Глава 32. – Паркер, – сказал сенатор, – хорошо, что ты позвонил

– Паркер, – сказал сенатор, – хорошо, что ты позвонил.

– Так может, ты теперь выслушаешь меня? – спросил я.

– Разумеется, – своим приторным тоном промолвил сенатор, – если только ты не станешь опять нести околесицу о нашествии пришельцев.

– Но, сенатор…

– Могу поставить тебя в известность, – прервал меня сенатор, – что назревает большой скандал – ты, конечно, понимаешь, что это не подлежит оглашению.

– Я так и предполагал, – сказал я. – Стоит тебе заговорить о каком‑нибудь событии, представляющем интерес, как всегда оказывается, что это не для оглашения.

– Так вот, скандал разразится в понедельник утром, когда откроется биржа. Мы не знаем, как это получилось, но в банках не хватает денег. И заметь, не в каком‑нибудь одном банке, а почти во всех, черт их дери. Ни один из них не может свести баланс. Каждый банк собрал сегодня в сверхурочное время своих служащих, чтобы выяснить, куда делись все эти деньги. Но это еще не самое скверное.

– А что же тогда самое скверное?

– Это деньги, – сказал сенатор, – Вначале их было слишком много. Невероятно много. Если сложить все деньги, имевшиеся в банках в пятницу утром, то получится такая огромная сумма, которая вообще не имеет права на существование. Уверяю тебя, Паркер, что такого количества денег не наберется во всех Соединенных Штатах.

– Но их там больше нет.

– Верно, – согласился сенатор, – их там больше нет. Насколько нам известно, сумма оставшихся денег приблизилась к средней норме.

Я ждал продолжения и в наступившей на секунду тишине услышал глубокий вздох, словно он боролся с удушьем.

– И кое‑что еще, – произнес он. – Слухи. Всевозможные слухи. Каждый час что‑нибудь новое. А проверить их невозможно.

– Что за слухи?

Он заколебался, потом сказал:

– Помни, что это строго между нами.

– Можешь не сомневаться.

– Прошел слушок, что кто‑то – никто толком не знает, кто именно, – захватил контроль над «Юнайтед стейтс стал» и несколькими другими корпорациями.

– Одни и те же лица?

– Ей‑богу, не знаю, Паркер. Я вообще не представляю, есть ли в этих слухах хоть капля правды. Выслушаешь одно, а через минуту тебе преподносят что‑нибудь другое.

Он помолчал и немного погодя спросил:

– Паркер, а ты‑то что об этом знаешь?

Я мог бы ему кое‑что рассказать из того, что я знал, но понимал, что этого делать нельзя. Он бы только обозлился и послал меня к черту – на этом бы все и кончилось.

– Я могу дать тебе один совет, – сказал я. – Могу посоветовать, что ты должен сделать.

– Надеюсь, это что‑нибудь путное?

– Издай закон.

– Если б мы издавали каждый закон…

– Закон, – продолжал я, – против частной собственности. Любой частной собственности. Составь его так, чтобы ни один человек не имел права владеть ни футом земли, ни промышленным предприятием, ни граммом руды, ни домом…

– Ты что, спятил?! – взорвался сенатор. – Да разве можно издать подобный закон! Такого и в мыслях не должно быть.

– А пока ты будешь разрабатывать его, придумай какой‑нибудь заменитель денег.

Сенатор что‑то бессвязно пролепетал.

– Потому что, – добавил я, – существующие законы дают возможность пришельцам купить Землю. Если вы оставите все как есть, Земля перейдет в их полное владение.

Сенатор обрел дар речи.

– Паркер, – взвизгнул он, – ты свихнулся! Всякое мне приходилось выслушивать, но подобную белиберду я слышу впервые в жизни.

– Если ты мне не веришь, пойди и спроси у Пса.

– Какого еще пса? При чем тут пес, дьявол тебя побери?

– Того, что сидит перед Белым домом. И ждет, когда его пустят к президенту.

