Компромат

Ах, злые языки страшнее пистолета.

Грибоедов

Ныне слово «компромат» является чуть ли не неотъемлемым элементом российской политической жизни, а еще каких-то трид-цать-сорок лет назад его приходилось расшифровывать как чуждый нам иностранный термин. Так, в «Словаре иностранных слов», изданном в 1954 году, значилось:

«КОМПРОМЕТИРОВАТЬ (отфр. compromettre) — вредить кому-либо во мнении третьих лиц или общества; подрывать чью-либо репутацию, доброе имя».

Собственно говоря, компромата хватало всегда, но его использование было под строгим контролем государства и «компетентных органов». Причем широкомасштабное компрометирование чуждой нам экономической системы называлось несколько по-другому — «пропагандой», или «идеологической борьбой», что не меняло сути дела, ибо заключалось именно в очернении всего капитализма или отдельных врагов Советской власти (того же Троцкого, например).

Разбирая виды компромата, Михаил Любимов в газете «Совершенно секретно» пишет, что можно выделить три его разновидности:

1. Сбор сведений об объекте компромата;

2. Специальная организация ситуаций компрометирующего характера;

3. Дезинформация, распространение заведомо ложных сведений.

Цель всех этих меро приятий одна — очернить доброе имя человека или организации в глазах общества, различаются же они только по степени безнравственности и использования лжи.

В первом случае ложь как таковая может отсутствовать — задача заинтересованной стороны состоит лишь в выяснении «правды» и выставлении ее на суд Божий. Если человек чист перед совестью и законом, то этот номер не пройдет. Однако если у интересующего нас лица есть кое-какие грешки (незаконные сделки, внебрачные связи, уклонение от уплаты налогов, контакты с сомнительными элементами и пр.), то ему не поздоровится. Для выявления этой информации есть масса способов, к которым относятся перлюстрация личной корреспонденции, подслушивание телефонных разговоров, скрытая фото- и видеосъемка и вербовка людей из близкого окружения «объекта».

Вторая разновидность компромата выглядит более отталкивающе, ибо заключается в организации всякого рода провокаций, втягивающих «объект» воздействия в компрометирующие его ситуации. Скажем, если человек умерен в отношении алкоголя, его нужно вынудить напиться, а потом преподать это как обычное явление. Если он сохраняет супружескую верность, ему надо подсунуть подходящую красотку с последующей фиксацией такой «случайной» встречи на фотографии. Дальнейшие события могут развиваться по-разному в зависимости от конечных целей и квалификации организаторов компромата. В этом отношении интересно сравнение методов работы египетских и советских спецслужб, приведенное М. Любимовым в той же статье.

В шестидесятые годы два американских сенатора во время визита в Каир переспали с местными проститутками. Судя по тому, что у египетской полиции оказались соответствующие «постельные» фотографии, соблазнение заокеанских законодателей произошло не без помощи арабских спецслужб. Однако никакого хода данному делу египтяне не дали, а фотографии вместе с негативами были переданы в отдел безопасности посольства США в Каире. Казалось, инцидент исчерпан, а дело закрыто. Однако через два года египетский посол в Вашингтоне пригласил на обед одного из сенаторов и попросил смягчить его произраильские позиции при принятии одного из законов. При этом посол лишь вскользь упомянул о давнишнем визите своего собеседника в Каир, но для сенатора этого оказалось достаточно. При принятии закона, затрагивающего интересы арабов, он воздержался от голосования.

По-другому вели себя советские спецслужбы, которым в начале пятидесятых годов удалось «зацепить на крючок» тогдашнего французского посла Дежана. Здесь мы явно имеем дело с компроматом второго рода — провокационным и тщательно спланированным. Операцией по вербовке посла руководил лично начальник контрразведки, подведенный к послу через известного писателя в качестве помощника председателя Совета Министров. Послу последовательно подставляли известных актрис, в одну из которых он все-таки влюбился и начал бурно ухаживать. По сценарию КГБ актриса сначала сопротивлялась ухаживаниям француза, что только распаляло желания влюбленного. Наконец после банкета на даче одного из участников операции посол поехал на ответственное свидание с «дамой сердца», во время которого Дежан наконец-то добился желанной близости. Однако чекисты не стали врываться в комнату и устраивать международный скандал. Они поступили тоньше. В разгар любовных страстей вдруг якобы из командировки вернулся «муж» возлюбленной и после потасовки вышвырнул полуголого посла на улицу. Остаток ночи тот провел на лестнице, красочно представляя себе все детали будущего скандала, а утром позвонил своему «лучшему другу» из Совета Министров. Тот не заставил себя ждать (ведь он тоже провел бессонную ночь, наблюдая за ходом операции из соседней квартиры), приехал, выслушал «эту жуткую историю» и посоветовал замять надвигающийся скандал… при помощи КГБ.

После некоторых колебаний посол согласился делиться с компетентными органами некоторой конфиденциальной информацией.

Третий вид компромата — явная ложь, обычно для лучшей усвояемости замешанная в определенной пропорции на истинных событиях. Этот вид компромата был особо популярен во времена «холодной войны», когда идеологические службы США и СССР не жалели сил для очернения друг друга в глазах мировой общественности и собственных народов. В вышеупомянутой статье под характерным названием «Компромат — оружие борьбы» М. Любимов пишет, что «во время «холодной войны» мы постоянно валили все грехи на ЦРУ и западные спецслужбы, а те тоже не оставались в долгу и всюду усматривали «руку Москвы».

ЦРУ очень ловко обвинило болгарскую разведку и КГБ в покушении на папу римского, мы обвинили ЦРУ в убийстве Индиры Ганди, достаточно хитро толкнули в мировую печать дезинформацию, что СПИД родился в лабораториях ЦРУ, распространяли сведения, что США занимались кражей детей для использования их органов при трансплантации» («Совершенно секретно», № 8, 1996).

Из вышесказанного не следует делать вывод, что провокации для создания компромата применяют только спецслужбы, — подобным приемом нередко пользуются криминальные элементы. Анатолий Барбакару в своей автобиографической повести «Записки шулера» рассказывает о том, как пытались оказывать давление на капитана милиции, ведущего дело об изнасиловании. Этого следователя через знакомых пригласили на одну из квартир якобы для сеанса карточной игры (предварительно задев его самолюбие тем, что притворно засомневались в его квалификации как игрока, которой он весьма гордился). Затем ему дали выиграть крупную сумму денег, после чего к нему на колени села обнаженная девушка со словами: «Я согласна, чтобы ты получил меня в виде проигрыша!» Естественно, что всю эту комедию (впрочем, для следователя она была больше похожа на драму) засняли на видеопленку. После чего ему предложили альтернативу: «отмазать» насильника или «вылететь» с громким скандалом с работы.