Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Будущие разработки





Прокруст, чудовище из знаменитого греческого мифа, укладывал свои жертвы на железное ложе. Подгоняя их под размеры ложа, он вытягивал их тело или отрубал им ноги. При этом все его жертвы погибали. По мнению некоторых авторов, глав­ным образом специалистов по культурной психологии, западные тесты и методо­логия поступают примерно так же с кросс-культурными различиями. Например Гринфилд (Greenfield, 1997b) считает, что тесты способностей до такой степени связаны с контекстом, что попытки перенести их в иной культурный контекст тщетны и обречены на неудачу. Ему вторит Миллер (Miller, 1997), утверждающий, что в рамках сравнительной схемы невозможно постичь суть культурных феноме­нов. Я согласен, что существует проблема несоответствия между тестами и мето­дологическими инструментами, которые есть в наличии и которые нам хотелось бы иметь. И все же было бы преувеличением утверждать, что, игнорируя существу­ющие кросс-культурные исследования, нам следует начать с нуля. Важнейшие причины, по которым нам следует приложить усилия для продолжения и совер­шенствования сравнительной работы, таковы:

• Специалисты по кросс-культурной психологии не могут закрывать глаза на глобализацию рынка мировой экономики и последствия этого для сферы их деятельности. Расширяется рынок потребителей тестов, которые желают сравнить показатели разных культурных групп, например, в процессе тести­рования эффективности усвоения материала или подбора групп, состоящих из представителей разных культур. Профессиональный долг специалистов по оценке и специалистов по кросс-культурной психологии — поддержать этот процесс своими знаниями (что представляет для них и материальный интерес).

• Имеется много свидетельств того, что применение западных или адаптиро­ванных инструментов может быть плодотворным и позволяет постичь уни­версальные и обладающие культурной спецификой особенности психологи­ческих конструктов (например, интеллекта). Изучение психологического аспекта культурных различий является неотъемлемой частью психологии в целом, и трудно понять, как мы сможем идти вперед, если будем избегать использования тестов сравнительного характера.

• Достижения теоретических и эмпирических исследований отклонений и эквивалентности нельзя отбросить как ложные. Теперь мы вполне готовы к определению различных проблем, которые возникают при кросс-культур­ной оценке, и во многих случаях можем принять соответствующие меры. Надо учесть то, что не все методологические проблемы могут быть решены, и все же это не означает, что данный подход не имеет смысла. Когда у нас что-нибудь болит, мы отправляемся к врачу, хотя знаем, что не все болезни излечимы.

С моей точки зрения, подходы кросс-культурной и культурной психологии не столь уж несовместимы, как принято считать (Jahoda, 1982). Если нас интересует какой-либо психологический конструкт, скажем дружелюбие, в Ливии и в Японии,

мы можем попытаться изучить данный феномен на месте и можем попытаться использовать хорошо зарекомендовавшие себя западные инструменты примени­тельно к испытуемым арабского происхождения. Оба подхода имеют сильные и слабые стороны, но было бы наивным доказывать, что лишь один из них «работа­ет». Без опросов местного населения и других средств сбора информации, которые, как правило, в большей степени ассоциируются с подходом культурной психоло­гии, трудно обнаружить источники отклонений, в то время как без культурно-срав­нительного подхода весьма сложно выявить психологический характер кросс-культурных различий, касающихся дружелюбия. Сочетание этих подходов бу­дет способствовать совершенствованию наших знаний о связи культуры и души. Основная методологическая задача, стоящая перед нами, это переход от корректи­ровки, которая помогла нам перенять и использовать существующую методологию, к подлинно универсальному подходу к культуре, который переступает границы отдельного культурного контекста.

Утверждать, что все методологические проблемы кросс-культурной психологии уже решены, было бы явным преувеличением. Наша методология до сих пор в зна­чительной мере является частью экспериментальной парадигмы, несмотря на то что экспериментирование при проведении кросс-культурных исследований не является общепринятым и сама парадигма не всегда должным образом может справиться с культурой в качестве независимой переменной. По-прежнему суще­ствует потребность в дальнейших разработках, связанных с корректировкой мето­дологии. Тогда как в прошлом разработка методологических инноваций происхо­дила в других отраслях психологии, а затем импортировалась в кросс-культурную психологию, может статься, в будущем специалисты в области кросс-культурной психологии окажутся в авангарде таких разработок. Благодаря растущей популяр­ности кросс-культурных исследований, база данных, собранных с помощью эмпи­рических исследований, постоянно расширяется, что, возможно, будет способ­ствовать пониманию масштаба и характера кросс-культурных различий. Количе­ство исследований, посвященных кросс-культурным и этническим различиям, постоянно росло в течение последнего десятилетия (van de Vijver & Lonner, 1995). Мета-анализ все шире используется в кросс-культурной психологии как средство установления характера кросс-культурных различий (например, R. Bond & Smith, 1996; Georgas, van de Vijver & Berry, в печати). Более глубокое осмысление кросс-культурных различий позволит нам глубже постичь их природу и, возможно, будет способствовать формированию методологии, более совершенной примени­тельно к интактным группам.

Берри, Пуртинга, Сегалл и Дейзен (Berry, Poortinga, Segall & Dasen, 1992) определили цели кросс-культурной психологии следующим образом: а) перенос за­падных теорий, моделей и методов на ранее не исследованные культуры; б) про­верка их применимости в данных культурных контекстах; и в) создание подлинно универсальной психологии, выходящей за рамки культурных границ современной традиционной психологии. Поставленные цели связаны в хронологическом аспек­те; достижение второй предполагает реализацию первой, а третья, в свою очередь, предполагает реализацию второй.

Подобным образом можно сформулировать цель, включающую три составля­ющих, подводя итог истории методологии кросс-культурных исследований. На начальной стадии методы заимствовались в традиционной психологии. На тот момент такая схема служила поставленным перед ней целям, поскольку от специ­алистов по кросс-культурной психологии не требовалось заново изобретать «ме­тодологическое колесо». Однако вскоре пришло понимание того, что методы и инструментарий, которые разрабатывались в западной лаборатории, возможно, представляют собой не лучшую систему координат для полевых исследований испытуемых не западного происхождения. На втором этапе (речь идет о современ­ном уровне разработок) необходима корректировка, которая обеспечит возмож­ность применения существующих методов. На конечном этапе мы, вероятно, уви­дим методологические разработки, которые действительно «сшиты по мерке» кросс-культурных исследований. Сомнительно, да и нежелательно, чтобы специа­листы по кросс-культуре занимались этим отдельно от других. Напротив, для того чтобы новый подход обрел силу, требуется использование опыта, накопленного разными отраслями психологии в отношении работы с интактными группами.

Разработки, связанные с корректировкой и адаптацией существующих мето­дов, — долгосрочная задача. Пока отдаленные перспективы вне пределов досягае­мости, требуются разработки другого рода. В ближайшем будущем для методоло­гии кросс-культурных исследований будут актуальны, по крайней мере, два вида разработок. Во-первых, необходимы статистические инновации, связанные с про­блемами кросс-культурного исследования. Примером является разработка много­уровневых моделей, в которых индивидуальные и культурные различия изучают­ся вместе (Bryk & Raudenbush, 1992; Muthen, 1994). Здесь уместен вопрос о том, представляет ли собой индивидуализм тождественное понятие на уровне индиви­да и на уровне страны. Вторым видом разработок будет дальнейшее распростране­ние и внедрение стандартов надлежащего кросс-культурного исследования. Рост интереса к кросс-культурным исследованиям будет вести к более высокому уров­ню осведомленности об их методологии. Можно с уверенностью предположить, что авторы, редакторы и рецензенты рукописей по кросс-культурным исследованиям будут более компетентными в вопросах отклонений и эквивалентности и что пуб­ликация исследований, игнорирующих эти проблемы, станет более затруднитель­ной. Нас ждет светлое будущее.

