Песнь Смерти

Маргарет Уэйс Трэйси Хикмэн

Драконы Погибшего Солнца

Хроники Копья – 5

– Очень добрый Лёша http://www.oldmaglib.com

«Драконы Погибшего Солнца»: Максима; Москва; 2003

ISBN 5-94955-015-3

Аннотация

Впервые на русском языке, в ореоле славы своих предшественников, к нам приходят «Драконы Погибшего Солнца». Эта книга — блестящее продолжение ставших культовыми «Драконов Летнего Полдня».

Более полувека прошло с тех пор, как легендарная Война Копья закончилась победой сил Добра и Света. Тридцать лет миновали со времени кровопролитной битвы с Хаосом, которой закончился Четвёртый Век истории Кринна. Но над народами, населяющими этот волшебный мир, уже нависла тень новой, ещё более ужасной войны. В борьбу с силами Тьмы, опять угрожающими покою и благоденствию Кринна, готовится вступить молодое поколение отважных Героев.

Над полем грядущей битвы уже распростёрли свои зловещие крылья ДРАКОНЫ ПОГИБШЕГО СОЛНЦА.

Маргарет Уэйс и Трэйси Хикмэн

Драконы Погибшего Солнца

Песнь Мины

Сомкнутся у цветов

Ресницы лепестков.

Тьма — погляди наверх.

С последним вздохом дня,

Молчание храня,

Усни, любовь, навек.

Клубится мрак внизу.

Но здесь, в ночном лесу,

В сгустившейся тени

Ты, погружаясь в сон,

Возносишься, спасен.

Любовь, навек усни.

Тьма стелется кругом.

Но помнит о другом

Пролившаяся кровь:

Закрывшие глаза

Увидят небеса

Усни, навек, любовь.[1]

Песнь Смерти

Гномы называли эху долину Гамашинох — Песнь Смерти. Никто из живых не приходил в нее по своей воле. Сюда гнали лишь злое отчаяние, горькая нужда или жестокий приказ.

Песнь стала слышна еще за несколько часов до того, как они приблизились к заброшенной долине. Эта Песнь не была странной, она была страшной. Слова, едва слышные, почти неразличимые слухом, говорили о смерти и о чем-то худшем, чем смерть. Пелось о предательстве, крушении, страданиях. Песнь была плачем, тоской по тому прекрасному, что помнила душа, — по неземному миру и блаженству, ныне утраченным навсегда.

Едва услышав ее траурные звуки, рыцари натянули поводья, а руки их сами легли на мечи. «Что это?», «Кто там?» — спрашивали они, в замешательстве глядя друг на друга.

Но «там» не было никого. Никого живого. Рыцари посмотрели на командира, который привстал в стременах, чтобы оглядеть высокие утесы, вздымавшиеся по обе стороны дороги.

— Ничего нет, — произнес он наконец. — Это ветер гудит в скалах. Вперед.

Он дал лошади шенкеля и поскакал вперед. Дорога, кружа и петляя, вела через горы, что назывались Властители Судеб. Рыцари поскакали за командиром единым строем, так как для того, чтобы скакать шеренгой, дорога была слишком узка.

— Я слыхал прежде, как воет ветер, — угрюмо заметил один из рыцарей, — но сейчас звучал человеческий голос. Он предостерегал нас. И лучше бы нам его послушаться.

— Чепуха. — Командир отряда Эрнст Магит обернулся в седле, чтобы бросить взгляд на своего помощника и разведчика, шедшего рядом. — Суеверная болтовня! За вами, минотаврами, давно замечено пристрастие к устаревшим обычаям и предрассудкам. Пора войти в современный мир. Боги оставили нас, и я считаю, это к лучшему. Теперь миром правим мы.

Одинокий женский голос, певший Песнь Смерти, теперь сменился устрашающим хором. Мужские, женские, детские голоса сливались в пугающем напеве о бессмысленных потерях и несчастьях, который эхом звенел среди гор. От этих мрачных звуков кони стали упрямиться, нервничать, и, правду сказать, всадники не слишком усердно посылали их вперед.

Конь Магита, прядая ушами и приседая, пятился. Но вот рыцарь вонзил ему в бока шпоры, и благородное животное, наклонив голову, бросилось вперед. Проскакав с полмили, командир понял, что не слышит топота копыт у себя за спиной. Он оглянулся и увидел, что остался на дороге один. Никто из его отряда не последовал за ним.

Взбешенный Магит вернулся к отставшим рыцарям. Оказалось, что половина людей патруля спешилась, а другая едва держалась в седлах. Не только люди, но и лошади казались больными.

— У немых тварей побольше мозгов, чем у некоторых их хозяев, — вполголоса проговорил минотавр, сидя на земле. Лишь немногие из лошадей позволяли минотаврам взнуздать себя, и еще меньшая их часть могла выдержать вес огромных всадников. Рост Галдара вместе с ветвистыми рогами достигал семи футов, и ему приходилось сопровождать отряд пешком, без устали соревнуясь в беге с лошадью командира.

Магит возвышался над людьми своего патруля, держась рукой за луку седла и рассматривая их светло-голубыми, водянистыми, всегда тусклыми глазами. Высокого роста, очень худой, костистый, словно скрученный стальной проволокой, он был много сильней, чем казался. Отличали его жестокость, безупречная (многие говорили — безмозглая) дисциплинированность и полная преданность лишь одному живому существу — Эрнсту Магиту.

— Немедленно по коням и за мной, — холодно проговорил командир отряда, — или я отправлю всех вас к командующему группой. Я обвиню вас в трусости, мятеже и предательстве Замысла. Как вам хорошо известно, наказание за каждое из этих преступлений может быть только одно — смерть.

— Он способен на такое? — шепотом спросил один из тех, кто был совсем недавно посвящен в рыцари и участвовал сейчас в своем первом рейде.

