Глава вторая Пробуждение 3 page

– Мне кажется, – задумчиво ответил Вадлар, – что о континууме нашей метрики и флуктуации было понятнее… Да шучу я! Какой второй вопрос? Ты говорил, что их парочка.

– Подожди минутку. – Уолт закрыл глаза, завершая Жест. Ноэмы Стихий были транслированы в Локусы и готовы к ноэзисному преобразованию, потенциальные Заклинания теперь ждали своего часа. – Второй мой вопрос непосредственно касается Живущих в Ночи. Не мог бы ты мне сказать, каким образом Дикие упыри спокойно разгуливают под Солнцем, игнорируя так называемое Воздействие? И эти Апостолы – ведь не все они, кажется, были носферату?

– Ни один из Апостолов не может быть носферату. Апостолы – это продолжение их Переродившего, его глаза, уши и руки. Но я не ответил на твой вопрос… Я не знаю. Я сам был потрясен, когда Дикие под светом Глаза Дня спустились к нам. Даже отвлекся слегка. Впрочем… – Вадлар заколебался. – Ходили слухи… запрещенные слухи… что если Бродящий под Солнцем поделится своей Кровью, сердцевиной текущей по его жилам крови, то упырям рангом меньше Воздействие не нанесет вред… Но это только слухи, в действительности я никогда с этим не сталкивался. Да и если посчитать, сколько Диких здесь было, то носферату со всеми не смог бы кровью поделиться. Нужно было бы много носферату. Может, магия?

– Насколько мне известно, еще маги Роланской империи пытались создать из упырей убийц, способных действовать при свете дня, но магическая формула, направляющая на это Силу, так и не была создана. Никакое волшебство не защищает ваш род от Воздействия. Я скорее поверю в эти твои слухи.

– Чего ты на меня так смотришь, будто решил где‑то найти Дикого и поделиться с ним моей кровью?

– Ой, извини, задумался!

– Что‑что? Подожди, то есть ты действительно думал…

– Пора выбираться отсюда!

Уолт прервал разговор и взмахнул рукой, используя заготовленную ноэму Жеста. Гравитация была оттеснена магической рукой, и Магистр с Фетисом взлетели, устремившись к разрушенному потолку. Вадлар проглотил черные шарики, которые до этого держал в руке, прищурился, глядя наверх, крутанул эспадон.

– Магия, как я понял, уже действует? – спросил он.

– Ну да…

Вадлар кивнул и отправил эспадон следом за шариками, вытащив на свет Тварцовый давешний посох.

– Мне с ним спокойнее, – непонятно зачем сказал он Уолту. Уолт, подумавший, что «спокойнее» – это когда в многотысячелетней башне волшебника попиваешь чай, зная, что достать тебя в башне не может даже пресловутый даймон, пожал плечами.

Поднявшись наверх и никого не встретив (Уолт погасил Заклинание, готовое встретить недругов кольцом огненных шаров), маг и упырь обнаружили, что выбрались на крышу храма, который достигал в высоту длины знаменитых Божественных Секвой Лесных эльфов. Крыша утопала в зеленых побегах и листве ближайших деревьев. Стоявшие на краях статуи Вселенского Древа светились жемчужным светом. Настоящее море зелени расходилось во все стороны света, шевелилось, волнами накатывая на крышу.

– Мне казалось, что нас вели в подземелье, – с сомнением сказал Вадлар, закрываясь рукой от Солнца, которое висело прямо над головой.

