Глава 2. Но в этот день ящик больше не преподнес сюрпризов

Но в этот день ящик больше не преподнес сюрпризов. И Джо Фернрайт побрел домой.

«Дом» – это, конечно, громко сказано. Всего лишь комнатушка‑модуль почти на уровне улицы, в уродливом небоскребе‑муравейнике. Когда‑то компания «Радость труженика» из Большого Кливленда, наведывающаяся сюда каждые полгода, соорудила трехмерную копию калифорнийского пейзажа. С тех пор вид на долину Кармел заполнял эрзац‑окно. В последнее время, поскольку дела у Джо шли плохо, он уже не пытался вообразить, будто живет на огромном холме с видом на море и на величественные леса. Он удовлетворился – или, скорее, смирился – с тем, что созерцает бледную, вялую, голубоватую траву. И к тому же, если этого было недостаточно, он мог запустить «мозгодуй» – психоактивный аппарат, вмонтированный в шкаф. Когда Джо бывал дома, аппарат заставлял верить, что эрзац‑пейзаж настоящий.

Наваждение покинуло разум, а иллюзия больше не заглядывала в окно. Вернувшись «домой» с работы, Джо окунулся в омут безграничной тоски, раздумывая, как обычно, о тщете собственной жизни.

В свое время Кливлендский институт шедевров прошлого регулярно поставлял работу. Калильная игла сплавляла между собой множество фрагментов, воссоздавала одно керамическое изделие за другим, как когда‑то учил отец. Но эта работа осталась позади; все керамические экспонаты музея давно уже приведены в порядок.

Оглядывая серый кубик модуля, Джо с горечью отмечал, насколько беден и скуп интерьер жилища. Когда‑то его посещали богатые заказчики с дорогими, изысканными вазами. Он все это исправно реставрировал. Но ничего не оставил себе – ни единого горшочка, который мог бы скрасить вид каморки, заменив лживую глупость эрзац‑окна. Однажды, сидя вот так, Джо подумал о калильной игле.

«Если я приставлю этот маленький инструмент к груди, – размышлял он, – и направлю прямо в сердце, то меньше чем за секунду со мной будет все кончено. В некотором смысле мощное орудие. Недоразумение, которым является моя жизнь, было бы исчерпано. Почему нет?»

Но странная записка, полученная по почте… Как этот человек – или эти люди – узнал о нем? В поисках клиентов Джо постоянно давал маленькое объявление в «Керамик мантли» – и через это объявление сочилась тоненькая струйка заказов. Годами сочилась – и вот иссякла. Но это… Какая странная записка!

Он поднял трубку телефона, набрал номер и через несколько секунд увидел лицо своей бывшей жены Кейт. Самоуверенная, энергичная блондинка.

– Привет, – сказал Джо как можно дружелюбнее.

– Где последний чек на алименты? – резко спросила Кейт.

– У меня тут наметилась работа, – заерзал Джо. – Наверное, сумею отдать все долги, если это дело…

– Какое еще дело? – со злостью перебила Кейт. – Очередная идиотская выдумка? Маразм, всплывший из недр твоих, с позволения сказать, мозгов?

– Записка… – выдавил Джо. – Я хочу ее тебе прочесть: может, ты поймешь больше, чем я. – Бывшая жена (хоть Джо и ненавидел ее за это – как и за многое другое) была сообразительна. Даже теперь, спустя год после развода, он все еще полагался на силу ее интеллекта. «Странное дело, – думалось ему порой, – разве можно ненавидеть человека и не желать встречи с ним, но в то же время искать его и спрашивать совета. Это же иррационально… Или, наоборот, сверхрационально – быть выше ненависти?..»

В конце концов, Кейт не сделала ему ничего дурного – лишь давала понять, регулярно и настойчиво, что Джо не способен приносить в дом деньги. Она научила его ненавидеть себя, а сделав это, бросила.

А он по‑прежнему звонит ей и спрашивает у нее совета…

Джо прочел вслух записку.