— Не только способен, — сердито пробормотал ветеран, — но и непременно сделает.

Рыцари снова уселись в седла и шпорами послали коней вскачь. Им пришлось объехать минотавра Галдара, который один не трогался с места, стоя посреди дороги.

— Ты осмеливаешься ослушаться моей команды? — гневно выкрикнул Магит. — Советую прежде очень хорошо подумать. Может, ты и пользуешься покровительством Повелителя Ордена Черепа, но вряд ли он сможет спасти тебя, если я объявлю Совету, что ты трус и клятвопреступник.

И, перегнувшись в седле, Магит продолжал с насмешливой доверительностью:

— Насколько мне известно, Галдар, твой хозяин не слишком стремится заступаться за тебя, однорукого минотавра. Один твой вид наполняет его жалостью и насмешкой. Минотавр, опустившийся до положения разведчика! К тому же нам всем хорошо известно, что и разведчиком-то тебя назначили только потому, что хотели хоть что-нибудь для тебя сделать. Иначе им просто пришлось бы отправить тебя пастись вместе с коровами.

Галдар сжал единственную руку в кулак с такой силой, что ногти глубоко впились в ладонь. Ему было хорошо известно, что Магит дразнит его, стремясь спровоцировать на схватку. Именно здесь, где не было свидетелей. Именно здесь, где Магит мог убить искалеченного минотавра, а вернувшись домой, сообщить, что бой был честным и славным. Галдар не слишком ценил жизнь, особенно с той поры, когда потеря руки превратила его из бесстрашного воина в никчемного разведчика. Но будь он проклят, если позволит Эрнсту Магиту убить себя. Не доставит он командиру такого удовольствия.

И минотавр, пожав плечами, прошел вперед, мимо командира, следившего за ним с усмешкой, змеившейся на тонких губах.

Патруль продолжал путь, надеясь достичь места назначения еще до наступления темноты, при дневном свете, если только можно было назвать так эту серую сумрачную полумглу, обдававшую холодом все вокруг. А Песнь Смерти стонала и рыдала. По лицу одного из молодых рекрутов беспрестанно струились слезы. Ветераны скакали сгорбившись, подняв плечи, словно хотели бы зажать уши и не слышать ни звука. Но даже если б они набили уши паклей, даже если б они разорвали себе барабанные перепонки, они бы все равно слышали эту жуткую Песнь.

Песнь Смерти звучала в сердце.

Патруль направлялся в долину, которая называлась Нерака.

В давно прошедшие времена Богиня Такхизис, Владычица Тьмы, заложила в южной части долины Краеугольный Камень, спасенный ею из взорванного Храма Короля-Жреца Истара. Этот Камень стал расти, впитывая в себя все Зло мира, которое давало ему жизнь. И превратился в Храм, огромный и ужасный; Храм великой, пугающей Тьмы.

Такхизис предполагала использовать его для своего возвращения в мир, из которого была изгнана Хумой Победителем Драконов, но путь ей преградили любовь и самопожертвование. Сумев все-таки сохранить свою огромную власть, она бросила мир в войны, которые почти разрушили его. Назначенные ею злобные Повелители, как свора диких псов, дрались даже между собой.

А тем временем появились Герои. Уверовав в себя, они обрели силу устрашить ее, победить и низвергнуть. Храм Такхизис в Нераке был разрушен, взорван ее собственным неукротимым гневом.

Стены Храма взлетели в воздух и дождем черных камней обрушились с небес в тот ужасный день, когда погиб город Нерака. Очищающий огонь поглотил здания проклятого города, сжег его рабовладельческие рынки и загоны для живого товара, его многочисленные караульни, наполняя кривые, путаные, подобные лабиринту, улицы пеплом.

За последующие полсотни лет исчезли последние следы города. Осколки камней Храма покрыли почву южной части долины Нерака, сверху их засыпало пеплом, и долго еще ничто не росло в этой местности. Последние признаки жизни занесло зыбучими песками.

Только черные валуны, останки Храма, оставались в долине. Вид их был ужасен, и даже командир патруля Магит, впервые увидев это зрелище, подумал про себя, что напрасно решил ехать этой дорогой. Он мог бы отправиться кружным путем, но это удлинило бы их путешествие на два дня, а он и так уже опаздывал, задержавшись на несколько дней (вернее, ночей) в городе для того, чтобы ознакомиться с новыми поступлениями в свой излюбленный дом терпимости. Теперь время надо было наверстывать, и он предпочел более короткий путь, пролегавший через южную часть долины.

Возможно, вследствие силы взрыва черная кладка, образовывавшая когда-то внешние стены Храма, приобрела кристаллическую структуру. Сформировавшись из песка, эти валуны не стали ни острыми, ни бесформенными. Это были огромные камни с гладкими, сходящимися под правильными углами гранями, похожие на черные кристаллы кварца, и высота некоторых из них в четыре раза превышала рост человека. Отражение, возникавшее на этих блестящих черных гранях, было столь искаженным и уродливым, что узнать его не представлялось возможным.

Люди из отряда Магита охотно присоединились бы к армии Рыцарей Такхизис, привлеченные как обещаниями богатой добычи и рабов, захваченных в битвах, так и жаждой убийства и грабежа, ненавистью к эльфам, кендерам, гномам, да и ко всем, кто был не похож на них. Эти люди, давно чуждые всякому доброму чувству, с изумлением смотрели на блестящие гладкие поверхности камней, на которых отражались их лица. Ибо эти лица, глядевшие на них со стен, пели страшную Песнь Смерти.

Большинство, вздрогнув, поторопились отвести взгляд и отвернуться. Галдар же принял все меры предосторожности, чтобы даже мельком не увидеть своего отражения. Едва они оказались перед камнями, минотавр почтительно опустил глаза и не поднимал их до тех пор, пока отряд не проехал опасное место. Пусть окружающие назовут это суеверием; Эрнст Магит наверняка именно так и подумает. Самих Богов в этой долине, конечно, не было. Галдар знал, что это невозможно, Богов вынудили уйти с Кринна более тридцати лет назад, но их призраки обитали здесь и поныне, в этом Галдар был уверен.