Приложение

По инициативе Международной комиссии по тестированию комитет, в состав ко­торого входили члены различных международных психологических ассоциаций, сформулировал руководящие принципы, определяющие рекомендуемую практи­ку перевода/адаптации тестов. Двадцать два принципа проведения многоязычных исследований разделены на четыре типа: принципы, связанные с контекстом (об­щие принципы перевода тестов); принципы разработки (более конкретные реко­мендации по повышению уровня эквивалентности); принципы проведения тести­рования (для обеспечения сравнимости процедуры тестирования на разных язы­ках); и принципы документации/интерпретации итоговых показателей (касаются аспектов, специфических для инструментов, подлежащих переводу).

Принципы, связанные с контекстом

1. Следует минимизировать, насколько это возможно, влияние тех культурных различий, которые не являются значимыми или актуальными для основных целей исследования.

2. Следует оценить степень совпадения конструктов применительно к изучае­мым группам населения.

Принципы разработки

1. Разработчики и издатели инструментов в процессе перевода и адаптации дол­жны обеспечить учет лингвистических и культурных различий групп населе­ния, которым предназначается переведенный/адаптированный инструмент.

2. Разработчики и издатели инструментов должны предоставить доказатель­ства того, что языковая специфика инструкций, заголовков, самих тестовых заданий, а также руководства адекватна культурным и языковым особеннос­тям населения, которому предназначается инструмент.

3. Разработчики и издатели инструмента должны предоставить доказательства того, что все группы изучаемого населения ознакомлены с избранной мето­дикой тестирования, характером тестовых заданий, принятыми в тесте услов­ностями (test conventions) и процедурой его проведения.

4. Разработчики и издатели инструмента должны предоставить доказательства, что содержание тестовых заданий и стимульный материал знакомы всем группам изучаемого населения.

5. Разработчики и издатели должны постоянно пополнять данные оценочного характера, как лингвистические, так и психологические, свидетельствующие о точности перевода/адаптации и собирать материал, касающийся эквива­лентности всех языковых версий.

6. Разработчики и издатели инструмента должны быть уверены в том, что план сбора данных позволяет использовать адекватные статистические методы для установления эквивалентности тестовых заданий в разных языковых версиях инструмента.

7. Разработчики и издатели инструмента должны применять адекватные стати­стические методы, чтобы 1) установить эквивалентность разных версий ин­струмента и 2) определить проблематичные компоненты или аспекты инстру­мента, которые могут быть неадекватны по отношению к одной или несколь­ким группам изучаемого населения.

8. Разработчики и издатели инструмента должны обеспечить информацию по оценке валидности для всех групп изучаемого населения, которым предна­значается переведенный/адаптированный инструмент.

9. Разработчики и издатели инструмента должны обеспечить статистические до­казательства эквивалентности вопросов для всех групп изучаемого населения.

10. Неэквивалентные вопросы, которые содержат разные версии инструмента, предназначенные для различных групп населения, не должны использовать­ся в процессе подготовки общей шкалы и/или сравнении данных групп на-

селения. Тем не менее они могут быть полезны для повышения содержатель­ной валидности итоговых показателей, которые представляются отдельно по каждой из групп населения.

Принципы проведения тестирования

1. Разработчики инструмента и лица, проводящие тестирование, должны при­ложить усилия к тому, чтобы предвидеть те проблемы, которые могут возник­нуть, и принять соответствующие меры для их устранения путем подготовки необходимых материалов и инструкций.

2. Лица, проводящие тестирование, должны чутко реагировать на разнообраз­ные факторы, связанные со стимульным материалом, процедурой тестирова­ния и манерой ответа на вопросы, которые могут снизить валидность выво­дов, сделанных на основании итоговых показателей.

3. Те моменты внешних условий, которые оказывают влияние на проведение те­стирования, должны быть максимально сходными для групп населения, ко­торым предназначается инструмент.

4. Инструкции по проведению тестирования должны включать как исходный, так и целевой язык, чтобы свести к минимуму влияние нежелательных ис­точников разночтений в разных группах населения.

5. Руководство по применению инструмента должно детально описывать все особенности инструмента и его применения, что требует тщательного учета всех нюансов применения инструмента в новом культурном контексте.

6. Проведение тестирования исключает навязчивость и бесцеремонность; вза­имодействие между лицом, проводящим тестирование, и испытуемым должно быть сведено к минимуму. Следует соблюдать правила, изложенные в руко­водстве по применению инструмента.

Принципы документации/интерпретации итоговых показателей

1. Если инструмент был переведен или адаптирован для определенной группы населения, необходимо обеспечить наличие документации по изменениям, которые внесены, а также данные по эквивалентности.

2. Различия в итоговых показателях выборок, представляющих разные группы населения, НЕ следует оценивать только по их номинальному значению. Ис­следователь несет ответственность за то, чтобы эти различия были подкреп­лены дополнительными эмпирическими данными (первоочередное внима­ние первоисточнику данных).

3. Сравнение разных групп населения может производиться только на уровне инвариантности, устанавливаемый в соответствии со шкалой, по которой определяются показатели.

4. Разработчик инструмента должен предоставить подробную информацию о том, каким образом социокультурный или экологический контекст, в усло­виях которого находятся изучаемые группы населения, может повлиять на инструмент, и предложить методы учета этого воздействия при интерпрета­ции результатов.

 

 

Часть II

Культура и основные психологические процессы

Эта часть книги представляет кросс-культурные исследования, касающиеся нескольких основных психологических процессов, связанных с развитием, позна­нием, моралью, эмоциями и полом. Эти процессы играют важную роль в понима­нии всех психологических аспектов функционирования человека и изучались в рамках разных культур на протяжении многих лет.

В главе 6 Гардинер выделяет четыре освещенные в современной литературе темы, связанные с развитием человека в кросс-культурном аспекте, и рассматри­вает вопрос о том, каким образом развитие знаний и методики будет способство­вать созданию универсальных теорий развития человека.

В главе 7 Мишра дает новейший обзор кросс-культурных исследований по ряду направлений, связанных с познанием, включая категоризацию, научение и память, школьное обучение и грамотность, пространственное познание, решение проблем и вербальное мышление, а также креативность. Говоря о том, как сложно понять влияние разнообразных факторов на процесс когнитивного развития, Мишра вы­ступает за интеграцию теории и методики разных дисциплин для достижения бо­лее унифицированного понимания познания в разных культурах.

В главе 8 Шлиманн и Каррахер рассказывают о кросс-культурной работе в сфе­ре бытового познания; они сравнивают ее с более традиционными подходами к изучению когнитивных способностей. Взяв за основу математические способно­сти, они выдвигают множество предложений, касающихся будущей работы в дан­ном направлении, причем все их предложения связаны с центральной темой — интеграцией теории, методики, концепций и обучения с целью дальнейшего раз­вития направления.

Вероятно, нет другой темы, которая была бы столь значимой для содержания и определения культуры, как мораль; в главе 9 Миллер говорит о недостаточном внимании к культуре в современных традиционных подходах и подробно рассмат­ривает вопрос о том, как освещается данная тема в современных кросс-культурных исследованиях. Она выступает за включение культуры" в объединенные исследо­вания морали и Я, индивидуальности, нанесения вреда и других тем в рамках кросс-культурного и этнокультурного подходов.

В главе 10 Мацумото рассказывает о кросс-культурной работе в сфере челове­ческих эмоций, впервые представляя эту работу в контексте исторического разви­тия и ее вклада в традиционную психологию. Он наглядно показывает, какой путь прошли кросс-культурные исследования эмоций от простого документирования различий до объяснения, почему возникают эти различия. Говоря о направлении будущих исследований, он вновь подчеркивает важность интеграции, как суще­ственного момента для дальнейшего развития знаний в этой области.

В главе 11 Бест и Уильямс дают подробный обзор состояния кросс-культурных исследований, связанных с полом; они рассматривают представления, которые связывает с полом взрослый индивид, отношения между мужским и женским по­лом, половую дифференциацию поведения, и теории, которые принимают во вни­мание различия как на личностном уровне, так и на уровне культуры в целом. Они полагают, что для разработки соответствующих панкультурных теорий пола в бу­дущем необходимо повышать уровень исследований посредством привлечения методов различных дисциплин и подотраслей, а также теорий, которые принима-

ют во внимание сложность факторов, влияющих на вопросы, связанные с полом, в социокультурном контексте.

Каждая из перечисленных глав по-своему отвечает на вопрос о том, какой вклад может внести соответствующее направление в будущее развитие кросс-культурной психологии, чтобы прийти к созданию универсальных теорий психологических процессов и обеспечить возможность формирования таких теорий. Как говорилось во введении, каждое из направлений нуждается в методологическом пересмотре, который требует фундаментальных изменений в нашем подходе к исследованиям в будущем, чтобы обеспечить возможности дальнейшего развития.

ГЛАВА 6

Культура, контекст и развитие

Гарри Гардинер

Вопросы, связанные с развитием человека, интересуют всех специалистов по психологии и в течение многих лет были предметом самого пристального вни­мания теоретиков и исследователей, занимающихся кросс-культурной пробле­матикой в рамках различных дисциплин. В самом деле, не говоря об исследо­ваниях социального поведения, вопросы этиологии черт культурного сходства и различия десятилетиями не давали покоя тем, кто занимался изучением куль­туры. К счастью, это привело к появлению в различных отраслях, в первую очередь в антропологии, психологии и социологии, обширной литературы, свя­занной с развитием.

В данной главе Гардинер дает прекрасное общее представление о разви­тии человека в кросс-культурном аспекте. После решения терминологических вопросов он обращается к исторической перспективе направления и рассмат­ривает его связь с традиционной психологией. Ввиду чрезвычайно широких масштабов данной области исследований в кросс-культурной психологии он ссылается на значительное количество полезных для читателя источников, которые могут помочь глубже понять и оценить работу, проведенную на сегод­няшний день. Он подвергает анализу множество теоретических подходов и моделей и рассматривает вопрос о сходстве и различии антропологического подхода и подходов кросс-культурной и культурной психологии.

Особенно важным является определение Гардинером тематики, касающей­ся кросс-культурного изучения вопросов развития. Одна из выделенных им тем, например, — выявление значимости воздействий контекста. Как убедительно доказывает Гардинер, трудно представить себе современную теорию или исследование по кросс-культурной или традиционной психологии, которая не принимает во внимание возможное воздействие контекста на поведение. Несмотря на то что эти идеи не новы, как показывает Гардинер в начале главы, на сегодняшний день они становятся более важными, поскольку частота обра­щения к ним в литературе значительно возросла.

Другая важная тема — применение кросс-культурных работ по развитию человека в сфере социальной политики. Приводя многочисленные примеры, в частности Turkish Early Enrichment project, учрежденный Кагитсибаси, Гарди­нер убедительно показывает, что данные монокультурных исследований в тра­диционной психологии не отвечают потребностям, связанным с проблемами

развития населения земного шара, которое отличается чрезвычайным много­образием. При этом он говорит о том, насколько остра потребность в кросс-культурных исследованиях развития человека при создании специальных про­грамм развития, которые способствуют социализации и адаптации к культур­ным нормам представителей различных групп населения.

Третья тема, которую выделяет Гардинер, касается когнитивного развития, и в первую очередь важности работ советского психолога Выготского. Отдавая должное работам Пиаже, чьи труды в течение десятков лет оказывали значи­тельное влияние на традиционные психологические теории развития, Гардинер отмечает, что работы Выготского привнесли в теорию развития новую точку зре­ния и поэтому очень важны. Подобным образом в будущем могут оказаться по­лезными и другие альтернативные точки зрения на развитие, которые берут начало в рамках иных культур.

В этом свете также чрезвычайно важна последняя тема, выделенная Гарди­нером, — тема регионализации возрастной психологии. Гардинер полагает, и не без оснований, что на будущие представления о развитии человека в кросс-культурном аспекте будет оказывать глубокое влияние понимание развития как уникального для каждого отдельного культурного контекста процесса. Особый интерес представляют его идеи, касающиеся повышения уровня осведомлен­ности в отношении многих культур и развития идентичности. В процессе тако­го развития личность движется от культурной зависимости к независимости и установлению связей со многими культурами. Учитывая растущий уровень гло­бализации и рост местного патриотизма в мире, такие идеи весьма важны для будущих теорий развития человека.

Как и другие авторы этого руководства, Гардинер представляет следующую стадию эволюции кросс-культурной психологии как создание универсальных теорий развития человека. Однако, подобно многим авторам, Гардинер пред­ставляет и то, насколько значительную работу предстоит проделать для реше­ния этой задачи. Такая работа включает не только теоретические разработки и обнаружение сведений, моделей и направлений, которые, возможно, не дол­жным образом представлены традиционной возрастной психологией, но так­же освоением новых планов и методов исследования, выходящих за рамки се­годняшней практики. В частности, чрезвычайно важным для дальнейшей эво­люции знания, связанного с развитием человека в кросс-культурном аспекте, будет развитие методики, включая использование триангуляционных подхо­дов [7] и интеграцию количественных и качественных методов. В этом смысле идея Гардинера о необходимости интеграции кросс-культурной и культурной психологии и связанных с ними методов и теорий, полностью созвучна с идея­ми остальных авторов данного руководства, которые также считают такую интеграцию необходимым условием создания будущих панкультурных теорий развития человека.

Если нужно выбрать только одно слово, чтобы обозначить нынешнее состояние кросс-культурных исследований развития и направление, в котором они, вероят­но, будут двигаться в начале нового тысячелетия, этим словом будет контекстуализация, или представление о том, что поведение не может быть в достаточной мере изучено или понято вне (культурного) контекста.

Контекстуализация и признание важной роли влияния культурных факторов на развитие ни в коей мере не являются новыми подходами. Отчасти их происхож­дение тесно связано с широким кругом давних теоретических направлений и под­ходов, включая символический интеракционизм Мида (Mead, 1934), теорию поля Левина (Lewin, 1951) и экологический системный подход Бронфенбреннера (Вгопfenbrenner, 1975,1979,1989); и это лишь несколько примеров. Поразительно посто­янство, с которым современная литература обращается к идеям, связанным с контекстуализацией и развитием, а также все возрастающее количество исследований и научных публикаций, посвященных данной теме.

