Глава четвертая Безумие 2 page

Уолт и упыри появились на холме, на котором сидел и пялился в ночную степь обомлевший Вирум. Когда погиб Фагус, старшие чародеи начали возводить магические защиты, накладывая перед холмами Грусти Земные Стены, Ветряные Защиты, Страж‑Травы, Решетки Тьмы, Огненные Засовы, Неизменность Изменяющегося и Защитников Виновности. Некоторые колдовали с чарами пространства. Уолту не составило трудов распознать в этой магии попытку создать портал. Доблестные чародеи Ордена Семерых собирались бежать с холмов Грусти, оставляя доблестную смерть простым смертным солдатам.

–Кто главный?! – командирским тоном рявкнул Магистр на дрожащего чародея. (Гм, а ведь убоговски холодно! как он в такой тонкой рубахе выдерживает?)

Вирум вздрогнул. Мысли путались в его голове: одна пыталась удивиться появлению четверки незнакомцев прямо возле него, другая истошно вопила, что отсюда надо сваливать, но большинство выстраивалось по струнке, подчиняясь командному импульсу, пришедшему от обратившегося к нему человека. Еще послушником Вирум уяснил, что отдавать настоящие команды могут только те, кто действительно может командовать.

–Погиб… – Перед глазами еще раз мелькнула картинка гибели Фагуса: пожранный радужным смерчем холм, где до конца оставался Глава чародеев, яркие молнии, ударившие внутрь смерча, пустота на месте холма, когда магия рассеялась.

Уолт выругался. Это осложняло его задумку.

–Где старшие?

–Не знаю… – Вирум и не мог этого знать. Его дело маленькое – сидеть в Кругу и копить Силу. И даже сейчас, когда ужас от кончиков пальцев полз по рукам к сердцу, он собирался сидеть в Круге, даже если небеса упадут на землю, а Тварец накинет судейскую тогу и решит узнать, кто как прожил свою жизнь в этом грешном мире…

–Потрясающе, – пробормотал Уолт. – Верхи не хотят, низы не могут.

–Что будем делать? – спросил Магистра Вадлар. – Я так понимаю, что нам нужен был Глава?

–На нем должны были сходиться ключевые магические потоки и формы для общего собирания Силы. – Уолт задумался. – Теперь придется действовать иначе. Метка инициации есть? – снова обратился он к сидящему в колдовском Круге пареньку.

–Есть…

–У всех в Ордене они одинаковые? Или с поднятием инициации кардинально меняются?

–Нет… Метка только меняет цвет…

–Хорошо. Слушай меня внимательно, парень. Я – из Школы Магии. Меня послали разобраться с монстром, который сейчас пытается пересечь рубежи Границы. И мне нужна твоя помощь. Без тебя я не смогу помочь вам и смертным, что здесь собрались. Скажи, ты со мной?

Вирум встрепенулся. Впервые в жизни он почувствовал, что ему предлагают поучаствовать в чем‑то по‑настоящему важном. И вся его жизнь была лишь медной мелочью, собирающейся для обмена на золотой слиток этого события. Не Бенезеру, не Главе всего Ордена Семерых – именно Вируму предлагали совершить Поступок. Каким бы дураком он был, если бы отказался? Полным дураком, без сомнений…

А еще, когда рядом возник этот человек, ужас отступил, недовольно фыркая, сгинул, покинув даже кончики пальцев. После гибели Фагуса Вирум дрожал не только от холода, но и от охватившей его жути, жути, что шла от Границы, от того, кто приближался. Сейчас ему перестало быть жутко. Словно уже был побежден враг, и бороться надо было только с холодом.

–Я помогу вам… – Вирум и не подумал о том, что человек мог и не быть Магистром, что человек обманывает его. Младший чародей мог бы потребовать в качестве доказательства показать магическую отметку, которая ставится на ауру поступивших в Школу Магии, энергетическую родственницу татуировки Школы Меча, украшающей правую руку зачисленных Меченых от плеча до локтя.

Не потребовал. Важность происходящего тащила его за шиворот по событиям, не давая времени подумать.

–Мне надо использовать твою метку инициации, чтобы связаться с остальными магами. Ты знаешь, что для этого нужно будет сделать?

–Нет…

–Смотри. – Уолт высветил перед Вирумом вязь октариновых, эннеариновых и декариновых нитей, изнанку Заклинания, приготовленного им. Надо было спешить, Золтарус уже приближался к первой линии обороны, но Уолт собирался объяснить парнишке, что он сделает с ним. Скажем так, лучшим ощущением у парнишки после этого будет чувство, что ему в горло залили расплавленный свинец, а потом вытащили его, застывший, вместе с горлом. – Я направлю в тебя пучок энергии. Он начнет использовать твое сознание как транслятор моих мыслей. Метки будут адресатами, через них я соединюсь с сознаниями других магов… при помощи этого… этого… и этого… – При этих словах Уолт подсвечивал нити, показывая модуляцию Силы и ее формы. – После этого я сделаю вот так… и все… Теперь еще раз спрошу, когда ты знаешь, что тебя ждет: ты согласишься помочь мне?

–Да, – не раздумывая, ответил Вирум. – Конечно, соглашусь!

–Тогда я начинаю, – предупредил Уолт. – Покажи мне метку.

Вирум задрал рукав рубахи, демонстрируя синий круг с семью точками на плече. Уолт положил ладони на круг и сосредоточился. Его аура ярко проявилась в октариновом цвете магического спектра, заставив Живущих в Ночи отвернуться. Вирум не увидел октариновой сферы вокруг Магистра, его сознание уже погрузилось во тьму, где ничего не было.

–Понтеюшка, а что это такое – метка инициации? – Вадлар, убедившись, что Магистр погрузился в магическое действо, водил рукой по посоху. После касания руны на его Клинке Ночи начинали сверкать. Сильнее рун сверкала только нецензурная надпись. – Ты мне о магии рассказывал, но что‑то не припоминается мне ничего такого…

–Тебе обязательно это знать сейчас?

–А мы что, куда‑то торопимся? – делано удивился Вадлар.

–Идиот, – сказала Иукена.

–Я тебя тоже люблю, – откликнулся Фетис– Ах, какое у нас взаимопонимание! Иукеночка, бросай Понтеюшку и уходи ко мне. У нас будут такие замечательные дети. Красотой в маму, умом в папу. Ты нарожаешь мне двести штук, и я начну осуществлять свой план по захвату мира… Итак, Понтеюшка, у тебя есть выбор: или ты рассказываешь мне про метки инициации, или Иукена уходит ко мне, и я порабощаю мир. Учти, я буду жестоким владыкой. Судьба мира зависит от тебя.

–Убоги с тобой, слушай, – сдался Понтей. Магистр продолжал возиться с чародеем и, похоже, был занят надолго. – Чтобы лучше владеть магией и создавать новые Заклинания, магам необходимо проходить обряды инициации. Как мы проходим Посвящение Светом, чтобы из Низших стать Средними, так и маги должны проходить сложные ритуалы повышения легкости обращения со сложными структурами Силы. Начиная от Сакрализации Силы, которую даже слабый волшебник может пройти сам, маги продолжают поднимать свои уровни до Высших Магов. Правда, не всем удается его пройти. Если каждый упырь может стать носферату, то не каждый волшебник способен подняться до статуса Высшего Мага. По таксономии Конклава существует двадцать уровней магического Искусства. Сакрализация Силы, например, это обряд, когда волшебник открывает для себя возможность простейших операций с реальностью: телепатия, психокинез, бытовые чары. Это Первый уровень. Вплоть до Третьего уровня маги самостоятельно могут инициировать себя. Первые три уровня являются самыми примитивными, для одиночек, которые стихийно познают волшебство. Начиная с Четвертого уровня требуется помощь других магов. Семь магов Третьего уровня могут поднять уровень на Четвертый одному трехуровневому магу. На это у них уйдет около года. Три мага Четвертого уровня сделают это за три месяца. Дальше время для перехода с уровня на уровень только увеличивается. А если еще учитывать время, которое необходимо инициирующемуся аколиту для медитаций и самопознания, то процесс затягивается на годы. Метка, как у этого чародея, ставится для более легкого и быстрого прохождения инициации. Сообщество магов, в которое он вступает, как бы делится с ним общей энергией, ускоряя его развитие. Каждая группа волшебников имеет свои особые метки инициации, которые помогают молодым послушниками двигаться по уровням. Но до Двадцатого уровня, Владыки Силы, многие волшебники элементарно не успевают дожить. Сейчас во всем мире Владык можно по пальцам пересчитать, хотя в Первую Эпоху у каждого Народа их было несколько.