Эрнст Магит, напротив, не сводил глаз со своего отражения, и именно потому, что в душе его поднимался страх, он заставлял себя не опускать взгляда.

— Я не стану при виде собственной тени пугаться, как корова. — Он со значением глянул в сторону Галдара. «Жвачная» тема была придумана им совсем недавно, и он старался не упускать ни одной возможности использовать столь остроумную идею. — Как корова, понимаешь, минотавр? — И Эрнст Магит оглушительно расхохотался.

Песнь Смерти вплелась в звук человеческого хохота и придала ему свое звучание и тон — мрачный, отрывистый, резавший слух и противоречивший печали остальных голосов хора. Напев стал настолько ужасен, что Магит словно подавился смехом — он замолчал, закашлялся и стих, к немалому облегчению своих людей.

— Вы привели нас сюда, командир, — сказал Галдар. — Мы убедились, что эта часть долины необитаема, здесь не скрываются, замышляя нападение на нас, силы соламнийцев. Можно не сомневаться, что нам отсюда ничто не угрожает, по крайней мере со стороны живых не исходит никакой опасности. Давайте же оставим это место, и побыстрее. Вернемся назад и доложим о том, что видели.

Лошади вступили в южную часть долины с такой неохотой, что некоторым всадникам пришлось опять спешиться, прикрыть им глаза и вести в поводу, словно сквозь горящее здание. Все: и люди, и животные — стремились поскорее убраться отсюда. Лошади отступали к дороге, по которой пришли, рыцари незаметно продвигались в том же направлении.

Эрнст Магит хотел того же. И это стало именно той причиной, по которой он решил остаться. В душе он был невообразимый трус. И сам сознавал это. Всю жизнь он стремился доказать себе, что это не так. Ничего героического совершить ему не удалось. Магит избегал опасностей всеми силами, и в этот патрульный поход он отправился только для того, чтобы не участвовать вместе с другими рыцарями в осаде контролируемого соламнийцами города Оплот. Его любимыми военными действиями были мелкие актерские трюки, не представлявшие для него ни малейшей опасности, но призванные убедить всех в его исключительной храбрости, — например, ночевка в этой проклятой долине.

Магит прищурился со значительным видом и, закинув голову, уставился в бледное небо, заливавшее все вокруг невиданным серо-желтым цветом.

— Сгущаются сумерки, — патетично провозгласил он, — и я не намерен ночевать среди гор. Мы раскинем лагерь здесь и выйдем на рассвете.

Рыцари, пораженные, молча смотрели на своего командира. Внезапно стих ветер. Замолкла Песнь. Когда над долиной повисла тишина, это показалось рыцарям благоприятной переменой, но вскоре они уже были готовы ее проклясть. Тишина легла на них тяжким грузом, она давила на них и разрывала их сердца. Никто не произносил ни слова. Казалось, все ждали, что командир рассмеется и признает, что неудачно пошутил.

Командир патруля слез с лошади:

— Мы остаемся здесь. Поставьте мою палатку у самого высокого из этих камней. Галдар, ты назначаешься дежурным по лагерю. Надеюсь, ты справишься с этой простой задачей?

Слова раздавались в мертвом воздухе неестественно громко, хотя голос командира срывался и дрожал. Дыхание ветра, холодное и острое, пронеслось над долиной, превратив горсть песка в небольшой смерч, который угас неподалеку.

— Вы делаете ошибку, господин, — тихо произнес, почти прошептал Галдар, стараясь не нарушить тишину. — Кто-то не хочет, чтоб мы были здесь.

— Кто это не хочет, Галдар? — насмешливо спросил командир. — Эти камни? — И он похлопал ладонью по черному кристаллическому монолиту. — Ха! Коровьи суеверия! — Голос Магита стал суровым. — Эй, вы! Немедленно спешиться и разбить лагерь! Это приказ.

Эрнст Магит потянулся, изображая усталого воина. Затем наклонился и сделал несколько шагов, разминая ноги. Рыцари, насупленные и недовольные, стали организовывать ночлег: одни распаковывали седельные сумки и устанавливали маленькие двухместные палатки, другие доставали пищу и воду.

С палатками ничего не получилось. Никакими молотками не удавалось загнать металлические колья в каменную почву. Но зато каждый удар вызывал гром эха в горах и возвращался обратно, усиленный в сотни раз, пока не стало казаться, что горы готовы вот-вот обрушиться на небольшой отряд.

Галдар отбросил прочь молоток.

— Что такое, минотавр? — спросил Магит. — Тебе не по силам даже поставить палатку?

— Попробуйте сделать это сами, господин, — буркнул калека.

Остальные тоже опустили молоты и стояли в угрюмом молчании вокруг командира.

Магит побледнел от гнева.

— Можете спать под открытым небом, если вы так тупы! — воскликнул он.

Сам он, конечно, не сделал даже попытки установить палатку на этих камнях. Оглянувшись по сторонам, командир увидел небольшую, неправильной формы площадку, которую образовали четыре невысоких валуна.

— Натяните мою палатку между этими камнями, — приказал он. — По крайней мере один человек будет спать в эту ночь нормально.

Галдар повиновался. Обвязывая веревками основания камней, он все время бормотал про себя заклинание, призванное умилостивить духи неупокоенных мертвецов.

Рыцари попытались было привязать к камням и лошадей, но животные не давались, они шарахались от людей, бешено косясь глазом, вставали на дыбы и лягались, словно в паническом ужасе. Наконец рыцари протянули веревку между двумя валунами и привязали табун к ней. Испуганные кони сбились вместе, беспокойно ржали, брыкались, стараясь держаться от камней как можно дальше.

Пока люди работали, Эрнст Магит достал из седельного вьюка карту и, с грозным видом осмотревшись вокруг себя, с деланной сосредоточенностью, которая, однако, никого не могла обмануть, углубился в ее изучение. На самом деле он не помнил себя от страха, и никакая работа не шла ему на ум.

Длинные тени крались по долине Нерака, нагоняя мрак, хотя на небе еще светились отблески дневного света. Воздух становился горячим, он был уже много теплее, чем когда они входили сюда, но иногда налетавшие порывы холодного ветра пробирали их до костей. О дровах, конечно, никто не стал заботиться, сухой паек был съеден холодным, хоть есть могли далеко не все. Хрустел на зубах песок, каждый глоток казался пригоршней проглоченного пепла. Про еду вскоре забыли; люди продолжали сидеть на земле, оглядываясь и пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте. Меч был у каждого наготове. О времени, равно как и о сне, никто даже не думал.

— Хо! Смотрите-ка сюда! — В голосе командира звучала похвальба. — Я отлично сделал, приказав заночевать здесь. — Он указывал на карту и куда-то на запад. — Видите гряду гор вон там? А она ведь не отмечена на карте. Видимо, недавно образовалась. Я непременно привлеку к ней внимание уважаемого Повелителя, и, возможно, она будет названа в мою честь.

Галдар тоже посмотрел на горы, затем, медленно поднявшись на ноги, стал вглядываться в небо на западе. На первый взгляд сгустившаяся на горизонте мгла зловещего сине-серого цвета могла показаться горами, но, присмотревшись как следует, Галдар заметил то, что из-за своей спеси упустил командир отряда. Новоявленная горная гряда росла, росла прямо на глазах. Росла с ужасающей скоростью.

— Господин! — крикнул минотавр. — Это не горы! На нас идет буря!

— Лучше оставайся коровой, чем становиться еще и ослом! — расхохотался Магит. Подобрав осколок черного камня, он стал наносить на карту свое имя, которое должно было впоследствии поразить мир.

— Господин, в молодости я десять лет провел на море, — возразил Галдар, — и знаю, что такое шторм. Хотя ничего подобного этому я никогда прежде не видел.

Теперь уже туча неслась с невообразимой быстротой; угольно-черная в середине, рваная и пылающая по краям, она, как многоглавое чудовище, откусывала вершины гор, поравнявшись с ними, наползала на землю, будто стремилась поглотить ее. Ледяной ветер усилился, он забивал песком глаза и рты, хлопал полотнищем палатки, натягивая его все туже и туже.

Снова послышалось страшное пение, которое рыдало, захлебывалось в отчаянии, стонало, словно от мучительной боли.

Подстегиваемые ветром люди вскочили на ноги.

— Командир! Надо уходить! — проревел Галдар. — Прямо сейчас, пока не разразился шторм!

— Именно. — Теперь Эрнст Магит был бледен и дрожал. — Мы немедленно уходим. Даже не свертывая палатку. Привести мою лошадь.

Вспышка света распорола темноту вблизи того места, где были привязаны лошади. Ударил раскат грома. Страх швырнул людей на землю. Лошади бесновались, рвали привязь, били друг друга копытами. Несколько мужчин попытались, поднявшись на ноги, успокоить их, но все было тщетно. Привязанный к камням канат лопнул, и охваченный паникой табун галопом умчался прочь.

— Догнать лошадей! — завопил командир, но порывам ветра противостоять было невозможно, и лишь один или два человека сделали несколько шагов в ту сторону, где исчезли лошади. Ни о какой погоне не могло быть и речи.

Штормовые тучи неслись по небу, затмевая угасавшее солнце, и вот уже его свет полностью исчез, уступив место темноте.

Людей теперь окружала плотная мгла, становившаяся почти непроницаемой оттого, что воздух был полон песка. Галдар не видел ничего, даже своей единственной руки. Но уже в следующую секунду он зажмурился, ослепленный вспышкой молнии.

— Ложись! — проревел он что было мочи, бросаясь на землю. — Ничком! И подальше от камней!

Дождь хлестал сплошным потоком, напоминая ураган стрел, выпущенных из миллионов луков. Град молотил по лицам и спинам, словно железный цеп, оставляя синяки и порезы. Люди кричали от боли и ужаса. Галдар переносил эти мучения несколько легче, чем остальные, поскольку его шкура была довольно плотной. Молния снова и снова бросала в них свои сверкающие копья. Гром сотрясал землю оглушительным грохотом.

Галдар лежал распростершись на брюхе, с трудом удерживаясь от того, чтобы не разрыть когтями землю и не зарыться в нее с головой. На мгновение приподнявшись, он увидел, что командир пытается встать.

— Не делайте этого, господин! — И Галдар сделал попытку ухватить командира за плащ и удержать в лежачем положении.

Магит пробормотал ругательство и отбросил ногой его руку. Наклонив голову и с трудом удерживаясь на ногах, командир отряда, шатаясь, добрался до ближайшего камня и, мгновенно рухнув, скорчился у его подножия. Решив, что таким образом он спас себя от хлещущего ливня и града, Магит расхохотался и привалился спиной к валуну, вытянув ноги.

Новая вспышка ослепила Галдара. Гром оглушил его, а сила сотрясения земли была такова, что его на мгновение оторвало от земли и подняло в воздух, чтобы сразу опять бросить наземь. Страшная гроза бушевала так близко, что он ощущал запах фосфора и серы. И тут же минотавр почувствовал, что к этому запаху прибавилась вонь горелой плоти. Галдар стал тереть глаза, чтобы хоть что-нибудь разглядеть при рваном свете молнии. Когда зрение восстановилось, он оглянулся на командира и при следующей вспышке разглядел странную бесформенную кучу, тлевшую у подножия валуна.

Тело Магита догорало костром багрового пламени, сверху его уже покрывала черная корка, оно дымилось, и этот дымок ветер гнал прочь вместе с небольшими клочьями догоревшей плоти. Кожа на лице обуглилась совершенно, обнажив зубы в зловещей усмешке.

— Все еще смеетесь, командир, — пробормотал Галдар. — Вас предупреждали.

И он еще сильнее скорчился на земле, проклиная свои ребра, которые мешали ему стать совсем незаметным.

Теперь ливень хлынул еще яростнее, если только это было возможно. Минотавр стал гадать про себя, сколько может длиться такая буря. Ему казалось, что она продолжается неимоверно долго, почти всю его жизнь, и даже дольше, что он был рожден среди этого шторма, успел состариться и теперь ему пришла пора умереть. Вдруг чья-то рука схватила его повыше локтя и тряхнула.

— Господин! Взгляните туда! — Один из рыцарей подполз к нему по земле. — Господин! — Он прижался ртом прямо к уху Галдара, чтобы быть услышанным. Но крик его заглушало грохотом грома, тяжелым стуком града, воем ветра и перекрывавшими все это звуками Песни Смерти. — Я видел, как там что-то двигалось.

Галдар поднял голову и стал всматриваться туда, куда указал ему рыцарь, — в самое сердце долины.

— Подождите, пока не вспыхнет молния, — прокричал тот, — тогда тоже увидите. Вон там!

Следующая вспышка молнии показалась не просто рогатым сверкающим деревом, как было до сих пор, — она была огромным полотном пламени, охватившим небо, землю и горы пурпурно-белым сиянием. И среди этого ослепительного блеска темным силуэтом двигалась в их сторону человеческая фигура, медленно проходившая сквозь дикую бурю, не пригибаясь от ветра, не пугаясь грома и не падая ничком при вспышках молний.

— Это кто-то из наших? — Галдар подумал было, что кто-то из отряда сошел с ума и кинулся бежать, как сбежали лошади. Но в тот же момент он понял, что это не так. Человек шел, но не бежал. Не несся стремглав, а спокойно приближался к ним.

Вспышка погасла. В наступившей тьме никого не стало видно, и Галдар начал с нетерпением ждать следующей молнии, чтобы разглядеть того несчастного, который не видит бешенства бури. Опять все кругом оказалось залито ослепительным светом. Неизвестное существо было здесь, оно двигалось прямо к ним. И тут Галдару показалось, что Песнь Смерти изменила свое скорбное звучание: теперь напев приобрел торжественность победного гимна.

И вновь темнота. Ветер неожиданно умер. Стал неслышным дождь. Прекратился град. Гром стал походить на мерное грохотание далекого барабана, которое звучало в такт шагам странной фигуры, с каждой вспышкой молнии становившейся все ближе и ближе. Буря миновала горы и унеслась в другие пределы.

Галдар встал. Остальные рыцари, насквозь мокрые, тоже стали подниматься, отряхиваться, выжимать насквозь промокшие накидки. Все, кроме Галдара, дрожали от холода и сырости; временами налетал ледяной ветер и приносил новые мучения. Один минотавр был защищен толстой шкурой и густым мехом, которые не спасали лишь от самых жестоких морозов. Он помотал головой, чтобы стряхнуть воду с рогов, и стал поджидать приближавшегося человека, который был уже на расстоянии оклика.

На западе неба стали появляться звезды; такие же ледяные и мертвые, как камни вокруг, они казались сверкающими кончиками копий, разгоняющих тучи. Приближавшаяся фигура была уже всего в двадцати футах, и в серебряном свете выглянувшей луны Галдар мог разглядеть ее достаточно ясно.

Это был человек, девушка или юноша, если судить по стройному, хорошо сложенному телу и гладкой коже лица. Темные волосы были так коротко подстрижены, что оставляли лишь рыжеватый подшерсток вокруг головы и подчеркивали своеобразие лица, выделяя высокие скулы, узкий подбородок, мягкую линию рта. Этот человек был обут в кожаные сапоги и одет в рубашку и тунику рядового рыцаря, хотя никакого оружия, даже меча у бедра, Галдар не заметил.

— Остановись и отвечай! — резко окликнул он незнакомца. — Стой там, где стоишь. В лагерь не входить.

Юноша послушно остановился, подняв руки ладонями наружу, чтобы показать, что они пусты.

Галдар потянулся к мечу, покоившемуся в ножнах. Этой странной ночью у него не было выбора, и он неловко потащил оружие на себя левой рукой. Впрочем, меч был для него бесполезен. В отличие от других искалеченных солдат, он не стал учиться владеть мечом левой рукой. До своего несчастья он был опытным бойцом, а теперь превратился в неуклюжего инвалида, неспособного даже как следует защититься. Увечие сделало его врагом самому себе. И мишенью для насмешек Эрнста Магита.

Что ж, больше он не посмеется.

Галдар сделал шаг вперед, держа меч в руке. Рукоять меча была мокрой и скользкой, только бы не уронить его. Но юноша не мог знать, что перед ним калека, и Галдар с удивлением отметил, что тот не только не испуган, но даже, кажется, не слишком заинтересован происходящим.

— У меня нет оружия, — раздался голос, глубина которого не вполне соответствовала юному облику незнакомца. Довольно странный тембр — мягкий, музыкальный — неуловимо напоминал Галдару один из тех голосов, что пели Песнь, ныне едва слышную. Этот голос не мог принадлежать мужчине.

Минотавр пристально всматривался в пришельца. Изящная шея, походившая на стебель цветка, поддерживала голову скульптурно совершенной формы, которую лишь подчеркивала нелепая прическа. Мускулистые руки. Сильные ноги в шерстяных чулках. Мокрая, слишком просторная рубашка, прилипшая к хрупким плечам. Как ни старался, Галдар не мог разобрать, мужчина перед ним или женщина.