Цель этой главы — осветить истоки кросс-культурных исследований развития, рассмотреть их связь с более широкой областью психологии, оценить их современное состояние и попытаться определить направление их развития на первые 10-20 лет XXI века. Это достаточно сложная задача, и не каждый согласится с принятым решением включить или исключить те или иные теории, точки зрения, исследова­тельские данные или темы. В этом отношении мы согласны с Берри, который прекрасно сказал об этом в автобиографии, включенной в книгу Бонда «Работая на стыке культур» (Working at the Interface of Cultures, Bond, 1997):

По моему мнению, экологический подход — это бесконечная и развивающаяся тема размышлений о происхождении и назначении человеческого многообразия, а перио­дические попытки синтезировать и организовать эти размышления в рамках опреде­ленной схемы — полезное упражнение (pp. 139-140).

Если читатель, познакомившись с этой главой, узнает больше о развитии в кросс-культурном аспекте, будет стремиться найти дополнительную информацию, критически осмыслить ее и приложить собственные силы к работе в данном на­правлении, значит, я добился одной из главных моих целей.

Что такое развитие в кросс-культурном аспекте?

Направления кросс-культурной психологии и возрастной психологии отличают­ся значительным разнообразием, и каждый из тех, кто работает в одном из этих направлений, привносит различные точки зрения, в том числе разные определения самих направлений (Н. W. Gardiner, Mutter & Kosmitzki, 1998).

Давайте начнем с определения некоторых основных терминов и понятий дан­ной главы. Во-первых, мы опираемся на определение кросс-культурной психологии, которое сформулировали Берри, Пуртинга и Панди (Berry, Poortinga & Pandey, 1997) в недавнем исправленном переиздании «Руководства по кросс-культурной психологии» (Handbook of Cross-Cultural Psychology). Они рассматривают кросс-культурную психологию как «систематическое изучение взаимосвязи между куль­турным контекстом развития человека и теми типами поведения, которые становятся принятыми для индивидов, сформировавшихся в условиях определенной культуры» (р. х). Данная дефиниция делает явный акцент на значимости культур­ного контекста и рассматривает кросс-культурную психологию как научное на­правление, объединенное с родственными дисциплинами использованием общих теорий, научных методологий, статистических методов и способов анализа данных.

Во-вторых, развитие человека может пониматься как «изменения в физическом, психологическом и социальном поведении, имеющие место на протяжении всей жизни индивида от зачатия до смерти» (Н. W. Gardiner et al., 1998, p. 3).

И наконец, кросс-культурное изучение развития человека сосредоточено на «чертах культурного сходства и различия в процессе развития и на его результате, выраженном в поведении индивидов и групп» (Н. W. Gardiner et al., 1999).

Культура и развитие

Сложилось так, что в своих попытках понять поведение человека возрастная пси­хология не использовала ни кросс-культурного, ни междисциплинарного подхо­да, в то время как подход кросс-культурной психологии не принимал во внимание того, что было связано с развитием.

Антрополог Теодор Шварц (Schwartz, 1981), писавший около 20 лет назад об усвоении культуры, заметил, что «антропологи игнорировали детей в культуре, а специалисты по возрастной психологии игнорировали культуру в детях» (р. 4). Два года спустя Джон Берри (Berry, 1983), один из первых канадских специалистов и исследователей в области кросс-культурной психологии, сказал, что кросс-куль­турная психология как дисциплина была «так ограничена культурой и так слепа к культуре [что]... теперь ее просто нельзя использовать» (р. 449). Однако в 1986 году Густав Яхода (Jahoda, 1986), известный и авторитетный европейский психолог, внесший немалый вклад в становление дисциплины, критикуя данное направле­ние за «чрезмерную узость ориентации» (р. 418), выразил и оптимизм, отметив, что кросс-культурные исследования развития человека расширяются хоть и медлен­но, но непрерывно. За последние 20 лет эта скорость значительно возросла, и име­ющиеся данные позволяют предположить, что мы вступаем в эру [исследований] развития. В этой главе сделана попытка передать развитие, подъем и перспективу данной сферы научных интересов и исследований, значение которой становится все более важным.

По мере развития кросс-культурной психологии исследовательские интересы, связанные со сферой развития, претерпели значительные изменения. Парке, Орн-стайн, Ризер и Цан-Вакслер (Parke, Ornstein, Rieser & Zahn-Waxier, 1994) кратко подытожили и обсудили изменения в изучении развития в прошедшем столетии. Сто лет назад существовало пять основных тем, которые вызывали интерес: эмоцио­нальное развитие, биологические основы поведения, сознательные и подсознатель­ные процессы, когнитивное развитие и роль Я в развитии. В 1950-е и 1960-е годы в фокусе оказались теория научения, экспериментальная детская психология, оперантный анализ детского поведения, сенсорное и перцептивное развитие ребенка, когнитивные способности детей, биологические основы поведения и социальные взаимоотношения. По словам авторов, «самой неожиданной темой является постоянное обнаружение преждевременного развития младенцев и маленьких детей — не только в когнитивном отношении, но также в социальном и эмоциональном аспекте»(р. 8).

Недавно, обсуждая культурное структурирование в процессе развития ребен­ка, Сьюпер и Харкнесс (Super & Harkness, 1997) подчеркнули следующий важный момент:

Постоянной мыслью при исследовании развития ребенка в разных культурах явля­ется идея об окружении как коммуникативном посреднике. При такой метафориче­ской контекстуализации две системы — индивид и контекст — взаимодействуют меж­ду собой, каждая из них отправляет «сигналы», которые поглощаются внутренними структурами другой стороны. Исторически исследователи культуры, подобно осталь­ным специалистам по возрастному развитию, обращали внимание прежде всего на сигналы, которые поступали к ребенку из окружающей среды, и лишь недавно тео­ретики культуры, проследив тенденции возрастной психологии, признали личност­ный фактор и взаимность влияния (р. 8).

Отношение к психологии

Понимание процессов возрастного развития (в рамках одной культуры или в не­скольких культурах) является центральным для фундаментальных целей психо­логии, состоящих в описании, понимании, объяснении и прогнозировании поведе­ния. Просмотрев названия других глав этой книги, сразу замечаешь важнейшую роль развития, которое помогает понять разнообразные проявления поведения: эмо­ции, нравственное развитие, патопсихологию, социальное воздействие, обществен­ное познание и др.

В недавно вышедшей статье Сегалл, Лоннер и Берри (Segal), Lonner & Berry., 1998) спрашивают:

Неужели до сих пор, на пороге нового тысячелетия, необходимо выступать за то, что­бы все специалисты по общественным наукам, а особенно психологи, пытаясь понять поведение человека, всерьез принимали во внимание культуру? (р. 1101).

К сожалению, несмотря на заметный прогресс, достигнутый в этом направле­нии, в том числе и все большее количество материалов по культуре во вводных учебниках и руководствах (Berk, 1998; Cole & Cole, 1996; Sternberg, 1995; Wade & Tavris, 1996), ответ на этот вопрос остается положительным. Тем не менее, как было отмечено, положение значительно улучшилось и продолжает улучшаться.

Без сомнения, кросс-культурная психология и ее раздел, исследующий разви­тие человека в кросс-культурном аспекте, имеют длительную, исторически сло­жившуюся связь с общей психологией. Хотя, как более двадцати лет назад заме­тил Клайнеберг (Klineberg, 1980), «невозможно определить точную дату первых проявлений интереса к кросс-культурным сравнениям» (р. 34). Яхода и Кревер (Jahoda & Krewer, 1997) в эссе по истории кросс-культурной и культурной психо­логии предлагают считать началом появления первой XVII век, поскольку «в своей основе точка зрения философии Просвещения сравнима с моделью человека в кросс-культурной психологии» (р. 11).

