Один; много

Базовые материалы:

Triandis H., Bontempo R., Villareal M., Asai M. and Lucca N. (1988).

Individualism and collectivism: cross-cultural perspectives on self-

ingroup relationships. Journal of Personality and Social Psychology, 54,

323-338.

Если бы существовала такая характеристика в отношении человеческой природы, с которой согласились бы практически все психологи, она бы звучала так — поведение никогда не осу­ществляется в пустоте. Даже те, кто считает приоритетными внутреннюю мотивацию, потребности и генетические факто­ры, позволяют различным внешним силам, силам окружающей среды включиться в уравнение, которое, в конечном счете, и определяет, кто вы и что вы делаете. За последние 30—40 лет психология приняла убеждение, что культура, в которой чело­век живет, является могущественным фактором влияния окру­жения. Действительно, исследователи крайне редко обнаружи­вают последовательные и стабильные, характерные для всех или, по крайней мере, почти для всех, культур модели челове­ческого поведения (подробнее о кросс культурных связях см. в этой книге статью П. Экмана по лицевым экспрессиям). Это особенно верно для поведения, связанного с взаимодействием и отношениями между людьми. Межличностная привлекатель­ность, секс, прикосновения, личное пространство, дружба, се­мейная динамика, стили воспитания, ожидания в отношении детского поведения, ритуалы ухаживания, брак, развод, коо­перация-конкуренция, преступления, любовь и ненависть — все это в значительной степени определяется культурой. Таким образом, мы можем утверждать, что человека невозможно по­нять достаточно полно и точно, не принимая во внимание куль­туру, в которой он живет.

Это все прекрасно в теории, но на практике культура — это крепкий орешек. Подумайте об этом. Можете ли вы разобрать­ся во всех культурных факторах, составляющих силу, определя­ющую то, кем вы становитесь? Большинство культур слишком сложны для того, чтобы сделать обоснованные выводы. Напри-

мер, показатели заболеваемости раком толстой кишки в Япо­нии значительно меньше тех же показателей для США. Что ж, Япония и США — это две различные культуры, но какие фак­торы определяют эти различия? Различие в объеме потребляе­мой рыбы? Риса? Алкоголя? А как насчет различий в уровнях стресса и темпе жизни? Возможно, на здоровье влияют разли­чия в религиозных обычаях? Могут ли различия в поддержа­нии семейных отношений и дружеских связей влиять на здоро­вье и благополучие? Или, что более вероятно, ответ лежит в ком­бинации двух, трех или всех названных факторов плюс многие другие? Дело в том, что если вы хотите включить культурный фактор в понимание человеческой природы, вам понадобятся надежные и обоснованные способы определения культурных различий. Здесь в истории психологии появляется Гарри Три-андис (Harry Triandis).

С 60-х годов XX века и в течение всей своей карьеры на ка­федре психологии в Чикагском университете Триандис стремил­ся выделить и уточнить фундаментальные характеристики, ко­торые позволяют различать и содержательно изучать культуры и людей, живущих в них. В статье, опубликованной в 1988 году, объясняется и демонстрируется, возможно, наиболее существен­ный вклад в кросскультурную психологию — разделение индиви­дуалистических и коллективистских культур. Сегодня этот пока­затель культурных различий создает основу для сотен иссле­дований, проводимых каждый год в области психологии, социологии и в других научных сферах. В этой статье Триандис предполагает, что степень индивидуализма или коллективизма в каждой культуре определяет поведение и личностные характе­ристики ее членов, причем это влияние имеет комплексный и всепроникающий характер.

В общем понимании, коллективистская культура — это та культура, в которой индивидуальные потребности, желания и результаты вторичны по сравнению с потребностями, желани­ями и целями группы, к которой данный индивид принадле­жит, называемой ингруппой (ingroup). Ингруппой может быть семья, деревня, племя, профессиональная организация или даже целая страна, в зависимости от ситуации. В этих культу­рах основная часть действий человека мотивируется благом для

всей группы, а не максимальным достижением человека как отдельного индивида. Ингруппы, к которым принадлежат люди, как правило, стабильны во времени, и индивидуальные обязательства перед группой чрезвычайно высоки, даже когда роль человека в ней становится обременительной и неприят­ной для него самого. Люди ждут от своей ингруппы помощи в удовлетворении их эмоциональных, психологических и прак­тических потребностей.

В индивидуалистических культурах скорее ценится благо­состояние и достижения индивида, нежели потребности и цели ингруппы. В этих культурах влияние ингруппы на поведение человека очень незначительно. Люди чувствуют меньшую эмо­циональную привязанность к группе и покидают ее, если член­ство в ней требует слишком многого, и вступают в новую инг-руппу или формируют ее сами. Так как обязательства перед группой в индивидуалистических культурах минимальны, люди часто являются членами нескольких ингрупп, при этом ни одна из них не оказывает поистине значительного влияния на пове­дение этого человека. В своей статье Триандис и коллеги, при­надлежащие к различным культурам, описывают множество специфических характеристик коллективистских и индивиду­алистических культур. Данные приведены в табл. 7.5. Приве­денные различия являются обобщениями, и в любой культуре, индивидуалистической или коллективистской, всегда можно найти исключения.

В общем, согласно Триандису, индивидуалистические куль­туры преобладают в Северной и Западной Европе, а также в тех странах, на которые северные европейцы исторически оказы­вали непосредственное влияние. В высокоиндивидуалистиче­ских культурах существуют сходные характеристики: большая открытость границ, значительное количество иммигрантов, вы­сокая социальная и географическая мобильность — «все это делает контроль со стороны ингрупп менее определенным. Высокий уровень индивидуализма...в США, Австралии и Ка­наде последователен с этой точки зрения» (р. 324). В большин­стве остальных регионов мира доминирует коллективистская культура.

354