– Скорее всего, это нелегальщина, – не раздумывая, заметила Кейт. – Ты знаешь, мне наплевать на твои заморочки с работой. Разбирайся сам. Или попроси помочь ту кошку, с которой теперь лижешься. Наверное, какая‑нибудь восемнадцатилетняя пигалица, которая ни черта не знает и не умеет. Ведь у нее нет опыта зрелой женщины.

– Что ты имеешь в виду под словом «нелегальщина»? – спросил Джо. – Как могут быть вазы нелегальны?

– Порнографические вазы. Те, что делали китайцы во время войны.

– О боже, – изумился Джо. Ему такая мысль и в голову не пришла бы. Кто б мог о подобном подумать, кроме Кейт? Она, помнится, похотливо пялилась на такие вазы, побывавшие в его мастерской.

– Вызови жандармов, – посоветовала Кейт.

– Я…

– Еще что‑нибудь придумал? – съязвила Кейт. – Ты помешал мне обедать, и не только мне, а всем, кто ко мне пришел в гости.

– А можно, и я зайду? – попросил Джо.

И тут же почувствовал, как сердце ушло в пятки. Долгое одиночество всегда рождает страх быть посланным куда подальше. И бывшая женушка умело манипулировала этим. Джо каждый раз охватывал ужас, что Кейт возьмет и спрячется в свой неприступный шахматный замок, замок ее души и тела, который она отваживалась покидать лишь для того, чтобы нанести одну‑две раны. А затем вновь исчезнуть, оставив только безжизненную маску любезности. И маска эта, холодный слепок презрительного равнодушия, ранила еще больнее, чем поток беспочвенных оскорблений.

– Нет, – отрезала Кейт.

– Почему?

– Ты же не в состоянии ничего предложить – ни словом, ни делом. Ты сам много раз говорил: твой талант в твоих руках. Он состоит в том, чтобы притащиться ко мне, разбить одну из моих чашек, чашек короля Альберта с синей глазурью, а потом торжественно ее починить? Джо, ты похож на магическое заклинание, составленное так, чтобы вызывать у всех приступы смеха…

– Я могу просто посидеть поговорить о чем‑нибудь, – предложил Джо.

– Приведи‑ка пример.

– Чего? – переспросил он, глупо уставившись на ее лицо в экране телефона.

– Ну, скажи что‑нибудь дельное.

– Прямо сейчас, что ли?

Кейт кивнула.

– Музыка Бетховена прочно укоренена в реальности. Вот что делает ее уникальной. С другой стороны, такой несомненный гений, как Моцарт…

– Заткнись! – рявкнула Кейт и повесила трубку. Экран затянуло серым.

«Не стоило напрашиваться в гости, – тоскливо подытожил Джо. – Я приоткрылся и дал ей возможность плюнуть мне в душу. Она всегда на этом играет. Господи, зачем я ей позвонил? – Он встал и уныло стал мерять шагами комнату. Движение становилось все более бесцельным, и в итоге Джо наконец остановился. – Черт возьми, надо выбросить всю пакость из головы! Думать не о том, что бывшая жена наговорила гадостей, а о том, означает ли что‑нибудь сегодняшнее послание. Порнографические вазы… Кейт, возможно, права. А чинить порнуху запрещено, вот в чем дело».

«Я вообще‑то мог бы и сам догадаться, прочитав записку, – пнул себя мысленно Джо. – Но в этом‑то разница между мною и Кейт. Она поняла бы сразу. Я бы, наверное, догадался, только починив горшок и разглядев его потом как следует. Я просто дефективный. По сравнению с Кейт. По сравнению со всеми нормальными людьми».

«Арифметическая сумма, выброшенная в дырявый поток. – Джо криво усмехнулся. – Предел моих возможностей: придумывать идиотские шарады для Игры. Ну и что?»

«Мистер Найм, – заголосил он про себя, – спасите меня! Время пришло!»

Джо протиснулся в крошечную ванную, примыкающую к модулю, и рывком приподнял крышку сливного бачка. Никто не станет без надобности заглядывать в унитаз, полагал Джо. Там висел асбестовый мешок с четвертинками. Но кроме мешка Джо увидел на поверхности воды маленький пластмассовый пенал. Интересно, откуда он тут взялся?

Выловив его из воды, Джо, не веря своим глазам, обнаружил, что в пенал вложен свернутый листок бумаги. Записка, плавающая в сливном бачке, словно бутылка, брошенная в море. Этого быть не может. Джо стало смешно. Боже, но этого же просто не может быть! Однако смех угас в зародыше: подкатила волна страха. Даже не страха, а панического ужаса. Еще одно послание! Вроде того, что пришло по почте. Но никто так не посылает сообщения… на Земле.

Джо, собравшись с силами, прочел текст. Потом перечитал снова.

Я ЗАПЛАЧУ ТЕБЕ ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ ТЫСЯЧ КРАМБЛОВ.

«Именем Господа, что еще за крамблы?» Страх перешел в смятение. Джо почувствовал, как плотный комок жара поднялся по спине к затылку: тело, как и разум, пыталось смириться с происшедшим. С тем, чему случаться никак нельзя.

Вернувшись в комнату, Джо снял трубку и набрал номер круглосуточной лингвослужбы.

– Что такое крамбл? – задал он вопрос роботу‑автоответчику.

– Частица раскрошенного вещества, – сообщил робот. – Другими словами, мелкий осколок. Маленькая долька или частичка. В английском языке слово существует с тысяча пятьсот семьдесят седьмого года.

– А в других языках? – спросил Джо.

– На среднеанглийском – «кремелен». На староанглийском – «гекримиан». На средневерхнеготском…

– А как насчет неземных языков?

– На урдийском наречии Бетельгейзе‑Семь это означает маленькое отверстие временного характера; клин, который…

– Не то, – оборвал Джо.

– На Ригеле‑Два это мелкое живое существо, которое бегает…

– Опять не то, – перебил Джо.

– На плабкианском наречии Сириуса‑Пять «крамбл» – это денежная единица.

– Вот оно, – выдохнул Джо. – Теперь подскажите, сколько составляют тридцать пять тысяч крамблов в земных деньгах.

– Извините, но вам придется по этому вопросу проконсультироваться с банковской службой, – сказал робот‑переводчик. – Найдите номер в вашей телефонной книге. – Он отключился, экран погас.

Джо нашел номер и дозвонился до банковской справочной.

– Мы не работаем ночью, – ответил робот.

– По всему миру? – изумился Джо.

– Сейчас перерыв.

– Сколько же мне ждать?

– Четыре часа.

– Моя жизнь, вся моя судьба… – Но он говорил уже в умолкшую, будто умершую трубку. Банковский робот прервал контакт.

«Возьму‑ка я да завалюсь спать. И время пробежит незаметно», – решил Джо. Было семь. Он мог поставить будильник на одиннадцать.

Нажатием нужной кнопки кровать выдвигалась из стены, при этом она фактически заполняла весь модуль – гостиная становилась спальней. «Четыре часа», – повторял Джо, налаживая механизм прикроватных часов. Он лег, устроился поудобнее – насколько позволяла несуразная постель, – и потянулся к регулятору сновидений.

Раздался гудок.

«Чертов сонный контур! Даже в такую рань я обязан его включать!» Он вскочил, открыл ящичек у кровати и достал инструкцию. Да, принудительное сновидение требовалось при каждом использовании кровати… если, конечно, не нажимать сексуальный тумблер. «Попробую‑ка, – подумал Джо. – Скажу ему, что занимаюсь изучением библейского чувства женщины».

Он снова пощелкал регулятором сна.

– Вы весите сто сорок фунтов, – откликнулась кровать. – Это как раз тот вес, который на мне размещен. Значит, вы не занимаетесь совокуплением. – Регулятор автоматически отключился, и в тот же момент кровать стала нагреваться.

Джо не мог поспорить с рассерженной кроватью. Поэтому он включил сонную связь и покорно закрыл глаза.

Он заснул мгновенно, как обычно: механизм работал безотказно. И сразу же включился сон, который видели все спящие по всему миру.

Один сон на всех. Слава богу, каждую ночь разный.

– Хэлло, – жизнерадостно приветствовал голос из грезы. – Сегодняшний сон написан Рэгом Бейкером и называется «Великая память народная». Внимание, граждане! Вы можете предложить собственные сценарии снов и выиграть большие денежные призы! А если ваш сценарий будет использован, вы получите право на бесплатную поездку вокруг всей Земли – в любом направлении, в каком пожелаете!

Сон начался.

Джо Фернрайт в благоговейном трепете стоял перед Комиссией Гражданского Благополучия. Секретарь КГБ зачитывал заранее приготовленный текст.

– Мистер Фернрайт, – заявил он торжественно, – вы в вашей граверной мастерской создали эталоны, с которых будут печататься новые деньги. Ваш проект победил в соревновании, где участвовали сотни тысяч мастеров. Многие проекты были выполнены с фантастической изобретательностью. Мы поздравляем вас, мистер Фернрайт. – Секретарь по‑отечески лучисто улыбался. В его внешности было что‑то от пастора, он это с успехом использовал.

– Я польщен этой наградой, – ответил Джо, – и понимаю, что приложил свои усилия для укрепления финансовой стабильности в мире. Для меня было не столь важно, что мое лицо изобразят на новых купюрах. Но раз это случилось, позвольте мне выразить удовольствие по поводу оказанной мне чести.

– Ваша подпись, мистер Фернрайт, – напомнил ему секретарь отечески мудрым тоном. – На банкнотах появится ваша подпись, а не портрет. Кто вам сказал, что там будет еще и ваше изображение?

– Возможно, вы меня не поняли, – сказал Джо. – Если мое лицо не появится на новых денежных знаках, я откажусь от своего проекта. Вся экономическая структура Земли разрушится, поскольку вам придется использовать прежние инфляционные талоны, по сути дела уже макулатуру. От нее люди избавляются при первой же возможности.

Секретарь задумался.

– Вы отклоните ваш проект?

– Вы четко и ясно слышите меня, – проговорил Джо.

В этот момент миллиарды жителей Земли, как и он, отклоняли свои проекты. Но Джо, разумеется, не думал об этом. Он знал только, что без него вся система, весь государственный организм развалится на части.

– Что же касается моей подписи, – продолжал Джо, – то я подпишусь как великий герой прошлого Че Гевара. Этот благородный гражданин, прекрасный человек погиб ради своих друзей. В память о нем я оставлю на купюре только имя Джо. Но мое лицо должно быть напечатано в несколько красок. Как минимум в три.

– Мистер Фернрайт, – нахмурился секретарь, – вы ведете жесткий торг. Вы твердый человек. Вы действительно напоминаете мне Че, и я думаю, что с этим согласятся миллионы зрителей. Давайте поприветствуем одновременно Джо Фернрайта и Че Гевару! – Секретарь отложил текст и захлопал в ладоши. – Пусть же прозвучит от имени всех добрых людей: вот герой государства, новый решительный мужчина, который долгие годы работал над…

Мерзкий звук зуммера вклинился в сон и порвал паутину иллюзии.

«Боже мой, – содрогнулся Джо и со стоном сел на кровати. – О чем это было? О деньгах?..» Все помутилось у него в голове.

«Я создал деньги. – Джо недоуменно моргал, все еще пребывая на грани реальности и сна. – Или печатал их. Впрочем, кому какое дело? Это сон. Своего рода государственная компенсация за гнусное дневное бытие. Это хуже, чем вовсе не спать. Нет, – решил Джо. – Нет ничего хуже бодрствования».

Он снял трубку и набрал номер банка.

– Плановый Пшенично‑Овсяный Народный банк слушает.

– Сколько стоят тридцать пять тысяч крамблов в наших талонах? – спросил Джо.

– Крамблов – на плабкианском наречии Сириуса‑Пять?

– Да.

Банковский робот на мгновение задумался и затем выдал ответ:

– Два декаквадриллиона.

– В самом деле? – Глаза у Джо вылезли из орбит.

– Зачем мне обманывать? – Голос робота воспроизвел раздражение. – Я даже не знаю, кто вы такой.

– А есть ли какие‑нибудь другие крамблы? – спросил Джо. – То есть это слово в значении денежной единицы в любом другом анклаве, народности, племени, культуре или обществе в изученной Вселенной?

– Известен еще вышедший из употребления крамбл, существовавший несколько тысяч лет назад в…

– Нет, – фыркнул Джо. – Это действующий крамбл. Спасибо, отключаюсь.

Он повесил трубку. В ушах звенело. Казалось, что он бродит по огромной пещере, где во всю мощь бьют чудовищные колокола. «Наверное, нечто подобное в древности называли мистическим опытом», – подумал он.

Неожиданно с треском распахнулась дверь, и в комнату ввалились два дюжих бойца из Службы Спокойствия. Отчужденно‑бесстрастные лица, а глаза – так и бегают. Как рыболовные крючки, цепляются за каждую мелочь, отыскивая малейший намек на криминал.

– Хайм и Перкинс, офицеры СС, – представился один из них, на мгновение показав Джо удостоверение. – Вы мастер‑керамист Фернрайт? Вы получаете пособие ветерана, не так ли? Так, – ответил он сам себе. – Каков же ваш ежедневный доход, учитывая пособие и плату за упомянутую работу?

Другой офицер открыл дверь ванной.

– Тут кое‑что интересное. Крышка бачка снята. И здесь висит мешок с металлическими монетами. Думаю, не меньше восьмидесяти четвертин. А вы бережливый человек, Фернрайт. – Офицер вернулся в комнату. – Сколько же времени вам потребовалось…

– Два года, – пролепетал Джо. – Но я не нарушил ни один закон. Начав копить монеты, я проконсультировался с мистером Адвокатом.

– А как насчет тридцати пяти тысяч плабкианских крамблов?

Джо остолбенел.

Он, как и все, относился к СС и ее бойцам с суеверным ужасом. Они носили строгие мундиры из добротной серо‑коричневой ткани. Каждый имел при себе чемоданчик. Все они были похожи на респектабельных джентльменов – работников на ключевых постах, людей волевых и способных принимать решения. Это отнюдь не бюрократы, которые получают указания и чисто механически, как роботы, их выполняют… и все же в них сквозило нечто нечеловеческое, противоестественное. Джо не мог объяснить, что именно. Впрочем, теперь, прижатый к стенке, он кое‑что понял. Человека из СС невозможно было представить себе ухаживающим за дамой или играющим с детьми. Мелочь, казалось бы, но она приоткрывала жестокую сущность СС. «Никогда не придержит дверь, – думал Джо, – никогда не снимет перед тобой шляпу в лифте. Обычные правила приличия или милосердия для них не писаны, да они и не следовали этим правилам никогда. Но как же они, черт возьми, чисто выбриты, как подчеркнуто аккуратны».

«Странно, – лихорадочно размышлял Джо, – у меня сегодня день каких‑то сплошных откровений. Будто я начинаю понимать глубинную суть вещей. Вон ребята из СС, например. В моих шизоидных фантазиях два бойца переросли в некий надмирный символ. Если так дальше дело пойдет, я окончательно спячу…»

– Я получил записку, – честно признался Джо. – Сейчас покажу. – Он достал листок бумаги, который нашел в сливном бачке.

– Кто это писал? – спросил один из офицеров.

– Бог знает, – развел руками Джо.

– Это шутка?

– Не понял… Записка – шутка или то, что я сказал вам «Бог знает»?.. – Он осекся, поскольку один из бойцов достал портативный психодетектор, который зафиксирует и запишет для жандармской картотеки даже самые незначительные мыслишки Фернрайта. – Увидите, – заверил Джо. – Это правда.