Сегалл и соавторы (Segail et al., 1980) подчеркивают, что в наше время (начи­ная с 1960-х годов)

исследования сосредоточились на феноменах, имеющих фундаментальное значение для общей психологии, с первоочередным вниманием к патопсихологии, когнитив­ной психологии... [и что]... темы социальной психологии, которые наиболее активно изучались в кросс-культурном аспекте, связаны с возрастной психологией (р. 1105).

Существует явная связь кросс-культурной психологии с другими обществен­ными науками и, в первую очередь, как уже отмечалось выше, с антропологией и социологией. Несмотря на определенную общность концепций, подходов и мето­дик, а также исследовательских интересов (например, влияние семьи и процессы социализации), взаимоотношения между психологией и антропологией не всегда были гладкими. Напряженность этих отношений отметил Сьюпер (Super, 1981) еще лет двадцать назад, когда, комментируя недостаток исследований по развитию ребенка, писал:

В течение нескольких последних десятилетий они [антропология и психология]... судя по всему, избегали совместной работы, стремясь к созданию собственных тео­рий. Очень немногие из исследований, которые рассматриваются здесь, сумели или хотя бы попытались объединить проблемы ухода за детьми раннего возраста и раз­вития, с одной стороны, с функциональными и ценностными характеристиками куль­туры в широком понимании — с другой (р. 246-247).

Он продолжал свою мысль, отмечая, что «достижение успеха в этом направле­нии требует как прочных этнографических сведений о культуре, так и количе­ственной информационной базы о повседневной жизни ребенка» (р. 247). Подоб­ные соображения высказывались и позднее Вейснером (Weisner, 1997), когда он заявил, что этнография весьма полезна для понимания развития человека и куль­туры, особенно в ситуации, когда семья и общество, в котором она существует, пы­таются достичь определенных целей в «своем культурном мире».

Стремясь исследовать взаимосвязь между психологией и антропологией, Яхода (Jahoda, 1982), психолог, много интересующийся антропологией, знающий и глу­боко понимающий историю каждой из дисциплин, написал любопытную и зани­мательную книгу «Психология и антропология: точка зрения психологии» (Psycho­logy and Anthropology: Psychological Perspective). На обложке этой книги утвержда­ется:

Антропологи всегда интересовались психологией, даже когда сами того не подозре­вали... Однако психологи не отвечали им взаимностью, и психология во многих от­ношениях оставалась культурно-ограниченной, большей частью упуская из виду широкие перспективы, которые предоставляла антропология.

Можно надеяться, как делает это Пайкер (Piker, 1998), что кросс-культурная психология и психологическая антропология снова станут доброжелательными партнерами и будут работать вместе для достижения эмпирически обоснованною понимания поведения человека в рамках различных культурных контекстов. 1 la-шей задачей должен быть поиск и создание методов, представляющих обоюдный интерес для психологии и смежных с ней дисциплин. Такой альянс может только обогатить наше понимание развития человека и той важной роли, которую в этом процессе играет культура.

Понимание культуры и развития: некоторые источники

В течение последних 20 лет, а в особенности за последние пять лет, специалисты по общественным наукам стали все больше понимать, насколько значительный вклад в наше понимание развития человека могут внести данные кросс-культур­ных исследований. Например, два обзора опубликованных в последнее время учеб­ников по возрастной психологии показывают, что ссылки на кросс-культурные темы и открытия стали более частыми, хотя положение еще оставляет желать луч­шего (Best & Ruther, 1994; Н. W. Gardiner, 1996).

Дать оценку дисциплине в целом, или хотя бы одному ее важному разделу, — весьма сложная задача. В пределах одной главы о развитии эта задача невыполни­ма, поскольку требует написания целой книги, по объему не меньшей, чем данный том в целом. По этой причине список литературы в конце главы весьма обширен и охватывает и те области, которые мы либо не можем должным образом рассмот­реть здесь, либо темы, представленные в них, так хорошо освещены другими авто­рами, что читателю лучше обратиться к первоисточникам.

Тем, кто интересуется развитием с кросс-культурной точки зрения в более ши­роком плане, или же тем, кто хотел более глубоко познакомиться с отдельными темами, можно дать несколько конкретных рекомендаций. Начать можно с такой классической работы, как «Два мира, два детства: США и СССР» (Two Worlds of Childhood: U.S. and U.S.S.R., Bronfenbrenner, 1970) и серии «Шесть культур» (Six Cultures, Whiting, 1963; Whiting & Edwards, 1988; Whiting & Whiting, 1975).

Чрезвычайно интересный и подробный обзор 50 лет кросс-культурных иссле­дований по воспитанию и социализации детей в Японии дают Швальб и Швальб (Shwalb & Shwalb, 1996). Современные данные рассматриваются здесь в истори­ческом контексте; есть и конкретные предложения в отношении новых исследова­ний. Книга представляет собой собрание работ ретроспективного характера, напи­санных ведущими исследователями, получившими известность благодаря нова­торским исследованиям японских детей; в книгу включены также отклики на их работу и свежие данные, полученные младшим поколением исследователей. Кни­га представляет собой значительную ценность во многом благодаря сделанным из проведенного исследования выводам, касающимся изучения развития в разных культурах; она представляет интерес для тех, кто интересуется японской культу­рой и вопросами развития человека. Будущим исследователям рекомендуется об­ратить серьезное внимание на эту книгу как на один из примеров, достойных под­ражания, расширяющих наши представления о различных культурных контекстах.

Кроме того, недавно переиздано трехтомное исправленное «Руководство по кросс-культурной психологии» (Handbook of Cross-Cultural Psychology, Berry etal., 997), которое содержит несколько глав, важных для изучения развития в кросс-культурном аспекте, касающихся и роли кросс-культурной теории и методологии.

Особого внимания заслуживает второй том, посвященный базовым процессам и развитию человека. Он включает огромное количество материала по таким темам как культурное структурирование развития ребенка, стратегия социализации и идентичности, развитие человека в контексте культуры в течение всей жизни, пер­цепция, когнитивное развитие, усвоение языка и билингвизм, эмоции и нрав­ственное развитие.

Среди других полезных книг следует отметить «Руководство по воспитанию детей» (Handbook of Parenting, Bornstein, 1995), «Человеческое поведение в гло­бальном аспекте» (Human Behavior in Global Perspective, Segall, Dasen, Berry & Poortinga, 1999), «Семья и развитие человека в разных культурах» (Family and Human Development across Cultures, Kagitcibasi, 1996), «Жизнь в разных культурах: развитие человека в кросс-культурном аспекте» (Lives across Cultures: Cross-Cultural Human Development, H. W. Gardiner, Mutter & Kosmitzki, 1998). Последняя книга, которая уделяет первоочередное внимание контекстному подходу и хронологиче­ской организации материала в рамках отдельных тем, объединяет материал по основным принципам развития и данные исследований с конкретными примерами, взятыми из разных культур, чтобы обеспечить кросс-культурный характер изучения развития человека на протяжении жизни. Книга содержит также обширный список литературы (более 830 названий) и рекомендации для дальнейшего чтения.

В распоряжении читателя также есть множество журналов, проявляющих ин­терес к темам кросс-культурной и возрастной психологии, в том числе Journal of Cross- Cultural Psychology, International Journal of Behavioral Development, International Journal of Psychology, Psychology and Developing Societies, Culture and Psychology, Cross - Cultural Psychology Bulletin, Cross- Cultural Research и World Psychology.