– Возможно, нас незаметно транспортировали через сеть порталов, – предположил Уолт. Странное чувство охватило его. Локусы Души вели себя как насторожившиеся собаки. Покалывало кончики пальцев, магия словно пыталась сообщить о чем‑то. Снова разболелась голова, начало колоть в висках, будто Вадлар опять освободил даймона. Предгрозовая тишина, готовая расколоться от удара молнии. Предчувствие чего‑то необъятного, колоссального, грандиозного…

Волнение Магистра передалось и Вадлару. Он нахмурился, не задав вопрос о сети порталов, вертевшийся на языке, и настороженно огляделся. Теперь он увидел столбы дыма на горизонте, где море зелени соприкасалось с голубизной неба, заметил остатки октариновых и эннеариновых свечений в небесах, понял, что кое‑где в зеленом море виднеются целые островки пустоты. Фетис четко осознал, что не слышит пения птиц, которое звучало, когда они утром пересекли рубеж Диренуриана. Он еще поражался – повсюду валяются убитые карлу, а птички заливаются как ни в чем не бывало… А сейчас никого и ничего. Мертвая тишина, будто все живое в Лесу карлу замерло, затаилось, ожидая… Ожидая чего?

Раздался звук, будто лопнула струна. А потом снова и снова. Опять и опять. Кто‑то рвал струны тысячи арф, мандолин, лютен, в воздухе висела протяжная какофония. Вадлар обернулся, чтобы обратиться к Магистру, и обнаружил, что боевой маг стоит на коленях, держась за голову и закусив губу. Вокруг него кружило разноцветье огоньков, рождавшееся из то появлявшейся вокруг тела мага, то исчезавшей эннеариновой сферы. Обеспокоенный Вадлар шагнул к Магистру, но вынужден был остановиться. Крыша задрожала, сдвинулась, треснули статуи Вселенского Древа. То тут, то там в зеленом море Диренуриана в небо ударили фонтаны земли и древесного месива. Грохот, сменивший звуки струн, все увеличивался, ушам сделалось невыносимо больно.

Да что же это такое?! Где враг?! Где враг, которого можно увидеть, которого можно ударить?! Где враг, с которым можно сражаться, спали меня Проклятый Путник?!

Вадлар заорал, пытаясь избавиться от охватившего его напряжения. И, словно отвечая на призыв, над лесом встала гигантская фигура, на мгновение затмившая Солнце. Громыхание, которым сопровождалось ее появление, было подобно ярости Заваса‑Громовержца, который, вернувшись с битвы с убогами, застал жену, сестру и мать в постели с одним из Младших Громовержцев, ярости, сокрушающей даже щиты Хранителей Моста в Небеса. Эта ярость ударила по Лесу карлу, и от гиганта во все стороны потянулись извилистые трещины, в которые проваливались деревья и строения. Одна трещина прошла рядом с храмом, отчего крыша дала еще более опасный крен, и Вадлару пришлось схватить мага, чтобы он не сполз за край. Вытащенная из внутреннего субпространства веревка с «кошками» для лазания по скалам пришлась кстати. Обвязав себя и Намина Ракуру, Фетис крепко вбил «кошку» в камень. Теперь свалиться вниз они могли только вместе с крышей.

Крыша ходила ходуном под усиливавшимися порывами ветра. А маг все никак не приходил в себя. Вадлар не знал, что делать. Он осмотрелся и присвистнул. Исполинский разлом, в который рухнули храмовые пристройки (лишившись лиственного покрова после того, как деревья провалились в гигантскую трещину, все постройки карлу стали видны как на ладони), поражал размерами. В нем могла поместиться большая деревня с прилегающими полями и лугами. А ведь это был не единственный разлом, появление гиганта повлекло за собой создание как минимум еще десятка таких. Диренуриан представлял теперь одну огромную развалину. Трещины протянулись от гиганта до рубежей Леса. Насколько позволяло зрение Вадлара при свете Глаза Дня, это было именно так.

Исполинская фигура, что возвышалась над Диренурианом, находилась примерно в пяти километрах от храма. Вадлар пригляделся. С ума сойти! Гигант с ног до головы состоял из деревьев и растений, объединившихся в ужасное подобие гуманоидной фигуры. Было еще что‑то, но Солнце и расстояние не позволяли разглядеть. Самые высокие деревья Леса не доставали гиганту до пояса. Вместо ног у него были десятки щупалец наподобие корней, которые то и дело шевелились, и это движение «корней» сопровождалось разрушениями и сотрясением всего Диренуриана. С исполинских корней‑ног осыпалась земля, и Вадлар понял, что это было за лопанье струн и грохот. Гигант вырвался из недр Леса карлу, выбрался, разорвав земные путы и ту природную магию, что скрепляет земляной покров Костей Мира в единую субстанцию.