– Паркер, – рявкнул он, – не смей мне больше звонить! У меня и без твоих бредней голова раскалывается. Не знаю, что у тебя на уме, но больше мне не звони. Если это шутка…

– Это не шутка, – сказал я.

– До свидания, Паркер, – сказал сенатор.

– До свидания, господин сенатор, – отозвался я.

Я повесил трубку и, не выходя из будки, попытался собраться с мыслями.

Я понял, что надеяться больше не на что. С самого начала сенатор был моей единственной надеждой. Из всех знакомых мне государственных деятелей только он был наделен воображением, но, видно, недостаточным, чтобы прислушаться к моим словам.

Я сделал все, что в моих силах, подумал я, но ничего не добился. Быть может, если б я действовал по‑другому, если б я прибегнул к какому‑нибудь иному способу, мне повезло бы больше. Но человек может сказать такое о любом своем поступке. Наперед никогда не угадаешь. Дело сделано, и никто не может знать заранее, чем все обернется.

Теперь уже ничего не остановит машину, пущенную в ход пришельцами. И, видимо, все произойдет гораздо быстрее, чем я предполагал. Утро понедельника принесет с собой панику на Уолл‑стрит, и вслед за этим начнет разваливаться экономика. Первую трещину в нашей финансовой системе даст торговля, а отсюда эта трещина быстро расползется в разные стороны, и за одну неделю мир будет ввергнут в хаос.

А ведь, скорее всего, пришельцы уже знают о моем звонке сенатору, подумал я, и спину мне обдало холодом. Быть того не может, чтобы они тем или иным способом не контролировали систему связи. И несмотря на то что я, по их расчетам, должен сейчас обдумывать их предложение, они все равно узнают, что я звонил сенатору.

Этого я не учел. Голова была забита другими мыслями. Впрочем, если б я вспомнил об этом раньше, вероятно, я все равно позвонил бы ему.

А вероятнее всего, это вообще не имело для них особого значения. Возможно, они предвидели, что, до того как я соглашусь на их предложение, я еще немного побарахтаюсь. А может быть, этот звонок, еще раз доказавший всю безнадежность моих попыток им помешать, по их понятиям, еще крепче меня с ними свяжет, окончательно убедив меня в том, что всякое сопротивление бесполезно.

Оставались ли еще какие‑нибудь неиспользованные возможности? Какой‑нибудь иной подход к этим событиям, который дал бы лучшие результаты? И вообще, способен ли человек сделать хоть что‑нибудь?

Я мог, скажем, позвонить президенту, вернее, мог попытаться позвонить ему. Но я не строил на этот счет иллюзий. Я понимал, как мало шансов на то, что мне удастся с ним переговорить. В особенности сейчас, когда на плечи президента легло тягчайшее бремя: за всю историю страны ни один государственный деятель не сталкивался с подобными трудностями.

Поговорите с Псом, сказал бы я ему, если б меня с ним соединили. Поговорите с Псом, который ждет вас на улице.

Но это не пройдет. Хоть бейся головой о стену.

Я сложил оружие. Мне не везло с самого начала. И не было на свете человека, которому бы в этом повезло.

Я достал монету и опустил ее в прорезь.

Набрал номер редакции и попросил к телефону Джой.

– Все в порядке? – спросила она.

– В полнейшем. Когда ты приедешь домой?

– Не знаю, – сердито ответила она, – Этот зараза Гэвин все время находит для меня работу.

– А ты возьми да уйди.

– Ты же знаешь, что я не могу этого сделать.

Ну ладно. Где бы тебе хотелось сегодня поужинать? Можешь выбрать ресторан подороже. Я купаюсь в деньгах.

Откуда у тебя деньги? Ведь твой чек у меня. Я его получила для тебя.

– Джой, поверь, у меня денег навалом. Где ты хочешь поужинать?

– Давай останемся дома, – предложила она, – Приготовим себе что‑нибудь поесть. В ресторанах сейчас такая давка.

– Бифштексы? А еще что? Я пока выйду и все куплю.

Она сказала, что купить.

И я отправился за покупками.

Date: 2015-07-11; view: 266; Нарушение авторских прав