И, наконец, Annual Review of Psychology опубликовал четыре обзора, посвящен­ных кросс-культурной психологии (Brislin, 1983; Kagitcibasi & Berry, 1989; Segali, 1986; Triandis, Mallpass & Davidson, 1973), один по культурной психологии (Shwcdrr & Sullivan, 1993) и один по развитию личности в социальном контексте (Hartup Л van Lieshout, 1995).

Теоретические подходы и модели

В настоящее время в центре одной из самых острых дискуссий вокруг попыток увязать культуру и психологию, включая проблемы развития, находятся теорети­ки и исследователи, использующие подход «культурной психологии», и те, кто предпочитает подход «кросс-культурной психологии». Согласно Дж. Миллеру (Miller, 1997), «основная установка культурной психологии состоит в том, чтобы рассматривать культуру и психологию как взаимно составляющие феномены, то есть как феномены, которые взаимно дополняют друг друга или неотъемлемы друг от друга» (р. 88). Кросс-культурная психология, в свою очередь, согласно Сегаллу и соавторам (Segall et al., 1998),

состоит главным образом из разного рода сравнительных исследований (к ним мож­но отнести те, чей сравнительный характер выражен явным образом или косвенно), цель которых состоит в выявлении влияния разнообразных культурных факторов, многие из которых связаны с этнической принадлежностью, на различные формы развития и поведения. При таком сравнительном подходе предполагается, что культу­ра представляет собой набор независимых или контекстных переменных, оказываю­щих влияние на различные аспекты поведения человека. Кросс-культурная психоло­гия, как правило, занимается поиском доказательств такого воздействия (р. 1102).

Одним из основных сторонников подхода культурной психологии к изучению развития человека является Шведер. В одном из достаточно давних обзоров (Shweder & Sullivan, 1993) было сказано следующее:

Междисциплинарное направление, названное «культурной психологией», сначала возникло на стыке антропологии, психологии и лингвистики. Цель культурной пси­хологии состоит в том, чтобы исследовать этнические и культурные истоки психо­логического разнообразия эмоционального и соматического (здоровье) функциони­рования, структуры Я, нравственных ценностей, социального познания и развития человека. Ее задача — попять, почему решение столь многих простых вопросов, ка­сающихся физиологического функционирования человека... не дает возможности квалифицированным специалистам прийти к консенсусу и почему столь многие обобщения, касающиеся психологического функционирования одной конкретной группы населения (например, современного секуляризованного западного городско­го белого среднего класса) не срабатывают за пределами социокультурной, истори­ческой или институционной границы (pp. 497-498).

Этот обзор следует прочесть всем, кто интересуется данным подходом, посколь­ку эта работа дает представление об историческом развитии подхода, его контек­стах и некоторых его основных посылках. В качестве дополнительных источников можно назвать работы следующих соавторов: Cole, 1996, 1998, 1999; Cole, Enger-strom & Vasguez, 1997; D'Andrade & Strauss, 1992; Gbodnow, Miller & Kessel, 1995; Jahoda, 1992; Jessor, Colby & Shweder, 1996; Shweder, 1991; Stigler, Shweder & Herdt, 1990 и др.

Важный вклад в этот подход был внесен Коулом (Cole, 1998) в его книге Cultural Psychology: A Once and Future Discipline [8], где дано как введение в культурную пси­хологию, так и мастерский синтез теории и практики. Книга увлекательно расска­зывает о том, что представляет собой культурная психология сегодня, чем она была в прошлом и чем может стать в будущем. Заслуживает восхищения то, как автор достигает одной из основных целей книги: интеграции культурных и историче­ских идей с традиционными для психологии данными и подходами. Тем самым он призывает читателей задуматься, что они сами могут сделать для данного направ­ления. И наконец, Коул и соавторы (Cole et al,, 1997) в еще одной ценной книге собрали оригинальные статьи, в центре внимания которых находятся культурные и контекстные факторы поведения человека. Книга включает дискуссии о сущно­сти контекста, рассмотрение экспериментов как контекста, культурно-историчес­кие теории культуры, контекста и развития, а также анализ обстановки в классе как образовательного контекста.

Другая модель контекстуально-функционального подхода, ярко проиллюстри­рованная в работе Кагитсибаси (Kagitcibasi, 1996), пытается связать социализацию в семье и динамику семьи в рамках различных социокультурных контекстов с це­лью выявления их функциональных (или причинно-следственных) связей с раз­витием человека. Эта важная работа будет обсуждаться ниже.

Несмотря на то что в пределах данной главы невозможно распутать все нити сложной полемики культурной и кросс-культурной психологии, данный вопрос, безусловно, никуда не уйдет от нас в XXI веке, и нужно постараться узнать о нем как можно больше. Поэтому читателям рекомендуется обратиться к разнообраз­ным источникам, названным выше, а также к работам Сарасвати (Saraswathi, 1998), С. Сьюпера и Харкнесса (Super & Harkness, 1997). О вероятности того, что эти про­тиворечивые системы взглядов однажды сольются воедино или, по крайней мере, придут к возможности сосуществования, говорят Вальсинер и Лоуренс (Valsiner & Lawrence, 1997).

Эти две дисциплины сходятся в своем интересе к контекстуализации течения чело­веческой жизни. Каждая несет с собой определенный потенциал, позволяющий трак­товать определенным образом контекстуальные взаимодействия на уровне лич­ность-культура, рассматривая их как основной объект анализа для понимания про­исходящих в жизни изменений (р. 83).

Подобным образом относится к делу и Кагитсибаси (Kagitcibasi, 1996), которая делает следующее замечание:

Я работаю, используя как культурный, так и кросс-культурны и подход. Культурный подход задается контскстуализацисй, а кросс-культурный необходим для однознач­ной интерпретации наблюдаемых культурных различий (р. 2).

Актуальные темы

Обзор все возрастающего (хотя и не слишком четко систематизированного) кор­пуса литературы по развитию человека в кросс-культурном аспекте говорит о по­явлении нескольких важных тем. Хотя представленное рассмотрение этих тем не обладает исчерпывающей полнотой, оно тем не менее позволяет выделить некото­рые интересные и важные направления исследований, заслуживающие в будущем внимания и изучения.

Влияние контекста

Как уже говорилось, изучение контекстуализации применительно к развитию в последние годы приобрело огромные размеры, и, судя по всему, в ближайшие не­сколько лет эта тенденция сохранится. Например, в относительно кратком, но за­служивающем внимания комментарии, касающемся воспитания детей в различных культурах, Стивенсон-Хинде (Stevenson-Hinde, 1998), опираясь на работу Бернштейна и соавторов (Bornstein et al., 1998), предлагает схему, которую можно ис­пользовать в любых исследованиях, посвященных воспитанию детей. Ее модель признает значимость культурного контекста и дает возможность более точной оценки и лучшего понимания норм материнского и отцовского поведения и мане­ры воспитания. Любому специалисту, который планирует исследование культур­ного сходства и различия в практике воспитания детей, стоит обратить внимание на предложенную схему.

Тесно связана с этой работой, но (как ни странно) не упомянута Стивенсон-Хикде (Stevenson-Hinde, 1998) более ранняя попытка Дарлинга и Стейнберга (Darling & Steinberg, 1993) создать интегративную модель. Также уделяя первооче­редное внимание стилю воспитания как контексту, эта модель использует два тра­диционных подхода к социализации (Baumrind, 1967, 1971; Maccoby & Martin, 1983): данные, связанные с отдельными практическими подходами к воспитанию и полученные в процессе исследования практики всеобщего характера.

И наконец, недавно появилась работа Зевалкинк (Zevalkink, 1997), которая, по словам Стивенсон-Хинде (Stevenson-Binde, 1998), «предлагает модель для иссле­дований развития и воспитания в кросс-культурном аспекте» (р. 699). Подход Зевалкинк включает: а) сосредоточение на вопросе о том, как конкретный аспект вос­питания связан с конкретным типом поведения ребенка (например, поддержка со стороны матери и устойчивость привязанности); б) тщательный отбор методов оценки; в) оценка культурного контекста при помощи комплекса методов (напри­мер, включенное наблюдение и опросы этнографического характера) и г) исполь­зование разных выборок в рамках одной культуры для исследования социально-экономических различий, чтобы избежать распространенного заблуждения, что подобранная исследователем группа «типична» для определенной культуры. Дан­ная модель, без сомнения, ценна для будущих исследований, как и схема, предло­женная Стивенсон-Хинде.

Применение в сфере социальной политики

В президентском обращении к Американской психологической ассоциации, Мил­лер (Miller, 1969) убеждал ее членов «сделать тайны психологии всеобщим досто­янием». По истечении века исследовательской работы в области развития и десяти­летий сбора информации по вопросам культурного сходства и различия, я полагаю, настало время «сделать тайны кросс-культурной психологии всеобщим достоя­нием», применяя полученные данные для решения наболевших вопросов социаль­ной политики.

Хорошее начало, имевшее своей целью объединение теории с практикой, было положено Кагитсибаси, которая учредила Turkish Early Enrichment Project для мате­рей и детей (Kagitcjbasi, 1996). Этот новаторский шаг, в основе которого лежат принципы, сформировавшиеся в ходе почти двадцатилетних исследований Кагит­сибаси в области как возрастной, так и кросс-культурной психологии, привел к позитивным преобразованиям в ее стране, результаты которых будут ощущаться еще десятки лет. Критически настроенная по отношению к широко распространен­ным доминирующим западным взглядам на развитие человека, Кагитсибаси отме­чает, что

западная модель получила столь широкое распространение как модель, имеющая целью формирование личностной/семейной независимости, несмотря на то что для большинства специфических контекстов, существующих в мире, она не является ни необходимой, ни даже функциональной (р. 97).

Подчеркивая потребность в сближении контекстуальных теорий с практиче­ской деятельностью, Кагитсибаси (Kagitcibasi, 1996) утверждает, что «факты сви­детельствуют о необходимости использования контекстного подхода на ранних стадиях, особенно в неблагоприятных социально-экономических условиях, которые не способствуют нормальному развитию человека» (р. 184). Далее она описы­вает успешное применение данных по исследованию развития в кросс-культурном аспекте в отношении таких важных проблем, как обучение матерей, вмешательство на ранних стадиях развития ребенка и повышение успеваемости. Успех автора в работе с турецкими матерями дает долгожданный и весьма нужный пример для тех, кто интересуется направлением, занимающимся контекстуализацией развития человека, а также применением данных кросс-культурных исследований в облас­ти социальной4 политики.

Еще в одном исследовании, использующем данные кросс-культурных исследо­ваний по другой социальной проблеме — стрессу аккультурации, возникающему в результате адаптации к чужой культуре — авторы (Mishra, Sinha & Berry, 1996) рассматривают три племенные группы в Индии (ораон, бирхар и асур), которые различаются типами поселений и родом занятий. Проведя широкое исследование культурного образа жизни, паттернов социализации, когнитивного поведения, установок и опыта, связанных с усвоением чужой культуры, они представляют стратегии, позволяющие снизить стресс в результате адаптации к чужой культуре, и повысить уровень психологической адаптации.

Прежде чем завершить этот раздел, обращаю ваше внимание на две главы в но­вом издании «Руководства по кросс-культурной психологии» (Handbook of Cross-Cultural Psychology, Berry et al., 1997), которые ориентированы на практическое применение и обеспечивают связь теории, исследований и проблем политиче­ского характера. Серпелл и Хатано (Serpell & Hatano, 1997), обсуждая вопросы образования, обучения в школе и грамотности, наглядно демонстрируют, как куль­тура влияет на поведение, в том числе на процессы адаптации к культурным нор­мам и социализации, на образовательный и педагогический процессы, на грамот­ность и познание, школьное и внешкольное образование, а также на адаптацию к кросс-культурным контактам. Широкое представление, которое они дают об исто­рических и теоретических аспектах, закладывает основы понимания последних данных, полученных в данных областях. Кроме того, это «весьма существенный вклад в образование, поскольку сегодня уже почти нет сомнений в том, что сле­дующее поколение будет жить в мире все более интенсивного взаимодействия раз­ных культур» (Serpell & Hatano, 1997, p. 371).

В последней главе своей работы Аптекар и Стоклин (Aptekar & Stocklin, 1997) обсуждают проблему, которая встречается во всем мире, а именно «дети, оказав­шиеся в чрезвычайных обстоятельствах». Имеются в виду «дети, травмированные войной, стихийными или технологическими бедствиями, а также те, кто живет и работает, не имея родителей (уличные дети)» (р. 379). Внимание авторов к теоретиче­ским вопросам (культурные аспекты определения «чрезвычайных обстоятельств»), методологическим вопросам (составление выборок) и отношение к проблеме самих исследователей (эмоциональное участие) способствуют более глубокому понима­нию этой очень серьезной проблемы. Они приходят к выводу о том, что

сведя воедино все культурные различия в страданиях детей, кросс-культурные ис­следования могут помочь выявить универсальные моменты, касающиеся прав ребен­ка и, следовательно, помочь увязать права детей, сформулированные и [Конвенции ООН 1989 года по правам ребенка] с реалиями жизни детей в различных культур­ных ситуациях (р. 400).

Среди регионов, в которых психологи на практике применяли психологические принципы для решения социальных проблем, первенство принадлежит Африке. Дурояайе (Durojaye 1987, 1993), пионер африканской кросс-культурной психоло­гии, утверждает, что «предпринимаются серьезные усилия, для того чтобы сделать этнокультурную психологию дисциплиной, которая может принести пользу раз­витию страны» (19876, pp. 34-45). К подобному же выводу приходит Манди-Кастл (Mundy-Castle, 1993), анализируя психологическое воздействие стреми­тельной модернизации на африканские народы. То же самое верно в отношении исследований развития в африканском контексте, проведенных Нсаменанг (Nsame-nang, 1992) и его предложений, касающихся совершенствования семейной жизни и практики воспитания детей путем практического применения данных нацио­нальных исследований.

Думая о будущем, мы надеемся на то, что со временем увеличится количество ситуаций, в которых мы сможем действительно «сделать тайны кросс-культурной психологии всеобщим достоянием», применяя полученные данные, связанные с культурой, к важнейшим мировым проблемам. В некоторых уголках земного шара, в особенности в развивающихся странах, связь между теорией, исследованиями и практикой вызывает озабоченность, поскольку, как отмечает Сарасватхи (Saraswathi, 1998), ресурсы скудны, а первоочередное внимание уделяется отчетности, особен­но с точки зрения социальной актуальности и ориентации на решение конкретных проблем.

Когнитивное развитие: Пиаже и Выготский

К наиболее изученным областям возрастной психологии относится сфера позна­ния, в первую очередь познания на ранних стадиях развития ребенка. На протяже­нии последних 40 лет в сфере исследований когнитивного развития доминирова­ли теории и идеи швейцарского психолога Жана Пиаже (Dasen, 1972, 1975, 1977; Dasen & Jahoda, 1986; Piaget, 1954, 1972; Zigler & Oilman, 1998).