Остальные рыцари сгрудились вокруг, разглядывая промокшего насквозь незнакомца враждебно и хмуро. Винить их в этом было трудно, каждый задавался тем же вопросом, что и Галдар. Богами ли, ушедшими с Кринна и оставившими людей одних, послано было странное существо этой проклятой ночью в эту проклятую долину?

— Как твое имя?

— Меня зовут Мина.

Девушка. Почти девочка. Ей было не больше семнадцати… а то и меньше… Хотя она и назвалась женским именем, часто встречавшимся среди людей, Галдару она казалась совершенно не похожей на женщину. И даже округлые линии хрупкого тела и изящество движений не могли сделать ее облик мягким и женственным. Что-то неженское было во всем ее существе.

Мина слегка улыбнулась, словно поняв их невысказанные сомнения, и проговорила:

— Я вправду женщина, — и, пожав плечами, добавила: — Но это не имеет значения.

— Подойди, — хрипло приказал минотавр. Девушка послушно сделала шаг вперед.

Галдар заглянул ей в глаза, и у него перехватило дыхание. Он, повидавший на своем веку самых разных людей, не встречал никого, кто обладал бы такими удивительными глазами.

Необыкновенно огромные (хотя, возможно, лишь казавшиеся таковыми из-за отсутствия волос на голове), глубоко посаженные, эти янтарного цвета глаза с черными зрачками пристально смотрели на него, и взгляд их словно вбирал в себя Галдара, как древний янтарь поглощал неосторожное насекомое.

— Вы командир? — спросила она.

Минотавр кинул взгляд на обугленное тело, по-прежнему лежавшее у основания валуна.

— Теперь я.

Мина проследила за его взглядом и оглядела труп с безразличным спокойствием. Затем она посмотрела на Галдара, и он мог бы поклясться, что видит в ее глазах отражение страшного тела мертвеца.

— Как ты здесь оказалась, девочка? — угрюмо спросил он. — Ты заблудилась из-за бури?

— Нет. Наоборот. Буря помогла мне. Я отыскала вас. — Янтарные глаза смотрели на него не мигая. — Меня звали, и я пришла. Вы — Рыцари Такхизис, так ведь?

— Были когда-то. — Голос минотавра звучал сухо. — Долго мы ожидали возвращения Владычицы, но теперь и командиры согласились признать то, что было давно известно. Она не вернется. Отныне мы зовемся Неракскими Рыцарями.

Мина внимательно слушала. И словно сказанное удовлетворило ее, с серьезным видом кивнула:

— Понимаю. Я пришла, чтобы встать в ряды Неракских Рыцарей.

В другое время и в любом другом месте эти слова вызвали бы грубый хохот рыцарей и скабрезные насмешки. Но сейчас никому не хотелось смеяться. И меньше всех Галдару. Пронесшаяся буря была страшной, ничего подобного он в жизни не видел, хотя прожил уже четыре десятка лет. Их командир погиб. Впереди был долгий и трудный путь, если только не случится чудо и табун не вернется к ним. Они лишились всех припасов — умчавшиеся лошади унесли с собой поклажу. У них не было даже воды, кроме той, которая пропитала походные накидки.

— Отправь глупую девку домой, — нетерпеливо произнес один из рыцарей. — И скажи, что нам теперь делать, командир?

— Надо поскорей убираться отсюда, — вступил другой, — лучше буду идти всю ночь, чем останусь здесь.

Остальные закивали, соглашаясь.

Галдар поднял глаза. Небо расчистилось, гром еще был слышен, но где-то вдали, на западном горизонте, мелькали всполохи молний. Лунный свет был достаточно ярким для того, чтобы продолжить путь. Он чувствовал себя разбитым. Да и остальным, видимо, было не лучше — у людей ввалились щеки, глаза будто потухли. Все были близки к изнеможению. Он знал, каково это.

— Выходим прямо сейчас, — приказал он. — Но сначала нужно управиться с этим. — И Галдар указал на все еще дымившееся тело Эрнста Магита.

— Может, оставим его так? — спросил кто-то. Минотавр покачал рогатой головой. Все это время он чувствовал, как пристально наблюдают за ним странные глаза девушки.

— Ты что, хочешь, чтобы тебя всю жизнь преследовал его дух?

Остальные переглянулись, осмотрели тело. Еще вчера эти слова вызвали бы у них взрыв хохота. Вчера. Но не сегодня.

— Что с ним делать? — просто спросил один. — Ублюдка здесь даже не зарыть. Земля слишком твердая. И дров нет, чтобы разжечь костер.

— Заверните его в эту палатку, — предложила вдруг Мина. — И сложите над ним пирамиду из камней. Он не первый, кто навечно остается в долине Нерака, — холодно продолжала она. — И не последний.

Галдар глянул через плечо. Палатка, которую они натянули между валунами, осталась нетронутой, хоть и провисла под тяжестью воды.

— Она дело говорит, — сказал Галдар. — Срежьте тент и используйте вместо савана. И побыстрее. Чем скорее мы закончим, тем скорее выберемся отсюда. И снимите с него оружие. Нужно будет представить его в штаб как доказательство смерти Магита.

— Как ты его снимешь? — скривился один из рыцарей. — Мясо просто припеклось к железу, будто говядина на вертеле.

— Придется срезать, — ответил минотавр. — Только поаккуратнее. Я вовсе не хочу, чтобы в снах мне являлись куски любимого командира.

Все торопливо разошлись, стремясь побыстрее разделаться с ужасной работой.

Галдар обернулся к Мине и встретил внимательный взгляд янтарных глаз.

— Тебе лучше отправиться домой, девочка, — строго повторил он. — У нас срочное и трудное задание. Нет времени нянчиться с тобой. Кроме того, ты женщина. А эти люди — не большие поклонники женской добродетели. Ступай домой.