Две руки гиганта Г‑образными ветвями, тонкими в плечах и утолщающимися к кистям, носились над верхушками деревьев, заставляя их пригибаться чуть ли не до основания. Ударь он ими по земле – и землетрясение докатится до самой Гебургии и заставит гномов втянуть головы в плечи. Вадлар был почему‑то уверен в этом.

Из плеч древесного исполина вверх росли ветви, которые соединялись над головой и создавали нечто вроде большой короны. И там, в этой короне, росло что‑то темно‑зеленое и мясистое.

– Подери меня убоги, – простонал Уолт, опираясь на руки и судорожно глотая воздух.

– Надеюсь, это не последнее желание? – осведомился Вадлар, решив про себя, что не быть магом иногда не так уж и плохо.

– Да нет… – мрачно ответил Уолт. – Такое ощущение, будто меня уже…

– А что, опыт имелся?

– Да иди ты! Ох, мать моя женщина… Это какой же ублюдок так смел все магическое поле Леса, что вместо него одна пустота осталась? Да слабых магов наизнанку вывернуть могло!

– Я думаю, этот ублюдок неподалеку. – Вадлар показал посохом в сторону гиганта. – По крайней мере, ощущения твои начались с его появлением… Нет, неужели тебя действительно…

– В комара превращу, – недобро пообещал Уолт.

– А почему не в лягушку? Вы, маги, вроде всех в лягушек превращаете.

– А я добрый. Чтобы ты в новом воплощении мог продолжать кровушку пить.

– Комары кровь не пьют. Только комарихи.

– Без проблем. Будешь комарихой. – Уолт поднялся, отряхнул пыль со штанов, ощупал веревку и посмотрел на лесного гиганта. – Вот это здоровяк! Я однажды видел Горного великана, но он рядом с этим громилой совсем мальчонка!

– У меня две новости, и обе плохие, – сказал Вадлар, прислушавшись к чему‑то. – С какой начинать?

– Гм, дай подумать… – Уолт снял с себя веревку и протянул ее Вадлару. – Давай, что ли, с плохой!

– Украденный артефакт находится неподалеку от нас.

– И что в этой новости плохого? – Говорить Вадлару, что плохое в этой новости то, что артефактом является не Ожерелье Керашата, Уолт не стал.

– Ну, если меня не обманывают чувства, он находится прямо под тем гигантом.

– Вот как! – Нет, оказывается, в этой новости есть еще кое‑что плохое. – Да, вот с ним даймон бы нам пригодился. А вторая плохая новость?

– Без сомнения. – Вадлар посерьезнел: – В Диренуриане много Живущих в Ночи. Я их ощущаю. Наверняка могу сказать, что свыше двух тысяч. И большая часть Дикие.

– Но ведь Воздействие должно их сжигать, – осторожно заметил Уолт.

– Воздействие, да… – кивнул Вадлар. – И я совершенно не понимаю, почему Воздействие не воздействует. Опять вспоминаю слухи, но это же сколько носферату нужно, чтобы почти полторы тысячи Диких разгуливали под Проклятым Путником… Прошу прощения, под Солнцем. Среди Блуждающей Крови мало носферату, они скорее исключение, чем правило. Но что хуже всего, сейчас все упыри пробиваются к гиганту. Боюсь предположить, но, скорее всего, их интересует та же цель. Не понимаю, совершенно не понимаю…

– Понимать нам и не нужно, правильно? Наше дело – отбить ящик у похитителей и вернуть его в Лангарэй, так? – Уолт перебирал оставшиеся Свитки, мысленно настраивая их на мгновенную реакцию. Серая Слякоть, Вызов Божественного Вестника, Мгновенное Перемещение, Светлое Изничтожение, Святое Покровительство. Последний Свиток нужно подготовить особо; началась такая свистопляска, что невредимым из нее выбраться можно и не надеяться. – Так, примемся за дело, и поскорее. Я, знаешь ли, уже по родной Школе соскучился.