Для Пиаже когнитивное развитие представляет собой динамический процесс, результаты которого зависят от способности индивида адаптировать свое мышле­ние к потребностям и требованиям, определяемым изменениями окружающей сре­ды. Без сомнения, теория Пиаже и тысячи исследований, проведенных под ее вли­янием, внесли значительный вклад в наше понимание этой важной темы (обшир­ный список обзоров исследований, проведенных в русле теорий Пиаже, можно найти в работе Г. В. Гардинера — Н. W. Gardiner, 1994). Данные им описания пе­риодов сенсомоторных, конкретных и формальных операций стали неотъемлемой частью нашего психологического лексикона. Как отмечают Гардинер и соавторы (H.W. Gardiner etal., 1998),

как бы мы ни относились к теории Пиаже, она продолжает оказывать значительное влияние на современные исследования и практику и <...> — с переменным успехом — применялась при изучении когнитивного развития во многих культурах во всем мире (р. 83).

Обзор наиболее известных работ, посвященных критике теории Пиаже и защи­те ее положений, вы найдете в статье Лоуренсо и Мачадо (Lourenco & Machado, 1996).

Поскольку Пиаже рассматривал когнитивное развитие как достижение лично­сти, на которое частично оказывают влияние внешние факторы, он не уделял осо­бого внимания социальному или культурному контексту. Эти моменты оказались в центре внимания другого первопроходца в области исследований когнитивного развития, советского психолога Льва Семеновича Выготского.

Работы Выготского (Vygotsky, 1978, 1986), как и работы Пиаже, долгие годы были недоступны многим психологам из-за языкового барьера, поскольку Выгот­ский писал на своем родном языке и успел сделать не так много, скончавшись в до­вольно молодом возрасте. Тем не менее его идея о том, что когнитивное развитие представляет собой результат взаимодействия культурных и исторических факто­ров, имеет очень большое значение. Он предполагал, что процесс развития включает три основные составляющие: использование языка, роль культуры и зона ближай­шего развития ребенка (Kozulin, 1990). Зона ближайшего развития, или различие между тем, чего ребенок может достичь самостоятельно, и тем, чего позволяет добиться его потенциальный уровень когнитивного развития при постороннем содействии или руководстве, и представляет собой ключевое понятие в представ­лениях Выготского о важнейшей роли социального влияния в развитии когнитив­ных способностей ребенка (Vygotsky, 1978).

Одни авторы утверждают, что зона ближайшего развития не определена долж­ным образом и не поддается адекватной оценке (Paris & Cross, 1988), в то время как другие полагают, что какие-то моменты теории были утрачены или неправиль­но истолкованы при переводе, и в результате представление о них остается непол­ным (Nicolopoulou, 1993). И все же теория Выготского — это важный вклад в ис­следование развития в кросс-культурном аспекте и привлекает все более присталь­ное внимание специалистов по возрастной психологии (Rieber, 1998).

Регионализация возрастной психологии

Ким (Kim, 1990) определяет этнокультурную психологию как психологическое знание, имеющее местное происхождение, которое не привнесено из другого региона и предназначено для местного населения... Она исследует явле­ния в конкретном социокультурном контексте и рассматривает вопрос о том, какого рода формирующее и направляющее воздействие оказывает данный контекст на психологические описания, объяснения и их применение (р. 145).

Другими словами, ее цель состоит в определении поведения таким образом, как оно понимается и ощущается людьми в рамках собственного уникального культур­ного контекста (Bond, 1996). Эта тема развивается в книге Кима и Берри (Kim & Berry, 1993), в которой они рассматривают психологические подходы, сложивши­еся в России, Мексике, Индии, Греции, Корее и других странах. Авторы полагают, что такой подход на деле может привести не к раздробленности психологии, а к воз­можности создания универсальной психологии, что является первоочередной за­дачей кросс-культурной и культурной психологии.

Синха в «Руководстве по кросс-культурной психологии» (Handbook of Cross-Cultural Psychology, Sinha, 1997) уделяет значительное внимание этнокультурной психологии в различных регионах мира. В качестве примера он цитирует работу Нсаменанга (Nsamenang, 1992), который подчеркивает потребность в осмыслении

исследований развития в рамках контекста и предлагает схему контексту ал изаци и воспитания детей и развития человека для Западной Африки. Для Нсаменанга африканский жизненный цикл в отличие от принятых на Западе стадий (внутри­утробная, младенчество, детство и т. д.) состоит из духовной индивидуальности (концепция, обозначающая ребенка), социальной индивидуальности (определя­ющая состояние до смерти) и родовой индивидуальности (период, который следует за биологической смертью). Как отмечает Синха,

вместо психологической традиции проверять гипотезы инструментами с предвари­тельно заданной структурой, которые позволяют оценить запланированные заранее модели поведения, Нсаменанг приводит доводы в пользу этнографического подхо­да, не связанного ограничениями и предполагающего личную причастность и им­провизацию (р. 144).

В своей рецензии на книгу Нсаменанга Серпелл (Serpell, 1994) дает этому уни­кальному подходу высокую оценку и говорит, что его

резонанс с культурными предпочтениями, выраженными родителями, представля­ющими африканские общества, в которых социальная ответственность ценится выше, чем личная автономия и гибкость интеллекта, позволяет предположить, что он получит признание в актуальной для африканской психологии сфере (pp. I8-19).

Этнокультурный подход играет важную роль и в Китае, где возрастной пси­хологии уделяется большое внимание, особенно когда дело касается семейного окружения, социального и личностного развития ребенка и созревания (Wang, 1993). Начиная с 1980-х годов в Китае было осуществлено значительное количество по-настоящему масштабных исследовательских проектов, в том числе проект Лиу (Liu, 1982), в рамках которого более 50 специалистов по возрастной психологии из 12 городов занимались исследованием когнитивного развития тысяч детей в воз­расте от 5 до 16 лет. В 1990 году Цу опубликовал данные семилетней серии срезо-вых и лонгитюдных исследований детей и подростков, в процессе которых более 200 психологов из 50 учреждений занимались систематическим сбором данных в 23 провинциях по таким аспектам развития, как память, восприятие, язык, мышле­ние, эмоции, личность, математические способности и нравственность. Поскольку Китай — большая страна, в которой насчитывается 56 национальных групп, пси­хологическому развитию детей, представляющих национальные меньшинства, уделялось особое внимание. Цанг и Цуо (Zhang & Zuo, 1990) выявили некоторые различия между стратегиями решения проблем детьми из группы национального большинства хань и из нескольких национальных меньшинств. Однако, как сооб­щает Ванг (Wang, 1993), «судя по всему, региональные, социальные и культурные факторы играют более важную роль в когнитивном и социальном развитии детей, чем национальная принадлежность» (р. 99).

Синха (Sinha, 1997) говорит о том, что, несмотря на влияние многих западных теорий, особенно Пиаже и Колберга, исследования уделяют все больше внимания особенностям китайского характера. Например, модель нравственного развития Колберга была дополнена понятием «золотая середина» (тип поведения, которого придерживается в обществе большинство) и «добрая воля» (добродетель подчинения природе). Китайская мо­дель делает акцент в первую очередь на Ch 'ing (человеческая привязанность или чувство) и конфуцианских ценностях: jen (любви, добросердечии к людям, доброжела­тельности и сострадании), уважении к родителям, групповой солидарности, коллек­тивизме и гуманности, а не на Li (разуме, рациональном мышлении) (р. 146).

Что касается роли культуры, Ванг (Wang, 1993) пишет, что проводится больше

Date: 2015-07-10; view: 328; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.006 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию