Поселок Лихнево, начало 1980‑х

Вопрос с деньгами решен. Теперь надо придумать, как сделать, чтобы после экскурсии учительница его отпустила. Пока Ваня шел домой, у него созрел план, но для его осуществления необходимо задействовать Кольку, к которому он и подошел на следующий день после уроков.

– Пойдем, провожу тебя. Разговор есть.

– Чего, что за разговор? Секретный? – Колька очень любил всякие тайны.

– Почти что. Ты же знаешь, моя мама уехала в Москву няней работать.

– Ну…

– Так вот. Дед на нее обиделся и не пускает меня с ней увидеться. А раз у нас экскурсия, то я могу потом к ней поехать. Понимаешь?

– Ну…

– Что ты заладил свое ну?! Дед меня не пускает, и училка без его разрешения не отпустит. Понимаешь?

– Ну… Да!

– Надо, чтобы какой‑нибудь взрослый записку написал. Твой дядя, может, напишет? Почерк взрослый нужен.

– Дядя Миша?! Да я думаю он от своего пьянства уже все буквы забыл. Говорят, алкоголь очень на мозг влияет, – со знанием дела сказал Коля.

– Ну в самый раз, пусть коряво получится, будто дед писал. Как думаешь, напишет?

– За бутылку все напишет.

– Ну пошли тогда.

– А где бутылку взять?

– Деньги у меня есть.

– Ух ты! Откуда?

– Нашел. Так поможешь? А я от себя деду напишу, чтобы он не волновался. Ну отлупит потом. Зато я с мамой увижусь.

– А как мы купим бутылку‑то? Кто нам продаст?

– Пусть брат твой купит.

– Так он еще что‑нибудь за это попросит.

– Дадим.

– Ну ладно… – Колька начал грызть ноготь. Это означало, что в нем борются противоречивые чувства. Однако потом он махнул рукой. – Ладно, пошли.

Колькин брат недавно вернулся из армии и упорно делал вид, что не может найти работу. Учиться ему тоже надоело, еще в школе. Целый день он болтался по дому с сигаретой в зубах, а по вечерам сидел у подъезда с такими же оболтусами на лавочке и, если везло, выпивал.

– А, приперся! – Выпустил он клубок дыма на брата и, шаркая разношенными тапками и поправляя рукой, свободной от сигареты, гульфик на черных хлопчатобумажных штанах, повернулся к друзьям всклокоченным затылком и уполз на кухню.

– С бодуна. Значит, захочет похмелиться. Потянешь на вторую, если что? – со знанием дела констатировал Колька.

– Потяну. Десятку нашел на улице!

– Десятку! Ого! Давай купим чего‑нибудь!

– Водки и купим. На остальное – маме подарок… – Потом подумал. – Ладно, и тебе дам немножко. Рубль хочешь?

– Спрашиваешь?! Подожди там. Виталь! – крикнул он брату, идя по коридору к кухне. Ваня же сел в большой комнате, как велел Коля.

– Чего тебе?

– Дело есть.

– Пельмени лучше свари. С утра ничего не жрал.

Колька достал из холодильника пачку пельменей в бело‑красной помятой коробке. Вытряс слипшиеся катышы и бросил их в кастрюлю.

– Вот дебил! Воду вскипятить сначала надо.

Колька об этом прекрасно знал, потому что пельмени готовил регулярно, но так волновался, что брат откажется или обманет их – купит, например, бутылку, а им не отдаст, что автоматически кинул серый комок в холодную воду. Он уже полностью был вовлечен в процесс помощи другу.

– Да? Ну ладно. Разлипнутся, может, пока.

– Ага, разлипнутся?! Мозг у тебя прежде разлипнется.

Пока закипала вода, Колька молчал, думал, как приступить к важному разговору, и пытался отделить друг от друга пельмени. Когда они всплыли, он положил их на тарелку и поставил перед братом.

Виталик подцепил один, прожевал и, проглотив, вздохнул:

– Эх, пивка бы!

– А давай мы с Ванькой достанем пива, а ты нам поможешь кое с чем.

– Ха, эти малявки пива достанут! Вот насмешил‑то. Чего нужно, говори.

– Нам водка нужна.

– Опаньки! Мне тоже, прикинь, братан! Вот так вот до зарезу нужна. – И он провел ребром ладони линию на шее, по которую она ему была нужна.

– Так давай мы тебе дадим денег, а ты купишь нам и себе.

– Они мне денег дадут! – Виталик со смехом хлопнул себя по коленкам. – Откуда в жопе алмазы?!

– Ванька нашел на улице. Так согласен?

