Современные разработки. Работы Лофтус продолжают оказывать глубокое влияние на исследования, связанные с изучением показаний свидетелей

Работы Лофтус продолжают оказывать глубокое влияние на исследования, связанные с изучением показаний свидетелей. В одной из работ, ссылающихся на статью Лофтус 1975 года, изучалось негативное влияние намеренно усложненных вопро­сов со стороны юристов на такие характеристики, как уверен­ность свидетелей в себе и точность их ответов. (Kebbell & Giles, 2000). Все испытуемые просмотрели одинаковую видеозапись неких событий, и по прошествии недели «очевидцам» задали вопросы о том, что они видели. Половине испытуемых вопро­сы были заданы в форме, поистине сбивающей с толку (вы зна­ете, как это бывает в речи юристов: «Это неправда, что....?»). Другой половине испытуемых были заданы те же по сути во­просы, но сформулированные просто и четко. Результаты пре­дельно ясны: испытуемые-очевидцы, которым задавали запу­танные вопросы, были менее точными и менее уверенными в своих ответах, чем испытуемые другой подгруппы, где вопросы задавались в четкой однозначной форме.

В другом, многое прояснившем исследовании, основанном на работе Лофтус, было проанализировано, что же именно сред­ний человек — тот, кого вполне могли бы выбрать в присяж­ные, — «знает» о показаниях очевидцев (Shaw, Garcia & McClure, 1999). Испытуемые «отвечали, что их собственный здравый смысл и опыт повседневной жизни были самыми главными источниками для суждения о точности показаний очевидца» (р. 52). Такое суждение, с точки зрения его научной обоснован­ности, приводит в серьезное замешательство: не только пока­зания очевидцев весьма ненадежны, но и присяжные совешенно несведущи в вопросе о том,как им оценивать точность показаний свидетелей!

Помимо продолжения исследований в области свидетельс­ких показаний, Элизабет Лофтус в наше время является одним из ведущих экспертов в горячей дискуссии по поводу вытеснен­ных воспоминаний детства. В этих дебатах по одну сторону бар­рикад — те люди, которые заявляют, что пережили жестокое обращение, особенно в сексуальном плане; но они вспомнили о пережитых оскорблениях только недавно, нередко под воз­действием психотерапевта, так как травматические воспоми­нания были вытеснены из сознания. По другую сторону — те, кому предъявлены обвинения в жестоком обращении. Но эта сторона категорически отрицает вину и, в свою очередь, заяв­ляет, что воспоминания жертв о жестокости либо являются пло­дом фантазии, либо встроены в процессе терапии (см.: Garry & Loftus, 1994, где выполнен обзор основной прессы по теме этой дискуссии). Эта проблематика непосредственно относится к об­ласти исследований Лофтус по воспоминаниям. Книга Лофтус The Mith of Repressed Memories: False Memories and Allegations of Sexual Abuse (Loftus & Ketcham, 1994; и также см. обзор у Pope, 1995) сводит воедино все открытия автора в этой области и свя­зывает их общей аргументацией. В основном Лофтус утверж­дает следующее, показывая, что может это продемонстрировать по данным целого ряда работ: вытесненных воспоминаний про­сто не существует. Действительно, она находится в первых ря­дах психологов, которые изучают понятие подсознания во всей его полноте. Лофтус свидетельствует о регулярно повторяющих­ся в различных экспериментах данных: особо травматичные воспоминания имеют тенденцию запоминаться лучше всего. И все же клиницисты часто приводят такие случаи вытеснен­ных воспоминаний об оскорблении, которые «поднимаются на поверхность» во время специфических и интенсивных форм те­рапии. Как можно примирить эти две очевидно противополож­ные точки зрения? Согласно Лофтус, возможны три объяснения искажения воспоминаний, которое клиницисты воспринима­ют как признак вытеснения (Loftus, Joslyn & Polage, 1998). Во-первых, раннее сексуальное оскорбление может быть просто забыто, а не вытеснено. Лофтус ссылается на исследование, под­тверждающее, что дети, не воспринимая сущность сексуально­го события как потенциально оскорбительного, имеют тенден­цию слабо запоминать его. Во-вторых, возможно, люди, про-

ходящие курс терапии, только говорят, что они забыли травми­ровавшее событие, но в действительности они никогда не за­бывают его. Желание избегать мыслей о чем-либо отличается от факта — забыть об этом. И наконец, Лофтус утверждает: не­которые люди «могут верить, что особое травматичное собы­тие произошло и было вытеснено, тогда как на самом деле оно не происходило вообще. При некоторых обстоятельствах не­кая комбинация искаженных фактов могла привести к ситуа­ции, которая интерпретируется как вытеснение» (р. 781).

Нетрудно представить, что позиции Лофтус по вцтесненным и обретенным снова воспоминаниям имеют критиков (напри­мер: Pezdek & Roe, 1977). Кроме всего, ее неприятие значения такого механизма, как вытеснение, находится в прямой оппо­зиции моделям психологии и разума, существующим со вре­мен Фрейда. Более того, многие врачи и жертвы жестокого об­ращения кровно заинтересованы в том, чтобы продолжать ве­рить: воспоминания человека об обиде могут быть вытеснены на годы и позже восстановлены. Однако тщательное прочте­ние научных работ Лофтус никак не поддерживает такого рода веру.