Глава 10. Только один факел горел в пещере, когда Талорк где-то около полуночи вошел туда

Только один факел горел в пещере, когда Талорк где-то около полуночи вошел туда. В его тусклом желтом свете вода водоема выглядела как обсидиан. Прежде чем присоединиться к Абигейл, он собирался выкупаться, но признав это своего рода трусостью, Талорк обернулся и посмотрел на жену.

Сон ее был беспокойным, и, разметавшись, она сбросила с себя шкуры, прикрывавшие ее прекрасное тело. Одета она была в рубашку, чего не делала с той первой ночи, как они поженились. Если ее целью было уберечь свою скромность, то она потерпела неудачу. Рубашка была сбита к верху, открывая взору белокурые завитки, покрывающие ее венерин холм.

Ее красивые ноги сияли в мягком свете, призывая прикоснуться. Все в теле жены взывало к его чувствам и к природе его волка. Вместо того чтобы дуться как маленький мальчик, лишенный своей любимой игрушки, Талорк должен был быть благодарен, что Абигейл, по крайней мере, была для него желанной.

Он не испытывал этого к ее сестре.

Талорк не знал, почему он сегодня вечером избегал прекрасной блондинки, которая сейчас украшала эти шкуры. В их ситуации он был больше виноват, чем она. Он, по крайней мере, мог снова проигнорировать желания своего короля. С другой стороны, отчим Абигейл, возможно, предложил бы отказаться от брака, но, правда была в том, что если бы ему хватило глупости это сделать, мать Абигейл превратила бы ее жизнь в ад.

И тогда Талорк был бы вынужден убить его. Но, в конечном счете, он решил согласиться на этот брак, зная, на что идет, с момента, когда отправил королю свои требования.

Кроме того, он хотел свою жену. Одной из немногих компенсаций было то, что он мог свободно заниматься с нею любовью, так часто, как они оба того пожелают. Всё же он глупо избегал ее, большую часть ночи.

Наверное, было уже за полночь, но он, наконец, поумнел.

Сбросив с себя свой плед, Талорк, присоединился к жене, забравшись под шкуры. Плоть его уже напряглась и затвердела, а волк требовал немедленного контакта. Талорк протянул руку и кончиком пальца провел по ее мягкому, женственному животику.

Когда Абигейл во сне прижалась к нему, лицо ее было хмурым, как будто она была чем-то расстроена. Он также придвинулся к ней, с готовностью позволяя их телам, устроиться друг против друга. Казалось, ей понравилось это, так как она прекратила двигаться и черты ее лица умиротворенно разгладились.

Если бы Талорк не был уверен в обратном, то он бы подумал, что она была криктом – поскольку реагировала она почти со звериными инстинктами.

Склонившись над женой, Талорк глубоко вдохнул ее чарующий аромат. Эмили пахла особенно, и ни одна женщина никогда не имела такого аромата. Естественный аромат его прекрасной жены был для его волка как запах полевых цветов, что растут на райских лугах. Не в состоянии удержаться, Талорк уткнулся носом в гладкую кожу ее шеи.

Неосознанным жестом подчинения, Абигейл откинула голову назад, что безошибочно впечатлило не только его самого, но и его волка.

Талорк продолжал вдыхать её запах, пока желание учуять ее способом его народа не стало неудержимым. Он потерся своей щекой о её сначала с одной стороны лица, а потом с другой. Волк яростно взывал к Талорку перевоплотиться, чтобы учуять свою суженую должным образом, но человек в нем сопротивлялся. У Абигейл, без сомнения, остановилось бы сердце, если бы она проснулась рядом с огромным серым волком, тыкающимся своей мордой в ее лицо и шею.

Она была достаточно испугана, встретив его в лесу. У нее был болезненный страх перед дикими животными, который он должен будет помочь ей преодолеть. Хорошо, что у Талорка не было никакого намерения когда-либо раскрывать свою звериную сущность жене. Даже если бы он мог доверить ей свои тайны, ее страх остался бы барьером между ними.

И, поэтому, все, что он мог сделать, это нюхать ее, как человек, и пометить её, как человек, что было достаточным, чтобы учуяли другие крикты. Но, теперь, когда у них была возможность мыться, его щепетильная жена не оставит запаха их любовных ласк на своем теле.

К сожалению.

Дыхание Абигейл изменилось, тело напряглось, и хотя она даже не пошевелилась в воздухе начал витать запах ее тревоги – все говорило о том, что его жена проснулась. Талорк поднял свою голову и встретился с ее глазами.

Абигейл смотрела на Талорка сонным взглядом с каким-то непонятным выражением в глазах:

– Ты здесь.

Он не спросил, где еще он должен быть, принимая во внимание то, что провел большую часть ночи вдали от их временного ложа. Он просто кивнул и, прежде чем она успела сказать еще что-нибудь, или задать вопросы, на которые ему не хотелось бы отвечать, Талорк накрыл ее губы властным поцелуем.

Она напряглась под ним, все признаки неосознанности исчезли, и она резко отклонила голову, прервав поцелуй.

Талорк в замешательстве приподнялся, опершись на руки:

– Что-то не так, мой ангел? – спросил он, и внезапная мысль посетила его: – Тебе еще больно?

Она не отвечала, отвернувшись в сторону, и поэтому он не смог прочитать выражение ее лица.

Это обеспокоило его гораздо больше, чем он готов был признаться. Нежно взяв ее за подбородок, он повернул ее голову так, чтобы посмотреть в глаза:

– Ответь мне.

Абигейл посмотрела на него взглядом своих теплых карих глаз, в которых читался отказ повиноваться.

– Тебе все еще больно. Это нормально. Мы подождем, пока тебе не станет лучше. – В конце концов, он же не монстр.

– Мне не больно.

– Тогда, почему ты отворачиваешься? – спросил Талорк с раздражением.

– Как ты можешь делить своё тело с врагом?

– А я и не делаю этого, – отвращение явно слышалось в его голосе.

Абигейл в замешательстве нахмурилась:

– Когда мы ужинали, ты сказал, что я твой враг.

– Я этого не говорил.

– Говорил. Я не всегда понимаю… – Девушка заколебалась и расстроено вздохнула. – Гэльский язык. Я не всегда хорошо понимаю гэльский. Это не мой родной язык, но я знаю слово «враг».

Талорк мысленно вернулся к вечернему разговору, вспоминая каждое сказанное слово, после чего понимание отразилось на его лице:

– Я сказал, что достаточно того, что мы не враги, и что я не ожидаю, что мы станем друзьями.

Ее глаза запылали удовольствием, но почти так же быстро потускнели, когда Талорк закончил говорить.

– Ты не думаешь, что мы можем быть друзьями?

Она была англичанкой. Она была женщиной. Она не была криктом и никогда не сможет узнать об этой важной части его самого. Был только один ответ на ее вопрос, но он не мог ответить отрицательно. Талорк пожал плечами и с восторгом увидел, как глаза Абигейл прищурились до того, что он бы назвал очаровательным блеском.

– Это не ответ.

– Да, мой ангел, это ответ.

Она приоткрыла рот, но прежде, чем смогла возразить, Талорк снова накрыл ее губы своими. На сей раз, он воспользовался тем, что рот ее открыт и протолкнул внутрь свой язык, желая изведать ее сладости.

В отличие от предыдущего раза, она ответила мгновенно и жадно. Она действительно была обеспокоена мыслью, что он видел в ней врага. Женщины были странными созданиями с непостижимым мышлением.

Он никогда не разделил бы ложе с врагом, но он не будет, слишком беспокоится, если она сочтет что такое возможно. Он будет по-прежнему погружаться в ее мягкость. Не то, чтобы она совершенно не доверяет ему. Он был Синклером, и своими словами и действиями, она показала, что знает, что это значит – она отдала свою безопасность в его руки, по крайней мере, до определенной степени.

И только чрезмерная щепетильность, позволила ей принять решение отказываться от желанной близости только потому, что ей показалось, что Талорк плохо о ней думает. Вероятнее всего, это было результатом цивилизованных английских манер.

Теперь, когда она решилась ответить ему со всей страстью, Талорк почувствовал весь огонь ее потребности и желания. Он упивался чувственностью и сексуальностью их поцелуя, он прижимался к ней своим обнаженным телом. Её маленькие руки обхватили его плечи, собственнически впиваясь ноготками в кожу, что принесло его волку неимоверное наслаждение. Подчиняясь, зову криктской крови, Талорк опустился на Абигейл, полностью покрывая ее тело своим.

Он терся об нее своим телом, он помечал каждую частичку ее кожи, к которой мог дотянуться. Его кости дрожали в потребности превратиться, но он старался контролировать это.

С трудом.

Волк выл, желая вырваться на свободу. Он хотел, чтобы зверь тоже испытал удовольствие.

Подняв ее руки над головой, Талорк уткнулся носом в одну из ее подмышек. Аромат ее феромонов лучше любых средств возбудил его и почти лишил разума. Он прикусил нежную кожу в месте, где плечо и рука соединяются. Тело Абигейл расслабилось, а бедра поднялись навстречу к нему. Она нисколько не пыталась воспротивиться ему, а обхватывала его своими ножками, и удерживала с собственным ясным намерением.

Талорку это понравилось, и, потираясь своим твердым членом о вершину между ее бедрами, показал насколько понравилось. Абигейл задохнулась от наслаждения, поднимая к нему свои бедра снова и снова. Беря во внимание то, что в ней не было сущности волка, было удивительно, как великолепно их тела подходили друг другу.

Талорк откинул назад голову и завыл от удовольствия и желания.

Потом его голова опустилась, и его губы впились в соединение ее плеча и шеи. Талорк открыл рот и царапнул зубами чувствительную кожу, заставляя их обоих застонать от старого как мир признания. Он мягко, но крепко укусил, снова, как прошлой ночью, помечая ее.

Пронзительный вскрик сорвался с ее губ, и его тело напряглось от удовольствия от признания его требования. Его волк настолько громко завыл, что этот звук отразился в его голове. Ее совершенное тело выгнулось, поднимая его более тяжелое и сильное тело на несколько дюймов, прежде чем в изнеможении откинуться назад на шкуры.

Талорк переместил свои бедра, и его твердая как гранит эрекция вжалась во вход ее нежного тела.

– Сделай это. – Руки Абигейл обхватили его, притягивая ближе. – Сделай это. Сделай это. Сделай это. Возьми меня.

Талорк не смог бы остановиться, даже если бы хотел. Он пометил ее своим укусом и своим членом.

Как только он резко вошел в неё, случилось одновременно две вещи. Первое то, что он испытал чувство возвращения домой, еще более сильное, чем прошлой ночью. Столь сильное, что он не мог это отрицать. Настолько сильное, что это на время заставило его замереть.

Второе было то, что он услышал, как Абигейл прокричала его имя. Услышал в голове.

Он распознал мягкую интонацию ее голоса, но тембр был немного другим, чем он слышал прежде – более богатым и насыщенным.

Нет…. Это просто невозможно. Она была человеком. Ее выбрал король, а не он сам. Она не была криктом. Должно быть, она сказала это вслух, и ему только показалось, что он услышал это в своем уме.

Должно быть так и есть.

Как только наслаждение начало разгораться между ними с неимоверной скоростью, все внутренние рассуждения испарились. Абигейл с распутной чувственностью двигалась под ним. Она сама, с бесспорным удовольствием, начала вращать бедрами, двигаясь вниз и вверх вдоль его плоти с такой скоростью и силой, которые, он думал, были ей недоступны.

Талорк закинул ее ноги себе на плечи, входя в нее более глубоко.

– Да. Да. Да… – каждое восклицание было еле слышным, но интенсивность требования была более очевидной, чем, если бы она кричала во весь голос.

Талорк почувствовал, как волна оргазма накрывает его. Странное ощущение, он мог чувствовать и ее кульминацию, и это только увеличило его удовольствие. Оргазм подходил все ближе и ближе, пока они не испытали его вместе. Кульминация была настолько сильна, а его застенчивая жена кричала настолько громко, что это его почти оглушило.

Если только крик не звучал в его голове.

Он откинул свою голову и завыл от неописуемого наслаждения, выбрасывая свое семя глубоко в тело своей жены и в уме выкрикивая ее имя.

«Абигейл.»

У нее перехватило дыхание, и тело снова содрогнулось от волны чудесного блаженства, когда она услышала свое имя, произнесенное ее мужем голосом пропитанным страстью.

Услышала.

Святые небеса! Как это могло быть? На самом ли деле она услышала, как Талорк на пике удовольствия выкрикивает ее имя? Разве это могло быть правдой? Она, которая ничего не слышала, даже звона в ушах, после стольких лет тишины услышала свое собственное имя. Абигейл задохнулась от явного чуда и слезы радости заискрились в ее глазах.

Обхватив обеими руками его лицо, она потребовала:

– Скажи это снова. Скажи мое имя снова.

Но, произнеся эту просьбу, холодок страха остудил ее радость. Она не услышала свой собственный голос.

Талорк, пресыщенный удовольствием, уставился на нее и любезно выполнил ее яростное требование:

– Абигейл.

Она наблюдала, как его губы произносят слоги, которые она знала, составляют ее имя. Но никакой звук не проник сквозь кокон тишины, в котором она жила. Отчаяние затопило ее, но она снова попросила:

– Снова. Пожалуйста?

Талорк нахмурил брови, а в удивительных синих глазах читался вопрос.

Она не могла ответить, только умоляя:

– Пожалуйста. – Хотя каждое слово, которое она произносила, разрушало надежду на внезапное чудо.

И, поскольку она не могла услышать свои собственные слова, Абигейл задавалась вопросом, действительно ли она услышала свое имя. Но в противном случае, что это было? Прошло так много времени, с тех пор, как тишина обволокла ее, что девушка не могла вспомнить даже, как это звучит. Она старалась не забывать никаких звуков, но каждый год абсолютной тишины заставлял ее поверить, что их не существовало вообще.

Однако, как она могла вообразить что-то, чего она даже в мечтах не могла больше воспроизвести?

– С тобой все в порядке? – спросил Талорк.

Абигейл прочитала вопрос по его губам. На лице Талорка читалось беспокойство, но она ничего не услышала.

Что она могла ответить?

Они только что разделили просто невероятное удовольствие, а она позволяет своим грезам разрушать этот незабываемый момент. Абигейл была не в порядке, но это только ее ошибка, и ничья больше.

Девушка заставила себя улыбнуться и потянула его лицо к себе, стараясь скрыть правду за поцелуем:

– Как я могу быть не в порядке?

И, действительно, как?

И Талорк помог ей забыть обо всем, целуя ее с нежностью и отголосками страсти, которые притупили боль от ее самообмана.

Этой ночью он не отнес ее в горячий источник, а повел в другое чувственное путешествие, которое закончилось уже без каких-либо необъяснимых событий. И когда она уже засыпала, муж нежно ее поцеловал.

Проснулся Талорк, бережно обнимая свою суженую. Не просто своего фантастического ангела, а истинную и священную пару. Если он мог верить своему уму и своим чувствам. Как это могло быть возможным?

Аргументы против вероятности встречи своей священной пары, были столь же действительными, как и предыдущего дня, но ни один из них не имел значения теперь, перед лицом одного неизбежного факта: Он услышал ее голос в своей голове. Они имели возможность общаться мысленно. Не все истинные пары были на это способны, и это был бесспорный знак того, что связь была благословенной.

Это также означало, что, пока Абигейл или он не умерли, они будут физически способны к спариванию только друг с другом. Не то, чтобы он хотел поступать по-другому. Синклеры, и особенно крикты среди них, придавали огромное значение и важность физическому половому акту. Большинство членов клана, воины и женщины, считали это священным единением, которое не может быть разрушено.

И что более важно, священная связь означала не только то, что у Абигейл могли быть дети от Талорка, но то, что они, скорее всего, будут. То, что казалось невозможным прошлой ночью, сегодня было более чем вероятным. Талорк смог бы передать свою природу волка следующему поколению, если бы он был благословлен детьми-криктами, а не детьми-людьми.

Этого было достаточно, чтобы он завыл от восторга. Однако радость его была омрачена.

Он не мог рассказать Абигейл о его звериной природе, рискуя, что она могла раскрыть тайну его народа посторонним людям. И поэтому, он не мог разделить с ней некоторые привилегии такой связи, как, например, мысленное общение. Когда он думал, что ему не суждено когда-либо встретить свою истинную пару, такой расклад его мало заботил. Но это случилось.

Знание того, на какую мысленную интимную близость они были способны, заставляло Талорка страстно желать осуществления древнего криктского акта. И все же часть его с облегчением понимала, что у него была причина избегать этого. Истинная связь и так достаточно приводила его в замешательство, а интимность мысленного общения не была тем, что он мог разделить с женщиной, с которой знаком всего несколько дней. Особенно с женщиной, которая родилась и выросла в Англии.

Талорк должен быть очень осторожным, чтобы не обращаться к ней мысленно, как он это сделал, прокричав ее имя во время первого за эту ночь оргазма. Он не мог рисковать открыться Абигейл пока не будет готов. Если такое время когда-нибудь настанет.

Первым впечатление Абигейл о владениях Синклеров было то, что это более чем просто величественно. В письмах ее сестра описывала дом подобный тому, которым владел их отец, с деревянным ограждением вокруг стен и небольшой рощи. Но теперь было все по-другому. За эти почти три года, как ее сестра отправилась на север, деревянное ограждение было заменено каменным, и дом Синклеров был теперь больше похож на замок. На прочную, неприступную крепость, если быть точным.

Широкий ров окружал высокую каменную стену. Вода была темной, указывая на большую глубину, что осложняло легкое пересечение водной преграды.

Копыта коней гремели, когда они проходили через единственный доступный проход, узкий мост, который вел к входу, который она видела в стене. Члены клана выходили из своих домов, чтобы поприветствовать своего лэрда и проследовать за ними через мост. В стенах замка к ним присоединилось еще больше мужчин и женщин.

Люди кричали приветствия, а дети радостно бегали вокруг мужчин, что сидели на своих огромных конях. Это разительно отличалось от той картины, которую Эмили описывала после своего первого визита в замок Синклеров. И воины, и их боевые кони демонстрировали превосходную дисциплину и контроль, и поэтому дети, никогда не рисковали быть растоптанными.

Талорк двигался впереди, возглавляя их шествие, но когда они миновали вход, он направил своего коня по дороге идущей вверх в небольшую рощицу. Каменные стены высились с обеих сторон, отбрасывая тень на всех, кто ехал верхом и шел пешком.

Абигейл не могла сказать, был ли этот крутой холм возведен искусственно, как во владениях ее отца, или создан самой природой. Дорога под копытами лошадей была из грязи и мшистых камней. Это выглядело крепким, указывая на то, что холм, Богом или человеком, был создан много лет назад. Никакой ливень не смыл бы такое строение, как трагически случилось в Англии.

Сибил волновалась и жаловалась по этому поводу, так как подобное произошло тогда, когда вместе с дочерьми она переехала жить в замок Гамильтонов.

Ворота в конце пути были открыты, и Талорк, гордо и величественно въехал в них. Группа воинов, каждый с которых выглядел так же свирепо, как и те, что сопровождали их на север, ждали во внутреннем дворе. Они стояли перед единственной круглой каменной башней, которая находилась на ровной вершине холма. Башня взлетела более чем на тридцать футов в небо, сражаясь с воинами за внимание Абигейл.

Талорк спешился и, приложив кулак к сердцу, поприветствовал воина, который, должно быть был близнецом Найэла. Остальные повторили движение своего лэрда, склонив головы перед Талорком.

Абигейл улыбнулась Найэлу:

– Это твой брат Барр, не так ли?

– Да.

– Он почти столь же красив, как ты, но он не несет отпечаток той силы, которая есть в тебе.

Слегка откинув голову назад, Найэл громко рассмеялся, заставляя Абигейл улыбнуться. Ей понравилось видеть радость на лице ее нового друга.

Воины вокруг них прекратили приветствовать своего лэрда и уставились на Найэла, как будто у него на голове выросли змеи.

Веселье огромного воина преобразовалось в жестокий взгляд, который заставил всех воинов, кроме рыжеволосого, что стоял возле Талорка, отвести взгляды и сосредоточиться на чем-то другом. Рыжеволосый парень улыбнулся и уставился на Найэла тем взглядом, который можно было описать, как безумно влюбленный. Казалось, Найэл этого не заметил, будучи слишком занят отпугиванием других воинов.

Абигейл покачала головой, потеряв всякую надежду уследить за разговорами вокруг нее. Она могла видеть только губы нескольких человек, и у нее не было достаточного опыта, наблюдать за таким количеством говорящих, разве что только понимать некоторые слова. Рот своего мужа она вообще не видела. Однако, когда все, включая членов клана, которые следовали за ними от внешних стен замка, уставились на Абигейл, она поняла, что Талорк что-то ей сказал.

Испугавшись, она посмотрела на Найэла:

– Что он сказал? Я не обратила внимание.

Найэл как-то странно на нее посмотрел, но ответил:

– Наш лэрд представил тебя, как свою жену. Воины и члены клана теперь имеют право говорить с тобой.

– Ты хочешь сказать, что до этого времени они не имели право этого делать?

– Разве ты не заметила, что во время путешествия ни один воин не заговорил с тобой?

– Я думала, что они очень застенчивы. – Или что она, будучи англичанкой, им не понравилась. – Да, но ты говорил со мной.

– Лэрд дал мне на это право.

– Ничего себе, Сибил закатила бы огромнейшую истерику, крича как ошпаренная кошка, если бы мой отец решился диктовать, кому говорить, а кому не говорить с ней.

– Означает ли это, что и ты намерена так поступить? – спросил Талорк, незаметно приблизившись.

Девушка с улыбкой покачала головой:

– Совсем нет. – Если бы он только знал, что только что сделал ее жизнь более легкой. Чем меньше людей будут обращаться непосредственно к ней, тем больше шансов, что ее тайна останется нераскрытой.

– Хорошо. – Талорк протянул к ней руки, с явным намерением помочь спешиться: – Иди сюда.

Абигейл без колебания соскользнула со спины белой кобылы прямо в сильные руки мужа. Он тут же поставил ее рядом и положил руку на плечо:

– Я уже представил вам свою жену, а теперь я объявляю вам, что Абигейл Синклер – ваша новая госпожа.

Удивление толпы было явным, но удивление Абигейл было не менее сильным. Даже она поняла, что это признание, когда «услышала» это. Талорк говорил своим людям, что он ожидает, что они примут ее.

Удивительно.

Девушка знала, что он не делал этого для Эмили. Ее сестра чувствовала к себе ненависть Синклеров.

С угрюмым выражением на морщинистом лице к ним приблизился старик:

– Вы просите нас выказать уважение этой саксонке?

– Нет.

Абигейл почувствовала тяжесть в сердце. Или, может, она неправильно поняла Талорка?

– Я не прошу. Я требую этого. Любой, кто желает, может бросить мне вызов. Но помните, малейшее неуважение или пренебрежение к моей паре я буду считать как вызов мне лично, и моему статусу лэрда.

Старик отступил, вздрогнув от слов своего лидера.

Абигейл почувствовала некоторую слабость. Только что Талорк всем объявил, что считает ее своим другом. Теплота затопила ее, наряду с чувством вины, которое, с тех пор, как она начала скрывать ото всех свою глухоту, она держала глубоко в себе.

Она не хотела обманывать своего мужа, но страх перед его реакцией на правду, не давал ей признаться в этом. Даже теперь. Ее план состоял в том, чтобы раскрыть свой изъян после достижения Хайленда так, чтобы Талорк отослал ее жить к сестре Эмили, среди Балморалов. С такой целью, рассказать правду о своей глухоте было бы просто.

Так, по крайней мере, она предполагала. Но теперь, это казалось невозможным. И снова в ней расцвела надежда, что она смогла бы занять место среди Синклеров. Истинное место. Возможность быть частью этого народа. И Абигейл не хотела упустить эту возможность.