Глава 19. Ангелина Львовна в очередной раз поймала себя на том, что думает о Ревине

Москва

Ангелина Львовна в очередной раз поймала себя на том, что думает о Ревине. Странно… Чем больше времени проходило с их последней встречи, тем чаще она задумывалась о муже ее школьной подружки.

Одним пасмурным утром психотерапевт Самойленко сидел в кабинете Закревской и пил кофе.

– Олег, – сказала она. – Ответь мне на щекотливый вопрос.

– Задавай, – с готовностью кивнул он.

– Вот скажи, почему ты о чем‑нибудь думаешь? Не хочешь, а думаешь.

Самойленко достал сигарету.

– Можно?

– Кури, черт с тобой, – махнула рукой Закревская.

Он закурил, с наслаждением выпуская из ноздрей дым.

– Ну… раз я о чем – то думаю, видимо, у меня есть к этому интерес. Или я разобраться в чем‑то не могу. Ум так устроен: он обязательно должен решить задачу. Как иначе оправдать свое существование?

Ангелина Львовна склонила голову набок, прислушиваясь к своему внутреннему отклику. Совпадает это с ее представлениями или идет с ними вразрез?

– У меня пациент был… – медленно произнесла она. – Я часто о нем думаю. Чаще, чем следовало бы.

– Влюбилась! – с восторгом заключил Самойленко. – Наконец‑то! А то я стал серьезно опасаться за тебя. Нельзя полностью отдаваться работе. Личная жизнь должна иметь место…

– Хватит чепуху нести, – отмахнулась Ангелина Львовна.

– Ты уверена, что не стрелы Амура причина твоих дум?

– Уверена.

Самойленко выпустил к потолку большую порцию дыма и закатил глаза.

– Тогда… могу предположить следующее. Пациент остался для тебя загадкой. Ты не проникла в его тайну. И теперь твой ум мается в поисках ответа.

Закревская промолчала. «А ведь он прав, – подумала она. – Ох, как прав. Ревин ушел и унес с собой какое‑то новое постижение бытия. Он все о себе понял. А я? Он оставил меня в неведении…»

Самойленко истолковал ее молчание по‑своему.

– Слушай, Ангелина, почему бы тебе не выйти замуж?

– Зачем?

Закревская так искренне удивилась, что Олег Иванович опешил. Он считал ее возраст достаточно зрелым для такой вещи, как замужество.

– Затем! Чтобы иметь семью, детей. Избежать одиночества, в конце концов.

– Ты думаешь, брак – лекарство от одиночества? И за кого выходить‑то? Женихов поблизости не видать, и годы мои уже не те.

– Выходи за меня, – приосанившись, предложил Самойленко. – Чем я плох?

Она так долго хохотала, что он обиделся.

– Ты восхитителен, Олежек, – вытирая выступившие слезы, выдавила Ангелина. – Спасибо за предложение. Я тебе признательна, честное слово…

– Так ты его принимаешь?

– Нет, конечно. Разве я похожа на даму, которая стремится замуж? Это не для меня.

– Ошибаешься, – горячо возразил Самойленко. – Мы с тобой идеально подходим друг другу. У нас много общего: профессия, характеры…

– …офис, кофеварка, – дополнила за него Закревская. – Пожалуй, стоит подумать.

– Вот ты шутишь, а у меня, между прочим, серьезные намерения. Я, может быть, давно все обмозговал. Мне не нравятся обычные женщины. Они или неврастенички, или дуры. Ты – самая умная из всех, кого я знаю. Ты уравновешенная, спокойная… красивая. С тобой можно что‑то обсуждать, о чем‑то договариваться. В семейной жизни это очень важно.

– Олег, – остановила его Ангелина Львовна. – Я не собираюсь замуж. Просто не хочу! Мне по душе моя работа, наука, карьера, а главное – свобода. Я не хочу ни от кого зависеть, ни перед кем отчитываться.

– Я составил наш с тобой сексуальный гороскоп, – заявил Самойленко, не обращая внимания на ее возражения. – Мы – идеальная пара! Такой шанс упускать нельзя.

– А как же любовь?

– Ой, не смеши! – Он докурил сигарету и достал следующую. – Не хватало еще верить в подобные сказки. Мы с тобой взрослые люди, психотерапевты, и лучше других знаем цену так называемой любви. Временный психоз, иногда в тяжелой форме – вот что это такое.

Закревская не стала спорить. Она и сама была приблизительно такого же мнения. Знакомство с Маратом ничего не изменило, потому что она считала их взаимоотношения чем угодно, кроме любви.

– Знаешь, Олег, я на досуге обдумаю твое предложение, – усмехнулась она. – Раз ты уже затратил столько усилий, составил сексуальный гороскоп…

– Ты издеваешься! – возмущенно перебил Самойленко. – Ладно, я стерплю. Зато потом, на пороге одинокой старости, тебе придется пожалеть о бесцельно прожитых годах!

Хорошо, что у него было развито чувство юмора. Именно поэтому Ангелина так любила болтать со своим коллегой. О чем бы ни шел разговор, какие бы темы ни затрагивал, Олег Иванович умел перевести все в шутку.

– Как там магический шар? – спросила она. – Продолжает снабжать тебя информацией?

Самойленко сразу принял важный вид. Упоминание о шаре сделало свое дело.

– Инопланетяне вокруг нас… – наклонившись к уху Ангелины Львовны, прошептал он. – Они повсюду. Их интересует наша планета. Только я не знаю чем.

– Это последние сведения? – тем же шепотом спросила она, подыгрывая ему.

– Самые последние.

– И как они выглядят?

– Кто?

– Инопланетяне.

Самойленко с сожалением вздохнул. Этого он не знал.

– Понятия не имею, – пробормотал он. – Но они здесь. Совсем рядом… «Семя бесполезно и бессильно до тех пор, пока не попадет в подходящее лоно».

– Что ты хочешь этим сказать?

Самойленко обожал цитировать философов, излагать доктрины тайных обществ и вообще, блистать своим интеллектом. Поэтому Ангелину удивила не сама цитата, а ее видимое несоответствие предыдущим словам. Но коллега, кажется, не слышал вопроса.

– Почему священные руины связаны с Солнцем? – продолжал он. – Все эти пирамиды на Юкатане и в Египте, могильные холмы американских индейцев, зиккураты[21]Вавилона и Халдеи, башни Ирландии, гигантские кольца из камней в Британии и Нормандии?

– Языческое поклонение Солнцу, – попыталась изложить свое мнение Ангелина Львовна. – Древние люди не понимали устройства мира и обожествляли силы природы. По‑моему, тут все ясно.

– Я заблуждался так же, как и ты… Но теперь я знаю. Солнце! С ним связано абсолютно все! Оно не просто карликовая звезда, вокруг которой вращается наша планета. Оно… – Самойленко едва не задохнулся от избытка чувств, – … пронизывает все сущее. Вот, например, Геракл, – этот могучий охотник совершает свои двенадцать подвигов, подобно тому, как солнце в путешествии по двенадцати домам зодиакальной ленты совершает благодетельные для человеческой расы изменения. А знаменитый царь Соломон? Что означает его имя? Сол‑Ом‑Он – есть имя Высшего Света на трех языках.

Самойленко остановился, как будто источник, из которого он черпал вдохновение, иссяк.

– Что с тобой? – спросила Ангелина. – Ты побледнел.

На лице коллеги появилось выражение крайней усталости, изнеможения и бессилия.

– Мне нехорошо, – пробормотал он. – Выйду на воздух. Извини…

Оставшись одна, Закревская решила позвонить Марату. В ее мыслях все смешалось, – Ревин, индейцы, золото, Самойленко с его «откровениями», магический шар, Солнце, Марат и его «записки», – все перепуталось.

Пока в трубке раздавались длинные гудки, она вспомнила, как шар переливался изнутри золотистым сиянием. Или это ей показалось?

«А, ерунда, – без прежней уверенности подумала она. – При чем тут вообще шар? Как он может передавать информацию? Что за глупости? Я попадаю под влияние Самойленко с его дичайшими фантазиями!»

– Привет, – сказал Калитин, узнав ее голос. – Как дела?

– Вроде бы хорошо, но…

Она замолчала. Как ему объяснить?

– Люблю я это твое «но», – усмехнулся Марат.

В другой раз Ангелина Львовна нашла бы множество ответных колкостей. Сегодня ей было не до словесных перепалок.

– Калитин, вокруг меня что‑то происходит. Я… перестаю понимать некоторые вещи. Это странно… и непривычно. Наверное, я боюсь.

Последняя фраза вырвалась так неожиданно, что Закревская не успела прикусить язык. А ведь ей правда немного страшно. Но в чем причина беспокойства, она не знает. Когда же оно возникло? Когда же? Пожалуй… все началось с визита Машеньки Ревиной…

Марат что‑то говорил, но она так увлеклась самокопанием, что ничего не услышала.

– …смогу помочь, – прозвучало в трубке окончание пропущенной ею фразы.

Было неловко просить его повторить сказанное. Лучше прямо перейти к делу.

– Марат, – решительно начала она. – Ты еще не забыл свою прошлую деятельность? Сыскное агентство «Барс» и все такое прочее?

– Разумеется, нет.

– Сможешь оказать мне одну услугу?

– Да, – ответил он, не раздумывая.

– Только… это между нами.

Калитин улыбнулся. Конечно же. Разве бывает иначе? Услуги подобного рода огласке не подлежат.

– Я понял, – ответил он. – Что от меня требуется?

Агентство «Барс» перестало существовать, и Марат поставил точку на частном сыске. Кому‑то другому он непременно отказал бы. Но не Лине. Для нее он готов постараться.

– Видишь ли… меня интересует господин Ревин, – призналась она.

– В каком смысле?

– Ну… чем занимается, куда деньги тратит. И вообще… что происходит в его жизни.

– Не так уж мало, – серьезно ответил Марат. – Ревин, Ревин… Фирма «Роскомсвязь»?

– Ara. Помнишь, мы о нем говорили?

– Как не помнить? Данила Ревин, бывший альпинист, скалолаз… Могу я спросить, чем он тебя заинтересовал?

– Не можешь.

– Вот так всегда, – притворно вздохнул Калитин. – Самое главное остается за семью замками.

– Ты поможешь?

– Я уже дал согласие. Придется разузнать побольше о жизни «звезд»!

– Ревин – не «звезда».

– Был когда‑то, – возразил Марат. – По крайней мере для меня.

После этого разговора Ангелина Львовна долго думала, правильно ли она поступила. Как чрезмерное любопытство по поводу частной жизни пациентов согласуется с ее врачебной этикой?…

По дороге домой она решила прогуляться. Весенние сумерки навевали на нее приятную грусть. На улице пахло талым снегом, лужи к вечеру подмерзали, и тонкий ледок хрустел под ногами.

Ангелина Львовна поленилась готовить ужин и рано улеглась спать. Разговор с Самойленко странным образом утомил ее. Во сне перед ней прошла череда солнечных богов – Брахма в Индии, Митра у персов, Амон Ра у египтян, Аполлон у греков…