. Поблагодарил его, когда он кончил.

– Как‑нибудь позвоните мне, – сказал он, – и мы сообразим насчет охоты.

Я пообещал.

Я достал другую монету и позвонил в редакцию. Джой еще была там.

– Ты купил продукты, Паркер?

Я сказал, что купил, но мне придется снова уехать.

– Я занесу все в блок, – добавил я, – Ты случайно не знаешь, работает ли холодильник?

– Наверно, работает, – ответила она. И тут же спросила: – Куда это ты собрался, Паркер? Голос у тебя взволнованный. Что случилось?

– Мне нужно встретиться с одним человеком по поводу скунсов.

Ей показалось, что я решил подшутить над ее вчерашней статьей, и она обиделась.

– Ничего подобного, – заверил я ее, – Это чистая правда. В долине, вверх по течению реки, живет один старик по имени Манз. Быть может, это единственный в мире человек, который приручает диких скунсов.

– Ой врешь.

– А вот и нет, – сказал я. – Мне о нем прожужжал уши один разговорчивый шофер такси, которого зовут Ларри Хиггинс.

– Паркер, – произнесла она, – ты что‑то затеваешь. Ты ведь ездил в усадьбу «Белмонт». Там что‑нибудь произошло?

– Ничего особенного. Они сделали мне одно предложение, и я обещал подумать.

– Какое предложение?

– Предложили стать их агентом по печати и рекламе. Кажется, это так называется.

– И ты собираешься его принять?

– Не знаю, – ответил я.

– Мне страшно, – проговорила она. – Еще страшнее, чем прошлой ночью. Я хотела поговорить об этом с Гэвином, я хотела поговорить с Дау. Но у меня язык не повернулся. Что толку в таком разговоре? Нам ведь никто не поверит.

– Ни одна душа на свете, – согласился я.

– Я приеду домой. И очень скоро. Пусть Гэвин подсовывает мне какую угодно работу, все равно я сбегу отсюда. Ты ведь ненадолго, правда?

– Ненадолго, – пообещал я. – Я отнесу продукты в блок, и ты сразу принимайся за готовку.

Мы попрощались, и я пошел назад, к машине.

Я перетащил продукты в блок, поставил молоко, масло и еще кое‑что в холодильник. Остальное разложил на столе. Потом я выгреб из‑под матраса остаток денег и набил ими карманы.

Покончив со всеми этими делами, я поехал к старику, чтобы побеседовать с ним.