– Ты че, серьезно? А водка‑то вам зачем? Может, с портвишка начать? Или «Свадебного» там бутылочку. С водки жестко как‑то начинать. Хотя я…

– Виталик, ну нужна вот так, до зарезу. – И Коля повторил движение брата. – Короче, поможешь?

– Ладно, парни. – Виталик радостно потер руки. – Такой подход мне нравится. Пошли, что ли? Сегодня как раз Ларка работает. Если что, возьмем из‑под полы. Точно хватит? Сколько нашел‑то?

– Да хватит, хватит…

Коля побежал к другу.

– Ну все! Согласился. Пошли.

Из магазина Виталик вышел довольный, добрый и с позвякивающей хозяйственной сумкой. Достал оттуда одну бутылку и вручил ребятам.

– Себе две взял. За молчание. А то вас из пионеров сразу исключат и потом дорога в жизнь, считай, закрыта!

– А сдачу? – спросил Коля.

– Какую тебе еще сдачу? Как раз по трешке за фуфырь. Рупь – на закуску. Все, брысь давай! – И Виталик пошел по улице, оставив недоуменно переглядывающихся мальчиков.

– Вань, прости. Я так и думал… Надо было разменять сначала.

Тот вздохнул и засунул бутылку за пазуху:

– Да ладно… Ну что, к дяде?

Дядя Миша встретил друзей не сказать чтобы приветливо:

– О! Племянничек нарисовался. Мать, что ли, с чем послала?

– Не, дядя Миш, мы к тебе по делу. – И сразу, чтобы не выслушивать его монолог, кивнул Ване, чтобы тот показал заветное.

– Так это другое дело! Проходите, проходите, ребятишки. Сейчас дядя Миша закусочки организует. Ой, да вам вроде рано! Ааа! Была не была!

– Дядь Миш, мы чаем обойдемся. Это все тебе.

– Вот это я понимаю, вот это уважили дядьку старенького. А то с утра что‑то здоровье совсем никудышное, ноги не держат, до сих пор руки трясутся… Эх, щас поправимся! Ну проходите, проходите. Я по‑скоренькому… Вот это подарочек с утра дяде Мише. Ай да Колька, ай да племянничек!

Ваня огляделся. Он был у дяди друга впервые. В комнате сильно пахло перегаром. На полу валялись окурки и пустые бутылки. Штор на грязном окне не было, и вообще обстановка оказалась минималистичная. Как у Шандора, только не так чисто. Диван, стол, пара стульев с изодранными сиденьями. Одежда кучей лежала в углу. Правда, в отличие от цыгана, у дяди Миши над продавленным диваном висел ковер. С двумя лебедями. На столе громоздились грязные тарелки с засохшими остатками еды, среди граненых стаканов живописно выделялся бокал на тонкой ножке. Дядя Миша, прибираясь, смущенно заметил:

– Дама была. Хорошо вчера посидели. А что, Колька, не влюбился пока?

– Ты че, дядь Миш, девчонки все дуры.

– Это пока дуры, а потом гляди, как бы самому в дураках не оказаться. – Он быстренько прибрал со стола, покидал мусор в ведро, пожарил яичницу себе и ребятам и, налив рюмку, сел. – Ну, здоровья ради. – Выпил, занюхал ржаной высохшей горбушкой. – Хорошо… Только вам еще рано! Ну, зачем пришли?

– Дядь Миш, дело такое. Надо записку училке написать. У Ваньки мама в Москве живет. Работать поехала. А дед обиделся и его к ней не отпускает. А у нас экскурсия. Ну, Ваня и хотел заодно с мамой встретиться. Он деду от себя тоже записку напишет. Ну, чтобы тот не волновался.

– Хорошенькое дело. А случись что, дядя Миша виноват? Э нет. Ох, курить охота. – Он встал и вышел за папиросой.

– Надо было сначала записку, а потом бутылку, – шепнул Ваня Кольке.

– Так кто ж знал?

– Вы‑то не курите?

– Нет! – хором ответили мальчики.

– Смотри, Колька! – Дядя Миша показал племяннику кулак, увенчанный синей татуировкой знака качества СССР. – Ну, за вас, парни!

– Дядь Миш, ну напиши, пожалуйста. Честное слово, мы не скажем, что это ты написал. Ваня же деду тоже напишет, он у училки ничего не спросит. И про экскурсию вообще не скажет. Будто уехал самостоятельно мать навестить, и все. Дед даже в школе ничего узнавать не будет. Ну, пожалуйста, он очень хочет мамку повидать, – и шепнул Ивану: – Про экскурсию я только что придумал.

Дядя Миша в это время хлопнул третью и твердо сказал:

– Мать – это святое. Неси бумагу.

Колька схватил портфель, достал тетрадку, ручку и, отодвинув от дяди нетронутую яичницу, положил все перед ним. Тот махнул четвертую:

– Диктуй!

– Уважаемая Ирина Владимировна. Прошу вас после экскурсии…

Дядя решил подойти к процессу творчески. После нескольких скомканных листков, истраченной тетрадки и долгих дебатов на тему художественности формулировок, они таки вышли от него через час, аккуратно положив бумажку в портфель.

Деду, как и планировал, внук про экскурсию не сказал ни слова. Просто написал записку, что едет повидать маму на выходные, и оставил ее на кухонном столе. Подарок решил купить на месте. С учетом того, что обратный отъезд домой планировался на вечер, он вполне успеет.

Москва поразила Ивана размерами домов и улиц. Он раньше никогда не видел таких огромных, бесконечных магистралей и таких высоких зданий. В их городке самыми высокими были двухэтажные деревянные домики на главной улице и блочные пятиэтажки по периметру. Дом пионеров, клуб, поликлиника, библиотека, местный райком – все эти здания также не выбивались из общей массы, разве что материалом: были сложены из кирпича. А метро! Тут надо спуститься под землю. Ваня залезал только на спор в уличный колодец, у которого забыли закрыть крышку. Там воняло и было немного страшно. А тут – красота, как в музее! А еще синие поезда, самодвижущиеся лестницы‑эскалаторы, и люди такие нарядные – женщины в шляпках и на каблуках, мужчины с портфелями – все спешат куда‑то. Проезд, как выяснилось, стоил пять копеек. Ваня решил, что за такую красоту цена совсем невысокая. Экскурсия началась на Красной площади, куда они приехали на метро, и ею же завершилась. На Горького, главной улице столицы с красивыми домами, Ване очень понравилось, в отличие от Калининского с его серыми громадинами. Колька, всю дорогу потрясенно молчавший, подвел итог:

– Давай сбежим в Москву.

– Вот школу закончим и сбежим.

– Везет тебе вообще‑то. Мать тут. Заберет небось к себе, – ревниво позавидовал Колька.

– Может, и заберет.

– Ну не забудь тогда, что я тебе помогал.

– Конечно, не забуду. Ладно. Я пошел к училке. Если на выходные останусь, зайди к деду завтра, скажи, что все хорошо.

– Лады! Давай.

Ирина Владимировна внимательно изучила записку:

– Домашние знают?

– Конечно! Дед же сам писал, – уверенно соврал Иван.

– А чего раньше не согласовал?

– Во‑первых, они только вчера вечером созвониться смогли. Мама там к какой‑то знакомой в гости зашла и, пользуясь случаем, соседке нашей позвонила. У нас‑то телефона нет. А та деда позвала. Он сказал, что я на экскурсию еду. Вот они по‑быстрому и сговорились. А потом я еще подумал, какая разница, когда вам записку отдать.

– Ладно. А далеко ехать‑то?

– Да нет, вот адрес. На Баррикадной она. Недалеко совсем… – И добавил: – Деньги на дорогу есть. Дед дал.

– Ладно. Иди. – Она пожала плечами. – Тебе же есть где остаться, или ты собираешься вечером один ехать?

– Конечно, есть. Она у хороших людей живет. Они разрешили в ее комнате остановиться до воскресенья. Записку, правда, не написали, – пошутил он.

– Ладно. Иди, – снова повторила учительница. – Только как найдешь‑то? Я волнуюсь.

– Да что тут искать? Рядом же. – Ване уже не терпелось отделиться от класса и нестись к маме.

– А может, довезти тебя до Баррикадной?

– Хочу духи купить. Дед деньги дал на подарок.

– Ладно. Но я все‑таки немного волнуюсь.

– Да не волнуйтесь, Ирина Владимировна. Я взрослый парень. Мне уже скоро на работу можно выходить. Ну отпустите. По маме соскучился, сил нет.

– Ладно, беги. В середине улицы Горького магазин «Подарки» есть, найдешь?

– Найду, найду. Ну я побежал…

– Так! А вы что рты пораскрывали? – Учительница окинула взглядом собравшихся вокруг и внимательно слушающих разговор одноклассников. – Встали по парам и спускаемся в метро. На вокзале автобус небось уже ждет.

На сердце у нее было немного тревожно, но она успокоила себя: Ваня не врал никогда, парень самостоятельный, умный. Пусть с матерью повидается. В школе говорили, что его мать уж год как уехала и так ни разу не наведалась к сыну. Иван живет с дедушкой. И его она видела на родительских собраниях. Приличный человек, непьющий, интеллигентный… Уж лучше с таким дедом, чем в якобы полной семье, как у некоторых… – вздохнула она.

Date: 2015-07-11; view: 265; Нарушение авторских прав