— Я дома. — Мина обвела долину глазами. На гладких поверхностях черных монолитов свет далеких звезд отражался так ярко, будто они сияли тут, среди этих камней. — И семью свою я нашла. Я стану рыцарем. Я должна быть им.

Галдар не находил слов для ответа. Меньше всего ему хотелось, чтобы эта женщина-ребенок путешествовала вместе с ними. Но она держалась так уверенно и с таким самообладанием, что никакие убедительные аргументы не приходили ему в голову.

Размышляя над тем, что ему предпринять, минотавр машинально стал засовывать меч обратно в ножны. Пальцы скользили по мокрой рукояти, Галдар едва удержал меч в руке и, бормоча про себя ругательства, бросил бешеный взгляд на девушку, ожидая увидеть на ее лице насмешку или жалость.

Стоя неподвижно, она с безучастным лицом следила за его усилиями.

Наконец отчаянным усилием минотавр послал меч в ножны:

— Если хочешь стать рыцарем, тебе следует обратиться в ваш местный штаб, они внесут твое имя в списки.

Он продолжал рассказывать о рекрутской политике, об обязательных тренировках, о том, что потребуются годы самоотверженных усилий и преданности делу, но при этом все время думал про Эрнста Магита, который попросту купил и звание рыцаря, и место командира. И тут минотавр обнаружил, что девушка его не слушает.

Казалось, она прислушивается к какому-то другому голосу, который оставался неслышным для Галдара. Взгляд ее стал отсутствующим, лицо сохраняло прежнюю невозмутимость.

Он невольно умолк.

— Тебе трудно управляться одной рукой? — вдруг спросила она.

Галдар нахмурился.

— Может, я и показался тебе смешным, — сердито ответил он, — но моего умения хватит, чтобы одним ударом отрубить тебе голову.

Девушка улыбнулась:

— Как твое имя?

Он отвернулся. Беседа была кончена. Люди, управившись с оружием своего бывшего командира, укладывали все еще дымившееся тело Магита на палатку.

— Кажется, Галдар, — продолжала Мина.

Он повернулся к ней с изумленным видом, недоумевая, откуда это ей известно. Он решил, что она услышала, как кто-то из рыцарей назвал его так. Но тут же понял, что здесь его имя не звучало.

— Дай мне свою руку, Галдар.

Бросив на нее разгневанный взгляд, Галдар сдержанно проговорил:

— Оставь нас и уходи отсюда, девочка, пока можешь. Нам не до глупых игр. Мой командир погиб. За этих людей теперь отвечаю я. У нас нет ни лошадей, ни еды. Ничего.

— Дай мне руку, Галдар, — повторила она тихо.

Звук ее голоса словно вызвал к жизни замершую было Песнь. Казалось, поют камни. Галдара пробрал озноб, тело его охватила дрожь. Он хотел отвернуться, уйти от нее, но вдруг почувствовал, что, помимо своей воли, поднимает и протягивает девушке левую руку.

— Нет, Галдар, — сказала Мина. — Правую. Дай мне правую руку.

— У меня нет правой руки! — с гневом и болью выкрикнул калека.

Рыдания клокотали у него в горле. На них стали встревоженно оборачиваться.

Галдар застыл в изумлении. Ампутация была произведена у самого плеча. Короткая культя — все, что оставалось от его правой руки, да еще у правого плеча что-то трепетало, что-то прозрачное, словно сотканное из пепла и тумана. Этот призрак руки он мог ясно видеть, мог видеть даже его отражение на поверхности ближайшего камня. Сейчас же у него перед глазами шевелилась его собственная правая рука, он отчетливо видел ладонь и дрожащие пальцы.

Мина прикоснулась к его руке.

— Ты снова обрел руку, — проговорила она.

Галдар молчал, потрясенный.

Его рука. Его правая рука снова с ним…

Его правая рука.

Больше не было фантома из пепла и тумана, не было призрака, снившегося ему по ночам, но исчезавшего при пробуждении. Галдар крепко зажмурился, потом снова открыл глаза.

Рука была с ним.

Остальные рыцари стояли рядом, безмолвные и неподвижные. Их лица казались смертельно бледными в лунном свете, они с изумлением смотрели на Галдара, на его руку, на Мину.

Галдар приказал пальцам разжаться, затем снова сжаться в кулак. Они слушались. Он вытянул вперед левую руку и с дрожью коснулся ею правой. Кожа была теплой, мех на ней мягким. Рука была из плоти и крови. Она была настоящей.

Тогда минотавр попытался правой рукой вытянуть меч. Пальцы любовно сомкнулись вокруг рукояти. И тут он внезапно ослеп от слез.

Ослабев и дрожа, Галдар рухнул на колени.

— Госпожа, — произнес он прерывавшимся от страха и благоговения голосом, — я не знаю, что ты сделала и как тебе это удалось, но я в неоплатном долгу перед тобой на всю жизнь. Проси у меня все, что захочешь, я все сделаю.

— Поклянись своим мечом, что ты дашь мне то, о чем я попрошу, — сказала Мина.

— Клянусь, — хрипло произнес Галдар.

— Я должна стать вашим командиром, — сказала Мина. От изумления Галдар открыл рот. Потом закрыл его и с трудом глотнул:

— Я… Я могу представить тебя моему начальству.

— Я должна стать вашим командиром, — повторила она голосом, в котором звучали твердость камня и мрак окружающей ночи. — Это не жадность. Мне не нужна добыча или власть. Я буду сражаться только ради одного. Во имя славы. Не своей, конечно. Во славу моего Бога.

— Кому же ты поклоняешься? — изумленно спросил Галдар.

Мина улыбнулась, отстраненно и холодно:

— Его имя нельзя произносить. Я поклоняюсь Единому Богу. Тому, кто правит бурями и кто насылает на землю ночь. Тому, кто восстановил твое тело таким, каким оно было раньше. Поклянись в верности мне, Галдар. И следуй за мной к победе.