– А я хотел тебя пригласить к себе в гости ненадолго, коллекцию оружия показать.

– В следующий раз, договорились?

– Ты так говоришь, будто собираешься сделать все возможное, чтобы следующий раз не повторился.

– Прости, но ты неправ. Я постараюсь сделать и все невозможное, чтобы следующий раз не повторился.

Вадлар расхохотался:

– Нравишься ты мне, маг! Эх, хотел бы я угостить тебя кружечкой хорошего эля, что варят в городе возле моего родового дворца! В Дирасме, городе Сива, такая дрянь продается, ты бы знал. Но, видимо, не судьба!

– Посмотрим еще. – Уолт улыбнулся. – Знаешь ты, упырь, чем завлекать!

Он посмотрел вниз, туда, где разрушенные пристройки наполовину сползли в разлом, а наполовину еще стояли на земле благодаря крупицам лесной магии, выдержавшей недавний напор свободной Силы.

– Итак, против нас карлу, Живущие в Ночи и похитители с невероятными способностями. – Уолт хмыкнул. – Как же мне это все не нравится!

– Уверен, что мне это не нравится больше!

– Ну что, начали? Запомни, нельзя останавливаться. Позволим втянуть себя в бой – и застрянем на месте, что означает провал задания и невыполнение Договора. И если на задание мне плевать, уж прости за честность, то Договор буду соблюдать от корки до корки. Иначе Архиректор меня и в Посмертии достанет.

– На задание мне тоже плевать. – Вадлар осклабился. – Но я обещал другу помочь. Вперед?

– Вперед!

Заклинание левитации помогло им без проблем спуститься на землю. Бесцветное пламя оплело руки Уолта – он хотел быть готовым к использованию Силы постоянно. По посоху поползли разноцветные разряды – от боевого мага Фетис не собирался отставать.

И только один вопрос не давал спокойствия Магистру.

Почему, провались он в Нижние Реальности, до сих пор никак не отреагировал Маэлдрон‑Разрушитель?

Клинок тэа'с'у погрузился в грудь мохнатого не‑живого, и з'ури едва успел отскочить, когда холодное пламя охватило тело Дикого. Не успел воин перевести дух, как возле него появились два Диких. Беспорядочно размахивавшие руками, они были идеальной мишенью для тэа'с'у. Взмахнув им, как плетью, з'ури обмотал упырей удлинившимся черным клинком. Но прежде чем он отдернул его назад, разрезав Диких на части, перед ним словно из‑под земли возник Живущий в Ночи, в доспехах и вооруженный. Короткий толстый меч, сверкнувший декарином, вспорол черный доспех з'ури, как нож бумагу, и погрузился в грудь, обрызгав кровью Живущего в Ночи. Карлу всхлипнул и умер.

Разумный упырь глянул на Диких, которым тэа'с'у нанес смертельные раны. Будь сейчас ночь, у Диких была бы возможность регенерировать, но под светом Проклятого Путника это невозможно. Даже после Обряда Принятия Крови. Упырь отвернулся и скользнул к следующему карлу. З'ури был первоклассным бойцом, и расправиться с ним не могли даже десять Диких одновременно, сгоравшие сейчас возле него. Остальные Дикие осторожничали, опасаясь нападать. Из всех разумных упырей рядом оказался только он, Гур, Апостол Каара Ди‑Нуша Тиара.

Он знал, что один на один ему не справиться с этим з'ури. Несмотря на это, Апостол все‑таки должен был атаковать. Так хотел Старший, а когда Старший чего‑то хотел, Апостолы исполняли это. Даже если это было невозможно.

Схватка кипела возле открытого участка Врат‑кустов, просто исчезнувшего в тот миг, когда громадные магические волны обрушивались на Лес карлу одна за другой. Поначалу Живущие в Ночи просто обошли Врат‑кусты, устремившись совсем к другой цели, однако потом Самый Старший заметил странную магическую активность и послал отряд Диких под предводительством Апостолов выяснить, в чем дело. Отряд был уничтожен, но Апостолы Ниараа Теш Тиара сумели передать своему Старшему сообщение, что за менилиором скрывается что‑то важное, настолько важное, что там расположился целый полк з'ури с десятками Заклинателей. Самый Старший повелел туда отправиться Старшим со своими Апостолами и достать то, что охраняют карлу.

В узком проходе во Врат‑кустах з'ури выстроились в четыре шеренги по шестьдесят смертных и сдерживали напор Диких, позади них Заклинатели плели свое волшебство. Несколько одиночек кружились в смертельном танце посреди разношерстого воинства Диких и Апостолов. Высокие и мощные по сравнению с остальными, эти з'ури сражались сразу двумя тэа'с'у. По несколько з'ури, у которых был только один меч, двигались рядом с ними, прикрывая. Некоторые двумечные бойцы потеряли свою команду и теперь сражались в одиночку. Эти смельчаки врезались в толпы Диких и превращали их в пылающее месиво. Иногда с двумечными схлестывался Апостол, и тогда умение сталкивалось с силой, ловкость с яростью. Апостолы были физически сильнее и выносливее, они даже заставляли двумечных з'ури пятиться. И тогда в дело вступали Заклинатели. Земля раскалывалась под ногами Апостола, проглатывая его, трава вдруг вырастала, приобретая остроту бритвы, и пронзала Апостола, или била с неба зигзагообразная синеватая молния, сжигая Апостола. И двумечные снова принимались уничтожать Диких, очищая поляну перед Врат‑кустами.

Гур знал, что умрет. Когда круговорот черных клинков скрыл от него окружающий мир, он с радостью понял, что выполнил приказ Старшего. Пронзенный в сердце и горло, он перед смертью увидел, как его кровь быстрыми струйками метнулась по тэа'с'у к рукам з'ури. Темное облако окутало убийцу Гура, и он закрыл глаза.

Приказ был выполнен.

З'ури непонимающе уставился на руки, которые вдруг перестали его слушаться. Ладони разжались, и тэа'с'у упали вниз. Двумечный оказался в кольце врагов, безоружный. Дикие, зарычав, набросились на него. Находившийся неподалеку другой двумечный поспешил на помощь первому, свирепым напором разметав Диких и сокрушив загородившего путь Апостола. Он уже подобрался вплотную к товарищу, когда упыри вдруг бросились в стороны, а черный круг из двух тэа'с'у свистнул навстречу двумечному. И первый з'ури скрестил клинки со своим спасителем. Два мастера стояли друг напротив друга. Странные движения и подергивания первого з'ури указывали на то, что он будто сам не свой, словно его телом овладел бесплотный дух, который заставляет выполнять свои приказы. Подоспевшие вслед за вторым двумечным помощники прикрывали его спину, с трудом сдерживая натиск Диких.

Два мастера сражались, не обращая внимания, что вокруг собирается все больше и больше Диких, отделяя их от остальных з'ури. Помощники двумечного уже устали безостановочно рубить наседавших упырей, их выпады становились все медленнее и медленнее. Один промахнулся, и его достала слюна из пасти Дикого. Брызнула кровь, разлетелись плоть и кости – будто по беззащитному телу нанесли удар кистенем. Два оставшихся з'ури стали спина к спине: гибель соратника вдохнула в них новые силы, и они беспощадными ударами прикончили десяток Диких, с ревом бросившихся на карлу.

Сверху неожиданно обрушился покрытый слизью упырь. Он упал на ловко подставленный в последний момент тэа'с'у, но подставивший меч з'ури просто исчез, когда в него угодил комок слизи. Оставшийся в одиночестве з'ури не смог противостоять Апостолу, выделившемуся из толпы Диких. Сразив карлу, Апостол протянул руки в спину сражавшегося двумечного, и з'ури исчез в темном облаке, выскользнувшем из сжатых кулаков. Когда облако растаяло, оба двумечных как ни в чем не бывало направились к проходу во Врат‑кустах. Дикие и Апостолы расступались перед ними. Однако почти перед самой пробоиной в менилиоре они начали рубить Диких, будто к ним вернулось сознание. Миновав копошащихся упырей и оказавшись около первого строя шеренги, двумечные не остановились и с ходу ударили по державшим шиты з'ури. Не успевшие принять удары на щит, карлу мгновенно погибли – двумечные били с невиданной силой, разрубив не только шлемы, но и черепа. Тэа'с'у изменили форму и увеличились в размерах, они распахнулись и окутали четырех з'ури, словно росянка неудачливого насекомого. Копья ударили в двумечных, но пронзили Диких, ринувшихся в брешь. Двумечные поспешно отступили, скрываясь в накатывающей лавине Диких. В атаку бросились Апостолы, пытаясь пробиться, используя грубую силу.

Маги карлу колдовали возле небольшого храма с одинокой статуей воина. За храмом начинался лес. Команда Заклинателей, находящаяся внутри круга, выложенного из трухи, из которой вылетали призрачные зеленые фигуры, роившиеся над стоявшими поодаль охранниками, продолжала творить волшбу, не отвлекаясь на раздававшийся совсем рядом звон стали. Зрачки их глаз расширились, из них то и дело вырывались разноцветные лучи, сходившиеся в шаре, который крутился в воздухе. С каждым новым лучом шар вздрагивал и менял цвет. Два Заклинателя, что должны были помогать з'ури, тоже подключились к Кругу, и сдерживающим напор упырей карлу больше не приходилось рассчитывать на колдовскую поддержку.

Первая шеренга упорно не желала пропускать Диких и Апостолов, пытаясь на ходу восстановить строй. Большинство взялось за мечи, откинув бесполезные в такой толчее копья. Вторая шеренга держалась. Они методично уничтожали упырей, которых пропускал редевший первый строй. Но слишком часто Апостолы, прикрывшись Дикими, прорывались ко второй шеренге и слишком часто их мечи и топоры обрубали древки копий. Третья шеренга быстро подавала новые, но хватить надолго их не могло. Уже скоро должен был наступить тот момент, когда и второй шеренге придется обнажить тэа'с'у. Дравшиеся среди упырей двумечные, уже растерявшие телохранителей, устремились на помощь первой шеренге, оставляя за собой трупы Диких. Довольно быстро пробившись к своим, двумечные закрутились в смертельном вихре, отбрасывая от них Диких и Апостолов. Но на одного двумечного теперь приходилось до трех Апостолов, и не всякий з'ури‑двумечник мог достойно им противостоять.

Неожиданно в рядах упырей началось массовое движение. Они отхлынули от з'ури, образовав свободное пространство, в котором, однако, остались двое предавших Лесных эльфов двумечных. Они стояли, покачиваясь, каждый держал в руках по большой рукояти, подошедшей скорее ограм, чем им. Отсутствие лезвий и странные колебания Сил должны были бы насторожить магов карлу, но Заклинатели были полностью вовлечены в творение Заклинания.

Из рядов рычащих и воющих Диких выдвинулись пятеро Апостолов в латах. Они пританцовывали и размахивали руками, разбрызгивая кровь из разрезов на запястьях, их хаотичные движения завораживали толпу Диких, и они начали подвывать в такт пляске Апостолов.

З'ури не стали ждать окончания танца Живущих в Ночи. Отрывистая команда – и десятки стрел посыпались на Апостолов, пробивая латы и впиваясь в глаза и рты. Двумечные, покачиванием напоминавшие сомнамбул, мгновенно ожили и увернулись от смертельного дождя. Пронзенные стрелами упыри застыли, по латам из пробитых сердец поползло пламя. Апостолы лопнули. Кровь била из всех щелей и отверстий в латах, щедро поливая землю.

И в тот же миг почва будто зашевелилась под двумечными, по ней прокатились валы. Но это была не земля, это был прах сгоревших Диких и Апостолов, прах, что остался на поляне. Он поднимался в воздух серыми облаками, и стремительные черные тени, похожие на черепа с громадными пастями, полными сломанных клыков, окутывали их. В пустых глазницах плясало багряное пламя. Облака праха метнулись к рукоятям в руках двумечных и слились в громадные серпообразные лезвия, окруженные призрачными черепами. Двумечные стремительно начали атаку. Второй залп лучников они встретили новыми клинками из праха. Они только взмахнули ими навстречу стрелам, не прекращая бег, – и древки обратились в труху, подобную той, что окружала Круг Заклинателей, а наконечники ржавчиной рассеялись в воздухе. Только черные черепа кружились там, где только что висел рой стрел, а двумечные уже врезались в сбившийся строй первой шеренги с правого и левого крыла. Их «серпы» с первых же ударов принесли ужасную жатву.

Против лезвий из праха не устояли ни щиты, ни доспехи, ни мечи. Первыми погибли з'ури‑двумечники, храбро устремившиеся наперерез предателям. Перерубленные надвое карлу щедро заливали кровью проход. Над половинками тел зависали черепа‑тени, огонь в их глазах вспыхивал, а лезвия чудовищных оружий удлинялись. Уже падали воины второй шеренги, задетые оружием из праха упырей. В них вгрызались черные черепа: они проникали сквозь доспехи и впивались в живую плоть. Мечи не помогали – лезвия тэа'с'у просто проходили сквозь клыкастые тени, не причиняя вреда.

Вертевшихся волчком двумечных было невозможно задеть, а удачные выпады копий моментально обращались в ничто в прямом смысле этого слова. Черепа набрасывались на копья, угрожающие двумечным, и превращали их в тлен. Один з'ури не успел разжать пальцы, державшие исчезающее древко, и череп скользнул по руке, прямо к шее карлу. Воин упал замертво, а «серпы» стали еще крупнее.

Вскоре первая шеренга была полностью уничтожена. Для этого двум двумечным хватило нескольких минут. Вторая шеренга отступила. З'ури готовили убивать с детства. Но это не значит, что они не боялись смерти, особенно когда Жестокосердный в любой момент готов достать кинжал и чиркнуть по твоей нити жизни, а ты даже ничего не можешь с этим поделать. Они готовы были умирать, но не так и не тогда, когда противник неуязвим и всесилен.

Снова выстрелили лучники. И снова черепа‑тени защитили своих хозяев.

Зашевелились упыри. Медленно, осторожно, молча Дикие начали приближаться.

Вторая шеренга остановилась. Дальше идти некуда. За спиной сомкнула щиты третья шеренга. За ними – четвертая. За четвертой – Круг, защитить который з'ури должны ценой жизни.

Двумечный, стоявший возле левого крыла шеренги, вскинул «серп» над головой – и лезвие осыпалось, облаком праха потянувшись к застывшей второй шеренге. Воины ничего не могли поделать, прах оседал на доспехах, одежде, открытых участках кожи. Кто‑то пытался отряхнуться, но бесполезно. Плотное облако накрыло всю вторую шеренгу. Двумечный поднес рукоять к левому плечу и резко опустил ее вниз слева направо, будто рубанул со всей силы. И каждый покрытый прахом не‑живых з'ури распался на две части, разрезанный пополам от правого плеча до левого бедра. Фонтаны крови обильно полили третью шеренгу.

Вдруг из нее с безумным криком вырвался воин. Одиночка бросился на двумечного, чья рукоять еще была лишена смертоносного «серпа», и метнул перед собой тэа'с'у, придав ему форму овала в свой рост. Тэа'с'у сожрали черепа, вылетевшие из хоровода вокруг меча двумечного, что находился возле другого крыла третьей шеренги. Но, поглощенные тэа'с'у, черные тени не успели заняться з'ури, и карлу с криком врезался в двумечного. Их швырнуло во Врат‑кусты, прямо в заросли. И тут же засветилась статуя из лиан, до того скрытая густыми ветвями. Фильфил‑охранник зашевелился. Его лианы в мгновение ока опутали и двумечного и карлу, сдавили, смяли доспехи и кости. Прах вернулся в форму серпа‑лезвия, однако это уже не могло помочь двумечному: когда фильфил схватил его, двумечный выпустил рукоять из рук. И теперь умирал, умирал вместе с карлу, самоубийственным ударом отомстившим за товарищей.

Оставшийся в живых двумечный направил меч на третью шеренгу. Несколько копий вылетели из строя, пытаясь помешать ему. Они исчезли в черном мельтешении теней‑черепов, ринувшихся им навстречу.

З'ури крепче сомкнули щиты. Третья шеренга все понимала. Сейчас они умрут. Умрут от магии, что похитила разум их собрата и вложила ему в руки разрушительное оружие. Можно молиться Великому Лесу и богам… Можно. З'ури не умели молиться. Их никто никогда этому не учил. Всегда и во всех ситуациях они должны были рассчитывать на себя. И поэтому, когда лезвие из праха обратилось в серое облако, вся шеренга шагнула вперед. Прямо в облако. И, убыстряясь, двинулась на двумечного. Он уже вскидывал рукоять для ужасающего удара, когда весь строй, уже покрытый прахом, все шестьдесят карлу бросили в него копья. И черные черепа, летавшие возле ног з'ури третьей шеренги, на этот раз не защитили двумечного. Он вдруг стал похож на ежа, не успевшего свернуться. Покачиваясь под тяжестью копий, двумечный качнулся назад. И испуская дух, судорожно опустил руку с рукоятью.

Третья шеренга умерла сразу. Разрез прошелся прямо по сердцам ее воинов.

Дикие победно взревели и устремились на последнюю оставшуюся шеренгу. Первых нападавших прикончили стрелки, вынужденные после начального залпа отложить луки и встать в строй. Дикие налетели на з'ури, не щадя ни себя, ни тем более карлу. Почти три сотни упырей пытались уничтожить шестьдесят Лесных эльфов. Несколько Диких по неосторожности провалились в заросли Врат‑кустов, где их тут же прикончили фильфилы. Но Диких все равно было слишком много. И Апостолы, появлявшиеся перед строем и могучими ударами заставлявшие его прогибаться назад, уже совсем не страшились ни магии, ни стрел.

А Заклинатели, неспособные помочь воинам, их защищающим, продолжали плести Заклинание. Окружавшие Круг з'ури, телохранители Заклинателей, достали тэа'с'у. Сражение было близко.

Слишком близко.

Лучи били из глаз магов карлу все быстрее и быстрее: это Заклинатели пытались поскорее завершить Заклинание. Начни Дикие прямо сейчас рвать их на куски, и Заклинатели на это не обратили бы внимания, полностью сосредоточившись на сотворении магии. Заклинание создавалось, и ему было все равно, что рядом гибнут смертные и что чем быстрее оно возникнет, тем больше жизней будет спасено.

Четвертая шеренга едва держала оборону. Ее могли прорвать в любой момент. Раненые бойцы устали, и тэа'с'у разили не так быстро, как в начале схватки. З'ури знали, что они – последняя надежда Диренуриана. Даже не Поцелованный Смертью, нет. Именно они. И это придавало им сил. Это придавало им сил сдерживать Диких и раз за разом наносить удары.

Сколько это продолжалось, не мог сказать никто. Но все отчетливо запомнили, когда это закончилось. И как.

Дикие прорвали последний строй. Один из них выпустил из себя струю слизи, и три з'ури исчезли, оставив просвет. В него прорвались четыре Апостола, действующие слаженно, как будто они были одним целым. Охранники Заклинателей приготовились к схватке. Тэа'с'у и мечи упырей скрестились, извивающиеся черные лезвия попытались обмотать клинки Апостолов и вырвать их из рук упырей. Два Апостола именно так и потеряли мечи, но их удары кулаками сотрясли з'ури, откинув их к Кругу. Два других с недюжинной силой разорвали путы тэа'с'у, обезоружив напавших на них телохранителей. Охранники могли только защищаться, отступая к Кругу, и с каждым сраженным з'ури они понимали – вот и все, конец…