Глава 10. – Нет, Миронюк, это не Ленин в шалаш не пошёл, а у нас с тобой так дело не пойдёт

– Куды ж вин пишов?

– Нет, Миронюк, это не Ленин в шалаш не пошёл, а у нас с тобой так дело не пойдёт! – учительница, Дарья Степановна, тётка добрая, но, видно, что уже терпеть не может. Или ты учи, или я тебе два в четверти поставлю!

– Ну да, – ворчит Миронюк, – вин там у шалаши сы‑див, а Мыронюк – видповидай тут за нього!

– Дарья Степановна, надо было Миронюк в шалаш посадить! – вступает Нинка. – И посмотреть, какая бы из него получилась революция!

– Мабуть нэ така погана, як у тэбэ! – огрызается Миронюк.

– Ага, сала побольше!

– Акишина! Сейчас сама всё рассказывать будешь! – Дарья Степановна, в общем‑то, и не злится совсем. И вдруг сама говорит:

– Надо было бы их с Акишиной вдвоём в шалаш посадить, и посмотреть, кто больше сала съест!

Тут уж все хохочут.

– Дарья Степановна, она бы загрызла его там! Нет, Дарья Степановна, они бы там свинопитомник развели! Он бы, он её съел! Нет, они бы там пограничные столбы поставили!

Ладно, хватит! Кто сам хочет рассказать? Давай, Василенко, расскажи нам про эту славную страницу нашей истории.

Славик Василенко, симпатичный, стройный, смуглый. Мечта девчонок не только девятого, но и десятого класса. Он сидит на кровати с прямой спиной, со спокойно сложенными на одеяле руками. Пальцы на руках длинные, тонкие, ногти – какой‑то удивительно красивой формы. И само лицо замечательное – чуть– чуть вздёрнутый нос, чуть‑чуть раскосые карие глаза и пухловатые губы – красавец! И не горбатый, и практически не хромой.

Славик – в недалёком прошлом – танцор, подававший большие надежды. Бальные танцы танцевал. Он этим гордится, рассказывает всем про конкурсы, про то, как весь Союз объездил. Рассказывает даже, как в Польше был, в городе Кракове, на каком‑то престижном конкурсе, и там занял то ли второе, то ли третье место.

Рассказывает и про партнершу свою – ну, уж это только мальчишкам рассказывает. Партнёрша старше была, целых семнадцать лет. Ну, она его многому научила. Всё то показала, про что сверстники его ещё и думать боятся. Письма от неё мальчишкам показывал – пишет, не забывает. Хотя партнёр у неё уже новый давно.

Лежит Славик месяцев пять, скоро уже операция – наверно, сразу после конца четверти. Если повезёт, встанет через четыре месяца и, может, даже без хромоты. Хоть опять танцуй. Вовремя лечить начали, лечили правильно – повезло человеку!

Но и это ещё не всё! Славик ещё на гитаре играет, и поёт! Родители привезли ему гитару месяц назад. Теперь все мальчишки гитарой заразились. Костик тоже у бабки гитару выпросил – купи, говорит, бабушка миленькая, мне гитару, и можешь мне – хоть два месяца ничего не носить, и денег не давать. Бабка сжалилась и купила.

Но далеко ему до Славика. Славик три года в музыкальной школе учился на гитаре играть!

Эх Славик‑Славик, сколько девичьих сердец бьётся быстрее при взгляде на тебя! А сколько ещё женских сердец падёт к твоим ногам!

Вот и сейчас, слушают, затаив дыхание, про Ленина в шалаше – и Аська, и Наташка, и даже немножко – Маша. Как они смотрят!

Нинка – вот кто просто смотрит. Нинка спокойна, как танк. Красавчики – не в её вкусе.

Грустно смотрит Наденька, сознавая, что никогда такой, как Славик, не посмотрит в её сторону. Лучше и вовсе не смотреть, чтоб не расстраиваться.

Смотрит Мариэта – смотрит, как на картину. Интересно, думает она, а бывают в Армении такие красивые ребята?

Смотрит Светка – смотрит издалека, как на сказочного принца из сказки. В её сказке есть небольшое местечко для принца. Её принц немного похож на Славика, но ведь это совсем разные люди. Её принц просто немного похож на Славика, но он никакого отношения к реальному Славику не имеет.

И, пожалуй, маленькая Светка ближе всех к истине, как всегда.

Реальный Славик преодолевает и Финляндию, и шалаш. Он получает свою четвёрку, похвалу Дарьи Степановны, и ворчание Миронюка о том, что много грамотных развелось вокруг после октябрьской революции.

А вот и она. Вы видите? Нет, не революция!

Вот она, под потолком палаты. Она расцвела, почти невидимыми, маленькими, беленькими и голубенькими цветочками.

Так всегда расцветает Первая Любовь. Да, это она. Вот она опускается пониже, и обхватывает собой всех, включая и Дарью Степановну.

Дарья Степановна узнала гостью. Она легонько отмахнулась от неё рукой – иди, мол, не приставай, я это всё уже давно проходила. Но любовь не улетает. И даже звонок не испугал её, а только заколыхался сильнее бело‑голубой ковёр, заходил волнами.

«Бедные вы мои, бедные ребятки, и это тоже – вам надо пережить», – подумала Дарья Степановна, выходя из класса. Началась маленькая переменка.

Остался ещё один урок, химия.

– Джем, ну ты как, перекатал? Тетрадку дай! – Сла вик потянулся за тетрадкой, чтоб забрать её у Джемали.

Лежачий Джемали сложил тетрадь трубочкой и запустил её вперёд, но тетрадь развернулась и упала на пол.

– Вах, извини! Стёпка, тэтрадку дай!

Вместо Стёпки поднялась Наташка Залесская и подняла тетрадь. Маленький квадратик, сложенный вчетверо тетрадный листок перекочевал из Наташкиных рук в тетрадку Славика.

– Извини, извини… – заворчал Славик.