Четверг, 15 декабря

21.25 Ленинаканского времени. Закончен первый рабочий день.

У французов собаки, у японцев приборчики, отзывающиеся на биение сердца, у австрийцев тепловизоры, а у нас...

Наш дежурный Игорь Петренко начал утро с того, что разжег в фойе костер!

Зав по медицине, он же "глав-бух" - ответственный по спиртному Сергей Шалыга колдует над "наркомовскими" ста граммами на брата:

- Пургенчик с антигриппинчиком на стакан подсолнечного масла. Перемешать...

Юра Бессергенев делится впечатлениями:

- Французы с собаками по развалинам идут, флажки ставят здесь живой, здесь мертвый.

- Начальство бы так обкладывали, - сумрачно отзывается Олег Гвоздев. - Здесь дурак, здесь умный...

Как же прошел день?

Олег Гвоздев:

"Ночью слегка замерз, но вполне терпимо.

Встали в 7 утра. Игорек Петренко и Андрей уже приготовили на примусах завтрак: суп из консервов и чай. Черпачок супа и 200 гр. чая. Воду надо экономить. Завтрак обильно сдобрен хлоркой. Ужасно вкусно!"

Какой здесь бардак! С утра мы с Бессергеневым и Шынгысом отправились на поиски руководства.

Олег Гвоздев:

"Пока суть да дело, я еще раз прошелся по административному корпусу нашей фабрики. Сделал пару снимков на открывающуюся панораму.

Верхние этажи здания в аварийном состоянии. Глубокие трещины в стенах и потолках, вываливающиеся блоки и куски штукатурки. В кабинетах все поставлено с ног на голову. Столы, стеллажи с бумагами, шкафы, телефоны - все перемешано в общую кучу. На многих столах брошены остатки еды. Видимо, трясти начало во время завтрака, принятого у чиновников в это время. Удручающая картина".

Сергей Хардиков:

"Пока Шеф с Бессергеневым ходили в штаб выяснять, что и как, мы прогулялись вокруг. Разграбленная столовая. Валом лежит и тухнет мясо и птица. Во дворе гробы с покойниками, откопанными из развалин. Мертвецов никуда не увозят. Они лежат на улицах по несколько суток, пока их не опознает кто-нибудь из родных. Немудрено, что город на грани вспышки эпидемии.

...У одного руки и ноги окоченели и торчат из-под крышки. Я как увидел эти скрюченные сине-желтые раздробленные пальцы, чуть не обрыгался".

Олег Гвоздев:

“Шеф и Бессергенев все еще в бегах. Мы с хлопцами вышли во двор фабрики покурить и посмотреть все при дневном свете. Во двор начали стекаться местные жители. Подходят к гробам, ищут своих родственников. Трупы, которые ночью лежали на носилках, тоже переложили в гробы. Правда, ограничились тем, что просто положили. Из ящиков торчат обезображенные руки и ноги.

Пошли к развалинам посмотреть работу, но ветерок потянул со стороны гробов, и меня чуть не стошнило от запаха. Всей толпой поспешили ретироваться".

Сергей Хардиков:

"Пошли за водой на колонку. Поглядели на руины при солнечном свете. Как в кино, после бомбежки. Улицы завалены битым камнем. Возле Горкома партии груда искореженного железа. Это когда-то было черной Волгой. На углу улицы стоит танк.

Кругом армейские патрули с автоматами и дубинками. Поверх шинелей - бронежилеты. Возле вино-водочного магазина - часовой с пулеметом. Но судя по разбитым витринам, магазин уже разграблен.

Еще одна раздавленная машина с голыми дисками - кто-то из ловких ребят снял с нее колеса.

Набрали воды, вернулись. Нас уже ждут".

* * *

А мы с Юрой и Шынгысом в это время вели поиск руководства. Штаб Минлегпрома оказался пуст. В штабе ВЛКСМ занимаются только комсомольскими отрядами. В Центральном штабе никто ничего не знает. Никто не может направить нас на объект, никто не может сказать, где и что нужно делать. Нет связи между штабами. Нет связи с Ереваном, с другими районами.

Единственное, что узнали, так это что Казахстанские отряды стоят у памятника матери Армении, спелеологи в большинстве на стадионе. Но все это далеко. Наша база в центре города, может, и не самая безопасная, но уж в удобстве ей не откажешь.

У дверей Центрального Штаба автоматчики в бронежилетах и касках, усиленные наряды милиции. На всех стенах и окнах объявления:

"Если вы живы, жду вас у..."

"Мамочка, я жива, жду тебя у тети..."

"Если увидишь эту записку, напиши на ней, где тебя искать."

В штаб врываются люди, просят помощи:

- Краны стоят: нет крановщиков и горючего!

- Нет людей - некому копать!

- Кран нужен, там под развалинами голоса!

Все вязнет в растерянности штабных. Слышим их ответы: нет машин, нет кислорода, ацетилена, нет медикаментов, нет людей. Как же нет? А мы?

Мы битый час пытаемся обратить на себя внимание.

Патрули на улицах Ленинакана

К черту штаб! Подходим прямо к людям:

- Куда идти?

Один черный худой человек трогает меня за рукав:

- Спасатели?

- Да, мы спасатели.

- Пойдемте, тут надо помочь.

Подводит нас к другому человеку:

- Вот люди, они могут помочь.

Это директор Ленинаканского книготорга. Никто из нас не запомнил, как его зовут, называем единодушно Папа.

- Скорее! Пойдемте!

Олег Гвоздев:

"Но время шло, мы матерели,

Мгновенья вырастали в дни,

С Ленинаканом породнившись,

Мы даже "папу" завели.

Весь день усиленно кидая

Цементно-арматурный лом,

Мы ищем в том, что было домом,

Того, кто был его жильцом".

* * *

...Наш объект - три 9-этажных жилых дома по улице Ширакаци. Теперь это гигантская гора искореженного, искрошенного бетона. Здесь у Папы осталась дочка 11-12-летняя девочка.

Сергей Хардиков:

"На месте дома здоровенная куча бетонных глыб, балок, щебня и завязанной узлом арматуры. Высота кучи - метров 10-15 (это Серега загнул - реально метров 5-6). По куче копошится человек 60-80. Мы лезем на кучу и начинаем бестолково шпырять ломами и грести лопатами. Вокруг дома стоит 4 подъемных крана. Стропим балки, сварщики обрезают арматуру, кран грузит балки и глыбы на подъезжающие КамАЗы. Мелкие обломки собираем в тазики и корыта, которые затем высыпаются в здоровенный железный ящик. Периодически содержимое ящика высыпается с помощью того же крана".

Один из 9-этажных домов по улице Ширакаци.

Олег Гвоздев:

“...Девятиэтажка сложилась, как карточный домик, как будто под гигантским прессом, расплющив все и всех между полом и потолком собственных квартир. Все засыпано горами битого строительного материала. Собираем его в контейнер и отправляем на кране вниз. Очень мешает переплетение арматуры. Режем ее газосваркой. Работа утомительная. Надо очистить плиты перекрытий и поднять их краном, открыв путь к следующему этажу.

Мужики отрыли узкую щель, ведущую внутрь здания. Юрий полез туда, прошел сверху (6 этажей) до подвала, где можно, но ни мертвых, ни живых не обнаружил.

Из-под руин ощутимо тянет разложением".

Рядом с нами работают спасатели из Чехословакии. Они приезжают на специальных машинах типа ГАЗ-66 командами по 8 человек, портативными мотодискорезами режут арматуру, поднимают гидравлическими домкрат-разжимами плиты, перекусывают специальными пресс-ножницами путаницу стали. Присоединяемся к ним с лопатами и ломами - все наше шанцевое снаряжение.

Чешские спасатели с мотодискорезами и гидроразжимами. Нам тогда они и не снились.

Олег Гвоздев:

"... На наш дом пришла бригада чехов со своим инструментом - бензиновыми дискорезами, гидродомкратами, кусачками. За час они наворочали столько, сколько нам и за день не сделать. Душит злоба на тех, кто не соизволил снабдить нас хотя бы кусачками для перекусывания тонкой арматуры. С каждой проволокой приходится долго возиться, рвать ее краном. А о толстой арматуре и речи быть не может. Тем более, что у газорезчика после обеда кончился кислород.

Чехи работали до 19 часов, деловито, не торопясь, но споро. Периодически подогревая себя порцией бренди из бутылки. Помогали нам таскать и корыта со щебнем, и трупы выковыривать. В 19-00 они пошли отдыхать".

И сразу все застопорилось...

На раскопках тот же беспорядок, что и в штабах. Множество бездельников. Многие ждут, когда раскопают именно его квартиру. Это понятно, но все же! Помогают только родственникам. А как же остальные - хоть пропадай?

Сергей Хардиков:

"Толпа местных жителей ужасно действует на нервы. Каждый хочет откопать именно свою квартиру и дергают нас, как саврасок:

- Эй, здесь не копай, тут ничего нет, вон там копай!

- Эй, не там, а здесь!

Шеф с Бессергеневым исследуют узкий лаз, который ведет вглубь развалин. Юра залез в щель, там галерея метров на 20.

Юра Бессергенев уходит в лаз под завалом.

Подлетает мужик:

- Сюда нельзя, это моя щель, я ее отрыл, мне в ней и лазить. Это принципиальный вопрос!

Когда Шеф зарычал на него про специально обученных людей, мужик как-то сник, сообщил, что он педагог из Киева, ведет там в СПТУ туристскую секцию. Здесь добровольцем.

В галерее этой Юра никого не нашел, хотя (по разговорам) вчера здесь были швейцарцы с поисковыми собаками, собаки лаяли. Собачки у них научены: если человек живой - лает, если мертвый - воет”.

Андрей Волков:

"А я так прикинул, от нас больше пользы, чем от этих швейцарцев с собаками. Мы делаем дело, а от них (с их собаками) пользы ни на грош. Что там эти собаки тявкают, это все лажа. Только нашумели, рисанулись и все".

Думаю, Андрюха слегка погорячился. В первые дни как раз для собачек работа. А сейчас уже точно - лучше один чех с дискорезом, чем десять кинологов с собаками.

Сергей Хардиков:

Вскоре откопали первые трупы - женщина и двое детей. Мальчик года 3 и девочка 1,5 лет. У них прижало ноги, и долго не могли вытащить. Застропили верхнюю плиту, стали поднимать - все посыпалось. Стали подкапывать снизу. Мешают водопроводные трубы. Где сварщик? А он подходить боится.

Грязно матерясь, хватаю резак и пытаюсь перерезать трубопроводы сам. Но газосваркой я никогда не работал, только электро, и когда открываю режущий кислород, резак тухнет. Так несколько раз. Наконец, сварной превозмог страх и лезет сам. Голова женщины находится прямо возле труб. Искры от сварки летят ей на волосы. Резкий запах горелого волоса. Вытащили мальчишку. