Одна неудача за другой

Он научился держать Сферу Восприятия автоматически. По лесу бежать было легко и свободно, и теперь Хельги знал, что такой вот размашистой трусцой он может бежать хоть полдня и не устанет. Тело само выбирало нужный путь, подныривало под низкие ветки и перелетало через валуны и бревна. Ноги бесшумно опускались точно туда, куда надо. Голова могла заниматься своими умственными делами, не отвлекаясь на окружающие мелочи. Восьмой уровень очень выгодно отличался от третьего, это факт.

«Паркур, восьмидесятый левел», – ухмыльнулся он про себя.

Этот уровень дался ему нелегко. Вчера он натолкнулся на холм, в недрах которого жили вольные гномы. Пока он раздумывал: одно дело крушить монстров и всякую нелюдь, другое дело сойтись по доброй воле не на жизнь, а на смерть с человекоподобными – из норы вылез первый гном и метнул в него камень из пращи. За ними тут же закрылась Сфера Боя. Выбор был сделан. Он почти с сожалением застрелил гнома на пороге, но тот успел заорать, и из округлого дверного проема через минуту полезли его товарищи. Хельги закинулся зельем маны и принялся за дело. Гномы не спешили, а предпочли сначала выстроиться в некое подобие манипула и повели наступление. Полсотни матерых бородачей в пластинчатых доспехах и круглых низких шлемах с треугольными щитами и обязательными топорами. Хельги до сих пор не отошел от потрясения, которое он испытал тогда. Волки и бесы, Адский Кнут и Лавовое Кольцо, стрелы и осы – он обрушил на них весь свой арсенал, и только невероятным усилием смог разбить их сомкнутый строй. Один бородач прорвался к нему вплотную, и пришлось браться за копье. Топором гном владел виртуозно, и дело кончилось тем, что Хельги его прихлопнул Огненной Стрелой. Как оказалось, вовремя: остальные гномы почти полностью выкосили его разномастное воинство – волков и бесов. Пришлось ускоряться и вызывать подкрепление. Тогда он уработал копьем еще троих.

Только истощив полностью все запасы маны и лично заколов десяток бородачей копьем, Хельги сумел одержать победу. В конце концов гномы полегли, как озимые. Сам Хельги получил несколько легких ранений – от ударов топорами спасала мифрильная кольчуга. В активе оказались очередная книга, несколько пузырьков зелий, один готовый артефакт – Бездонный Мешок, и две болванки для изготовления артефактов – Дорийского Молота и Колесницы Гелиоса. Оба сборных артефакта обладали приличной ценностью – Дорийский Молот усиливал мощь таранных орудий при штурмах замков, а Колесница Гелиоса позволяла создать редкое транспортное средство, но собирались тяжело, со множеством ингредиентов, и Хельги сразу решил загнать их при случае. Бездонный мешок очень пригодился ему самому. Он мог вмещать невместимые, казалось, предметы и совсем не оттягивал плечо.

После долгих колебаний Хельги взял все‑таки Стрелковый Бой – недавняя практика показала, что это не лишнее. Впрочем, с каждым уровнем уже имеющиеся навыки усиливались, а прокачивая что‑либо, он приобретал новые умения из этой области. Третий уровень стрельбы позволял поражать мишень мгновенно, почти не целясь. Хельги пришел в восторг от своих способностей и подумал, что следует обзавестись по‑настоящему элитным луком.

Он уже несколько дней свято чтил указания Браги и не отходил далеко от своего жилища, перед этим полностью обшарив прилегающие окрестности с прилежностью алчущего богатств скупца. Теперь местность вокруг его берлоги напоминала магазин эпохи советского застоя – одни пустые и не вполне стерильные полки. Гномы помогли Хельги разменять уровень, но на дальнейший рост уровней перспектив не имелось вовсе. Викинг добыл себе немало мелких ценных вещей и уже предвкушал, что в конце недели сможет беспрепятственно вывести в реал около четырех тысяч евро.

Однако надо было на что‑то решаться. Простаивать вхолостую, без роста, ему категорически не хотелось. Рисковать было жутковато. Браги явно не шутил и не сгущал краски. Но Хельги, уже вкусивший запретный плод, не стал колебаться. Даже отдавая себе отчет в том, что он находится под эффектом, аналогичным глубоководному кислородному опьянению, он ничего не смог с собой поделать.

Хельги упаковал свои сокровища в Бездонный Мешок и, ничтоже сумняшеся, углубился в местность, откуда уже не мог напрямую перейти в Реальность.

Он решился пошарить в окрестностях Окского моста, не подходя вплотную к обжитым зонам и избегая нежелательных контактов.

На берег реки он выскочил неожиданно для себя, хотя знал, что она рядом. Нырнул под еловые лапы – и вдруг оказался на широком пойменном лугу, а в тридцати метрах перед ним сидело чудовище. И с любопытством смотрело на него.

Бледное костлявое туловище величиной с пазик, усиливая впечатление невероятной худобы, перечертили дугообразные ряды крупных колючих чешуй. Длинную тощую шею венчал жуткий голый череп с провалами глазниц, в глубине которых мерцало багровое пламя. Хвост вообще состоял из одних острых позвонков, неизвестно как соединенных друг с другом. Перепонки громадных крыльев – синюшного трупного цвета. Особенно впечатляли клыки и когти. Хладный дракон – самая мощная нежить из созданных природой Мира. Его кости не отдавали призрачным блеском, монстр не был матер, но тем не менее Хельги ни за что не решился бы сам нападать на это чудовище.

Дракон взмахнул крыльями и мгновенно оказался рядом. Хельги успел отпрыгнуть в последний момент, жуткие клыки лязгнули возле самой земли. Ткнул широким рожном в шею чуть ниже головы, снова отпрыгнул и опоясал Адским Кнутом то же место, куда бил копьем. У воина‑одиночки имелся только один шанс завалить мертвую тварь – отделить кошмарную башку от тела.

Дракон ударил крылом, как косой. Хельги подпрыгнул, прокатился по скользкой перепонке, упал ничком – костистый хвост свистнул над спиной. Вскочил, судорожно скидывая со спины бесполезный лук и колчан. За те секунды, пока нежить разворачивалась, успел. И швырнул в глазницу Огненную Стрелу. Попал. Тварь, по‑прежнему не издавая ни звука, дернула головой, он опять хлестнул Адским Кнутом. На шее уже образовалась глубокая дымящаяся рана. Дракон ударил головой, человек опять чудом увернулся и изо всей силы рубанул копьем, как алебардой. Опять попал.

Нежить взмахнула костлявыми крыльями, вздымая шквал ветра, и рывком поднялась в воздух. Взмыла метров на сто и заложила вираж. Хельги без перерыва метал Огненные Стрелы, благо маны хватало – среди трофеев, взятых у гномов, было три склянки эликсира магов, и он накачался до бровей. Пару раз попал в шею, но в основном мазал. Тварь сложила крылья и вошла в пике.

Когти распороли воздух в каких‑то сантиметрах от его головы. Дракон сделал «свечку» и рухнул прямо на него. На сей раз уйти не удалось. Хельги задело крылом и отшвырнуло метров на пять. От удара перехватило дыхание, в глазах потемнело, он попытался встать, и тут его тело стиснул гигантский костяной капкан.

Хельги увидел черный провал между зубов и, выбросив вперед левый кулак, изо всех сил ударил Лавовым Кольцом. Бурлящий поток вырвался из Перстня, хлынул в глотку твари, клыки последний раз скрежетнули по мифрилу, и воин рухнул на траву с высоты второго этажа.

Ребра болели жутко, его шатало как пьяного, но дракону тоже приходилось туго. Лава клокотала в его глотке, он сильно и резко дергал башкой, словно это могло помочь. Хельги хлестнул Адским Кнутом. И еще раз. И еще.

На пятом ударе шея разорвалась и из черной дыры полились багровые струйки лавы. Дракон попытался неуклюже ударить крылом, воин без труда отскочил и снова хлестнул. На десятом ударе голова нежити завалилась на бок и повисла на лоскуте обгорелой кожи. Ноги подогнулись, и тварь рухнула. Однако по телу еще долго пробегали судороги, а крылья подергивались. Конвульсии продолжались полчаса, не меньше.

Хельги чувствовал себя так, словно попал под каток. Наверняка половина ребер сломана, решил он. И осколки снова проткнули правое легкое – дышалось тяжело, с дикой болью, во рту стоял солоновато‑железистый вкус крови. Тошнило, в ушах звенело. Так, еще и общая контузия. Правая штанина намокла от крови. Викинг не мешкая снял с себя пояс и туго перетянул ногу выше раны. Если порвана бедренная артерия, он вполне мог быстро истечь кровью. Хельги, шатаясь, кое‑как добрел до лука и колчана, поискал глазами копье. Ага, вот оно, почти вертикально торчит у молодой елки. «Значит, и мне туда», – решил он. На полпути встал, широко раскорячив ноги, побулькал кровью в легком, сплюнул багровый сгусток. Снова пошел. Опять постоял, опираясь на копье двумя руками, дождался, когда тошнота и головокружение отступят, и полез в поясную сумку с артефактами. Нашарил пузырек, вытащил, уронил на траву – не то. Затем рука наткнулась на кучу битых склянок. Когда дракон стиснул Хельги в смертельном объятии, он переломал в мешке почти все отвары и целительные зелья. Викинг продолжал лихорадочно шарить в мешке, резал руки в кровь и не обращал внимания на порезы. Вот он, расколотый надвое ядовито‑зеленый пузырек с длинным горлышком. Отвар здоровья. В длинном горлышке – остатки жидкости. Пробку вытащил зубами, сплюнул и влил в рот несколько горьких капель.

После этого вытряхнул мешок в траву и проанализировал его содержимое. Нет, ничего полезного и целого больше не было.

Звон в ушах прекратился, тошнота исчезла. По телу должна была пройти горячая волна, но ничего не произошло. Хельги осмотрел ногу, разрезав штанину кинжалом. Рана была глубокой и выглядела страшно, но кровь почти не сочилась. То ли помог отвар, то ли сработала повязка. Он стал прислушиваться к ощущениям.

А они были не из приятных. В груди клокотало, булькало, при каждом вздохе от боли темнело в глазах. Книжек не было. Не хватило опыта для нового уровня, возможно, совсем чуть‑чуть. Иначе бы он не колеблясь взял магию Воды – там имелось заклинание Исцеления.

В туше Хладного дракона имело цену только сердце, зато оно стоило под три тысячи монет. Драконов в Мидгарде убивали не часто. Хельги понимал, что сейчас не в состоянии вырезать сердце. Ему как‑то нужно было срочно добраться домой. Иначе он пропадет. Идти обратно по чаще через бурелом было немыслимо. Хельги неизбежно где‑нибудь свалится и потеряет сознание. А дальше – конец. Какая глупость и беспечность! Мозг липкой волной захлестнула паника. Он постоял несколько минут и попытался успокоиться. До зоны, где можно будет уйти в реал, – не более трех‑четырех километров. Хельги осмотрелся. В пятистах метрах от него имелось что‑то вроде брода через реку, от него начиналась проселочная дорога, ведущая в нужном направлении. Добраться до дороги, проползти с передышками километра три, сойти с нее, пройти метров двести‑триста по лесу – и он дома. Хельги воспрянул духом.

До дороги он доковылял за полчаса. Ни единой живой души вокруг не было слышно. Видимо, появление Хладного дракона распугало обитателей. Хельги еще раз выругал себя, теперь уже – за ненаблюдательность. Он, разведчик, обязан был обратить внимание на затаившихся обитателей леса и сделать нужные выводы. Снова начало шуметь в ушах, ноги подкашивались. Сказывалась потеря крови. Хельги прилег на обочине, не в силах двинуться с места.

«Нельзя засыпать. Сон – это конец, это смерть», – убеждал он сам себя и тем не менее отключился.

Он очнулся от топанья ног и цоканья копыт. Приподнял от земли тяжелую голову и взглядом наткнулся на строй мохнатых грязных лап в пяти метрах от себя. В воздухе ощущалось благородное амбре от потных вонючих тел. На дороге, нахохлившись, стояли горгульи, построенные в походную колонну по двое, и сумрачно взирали на поверженного путника.

– Группэ, хальт! – раздалась резкая, как удар бичом, команда.

Из хвоста колонны к Хельги подбежал человек в белом плаще с нашитой свастикой. Еще один Игрок на закованном в боевые доспехи рыцарском коне, также с эмблемой свастики на крупе, гарцевал рядом. Блестящий хауберг,[39]пурпурная накидка из сукна поверх него, бацинет[40]с плюмажем из пурпурных же перьев – все выдавало в нем высокого вельможу. Забрало шлема было поднято и открывало тонкогубое, нервное, волевое лицо.

«Арии. Влип. Закон подлости всегда работает на совесть…» – обреченно подумал Хельги.

Под подбородок ему уперлось острие арийского копья, глубоко разрезая кожу и приподнимая голову.

– Ого, вот это находка! Вроде и не понедельник, чтобы всякая мразь на дорогу выползала, – смачный плевок в лицо залепил Хельги глаз.

Кровь из разреза закапала на дорогу. Арийский кнехт обернулся к конному:

– Герр гауптман, я затрудняюсь в определении вида этого насекомого. Возможно, это мокрица или дождевой червь. Прикажете произвести вскрытие?

– Стоппен, Гюнтер! Отставить! Ибен зи… Он сейчас сдохнет. – Всадник спешился и подошел к Хельги.

– Говорить можете? Доложите о повреждениях, – деловито осведомился он у викинга.

– Сломаны ребра, разорвана нога, потеря крови. – От слабости Хельги едва мог говорить, слова с каплями крови медленно падали на дорогу.

Рыцарь не мешкая сделал руками что‑то вроде сферы и метнул на Хельги голубой сгусток. Викинг почувствовал жар во всем теле. Арий применил заклинание исцеления из магии Воды. Потом еще раз. Хельги с благодарностью посмотрел на спасителя.

«Возможно, я был очень не прав насчет ариев. Помогать врагу в трудной ситуации… это нечто!» – пришла ему в голову мысль.

– Спасибо, благородный рыцарь!

– Достаточно, я полагаю, – констатировал рыцарь, не обращая ни малейшего внимания на слова раненого, и повернулся к кнехту: – Продолжайте, Гюнтер.

В лицо Хельги впечаталась подошва тяжелого кованого сапога, и мир вокруг взорвался в красной вспышке. Боли на удивление почти не было – видимо, из‑за шока. Рот заполнился крошевом зубов. Так зверски Хельги не били с армии, когда он по «духовщине» показывал характер и хлестался ночью в сортире с тремя «дедами». Тогда сначала тоже больно не было, всё пришло потом. Но в тот раз обошлось разбитой в сплошной синяк физиономией, а сейчас его сознательно калечили. Нос был сплющен и не мог вдохнуть воздух. Следующий удар пришелся носком под глазницу. С викинга сбили шлем, схватили за волосы, задрали голову.

– Глотай, падаль! – рявкнул Гюнтер и ударил его лицом о дорогу.

Хельги попытался сделать глотательное движение и с усилием проглотил липкий сгусток. Видимо, это был его собственный глаз, провалившийся в рот через проломленную лицевую кость. Он по‑прежнему еще не чувствовал боли. Был лишь панический страх, до полной потери воли и разума. Из губ поползли кровавые пузыри. Горгульи флегматично наблюдали за избиением.

– Стоппен. – Рыцарь исцелил его еще раз. Потом завел за спину руки и замкнул их на тонкую кованую цепочку с тяжелым прямоугольным амулетом.

– Я понимаю, что он не может вернуться, иначе бы его здесь не было, но на всякий случай наложил Оковы Сознания, – пояснил он Гюнтеру свои действия. – Так будет надежней.

– Герр гауптман, он подходит под описание того, кто заколол Магнуса, – доложил кнехт.

– Гюнтер, он не просто подходит, это он самый и есть. У нас приказ от Шпеера. При захвате живым – доставить в гестапо для допросов. Поэтому не калечьте его. Он должен будет идти.

Вторично Хельги избили не так жестоко. Губы превратились в единую распухшую кровавую массу, нос смяли на сторону, правый глаз заплыл. Голова гудела как колокол, сознание помутилось. Викинга стреножили веревкой, но так, чтобы оставалась возможность передвигаться, почти нокаутирующим ударом горгульей лапы нахлобучили шлем и поставили в центр небольшой колонны, состоявшей из пары десятков Обсидиановых горгулий, мрачных бронированных тварей. Гюнтер порылся в своем походном мешке и с ухмылкой повесил ему на грудь Сферу Запрещения, препятствующую использованию любых заклинаний.

Гауптман взлетел в седло, посмотрел по сторонам и сотворил очередное водное заклинание.

– Герр оберсту. Рапорт от командира ягд‑команды «Шторх» гауптмана Штилике, – четко проговорил он в пустоту. – В результате боевого поиска в квадрате Ка‑восемнадцать захвачен неофит‑норг, участник нападения на патруль зачистки в квадрате Дэ‑восемь, – пауза. – Да. Всего двадцать горгулий, десять приданных гарпий из люфтваффе, пять панцирных троллей под командованием ротмистра Леманна. Раненых, больных не имеем! – Длинная пауза. – Цу бефел. Яволь.[41]

Гауптман помедлил с десяток секунд и, повернувшись к отряду, зычно скомандовал:

– Ахтунг, группэ ин цвай минутен, ангетретен![42]– и вполголоса добавил, обращаясь к ротмистру, стоявшему рядом: – Выдвигаемся к Порфирному мосту. Через него уйдем к своим. Темп марша средний. До моста чуть более четырех километров. Через два километра – привал двадцать минут. Навстречу нам выходит тяжелый батальон орков под командой твоего приятеля Ульфа Кирстена, усиленный стрелковой ротой дриад для операции прикрытия. И еще десяток бойцов из Ветви Магии мы имеем в засаде там же.

Гюнтер бросил хмурый, полный сомнения взгляд на командира.

– Если пленник так ценен, можно уйти к нашим здесь, через Броды, не подвергая себя риску.

– Ценен? – иронично усмехнулся гауптман. – Кому нужна эта падаль! Военная Ветвь считает, что норги, видя нашу малочисленность, вполне могут попытаться отбить своего. Увязнут. И мы их накроем.

Леманн зло сплюнул себе под ноги в дорожную пыль.

– А мы с вами вроде подсадных уток.

– Вроде того, – невозмутимо согласился Штилике. – Двигаемся не торопясь. Глашатаи уже посланы с известием о нашей операции. Информация должна успеть дойти до нужного адресата. Командуйте, ротмистр!

– Аллее берайте!! – рявкнул Гюнтер. – Группэ, ин доппельрейхе ангетретен! Форварде группэ марш![43]

Колонна пришла в движение. Хельги получил тычок в спину и поплелся вместе с горгульями. Несколько гарпий спикировало к гауптману. Получив указания, они вновь набрали высоту, видимо, чтобы осуществлять патрулирование с воздуха. Тролли в массивных арметах с коваными шестоперами на плечах замыкали строй.

«Толково у них все организовано, ничего не скажешь», – констатировал Олег, с горечью сознавая, что норги наверняка клюнут на арийскую наживку и из‑за его разгильдяйства погибнет кто‑то из своих, возможно, даже сорвиголова Браги.

Голова прояснилась, но боль огненными лучами еще пульсировала в ней. Мысли заметались в поисках решения, но на ум ничего не приходило, кроме попытки к бегству и спасительного арбалетного болта между лопаток. «Нет, ариев на это не купишь. Чего‑чего, а идиотами их не назовешь, не говоря о том, что луков и арбалетов у них я не заметил. Свой, что ли, одолжить…» – уныло отмел Хельги этот вариант. Он попробовал пошевелить руками, понял, что надежно связан, расплатился за это оглушающим ударом меча по шлему.

Викинг повернул голову, встретился с горящим взглядом ближайшей горгульи и отвел глаза.

– Не дрейфь, новичок, это плашмя. Так… Чтобы дурные мысли в голову не лезли, – прокомментировал действия горгульи шагавший сбоку ротмистр и философски добавил: – Эти норги как байкеры – либо смелые, либо старые. Старых и смелых не бывает.

Проселочная дорога в районе пивзавода «Волга» петляла, как задняя нога енота и, видимо, использовалась редко. Лес отступил, оставив чахлые рощи березок на склонах пологих сопок. На горизонте пролетела туша виверна, он было направился ближе к гарпиям, но, увидев арийский строй, заложил крутой вираж, и его силуэт понесся по направлению к Щербинкам. Один раз путь им бодро перебежало стадо кабанов, но арии даже ухом не повели. Наконец, через полчаса мерной поступи, Леманн поднял руку и скомандовал:

– Группэ, хальт! Штрехен зи бефель.[44]

Строй тут же распался. Колонна остановилась на привал. Ехавший в авангарде гауптман спешился, ласково похлопал по холке своего чалого и козырьком приложил ладонь к шлему, оглядываясь в поисках воздушных разведчиков. Через несколько минут пара гарпий спланировала к нему для доклада. Хельги, сидевший на обочине в пяти шагах, слышал каждое слово.

– В двухстах шагах на сопке замечен конный дозор. Еще в пятистах шагах от него, на опушке леса – походный бивуак. Идентифицирован как татарский, силы – до полусотни наездников. Костры не зажжены.

Штилике промолчал, обдумывая полученную информацию. Леманн, не обладая выдержкой начальника, тут же переспросил:

– Эти еще что здесь делают? Их владения в Арзамасском районе. Не иначе как на ярмарку приехали. Кумыс продавать свой.

Ему ответила гарпия:

– Докладываю. Всадники не опознаны как торговый караван, а опознаны как военный разъезд.

Штилике пожевал верхнюю губу и задумчиво промолвил:

– У нас с Камилем нейтралитет. Хотя от них никогда не знаешь, чего ожидать. Вас заметили? – это уже к гарпиям.

– Вероятно да. Но никакой реакции не было.

– В любом случае менять маршрут мы не имеем права.

– Не хватало еще нам обходить всякую нейтральную шваль! А тем более этих степных голодранцев, – мрачно выдал Гюнтер.

Гауптман поморщился и зябко пожал плечами.

– Продолжаем движение.

– Боевая готовность? – уточнил Гюнтер.

– Отставить! – отрезал Штилике. – Не превращайте нас в мишень!

Ротмистр скомандовал подъем. Хельги рывком за шиворот поставили на ноги и пинком волосатой ноги с грязными заскорузлыми когтями указали направление движения. Они не прошли и полкилометра, как дорогу им преградили пятеро конных, неспешным шагом спустившихся с ближайшей сопки.

Незнакомцы ехали на невысоких коренастых степных лошадках с густой плотной шерстью. Первый всадник выделялся богатым облачением и роскошным убранством коня, на груди его красовалась золотая пайдза[45]хана Камиля – символ власти. Позади седла в такт движению скакуна раскачивался саадак[46]с серебряной насечкой. Поверх кожаного куяка[47]с металлическими вставками верховой был одет в лисий стеганый тун.[48]Круглый остроконечный шишак степняка был также с лисьей оборкой. Четверо его остроухих тургаудов[49]явно эльфийского происхождения имели в руках легкие копья с мохнатыми бунчуками и держались чуть позади.

– Вартен зи, – негромко, но четко скомандовал ротмистр. – Группэ, кампфлиние ангетретен![50]

Горгульи мгновенно перестроились в боевой порядок, взяв на изготовку короткие ксифосы.[51]Тролли заняли позицию на фланге. Перед строем на своем чалом гарцевал гауптман, разглядывая приближающихся незнакомцев. Вся фигура Штилике излучала уверенность и силу.

Со стороны леса задул ветер, подняв тучу дорожной пыли. Ее завеса закрыла неподвижный, изготовившийся к обороне строй ариев.

В пяти шагах от конного рыцаря татарский вельможа натянул поводья. Его спутники замерли у него за спиной.

– Тимур‑оглан, букаул[52]хана Камиля, приветствует высокородных подданных Великого Наместника и желает им приятной дороги. – Голос монгола звучал мягко и никак не вязался с надменным выражением его лица.

– Мы также приветствуем доблестных воинов хана Камиля, – с ледяным спокойствием ответил Штилике. – Каким попутным ветром занесло вас в наши края?

– Мы выполняем приказ нашего Военного Совета, джихангира, по патрулированию этой местности и отвечаем за спокойствие этой земли, – любезно объяснил букаул.

– Стало быть, Арзамасский район уже не нуждается в патрулировании? – Гауптман, чтобы не обострять ситуацию, сделал вид, что не заметил территориальных притязаний монголов.

– Арзамасский Удел и Арзамас‑Сарай всегда надежно защищены, хвала Аллаху! – И тургауды, как эхо, подхватили: – Аллахра шокер!

Тимур‑оглан неторопливо оглядел строй горгулий. Хельги почувствовал, как взгляд татарского вельможи надолго задержался на его фигуре.

– Вы ведете пленного?

– Да, нам удалось захватить преступника‑норга. Он несколько дней назад убил нашего воина. И, как бы мне ни было приятно беседовать с высокочтимым букаулом, нам необходимо двигаться дальше по своему маршруту. – Гауптман с немалым трудом сдерживал раздражение.

Стоявший рядом с Хельги Гюнтер от гнева кусал губы. Посланник хана Камиля, казалось, полностью проигнорировал последние слова Штилике и продолжил рассматривать арийский отряд цепким внимательным взглядом своих раскосых глаз.

– Не будет ли мой собеседник настолько любезен, что освободит нам дорогу, дабы мы могли продолжить путь. Наши тролли уже сутки не кормлены, и ваши лошади могут случайно пострадать, – уже резче, со злинкой в голосе проговорил гауптман.

Ответ букаула потряс даже Хельги.

– За право пройти здесь вам надлежит заплатить нам дорожный налог, юлхакы. Я подсчитал, это будет сто сорок динаров.

– Любезный букаул не путает ариев с русами? Это они платили дань Золотой Орде, а не арии, – продолжая с неимоверным трудом сохранять спокойствие, переспросил гауптман.

– Это потому, что они собой заслонили вас от нас, – парировал Тимур‑оглан. – А здесь что сможет вас спасти?

– Довольно! Арийские воины никому не платят налогов, кроме Наместника! Не хватало еще, чтобы всякая шваль диктовала мне свои условия! Убирайтесь с дороги вместе со своим вшивым отродьем, пока мои орки не пустили вас на конскую колбасу! – взорвался Штилике и потянул из украшенных драгоценными камнями ножен итальянскую чинкуэду.

– Казы – это хорошо, – причмокнув губами, ответил Тимур‑оглан. – Жаль, что ее не приготовить из вашей нечисти. «Кто не отвечает гневом на гнев – спасает себя и собеседника»,[53]но я вижу, что нам не разойтись на этой дороге. Со мной три арбана мергенов[54]и два арбана кешиктенов[55]из личной гвардии темника Джелял‑эддина! Вы скоро пожалеете о своем решении, как только что пожалели свои деньги, – букаул вдруг резко поворотил скакуна, и пятерка воинов, вздымая фонтаны пыли, галопом поскакала к сопке. К Штилике бегом подбежал ротмистр, чтобы уточнить диспозицию боя.

– Что будем делать, герр гауптман? – озадаченно спросил Гюнтер. – Я думаю…

О чем думал ротмистр, осталось неведомым. Из‑за сопки выметнулась лавина конницы, в которой мелькали странные силуэты – Хельги впервые увидел кентавров. Истошный визг рванул уши, в воздухе мелькнула густая черная рябь, и по рядам горгулий словно коса прошлась. Сверху посыпались бьющиеся в судорогах гарпии.

– Ангрифф![56]– рыкнул Штилике.

Вытянул вперед и вверх правую руку, крутанул кистью, и из его ладони метнулась бледная, почти невидимая полоса. Один то ли мерген, то ли кешиктен, Хельги не разобрал, буквально остекленел на скаку и рассыпался звонкими ледяными брызгами. Остальные буквально через миг с воем пронеслись мимо ариев. Викинг увидел раззявленные пасти, мелькающие корявые руки и бьющий в упор черный ливень стрел. Вокруг рычали и хрипели, какой‑то тролль грянул оземь в паре шагов от пленного, придавив горгулью. Из рук гауптмана били фонтаны чего‑то бледного, и монголы разлетались на льдистые куски. Но всадники, не реагируя на потери, продолжали выстраивать вокруг дозора пыльный хоровод, из которого сыпались дротики и стрелы.

«Карусель, – вспомнил Хельги. – Они выстроили свою знаменитую карусель. Так и будут кружиться вокруг пехотного строя, пока не выбьют всех. А они выбьют, в Реальности так было всегда».

Упал Гюнтер. Его шею выше горжета[57]насквозь прободало тонкое копье. Один тролль в отчаянии метнул шестопер в ближайшего монгола, проломил тому шлем, разбрызгал во все стороны мозги и сам свалился с несколькими стрелами, торчащими из открывшейся при броске подмышки. За мельтешением конницы на склоне холма разведчик неожиданно заметил какого‑то восточного оборванца в дырявом халате, подпоясанном веревкой, в войлочной конической шапке. Оборванец крутился волчком, воздев худые руки к небу, и громко заунывно пел. Зашипело, как будто на сковороду кинули сырую отбивную не меньше чем из слона, и волосы у викинга встали дыбом. По арийскому строю хлестнула змеящаяся волна синеватого пламени – Цепная Молния, мощнейшее заклинание массового поражения. А потом вдруг монголы разорвали карусель, рванув назад, и Хельги с удивлением обнаружил себя одиноко стоящим среди трупов. Бой, продолжавшийся пять минут, показался разведчику мгновенным, он даже пригнуться не догадался. И только контуженный заклинанием, он наконец благоразумно опустился на землю, чтобы не стать случайной мишенью для лучников. Внезапно обстрел прекратился. Хельги поднял голову и увидел, что на дороге остался один Штилике. Остальные в отряде ариев были выкошены полностью. Гауптман вытащил из ножен свою чинкуэду[58]и неожиданно яростно выматерился на чистейшем русском, да еще с характерным волжским оканьем. Его стальное самообладание все‑таки ему изменило. Тимур‑оглан подъехал к нему, спешился, достал из ножен легкую кривую саблю с черным отливом, и они сошлись в рукопашной. Оба оказались бойцами высочайшего уровня, не чета Хельги. Клинки почти неразличимо мелькали в воздухе, был слышен только их мелодичный звон. Оба делали ставку на ловкость и виртуозное владение оружием. Всё закончилось неожиданно. Воины в прыжке пронеслись мимо друг друга, встали на полусогнутые ноги и синхронно развернулись лицом к лицу. Замерли на несколько секунд. Монгол остался в одиночестве стоять на обочине, а гауптман медленно осел в высохшую придорожную траву. Тимур крутнул саблей, стряхивая веер темных брызг, и неуловимым точным движением вогнал саблю в ножны.

– Ай‑ай‑ай! Какой безрассудный человек! Когда ты слабее, нужно уметь договариваться, – назидательно произнес Тимур‑оглан телу Штилике и замер, беззвучно шевеля губами, видимо читая подходящие обстоятельствам мусульманские аяты[59]или дуа.[60]

Закончив молитву, монгол оглянулся на своих подъехавших воинов.

– Все тела убрать за сопку. Трофеи собрать в мешок для калана, павшим воздать должные их разрядам почести.

Отдав приказания, вельможа направился к Хельги, который уже стоял посреди свалки тел арийского отряда. Оглядев его истерзанное лицо, сокрушенно произнес:

– Ну какое варварство! Что сделали с человеком… Ай‑ай‑ай, эти арии совсем не умеют пытать пленников.

– Я – Хельги из клана норгов, высокородный, – торопливо представился викинг, хотя последние слова букаула ему явно пришлись не по душе. – Позвольте выразить вам благодарность…

– Позже, – остановил его жестом монгол и крикнул своим тургаудам: – Где Сеит? Пусть даст юному норгу зелье Здоровья. И мне тоже… Два.

Только сейчас Хельги заметил у монгола кровь, обильно сочившуюся на полу туна из раны в левом боку.

– Мой бесценный викинг, мы должны немедленно сниматься и отправляться ближе к нашим угодьям. Надеюсь, вы составите мне компанию?

– В качестве кого? Гостя или пленника? – Хельги решил сразу выяснить свой статус.

Тимур‑оглан помолчал, с нескрываемой усмешкой поглядывая на собеседника.

– Мы, по‑моему, только что оказали вам немалую услугу. Ни много ни мало – спасли вашу драгоценную жизнь. И душевное здоровье тоже, если слухи о гестаповских подвалах не врут. Простая вежливость должна подвигнуть вас на любую любезность, которая мне будет угодна. Я не прав?

– Простите мою глупость, мудрый Владыка. Раны и пытки ариев помутили мой разум. Я с благодарностью принимаю ваше предложение. – Хельги смущенно склонил голову.

– Якши. А пока примите этот отвар из рук моего телохранителя. – Тимур‑оглан взмахнул рукой, и с викинга упали связывающие его оковы.

Хельги выпил зелье и блаженно закрыл глаза, чувствуя, как целебный жар затягивает раны на его лице.

– Отдохните, мой друг, пока мы хороним павших. После этого сразу двинемся в путь. И путь будет неблизким.

Предложение было нелишним. Викинг только сейчас почувствовал, как от усталости и напряжения дрожат и подкашиваются его колени. После монгольских зелий неудержимо потянуло в сон. Стыдясь своей слабости, он на несколько шагов отошел от дороги и без сил свалился в густую ароматную траву.

Он пролежал, казалось, не более получаса, когда почувствовал, как его плечо трясет настойчивая рука. Просыпаться не хотелось. Все произошедшее сегодня казалось единым нескончаемым кошмаром, в который не хотелось возвращаться. Хельги повернулся лицом вверх. На Мир постепенно опускались сумерки. Над ним стоял Сеит, держа под уздцы двух степных лошадей.

– Оглан спрашивает, можете ли вы ездить верхом. У нас есть кони, сегодня лишившиеся своих седоков.

– Да, Сеит, мне приходилось ездить на лошади. Не так, конечно, как вы…

– Особой науки не потребуется. Нам главное перейти брод. Южную дорогу охраняют наши нукеры. Дальше поедем медленно. – Сеит отдал Хельги повод одного из степняков, сделанный из сыромятной кожи, и вскочил на своего коня, предварительно по степному обычаю засунув под ленчик седла плоский кусок мяса из своего холщового мешка.

Хельги под внимательным взглядом Сеита осмотрел упряжь, проверил и слегка подтянул подпругу, потом также взобрался на скакуна. Сеит удовлетворенно тряхнул шишаком.

– Много времени прошло? – спросил викинг у тургауда.

– Час с четвертью. Мы спешили.

– И никто не появился?

– Нет, хвала Аллаху! Можно ехать. А если бы и появился? Кто догонит степной ветер…

Отряд ждал их у Брода. Дервиш стоял на земле у самого водораздела и творил сложнейшее заклинание Сухого Пути из магии Земли. Поодаль пара всадников о чем‑то оживленно разговаривала с букаулом. Хельги заметил, что у обоих кочевников копыта коней были обернуты тряпками. Он повернулся к Сеиту.

– Эти двое вместе с дервишем останутся и уничтожат все следы. Так приказал оглан.

Тимур заметил Хельги, приветливо улыбнулся и сделал рукой приглашающий жест.