Глава вторая Пробуждение 5 page

Тогда он редко выносил уроки из происходящего. И очень расстроился, когда понял, что Гай найти не может. А ведь он подготовился и к такому случаю, прикупив у торгующего медицинскими Свитками колдуна кое‑что специальное. Видимо, думал он, с тех пор, как была составлена карта, прошло много времени. Видимо, бесстрашные рыцари и славные маги освобождали Темную Зону в Волшебном Лесу, беспокоясь о здравии и жизнях населяющих Лес смертных и существ.

Он шел, и сердце его пело от радости. Ведь он не побоялся пройти все те опасности, что должны были поджидать его! И неважно, что он не встретил препятствий на пути (он бы победил! без сомнения!), важно, что он бесстрашно шел навстречу этим препятствиям.

…Башня, где росла Золотая Лоза, стояла там, где и была отмечена на карте. Старые, провисшие двери заскрипели, когда он притронулся к ним. Он достал рунный меч и, распахнув двери, не скрываясь, вошел.

В тот момент он мнил себя древним героем Феаноаром, придумавшим все вещи в этом мире24.

Удар по затылку заставил его перестать думать.

Беспокоило Тавила только одно маленькое несоответствие планам Мастера.

В Диренуриане непонятно откуда появились тысячи Живущих в Ночи. Несмотря на то что до вечера оставалось еще пять часов, кровососы вольготно чувствовали себя в Лесу карлу. Всюду кипели схватки между Лесными эльфами и упырями. Это не могло не радовать: карлу приходилось отвлекаться не только на него, но и на Живущих в Ночи, среди которых, мог поклясться Тавил, явное большинство составляли Дикие не‑живые.

Неужели то, что находится в похищенном ими ящике, настолько ценно для Лангарэя, что Царствие Ночи собрало армию Диких и послало за похитителями? Но Мастер говорил, что в Лангарэе о похищении мало кто узнает. Если их и буду преследовать, то небольшая группа, от которой им не составит труда уйти.

В этом Мастер не ошибся, их действительно преследовала небольшая группа. Неожиданностью для Мастера оказались только магические и военные заграждения на границе трех королевств. Но он и это просчитал, мигом отправив их в Диренуриан. Однако он не предвидел появления такого количества упырей в Диренуриане, особенно днем, ведь если бы предвидел – сказал бы.

Может, это не упыри Царствия Ночи? Но тогда кто? И как они узнали о происходящем? Почему, разными путями, они упорно стремятся к нему, а точнее, к его «ногам», туда, где Ахес ждал подмоги в лице Эваны или Сельхофа? Как, в конце концов, упыри, особенно Дикие, выживают под Солнцем?! Слишком много вопросов.

Тавил решил не думать, а помочь и тем и другим.

Возле небольшого поселения, откуда не успели увести женщин, детей и стариков, насмерть сцепились карлу и упыри. Там были не элитные з'ури, нет, там стояли простые воины, не владевшие искусными тайнами боя на мечах, вооруженные не чудотворными тэа'с'у, а клинками из стали, защищенные не заговоренными черными доспехами Ветви Последней Обороны, а лиственными доспехами. Им не помогали карлу‑маги, они бились, зная, что, кроме них, защитить жителей поселка не сможет никто. Им просто не повезло. Поселок расположился на одном из коротких путей к Мертвому Лесу. Находись он в трехстах метрах дальше, и упыри прошли бы мимо. Но обезумевшие от запаха крови, пусть и не человеческой, но крови, Дикие бросались на всех Лесных эльфов, которых видели.

Воины количеством двести смертных держались. Они не пропустили сквозь поселок почти пятьсот Диких благодаря отряду лучников, засевшему на самом высоком доме‑дереве. Могучий Королевский Вяз сплел свои ветви так плотно, что получались естественные площадки, где расположились по пять стрелков. Всего шесть таких площадок образовал вяз, и тридцать лучников старались развеять по ветру как можно больше кровососов. Они учли ошибки защиты рубежей Леса, где стрелки еще не знали, что их атакуют Живущие в Ночи, и каждая пятерка прицельно обстреливала по одному упырю зараз. Они метили в голову и область сердца, зная, что это самые опасные для поражения области тела упырей, на крайний случай били по ногам, чтобы не‑живым было тяжело передвигаться. Несколько раз, выстрелив синхронно, они уложили четырех Апостолов, упорядоченно направлявших неразумных упырей на защитников поселка. После уничтожения командиров Дикие хаотично бросались по сторонам, мешая своим же. После этого другие Апостолы, которых среди Диких осталось около пятнадцати, начали прикрывать себя летающими упырями. Это облегчило карлу задачу обороны поселка, ведь летающие твари могли весьма неожиданно появиться сверху и убить от трех до пяти воинов, прежде чем с ними успевали покончить.

Тавил ощутил, что среди Диких и Апостолов появился новый кровосос, более могущественный. В дело вступил носферату. Заинтересовавшись, Тавил приостановил действие своего Заклинания.

В сером плаще и красных латах, носферату, не таясь, шел сквозь ряды упырей. Ему не нужна была охрана – пущенные в него стрелы он просто поймал. Он приближался к подобию баррикады, которую карлу успели соорудить посреди улицы из мебели и срубленных деревьев. Секира в его левой руке раскручивалась все быстрее и быстрее. Еще одна волна стрел хлынула на носферату. Все тридцать лучников послали их в него, не делая перерыва после первой волны. Но стрельба оказалась тщетной. Передвигаясь с невероятной из‑за тяжести лат скоростью, Бродящий под Солнцем секирой рассек пущенные в него стрелы.

Воины карлу заметили его приближение слишком поздно. Лучники не могли их предупредить, а они были полностью поглощены сражением, отбивая очередной натиск Диких. Носферату легко преодолел заграждение, не пожалев на каждого вставшего на его пути по одному удару секиры. Оставив за собой кровавую дорожку, он миновал баррикаду и оказался в самой гуще защитников поселка. Его секира то поднималась, то опускалась. Карлу не успевали ставить мечи перед свистящими полукруглыми лезвиями. Носферату отметал любые их попытки защититься и расшвыривал, как беспомощных котят.

Конечно, что простой смертный может противопоставить силе создания Ночи, посредством ужаснейших метаморфоз и деяний обретшего небывалые возможности? Да ничего…

Тавилу стало скучно. Пора приниматься за дело. Везде, где находились упыри, из земли появились всходы лимонно‑желтых цветов. Закрытые бутоны начали раскрываться, издавая сильнейший запах, перебивший Диким запах любимой крови. He‑живые останавливались, принюхивались, Апостолы с удивлением осматривались по сторонам. Между пятнистыми ивами, росшими возле поселка карлу, раскинулся настоящий желтый ковер. Стоявшие по колено в нем упыри пялились на цветы, не понимая, что происходит. Раскрывшиеся бутоны внезапно начали отделяться от стеблей и, вертясь вокруг своей оси, закружили в воздухе. Какой‑то Апостол зачарованно протянул руку, пытаясь поймать цветок.

Эстет нашелся…

Из идеального среза на запястье, к которому только что крепилась кисть, брызнула кровь. Апостол не успел удивиться и почувствовать боль. Четыре цветка пробили ему череп и раскромсали мозг, еще два, через живот попав внутрь, резали тело изнутри, подбираясь к сердцу. Желтый ковер обратился в желтую смерть, цветы пронзали упырей, целясь в голову и сердце. Дикие истошно визжали, не понимая, что это не поможет. Летающие упыри взмывали ввысь, но цветы, как надоедливые мухи, не отставали, настигая не‑живых и в небе.

Носферату, под которым тоже выросли желтые бутоны, умер одним из первых. Уверенный в своей неуязвимости, он не обратил внимания на цветы, которые он топтал, убивая карлу, пока, выбив искры из его лат, они не пронзили его тело и не разорвали сердце. Уже покрываясь огнем, носферату непонятно для чего начал трансформу, но не успел довести ее до конца.

Карлу радостно закричали, когда увидели, как гибнут их враги. Наверное, они решили, что Заклинатели наконец‑то пришли на помощь. Крики радости быстро сменились воплями ужаса. Покрытые кровью Живущих в Ночи, липкие и вонючие, цветы устремились на карлу желто‑красным ливнем. Защитники баррикады погибли первыми. Цветы просто били по Лесным эльфам, не целясь ни в голову, ни в сердце, они как будто старались нанести как можно больше рваных ран. Карлу хотели бежать, но бежать было некуда.

Цветы смели лучников с вяза, оросив кровью ветки и ствол. Благоухающая смерть была повсюду. Тавил смеялся бы, если бы мог.

Некоторым Лесным эльфам все же удалось вырваться из цветочного безумия, но Тавил отвлекся, перестав поддерживать Силу в Заклинании. Впрочем, подходившие к поселку четыре десятка Диких, восемь Апостолов и два носферату вполне могли позаботиться о выживших. Мысли Тавила были заняты другим, а именно одиноким смертным, что приземлился ему на плечо и сложил кожистые крылья.

…Он очнулся связанный по рукам и ногам. Лежа на холодном полу, Тавил попытался оглядеться, но царившая кругом тьма не позволила этого сделать. Неужели в башне Золотой Лозы прятался Темный Монстр, напавший на храброго эльфа исподтишка? Будь проклято это порождение Тьмы и Мрака! Нет, он так просто не сдастся! Он будет сопротивляться и победит! Свет всегда побеждает Тьму!

– Он очнулся, – произнес кто‑то в темноте. Знакомый голос.

– Ну что ж, зажги свечи, посмотрим на нашего дурачка, – сказал другой.

Сомнений быть не могло! Второй голос принадлежал…

– Ну что, герой, как себя чувствуешь? – спросил Вирис, присев рядом.

Пламя зажженной свечи затрепетало пойманной бабочкой, заметалось, как будто стремилось сорваться с фитиля. В неярком свете лицо Вириса казалось призрачным, словно принадлежащее нежити.

– Вирис! – радостно воскликнул Тавил. – Вы все‑таки решились! Я знал, что вы смелые, как и я! Помогите мне быстрее и вместе…

Он ударил его по лицу. Сильно и больно.

– Как же ты мне надоел, – сказал появившийся справа Ригирен. – Как мне надоела твоя щенячья глупость и воистину бесконечный идиотизм.

– Что вы…

Снова удар. В глазах потемнело, но не потому, что погасла свеча.

До сегодняшнего дня его никто и никогда не бил.

– Все очень просто. – Голос Дириона раздается совсем рядом. – Нам многого не надо. Всего лишь Силовые Точки, пароли от Заклинаний, охраняющих твою родовую сокровищницу, и ключи от замков в сокровищницу. Скажешь быстро – больно не будет.

– Ребята, вы чего…

Боль. И опять боль. Теперь его били долго. Потом Вирис приподнял его окровавленную голову и посмотрел в ничего не понимающие глаза.

– Только такой дурак, как ты, мог думать, что Эльфляндия полна Света, а Король и Королева всех любят и защищают. Только такой дурак, как ты, мог решить, что наследник одной из самых богатых Семей Эльфляндии может спокойно разгуливать по окрестностям. И только такой дурак, как ты, мог вбить себе в голову, что три рейнджера Далекоземья, ушедших со службы, подружатся с таким сопляком, как ты.

– Не будь у тебя столько рунных камней, золота и драгоценностей, – мы бы с тобой никогда и не заговорили. – Ригирен показал ему перстень. Его фамильный перстень, с заговоренным хризолитом. Его подарила мать, и он взял его с собой в путешествие, втайне надеясь, что она наблюдает за своим сыном из Света и гордится им.

– Еще раз – пароли, ключи, Точки. – Голос Дириона был добродушен. – Назови их, и боли не будет. Этой ужасной боли не будет.

Боли… Не будет…

– Позволь мне, Вирис. Ты слишком мягко его обхаживаешь. Если я займусь им…

– Тогда он уйдет в Свет быстрее, чем ты решишь, что закончил. Это не пленный огр, твоих методов он не выдержит. Так что…

Удар. Боль. Тавил хрипит. Хрипит, пытаясь попросить их прекратить, но он не в силах выдавить из себя ни слова.

– Скажи, что нам нужно, – и новой боли больше не будет.

Да. Надо сказать. Боль. Не хочу. Не хочу боли.

…Он рассказал им все. Рассказал, захлебываясь страхом, трепеща каждый раз, когда шевелился Вирис. Дирион внимательно его слушал и записывал. И они ушли. Они не обманули, новой боли не было, только старая крысиной стаей грызла тело. Они не развязали его, но и не убили. В случае чего они могли вернуться и снова выбить из него правду, если он соврал. А если к тому времени его сожрет обитавшая в округе нечисть, то это ничего. Они просто призовут призрак Тавила и заставят его рассказать все. Искать Тавила никто не будет: почти все в Рирусенаре, северном городе Эльфляндии, знали, что наследник богатой Семьи уехал в Волшебный Лес на развлечения, которые могли растянуться на долгие месяцы.

Об этом, не таясь, ему сказал Ригирен.

Да, новой боли не было. Но мучилась душа. Мучилась, трескалась, рассыпалась. Он не мог понять, почему они так поступили. Он не мог понять, как это было возможно. Он не мог понять, почему мир так жесток к нему.

Ведь он ничего плохого в своей жизни не сделал! За что… За что его так? Почему?

…Нечисть появилась на четвертый день после ухода троицы бывших рейнджеров. Он услышал шорох в темноте и почувствовал кисловатый запах. Наверное, нечисть привлекла свежая кровь с растертых им в отчаянных попытках лишиться пут запястий. А может, и запах нечистот привлек ее.

Их было несколько, и они подбирались к связанному эльфу тихо. Он молился Свету, прося его о чуде, он просил, он истово просил…

Нечисть никуда не делась. Нечто уже обнюхивало его сапоги. Неужели он станет беспамятным духом, навеки прикованным к месту своей смерти?! Нет! Нет! Спасите! Кто угодно! Спасите меня!!!

Нечисть внезапно прыснула в разные стороны. Послышались шаги. Тяжелый звук, непохожий на мягкую поступь рейнджеров. Неужели его нашли? Неужели кто‑то все‑таки искал его?! Он прищурился, пытаясь хоть что‑то разглядеть. Грузная фигура остановилась рядом с ним. Оглядела. Одной рукой схватила его, подняла и положила на плечо. Он хотел спросить имя своего спасителя, но вместо этого закашлял.

…Свет Солнца неприятно резал глаза. Тавилу пришлось зажмуриться. Он растирал освобожденные руки и жмурился. Пил воду, которую ему дали, и жмурился. Съел кусочек хлеба, самого вкусного хлеба в своей жизни, – и жмурился. Это было приятно. Жмуриться.

– Это точно он, Мастер?

Это его спаситель. Никогда Тавил не мог подумать, что его когда‑нибудь спасет от смерти смертный именно этой расы.

– Сомнений нет. Звезды указали на него.

А это Мастер. Тот, кто отдает приказы его спасителю. Смертный, о Народе которого Тавил только слышал.

– Благодарю вас! – Тавил попытался поклониться по всем правилам этикета, но ноги подкосились, и он чуть не упал. Его поддержал помощник Мастера, и Тавил с благодарностью посмотрел на него. Мог ли он подумать, что когда‑нибудь будет благодарен смертному из этого Народа?

– Я прошу вас помочь мне добраться до родного дома, и там я отблагодарю вас…

– Такты не знаешь? – перебил его помощник Мастера.

– Чего не знаю?

– Конечно, не знает, Ахес, – сказал Мастер. – Ты же сам видел – он стал жертвой обмана и клеветы.

– Чего я не знаю? – обеспокоенно спросил Тавил.

– Твой дом сгорел, слуги погибли, а тебя разыскивают как виновника всех этих событий. Есть свидетели, которые утверждают, что во всем виноват именно ты.

Тьма снова окутала Тавила, как в том месте, где его держали в заточении. Дом… Слуги… Виновен… За что? За что?! За что?!!

Он почти не слушал, что ему говорил Ахес. Тьма окутывала его, погружаясь все глубже и глубже в его сердце. Это была не тьма ночи, что дарит спокойствие и отдых, что скрывает влюбленных от посторонних глаз, что дает отдохнуть уставшему за день миру. Это была тьма окровавленных ножей и ночных убийц, тьма смертельных заклятий и мертвых младенцев, тьма, под покровом которой войска штурмуют спящий город, собираясь вырезать всех жителей. Все это…

…не имеет смысла.

–…Силу? – спросил Мастер.

– Что?

– Ты хотел бы получить Силу? Великую Силу? – повторил он свой вопрос.

Тавил криво усмехнулся:

– А что вы хотите взамен?

Он начал понимать правила этого мира.

Золотые лепестки закружились вокруг стоявшей на плече Мертвого Леса Эваны, закружились, складываясь в нечто оформленное. Она без эмоций наблюдала за действиями Тавила. Лепестки сложились в лицо, в котором Эвана без труда узнала лицо Светлого эльфа.

– Значит, Мастер послал тебя без Сельхофа.

– Мне не нужна путающаяся под ногами малышня, – резко ответила Эвана. – Здесь меня одной хватит.

– Как тебе моя энтелехия? – с гордостью спросил Тавил. – Ты должна была видеть, что я сотворил с этим Лесом.

– Видела, – проворчала Эвана. – Слишком много магии. Ты привлекаешь ненужное внимание.

– Кого? Конклава? Не смеши меня! Они решат, что карлу вызвали что‑то из Инфернального Леса из Нижних Реальностей и не смогли с этим справиться.

– Решать, что подумает Конклав, будет Мастер. Занимайся своим делом. Сколько еще осталось для твоей Розы Смерти?

– Еще немного. После этого я обращу Мертвый Лес в ядовитый плющ и разбросаю вокруг нашей дороги до самого конца Диренуриана.

– Ошибок не должно быть, – сказала Эвана. – Уже то, что вы застряли в Диренуриане, мешает планам Мастера.

– А не хочешь проверить свою морфе в бою со мной сейчас, Эвана? – вдруг вкрадчиво предложил Тавил. – Время у нас есть.

– Не сходи с ума! Я и так знаю, что ты сейчас значительно сильнее меня! Не забывай о деле. Где груз?

– Подо мной. Его сторожит Ахес. Ждет помощи, то есть тебя.

– А Затон? Тавил замолчал.

– Понятно. – Глаза Эваны сузились. – Мастер не обрадуется. Кто‑то понесет наказание.

– Надеюсь, это будет Сельхоф, – проворчал Тавил.

– Шутить вздумал? – усмехнулась Эвана. – Раньше не замечала за тобой склонность к шуткам.

– Жизнь меняет смертных, – сказал Тавил. – Отправляйся к Ахесу, он уже заждался. А у меня еще есть дела.

Эвана кивнула и спрыгнула с его плеча вниз, к зеленым кронам.

Лицо из лепестков еще немного повисело в воздухе, а потом разлетелось по плечу Мертвого Леса, погружаясь в составляющие его существа и деревья.

Правая рука гиганта дрогнула и начала подниматься.

Тавила ждали новые глупые Заклинатели и новые Живущие в Ночи, пытающиеся пробраться к грузу.

Из оборонявших Теальтис их осталось пятеро. Все остальные были уничтожены цветочным Заклинанием. Что за враг убил и упырей и карлу, они не знали, и только Келирио, обладавший задатками магических чувств, ощутил родную Стихию Леса, лесную магию, но рассказать об этом не рискнул. Его могли неправильно понять, подумать, что Заклинатели ошиблись, накладывая Заклинания, и поэтому погибли их товарищи…

Сейчас нельзя было так думать.

В Теальтисе осталось около пятидесяти семей, которые не успели эвакуировать. Напавшие на поселение упыри были мертвы, и Лесные эльфы получили небольшую передышку. Сейчас выжившая пятерка собирала прятавшихся по домам карлу и отправляла их на площадь. Теальтис надо было покидать, надо было уходить к Дворцовым Древам Великих Сеятелей.

Келирио выходил из двухэтажного дома с перепуганной карлу, ведущей за собой совсем еще маленького ребенка, когда услышал крики. Тут же ветер услужливо принес запах – грязи, пота и крови.

Упыри? Так быстро? Они совсем этого не ожидали. Что же делать?

– Назад, в дом! – крикнул он и, выхватив меч, бросился туда, откуда доносились крики. Если это упыри – не выживет никто. Он и еще четверо воинов ничего не смогут сделать.

Это были упыри. Карлу закричали, едва завидев среди деревьев их силуэты. Тем самым они привлекли к себе внимание, и кровожадные монстры спешили теперь на площадь. Четверо воинов, загородивших собой дрожащую толпу карлу, собрались умереть. Но каждый из них пообещал себе, что заберет с собой побольше не‑живых.

Келирио и упыри почти одновременно подбежали к воинам. Сверкнули мечи, Келирио с размаху всадил лезвие в распахнутую пасть заросшего шерстью не‑живого. Тигориан скользнул между лапами лысого упыря и пронзил ему сердце. Вилиараш подрезал сухожилия на ногах высокого кровососа и теперь бил его в горло. Ломилир метнул меч на манер копья и попал в голову упыря с четырьмя крыльями. Дольше всех возился со своим противником Илор. Упырь бил по нему брызжущими синей жидкостью щупальцами, меч отбивал их, но сам не мог нанести ранений, пока Илор не догадался сделать выпад, скользнув по щупальцам и пронзив упырю грудь. Подскочивший сбоку Ломилир подобранным с земли клинком, выпавшим из рук погибшего воина, срубил кровососу голову.

Они уничтожили только передовой отряд, среди ив мелькали новые тени Живущих в Ночи.

– Илор, Вилиараш, уводите народ, – сказал Келирио. – Мы постараемся задержать их.

– Поздно, – севшим голосом произнес Тигориан. – Нас окружили.

Карлу на площади уже не кричали. Кричать не было смысла. Женщины, дети и старики сбились в кучу, с ужасом глядя на жутких тварей, пока еще только берущих их в кольцо, но не нападающих.

Воины переглянулись. К ним приближались два упыря в латах, близнецы того не‑живого, что громил карлу одного за другим до начала цветочного безумия. Один упырь выступил вперед и вытащил из ножен короткий тонкий меч, почти шпагу. Приглашающе взмахнув оружием, он принял стойку. Другой упырь что‑то прошипел товарищу, и тот зашипел ему в ответ. Второй отошел в сторону.

– Что за…

– Он хочет драться один на один?

– Чего он хочет?

Упырь замотал головой, указал на каждого воина мечом и снова стал в стойку: меч опущен вниз, параллельно выдвинутой вперед правой ноге, левая рука заведена за спину.

– Драться с нами пятерыми одновременно?

– Мы не сможем…

– Замолчи! – Келирио на ходу соображал. – Если мы победим, ты отпустишь простых карлу? Они не воины! И не люди, вам не нужна их кровь!

Упырь расхохотался и кивнул.

– Я не верю ему, – прошептал Ломилир.

– А что нам остается? – стиснул зубы Келирио.

– Победить, – сказал молчавший до сих пор Вилиараш. – Схема семнадцать.

Они кивнули. Схема семнадцать. «Опадающие листья».

Схватка была жестокой и короткой.

Вилиараш первым схлестнулся с упырем и провел косой удар снизу вверх, крутанув меч в конце. Ломилир атаковал ноги, пытаясь даже не пробить поножи, а скорее повалить не‑живого на землю. Следом за ним шел Тигориан: он подпрыгнул, самым натуральным образом перелетев через Ломилира и обрушив меч на не защищенную шлемом голову Живущего в Ночи. Илор волчком скользнул за спину упыря, выискивая в латах открытые для удара места. Последним атаковал Келирио, готовя глубокий выпад в грудь.

Упыри и карлу молча наблюдали, никто не шевелился. Карлу – потому что понимали, что от исхода поединка зависит их жизнь. Дикие и Апостолы – потому что так повелели Старшие.

Упырь вскинул руку с мечом и невероятно быстро ее опустил, вращая кистью, за миг до того, когда клинки воинов карлу коснулись его. Тигориан распался на две одинаковые половинки от головы до паха еще в воздухе, голова Велиараша покатилась по земле, Тигориан лишился рук и был поражен в сердце. Сразу же развернувшись и не останавливая движения меча, упырь разрубил Илора от левого бока к правому.

Келирио стал последним. К нему упырь повернулся с некоторой ленцой. Ему нечего было бояться: скорость его реакции превосходила скорость карлу, а тут остался один, да и латы его могли выдержать выпад простого меча Лесных эльфов. Упырь вскинул меч над головой, готовясь разделаться с противником.

Келирио крикнул Слово. С его клинка слетела длинная твердая ветвь, покрытая колючками. Она с легкостью пробила латы упыря и пронзила его сердце, выстреливая колючками после проникновения внутрь и раздирая внутренности.

Носферату глубоко вздохнул, пытаясь что‑то сказать, и разлетелся на куски. Заклинание, кроме того что поражало внутренние органы, создавало в колючках взрывную смесь. Холодный огонь, вырвавшийся из сердца не‑живого, усилил действие смеси, которая подействовала сразу. Обычно она взрывалась позже, задевая врагов, что находились рядом с пораженным заклятием карлу противником.

Заклинание отняло все силы у Келирио, его Телесные Точки Леса (так Заклинатели карлу называли Локусы Души) вобрали кроме магической энергии, которой у карлу было чрезвычайно мало, психическую и физическую. Глаза Келирио слипались, он чувствовал себя неимоверно истощенным. Схема семнадцать, «Опадающие листья». Когда гибнут почти все атакующие воины, а последний наносит неожиданный удар по расслабившемуся противнику, например удар магией…

И тут взревели Дикие. Лишившиеся Старшего Апостолы растерялись, и их контроль над неразумными упырями уменьшился. Трое Диких врезались в толпу карлу, и сразу раздались крики, стенания и проклятия.

– Он же… обещал, – прохрипел Келирио, пытаясь отыскать взглядом второго упыря в латах. Он не видел, как тот пожал плечами, безмолвно отвечая на его слова, и указал Апостолам на беззащитных карлу. Не видел – но слышал крики и звуки ударов.

И вдруг все стихло. Карлу замолчали. Только плакали дети. Дикие не рычали. Не слышались шаги Апостолов. Келирио огляделся, стараясь понять, что стало причиной этого затишья.

Причиной оказался показавшийся из леса молодой парень, бледнолицый, с пурпурными губами и черными волосами, в одежде, что напоминала длинную, до колен, рубаху с большими рукавами. Носферату хмуро смотрел на него, не узнавая. Повинуясь безмолвному приказу, Дикие и Апостолы отступили от карлу, приблизившись к хозяину. Бродящий под Солнцем чувствовал неясную угрозу, исходящую от молодого упыря, и решил обезопасить себя.

– Кто ты? – наконец спросил носферату, так и не определив клан не‑живого. Поток Силы Крови, текущий через него, был размыт и вдобавок полон странных метастазов.

Упырь склонил голову вправо, окидывая взглядом площадь.

– Убиваете, значит? Интересно… Носферату вздрогнул. За семьсот лет жизни он так и не смог понять, что значит выражение «в его голосе сквозил холод». Однако от слов этого упыреныша веяло снежными буранами, которые проносятся по Северным царствам и королевствам и оставляют после себя ледяной музей с экспонатами из не успевших попрятаться животных и смертных.

Молодой упырь задержал взгляд на растерзанных Дикими карлу. Семь женщин, укрывших своих детей от монстров, двенадцать стариков, пытавшихся защитить соплеменников голыми руками, и трое ребятишек, бросившихся бежать и не успевших. Потом скользнул взглядом по Келирио, тяжело опирающемуся на меч возле пустых лат, по его мертвым товарищам. И остановился на носферату.

– Ты – главный.

Слова звучали как приговор. Ледяной приговор. Нервы Бродящего под Солнцем не выдержали.

– Убить его! – закричал он, хотя мог отдать мысленный приказ.

Дикие и Апостолы зашевелились, раскрывая пасти и вытаскивая оружие. Никто не остался рядом с карлу, вся свора помчалась на одного‑единственного упыря, склонившего голову влево.

Дикий упырь трехметровой высоты, с четырьмя лапами и торчащими из чешуйчатого живота щупальцами, первым достиг живой цели. И восемью кусками разлетелся в стороны. Упыреныш плавно шагнул вперед, легко скользнул между вооруженным саблей Апостолом и Диким, похожим на перевернутого богомола. Будто невидимая кисть мгновенными мазками переделала часть реальности в размазанное пятно, по которой скользил упырь. И Апостол с Диким превратились в бесформенные останки, покрывающиеся огнем.

Он мелькал между бросавшимися на него упырями, которые не смели отступить и осмыслить происходящее, скованные приказом Старшего, мелькал неумолимо, как удар кривого кинжала Анубиямануриса Жестокосердного, мелькал, оставляя после себя разорванные на части тела. Как он это делал, не мог заметить даже наблюдавший за схваткой со стороны носферату, покинуть поле боя которому не позволяла гордость клана Тиар. Будто уплотняется за миг до того, как окровавленные куски разлетятся во все стороны, воздух, извиваясь и…

И только мазки невидимой кисти продолжают рисовать кровавое полотно, которому место в галереях Нижних Реальностей.

Тридцать пять Диких и восемь Апостолов были убиты меньше чем за минуту.

Носферату крепче сжал рукоять двуручного меча. В отличие от клинка глупого брата‑Тиара, погибшего так, что его разум и тело нельзя было восстановить, его меч был достаточно длинным, чтобы не дать противнику приблизиться на расстояние удара или магического выпада…

…магического…

Бродящий под Солнцем повернулся к Келирио. Трансформа Тиар – единственная среди трансформ упырей, не требующая усилий и времени. Сейчас молодые Фетис думают, что их трансформа самая быстрая и безболезненная. Они ошибаются. И скоро узнают о своей ошибке.

Верхние и нижние резцы увеличились и заострились. Сила Крови наполнила ладони носферату, он сконцентрировался. Видимые только ему зубастые твари вылезли на ладонь и прыгнули на воина Лесных эльфов. Со стороны это выглядело как если бы в карлу полетел клубок разноцветных нитей. Увернуться или отбиться невозможно. Зубастые твари пробежали по голове карлу и слились с ней. Теперь он был полностью во власти Тиара.

Келирио поднялся, замутненными глазами посмотрел на упыря, с интересом наблюдавшего за манипуляциями Блуждающего под Солнцем. Все его естество заполнил беззвучный приказ: «Убить!» Убить любым способом. Келирио застонал, поднимая меч и направляя его на упыреныша. Он знал одно разрушительное Заклинание и знал также, что его Силы не хватит. Но ментальная установка не догадывалась об этом, терзая его тело и душу, заставляя отдать все, что было ему доступно, для Заклинания. Карлу стремительно худел, кожа складками повисла на лице, волосы поседели и начали выпадать. Мысленный приказ выворачивал его суть и перегонял всю энергию в готовящееся Заклинание.