Антенна детектора, как фаллос, торчала у Джо над головой. Все молчали. Затем офицер СС сунул детектор в карман и вложил в ухо маленький датчик. Внимательно вслушиваясь, он проигрывал снова мысли Джо.

– Все верно, – подтвердил эсэсовец и остановил ленту, что находилась, естественно, в его кожаном чемоданчике. – Он не знает ничего об этой записке – кто положил ее туда и зачем. Вы в курсе, конечно, что мы отслеживаем все телефонные переговоры. Этот разговор нас заинтересовал, поскольку речь шла о такой большой сумме.

– Сообщайте нам раз в день о всех изменениях в этой истории, – сказал другой офицер. Он протянул Джо карточку. – Вот номер, по которому вам следует звонить. Не спрашивайте кого‑либо конкретно; кто бы ни ответил, расскажите, как развиваются события.

Первый эсэсовец добавил:

– Нет такой законной причины, которая бы объясняла выплату вам тридцати пяти тысяч крамблов. Так мы считаем.

– Может, там, на Сириусе‑Пять, до черта битых горшков? – попытался сострить Джо.

– Шутить изволите? – резко бросил первый офицер. Он кивнул напарнику и вышел. Дверь захлопнулась.

– А может, одна гигантская ваза, – продолжил мысль Джо. – Размером с планету. Полсотни слоев глазури и… – Он замолчал. В любом случае эсэсовцы не могли его услышать.

«Ваза украшена оригинальным орнаментом величайшего в плабкианской истории мастера, – сочинял он уже про себя. – Единственное произведение гения. Землетрясение сильно ее повредило, а она является на Сириусе‑Пять объектом поклонения… И вся плабкианская цивилизация рухнула. Плабкианская цивилизация. Гм… А насколько вообще высоко развитие жителей Сириуса? Не мешало бы выяснить».

Он набрал номер робота‑энциклопедии.

– Добрый вечер, – произнес механический голос. – Какую информацию вы хотите получить, сэр или мадам?

– Дайте мне краткое описание развития общества на Сириусе‑Пять, – сказал Джо.

Не прошло и десяти секунд, как робот ответил:

– Это древнее общество, которое помнит лучшие времена. Сегодня доминирующим видом на планете является так называемый Глиммунг. Это мрачное гигантское существо чуждо планете, оно оказалось там несколько столетий назад, одержав верх над такими слабыми видами, как вабы, верджи, клаки и тробы. После того, как исчез прежде доминировавший вид – так называемые Туманные Существа.

– Глиммунг… Глиммунг – он всемогущ? – спросил Джо.

– Его могущество, – сообщил робот, – резко ограничивается условиями, записанными в книге – возможно, не существующей, – где якобы зафиксировано все, что было, есть и будет.

– Откуда взялась эта книга?

– Вы уже получили положенное количество информации, – сказал робот.

И отключился.

Джо подождал ровно три минуты и снова набрал номер.

– Добрый вечер. Какую информацию вы хотите получить?

– Книга о Сириусе‑Пять. В ней якобы записано все, что было…

– А, это опять вы. Ваш трюк больше не сработает: теперь мы записываем образцы голосов. – Робот снова отключился.

«Точно, – подумал Джо. – Я же читал об этом в газете. Государству слишком дорого обходится телефонное пиратство. Вот дерьмо…» Теперь еще двадцать четыре часа он не сможет получить новую информацию. Конечно, можно запросто обратиться в частную контору, к мистеру Энциклопедии. Но это наверняка стоит не меньше, чем его асбестовый мешок: государство, лицензируя частные предприятия типа мистера Адвоката, мистера Энциклопедии или мистера Найма, это предусмотрело.

«Кажется, я опять пролетел, – мрачно думал Джо Фернрайт. – Как обычно. Наше общество управляется самым совершенным образом. Каждый в конечном счете пролетает».