Минотавр припомнил командиров, под началом которых ему доводилось служить. Таких, как Эрнст Магит, который ханжески закатывал глаза при одном упоминании о Замысле Нераки. (Этот Замысел был чушью и выдумками, что властям было прекрасно известно.) Таких, как Повелитель Лилии, патрон Галдара, который не таясь зевал, когда рыцари приносили Клятву на Крови; он сам не раз говорил минотавру, что рекомендовал его в рыцари из чистого озорства, в порядке шутки. Таких, как Повелитель Ночи Таргонн, о котором всем было известно, что он пощипывает рыцарскую казну для своих нужд.

Галдар поднял голову и взглянул в янтарные глаза.

— Я признаю тебя своим командиром, Мина, — твердо сказал он. — Клянусь быть верным тебе и никому другому.

Мина опять коснулась его руки. Прикосновение было очень болезненным, его точно обожгло. Но он тут же почувствовал, как благотворна эта боль, как омыла она его члены, словно поток новой крови. Такая боль не имела ничего общего с тем, что он чувствовал при ранении.

— Ты будешь моим помощником, Галдар. — Мина обвела взглядом остальных. — Кто-нибудь из вас пойдет за мной? — негромко спросила она.

Эти люди встретились не вчера. Некоторые из них были рядом с Галдаром в том роковом бою, когда он потерял руку и когда его кровь хлестала из раны сплошным потоком. Четверо из них держали минотавра, когда военный хирург отрезал его раненую конечность. Они слышали, как минотавр молил о смерти, но они не могли ему ее дать, а сам он, из соображений чести, был не способен покончить с собой. И сейчас эти люди видели вновь обретенную руку минотавра, руку, сжимавшую меч. И смотрели на девушку, без страха пришедшую к ним сквозь чудовищный, невиданный шторм.

Некоторым из них было за тридцать. Ветераны жестоких войн и смертельных битв. Легко было Галдару присягать на верность этой странной женщине-подростку! Она сотворила для него чудо. А что делать им?..

Мина не торопила их, не умасливала и не спорила. Казалось, ей нужно было их добровольное согласие. Подойдя к тому месту, где на палатке лежало обезображенное тело Магита, она наклонилась и подобрала его нагрудные латы. Внимательно осмотрев их, девушка уверенно пропустила руки под ремни и надела нагрудник прямо на мокрую рубашку. Латы были слишком велики и тяжелы для хрупкого девичьего тела. Галдар ожидал, что она пригнется под такой тяжестью.

У него перехватило дыхание, когда он увидел, что вместо этого латы раскалились докрасна, оплавляясь, стали менять очертания и в конце концов сомкнулись на ее теле, словно объятия возлюбленного.

Прежде в середине нагрудника была эмблема с изображением черепа. Удар молнии пришелся как раз в это место, и результат оказался более чем странным. Череп, украшавший латы, раскололся надвое.

— Это будет моей эмблемой, — прикоснувшись к изображению, сказала Мина.

Она стала надевать остальные доспехи Магита, скользнула в наручи, наклонилась и застегнула поножи. Каждый из доспехов докрасна раскалялся, когда руки девушки касались его, затем, остынув, облегал ее, будто был сделан по мерке.

Она подняла шлем, но, не став надевать его, протянула Галдару:

— Прими его пока, помощник.

Минотавр взял шлем с гордостью и почтением, так, будто посвятил его поискам всю свою жизнь.

Мина опустилась на колени рядом с телом Эрнста Магита. Взяв мертвую, обугленную руку в свои, она опустила голову и стала тихо молиться.

Слов ее нельзя было разобрать, рыцари не знали, к кому была обращена эта молитва и какие слова в ней звучали. Погребальным плачем вилась над черными камнями Песнь Смерти. Звезды на небе погасли, исчезла за тучами луна. Людей объяла тьма. Девушка молилась, и беззвучные слова успокаивали их души.

Когда Мина окончила молиться и поднялась, она обнаружила, что все рыцари стоят около нее на коленях. В темноте они не видели друг друга, не видели даже самих себя. Они видели только ее.

— Я признаю тебя своим командиром, Мина, — произнес один из рыцарей. Его взгляд выражал мольбу, мольбу голодного о хлебе, мольбу жаждущего о воде. — Я готов посвятить тебе свою жизнь.

— Мне не нужна твоя жизнь. Посвяти ее Единому Богу.

— Единому Богу! — вскричали рыцари, и их голоса слились с Песнью, которая больше не была погребальной, а звенела мощью и звала к оружию. — За Мину и Единого Бога!

Звезды сияли на камнях. Отражением лунного света сверкало вооружение Мины. Снова послышались громовые раскаты, на этот раз исходили они не с неба.

— Лошади! — воскликнул кто-то из рыцарей. — Наши лошади возвращаются!

Впереди табуна скакал жеребец, которого прежде никто не видел. Этот конь цвета красного вина, цвета бычьей крови, оставил других лошадей далеко позади. Он подскакал прямо к девушке, замер и осторожно положил голову ей на плечо.

— Я послала Сфора за табуном. Без лошадей нам не обойтись, — объяснила Мина, поглаживая черную гриву кроваво-красного коня. — Этой ночью нам предстоит долгий путь. Мы поскачем на юг. Через три дня мы должны быть в Оплоте.

— В Оплоте? — Галдар не сдержал удивленного возгласа. — Но, девочка, то есть я хотел сказать, командир, Оплот захвачен соламнийцами. Мы направлялись в Кхур. Был приказ…

— Сегодня ночью мы отправляемся в Оплот. — Глаза Мины смотрели мимо собеседника на юг.

— Почему так? — нерешительно спросил Галдар.

— Потому что мы призваны туда, — был ответ.

Date: 2015-07-11; view: 358; Нарушение авторских прав