–Ага, вот как? – Вадлар задумчиво покивал, точно купец, который получил странный товар и теперь думает, как его получше продать. – Гм, это получается, что если у всех Народов были Великие Маги, Владыки Силы, то их кто‑то сразу инициировал до Двадцатого уровня? Бессмертные, что ли? А какая им была выгода?

–Не боги и даже не убоги инициировали смертных. А Маги‑Драконы, единственные смертные существа Равалона, шагнувшие за Двадцатый уровень оперирования Силой. Их Сила была подобна Власти Бессмертных, но они не могли обойтись без учеников и последователей, чтобы познавать мир не магическим разумом.

–Твой уровень ведь Девятый? – вдруг спросила Иукена. – Но ты же не проходил инициации.

–Как сказать… – Понтей поморщился. – Если не считать шестидесяти магов Сива Третьего уровня, каждую ночь в течение пятнадцати лет корпевших надо мной, то можно считать, что не проходил. Иногда мне хочется вычеркнуть из памяти эти пятнадцать лет… Да и владею я только частично аспектами магии этого уровня. Чары Стихий сложны для меня, психомагия и предметное волшебство – вот моя стихия. – Понтей невесело улыбнулся каламбуру. – У нас, Сива, я единственный, кто поднялся выше Третьего уровня. Остальным не дано. Это как шевелить ушами – или можешь, или нет.

–А чего здесь мочь? – усмехнулся Вадлар. – Берешь руками уши, свои или чужие, и шевелишь. Тоже мне сложности!

–Ох… – простонал Магистр, отрывая ладони от плеча чародея. – Ох, убоговски сложная работа. Каждый Локус болит, чтоб меня…

–Что, снова убоги отодрали, как в прошлый раз? – заботливо спросил Вадлар.

Понтей и Иукена внимательно посмотрели на него, а потом внимательнее – на Уолта.

–Предлагаю, – сказал, прищурившись, Намина Ракура, – когда все закончится, нанять меня для жарки Вадлара Коби Фетиса на медленном магическом огне. Возьму недорого, почти бесплатно.

–Лично я согласна, – объявила Иукена. – А ты, маг, не так уж и плох, как я погляжу.

–Я подумаю, – пообещал Понтей. – Он мне просто еще для моих опытов нужен.

–Да чтоб я тебя, Понтеюшка, еще раз спасал! – возмутился Вадлар. – Чтоб еще раз, раненый, на горбу своем тебя тащил под вражескими стрелами! Чтоб операцию тебе на паху еще раз делал! Кстати, Иукеночка, по поводу последнего – я ему там все отрезал, так что тебе он больше не нужен. Что ты думаешь по поводу двухсот детей и жестокой власти над миром?

–Вадлар, прекращай, – сказал Уолт. – Требуется ваша помощь. Нужно добраться к тем вон огонькам через четыре холма. Это здешние чародеи колдуют. Мне придется полностью погрузиться в телепатию, чтобы собрать их общую Силу, и мне нужно, чтобы вы поддерживали меня. Уважаемая Татгем, Вадлар, возьмете меня под локти и поведете.

–А почему я? – спросила Иукена. – Почему не Понтей?

–У тебя грудь больше, – сказал Вадлар. – И приятней на ощупь. Наверное…

–Потому что Сива будет атаковать сразу же, как только я обрушу всю магию, что здесь есть, на Золтаруса. Ему будет сложно это сделать, если придется отпускать мой локоть, прицеливаться из эфирострела и стрелять.

–Господин маг прав, Иу, – примирительно сказал Понтей. – Это необходимо…

–Ты думаешь, я не понимаю? Если это нужно…

–А я думаю, что дело все‑таки в груди.

Уолт встал напротив погруженного в магический сон Вирума. Вздохнул, сконцентрировался. Системы ноэм, структуры ноэзиса, потоки гиле… Так, сделано. Теперь же…

Вирума подняло в воздух вместе с его Кругом. Артефакты в форме синих пирамидок облепили тело чародея, продолжая вместе с тем сохранять в эфирном плане форму Круга. Глаза Магистра закатились, Уолт пошатнулся, и его тут же подхватили Татгем и Фетис. Они начали спускаться с холма, первым летел Вирум, следом Иукена с Вадларом тащили Магистра, замыкал ход Понтей с эфирострелом наперевес.

Никто из них не заметил, как на верхушке холма появилась невысокая, по пояс взрослому человеку, фигурка. Сельхоф Бранди огляделся, высматривая мага и упырей, поправил перевязь с кинжалами на груди и осторожно, прячась, направился вслед за ними.

Его задание было простым.

Не допустить, чтобы Понтей Нах‑Хаш Сива выстрелил в бога‑упыря из эфирострела. Для этого он мог делать что угодно. То, что вокруг много волшебников, не беспокоило Сельхофа. Как и Ахес, он успевал убивать магов до того, как те соображали, с чем имеют дело. И хоть Мастер сказал ему, чтобы он опасался боевого мага из Школы Магии, Сельхоф был уверен, что легко справится с ним. Его морфе давало ему преимущество перед любым противником.

«Слушайте меня, маги!»

Карик Гилиборнский вздрогнул, испуганно начал озираться. Рядом тем же самым занимались его коллеги, старшие чародеи, до этого создававшие портал. Значит, голос слышал не только он.

«Мое имя – Уолт Намина Ракура. Я боевой маг из Школы Магии. – В сознании поплыли образы великолепных дворцов и многоэтажных зданий, цветущего парка и заполненной книгами Библиотеки. – Я прибыл помочь вам. Тварь в Границе уже близко, и я хочу, чтобы вы вновь соединили свои силы в соборную Силу. Только объединившись, мы сможем уничтожить нашего врага!»

Что за убогство? Как он разговаривает одновременно со всеми чародеями? Надо быть мощным телепатом, чтобы совершить такое. Старшие чародеи переглядывались, недовольно морща лбы. Орден Семерых завидовал Школе Магии, как послушник завидует старшему чародею, и даже если сказанное было правдой, то, как и любой завистник, члены Ордена хотели как‑то задеть того, кому завидуют.

Фиолетово‑октариновый сгусток Силы, размерами и формой похожий на куриное яйцо, снова начал получать энергию, сплетая чары в полотно портала. Старшие чародеи предпочли проигнорировать голос в сознании. Кто знает, а вдруг это то самое существо, что брело сюда из Границы, к ним и обращается, пытаясь обмануть, задержать, не дать уйти под безопасные стены башни Ордена?

Старшие чародеи не отдавали себе отчета, но их действиями руководил не осознаваемый ими до конца ужас. Он заставлял их бояться всего вокруг, допускать ошибки в создании Заклинания. Они постоянно ошибались и все никак не могли довести портал до состояния работоспособности.

«Тварь появилась в Границе и хочет вырваться на просторы всего мира. Она такое же смертное существо, как и мы с вами. Она может испытывать боль, может умереть. Вам нужно объединить Силу – и тварь будет повержена!»

Уолт понимал, что не стоит говорить магам, кем является Золтарус на самом деле. Узнай они, что к ним приближается бог‑упырь, – уже бы бросили и создание портала, и накладывание заклятий Защиты и бежали на своих двоих куда подальше.

«От вас зависит жизнь людей Талора, Элибинера и Майоранга! Вы – единственный предел, который может остановить тварь!»

Старшие чародеи игнорировали голос. Пусть надрывается. Объединенная Сила не помогла Фагусу. Не поможет и им.

«Если вы не верите мне, смотрите! Я потрачу часть своей Силы, чтобы доказать, что я на вашей стороне! Но ее будет мало, чтобы сразить тварь! Смотрите – и уразумейте!»

Уолт, продолжая висеть на руках упырей, шевельнул пальцами. Из пояса вырвался Свиток и полетел в сторону Границы. Он невозбранно пролетел через магическую плотину, державшую энергии в Заклинаниях Защиты, – Защита была только от объектов с другой стороны. Увидеть Свиток мог любой чародей, Уолт окружил его сияющими звездочками, показывая, что он уже здесь, с чародеями, а не в Границе, что он не обман Золтаруса, а реально существующий Магистр.

Карик видел, как окруженный сиянием магический предмет полетел в Границу, к существу, вошедшему уже в третью линию обороны. Пока был жив Фагус, чародеи могли видеть линии обороны как бы сверху, с высоты полета птиц, сейчас эта магия исчезла, а Вторые Глаза все так же рассыпались, стоило им скользнуть по янтарному сиянию существа. Но сейчас чародей смог увидеть, как из неба в землю ударил эннеариновый столп света, грянула возвышенная музыка, прокатившаяся по Границе и пограничью торжественными аккордами, всеми цветами радуги засверкала высокая фигура, в которую обратился эннеариновый свет, развернула белоснежные перистые крылья. Из сложенных ладоней божественного Вестника (а кто это еще мог быть?) полыхнуло огнем до небес. Пламя исчезло, но в руках Вестника осталось что‑то едва видимое, что‑то на грани восприятия, бесцветное нечто в форме узкого лезвия, вокруг которого таяла реальность.

Вестник вскинул невидимый клинок и пропел на языке, не предназначенном для ушей смертных. Его вел приказ убить существо перед ним, и, как бы ему ни было противно, Вестник собирался выполнить приказ.

Золтарус остановился. Отмахнулся от накативших воспоминаний, оскалил клыки.

– Я уже убивал таких, как ты, – прорычал бог‑упырь. – Думаю, убью и на этот раз.

Вестник был совсем рядом, ослепляя белоснежным светом крыльев. Золтарус закрыл глаза. Ему не было нужды в физическом зрении, Внутренний Взор позволял видеть со всех сторон и Вестника, и себя самого, и клочок Границы, где они столкнулись.

Маги… удивили его? Он не ожидал ничего сверх того копья‑радуги, к которому пришлось применить Силу. Вестник застал его врасплох. Придется задержаться. До людей недалеко, им некуда бежать, впрочем, большинство пока и не собирались этого делать. С гор слышался шум перенаправляемых метательных машин, с равнин доносились команды солдатам. Удирать собирались только маги, те, кто действительно мог попытаться задержать его.

Ничего не изменилось в мире за время его сна. – Против эфирного воина были бесполезны Пожиратели Плоти. Его мышцы, органы и ткани тела были созданы не Природой, но волшебством богов. Да и осталось мало энергии, заряжающей Пожирателей, а ее стоило хранить, она труднее всех выделяется из поглощаемой жизни людей. Так что было два способа сражаться с посланником Небес: магией смертных, которой Золтарус не владел, или Мощью, бегущей по его крови, Мощью, Дары которой он дал своим Детям, а они нарекли их Силой Крови.

Вестник взмахнул невидимым лезвием, позади которого начинали сгорать частицы действительности, и обрушил удар сверху на Золтаруса. Он снова пропел что‑то возвышенное, чудесное, далекое… Бог‑упырь, скаля клыки, ударил кулаком навстречу Огненному Лезвию. Кулак и лезвие сошлись, и ревущее пламя обволокло Золтаруса и Вестника. Обволокло и сгинуло, превратив землю под ногами в хрустящее стекло. Вестник сделал шаг назад, оценивающе глядя на невредимого противника. Золтарус встряхнул ладонью, прогоняя на мгновение возникшую боль, и прыгнул на посланника Небесного Града. С его вытянутой руки сорвалась черная молния. Вестник защитил себя, сложив крылья, а Золтарус, увеличив ступню частичной трансформой до размеров Вестника, обрушил ее на белоснежные перья. Вестник пошатнулся, закружились в воздухе перья, и он выбросил невидимый клинок сквозь крылья, прожигая собственную плоть. Лезвие воткнулось в пятку, пламя заклубилось вокруг ноги, образуя пустоту, куда боялась попасть реальность, но кожа Золтаруса на невероятно краткий миг приобрела золотисто‑серебристый оттенок, и Вестник сам не заметил, как покатился по земле, отброшенный могучей пульсацией Силы вокруг противника.

Он должен был ощутить Бессмертную кровь, что текла во враге. Он служил Бессмертным богам с момента создания мира, меняя только оболочки, но не разум, и хорошо знал те колебания бытия, которыми сопровождалась поступь богов в Небесах и на Земле. Но в мир смертных спускался не сам Вестник, а его копия. Она снисходила в Равалон, потому что была создана для Вызовов. И копия эта чувствовала в Золтарусе в первую очередь кровь смертного, а не Бессмертного. И сражаться с ним Вестник пытался как со смертным.

В его ограниченный материей мира смертных ум не могла прийти мысль сражаться с нынешним врагом, как с Младшим убогом, на которых не распространяется Великий Закон о Равновесии.

Вестник изначально был обречен, но еще не знал об этом.

Когда Золтарус возник рядом, совершив прыжок, посланник Небес снова ударил его Огненным Клинком, пытаясь отрубить противнику ноги. На этот раз Золтарус не стал бить навстречу невидимому лезвию. Когда Клинок коснулся его левой ноги, он удлинил руки, покрыв ладони острыми крючками, схватился за крылья Вестника и рванул их на себя. Оранжевое облако пламени скрыло обоих, а когда оно исчезло, Золтарус стоял над Вестником, победно держа высоко над собой вырванные из спины белоснежные крылья и ногой вдавив голову поверженного в хрустящее стекло. Вестник пел, и в песне лилась серая печаль проигравшего. Он не мог кричать. Только петь.

И песнь оборвалась, когда Золтарус, челюсть которого опустилась до живота, отобрал у Вестника скелет, поместив эфирные кости в субпространство внутри себя. Плоть лужицей растеклась по раскрошившемуся стеклу, органы холмами вздыбливались в ней. Голова Вестника была тут же раздавлена увеличившейся ногой Золтаруса. Золотисто‑голубая кровь струилась по стеклу. Замерцавшая плоть возвращалась в измерение Небесного Града, белые перья сыпались из рук бога‑упыря, исчезая в падении.

Еще один Вестник пал от его руки.

Золтарус взревел. Его победный рев понесся по Границе, заставляя вздрагивать ее обитателей. Поменяли направление своего бега стада гронов, стремившихся на ежемесячный поединок с к'яаардами; Живая Река опустилась под землю; Младенец упал на спину и заревел; попрятались в пещеры гидры; мыши бешкмшко свернулись в искривленных плоскостях, прячась за многомерными измерениями; Болотные Гости попрыгали в озеро, вокруг которого блуждали с тех пор, как появились в Границе, но в которое никак не решались войти, потому что привыкли жить в трясинах; познавший Мысли Тварца Белый Маг, эльф Гвоздедир, помнивший начало Первой Эпохи, уронил бисер на пол своей избушки и рассеянно принялся его собирать, пытаясь вспомнить, кто он такой, почему он здесь и зачем он делает то, что делает…

Рев бога‑упыря промчался и над пограничьем. Задрожали элибинерцы, чуть не ударившись в бег; вздрогнули Ночные эльфы, северяне‑наемники и обслуга метательных машин; затрепетали чародеи, в очередной раз совершив ошибку в создании Заклинания портала.

Золтарус перевел дух и сделал шаг в сторону пограничья.

Он вошел в третью линию обороны. И стрелы, пущенные в него элибинерскими стрелками, почти все не долетели до цели, – страх мешал лучникам и арбалетчикам точно послать стрелу.

Бог‑упырь улыбнулся. Час его торжества неотвратимо приближался.

«Вы видели! И я снова обращаюсь к вам, маги! Соедините свою Силу! Ударим вместе! Вот Заклинание, что приготовлено мною для удара по твари! Дайте мне Силу – и мы победим!»

Перед Кариком поплыла схема Заклинания. Суть его была проста, но такого еще никто никогда не делал, по крайней мере Ордену Семерых не приходилось встречать описание подобного чародейства ни в своих хрониках, ни в общедоступных анналах Конклава. Магистр предлагал сотворить Периметр Заклинания, не Заклинаний, а именно Заклинания, когда все Силы – Стихий и Элементалей, Живого и Мертвого, Начал и Изначальных, Астрала и Эфира – атаковали бы одновременно не различными заклятиями, а энергетическими звеньями одной цепи Силы, преобразуя потоки энергий с невиданным размахом, чтобы создать… создать… создать такое, чему еще не было аналогов в магической практике Равалона.

Придумавший это, безусловно, был гением магии.

Уолт и Понтей, вместе разработавшие теорию Периметра Заклинания за час пути по Лесному Коридору, были бы, наверное, польщены, узнай они мысли старшего чародея Карика Гилиборнского.

Но этот Магистр все равно дурак, если думает, будто волшебники Ордена Семерых рискнут своей шкурой и поделятся Силой, которая должна спасти их. Как бы ни было хорошо его Заклинание, оно требует всю совокупную Силу чародеев. А она нужна им самим…

Что? Что они делают? Как они посмели? Да их же… Да они же…

Лихими вихрями Сила взлетала над младшими чародеями, что продолжали сидеть в Кругах на холмах. Удивительной красоты алая воронка, состоящая из кристаллических решеток, по которой бегали элементали Стихий, появилась над холмами Грусти. Вихри Силы, поглощая энергию артефактов и силовых линий, на которых располагались младшие чародеи, вливались в воронку.

Они были молоды. Они еще не познали сладости пресыщенной жизни старших чародеев и не понимали, что могут потерять. Они не хотели бояться. Они хотели действия. Они решили помочь Магистру, который пришел на помощь им. Не сразу и не каждый осмелился на это, зная, чем грозит неповиновение старшим чародеям, но когда первые потоки Силы хлынули в заготовку для Заклинания, предоставленную Магистром, за ней следом устремились магические энергии из всех Кругов.

Затряслись Заклинания Защиты, когда эфирная мощь понеслась в небо. Они питались Силой из Кругов, и сейчас больше ничего не поддерживало их. Старшие чародеи изумленно смотрели, как оседает земля Земных Стен, как жухнет Страж‑Трава, как улетают освободившиеся от Ветряной Зашиты ветры, как распадается Решетка Тьмы, как гаснут Огненные Засовы, как Неизменность Изменяющегося теряет противоречие, лежащее в ее основе, и исчезает, как разбегаются Защитники Виновности, вспомнив, что никакие они не Защитники, а всего лишь Духи, одетые в доспехи из магии. Младшие чародеи отдавали Периметру Заклинания всю собранную ими Силу. К ним неожиданно подключились послушники, вплоть до тех, кто только что прошел Сакрализацию Силы. Эти старались как могли, выбрасывая из ауры ниточки Силы, делясь своими поднакопленными чарами с алой воронкой над холмами.

Старшие чародеи могли только наблюдать. Вмешиваться в систему, которой стали младшие чародеи и послушники, сейчас было опасно. Эфирная отдача могла лишить жизни. А жизнь свою старшие чародеи ценили выше целей Ордена.

В третьей линии обороны заработала магия, которую до этого никто не удосужился активировать. Черно‑белый шар, соединение несоединимого, Тьмы и Света, всплыл из разошедшейся перед богом‑упырем земли, колыхнулось Поле Сил, отозвавшись в Локусах Души магов. Шар ударил в Золтаруса и начал теснить его обратно во вторую линию обороны. Тело бога‑упыря видоизменялось несколько раз: он то бил по шару увеличившимися ладонями, то хлестал длинными крыльями, то поливал кислотой изо рта, то вгрызался в него с головой, прибавившей в объеме, то мерцал, наполовину погружаясь внутрь. Противостояние Силы безликих Начал и Силы Бессмертного длилось до тех пор, пока Золтарус, взревев, не обрушил на сплетение Света и Тьмы часть своей божественной Силы. Эннеариновый клюв появился на его правом кулаке и распахнулся, явив миру два ряда безостановочно движущихся острых зубов. Золтарус вонзил его в черно‑белый шар, и все, что оказалось внутри клюва, стало серебристо‑золотой жидкостью. Божественной Силой Золтаруса было обращать все в собственную кровь, ведь его Принципом бытия была Кровь, исподнее Крови, та черная сторона, которой чурались даже убоги и которая в Золтарусе наконец обрела своего носителя.

Тьма и Свет исчезали в клюве, который пожирал самое существенное в их соединении, разрывая скрепы, связавшие Начала, и сами Начала. И текла на землю и на обломки артефактов серебристо‑золотая жидкость, в которую обращались Свет и Тьма, кривился Золтарус, смертной своей оболочкой испытывая муки от кипящей в нем Искры Творения, и уменьшался черно‑белый шар.

За это Золтарус и не любил магов. Они заставляли его обращаться к божественной Силе, доставляющей ему не сравнимую ни с чем боль, которую не выдержал бы ни один смертный в мире. Только он, смертный, ставший богом и обретший Бессмертие, мог вытерпеть эти воистину божественные муки.

Шар был поглощен клювом полностью, и Золтарус остановился, оттесненный к началу второй линии обороны. Свое дело Свет и Тьма сделали, дав людям чуть больше времени пожить и подготовиться к новому колдовству. Золтарус без Внутреннего Взора в подробностях видел алую воронку с решетками внутри, скользящих туда‑сюда элементалей. Могучее орудие ковалось в магической кузне против него.

Игры закончились, понял Золтарус. Обращаться снова к своей божественной Силе ему не хотелось. Пора выполнять обещание Верным. Людей останется меньше, чем бы хотелось, но в мире их куда больше. Он успеет сполна насладиться сладостью их крови.

Золтарус приготовился отрастить крылья. Он домчит до магов за несколько секунд. Да, он убьет их, проклятое племя, что заставило бога‑упыря обратиться к Силе Бессмертия в его крови!

Трансформа двинулась от сердца к лопаткам, но остановилась, не завершившись. Золтарус поднял голову. Он уже слышал свист рассекающего небо тела, он уже знал, что кто‑то приближается. Новый враг? Похоже на то.

Друзей в Равалоне у него ведь точно нет.

Он чуть переместился, чтобы падающий с небес болид не свалился ему на голову. Раскаленное до черноты пламя врезалось в землю, тугой ветер завыл, обтекая Золтаруса. Бог‑упырь стоял неподвижно, как будто ничего не происходило. Его белые волосы даже не шевелились под шквальным ветром.

Черное пламя опало, оставив после себя глубокую воронку и зависшего над ней Лесного эльфа, облаченного тремя пересекающимися Топосами.

Маэлдрон‑Разрушитель и бог‑упырь смотрели друг на друга, и ни одному из них не нравилось увиденное.

Уолт копил Силу, вплоть до крупиц, поступающих от самых слабых магов. Наполовину собравший нужную энергию Периметр Заклинания освещал алым светом всю площадь холмов Грусти. Но сильнейшие из магов не торопились делиться волшебством. Они что, совсем из ума выжили, не видели, что сотворил с Вестником Золтарус? Ведь это должно было показать, что они не отсидятся в своих магических Башнях, если у них вертелась такая мысль. Вестники Бессмертных всегда использовались для штурма Башен Магов, будучи колдовским эквивалентом осадных машин, и победа Золтаруса над посланником богов ясно демонстрировала, что Башни не станут надежной преградой. Или они этого не понимают? Неужели Уолт слишком хорошего мнения об Ордене Семерых? Неужто забыл, что большую часть студентов Школы Магии составляют балбесы и самодуры, которым нужен статус выпускника Школы, а не знания? Поведение старших волшебников неприятно поразило Намина Ракуру.

Date: 2015-07-17; view: 293; Нарушение авторских прав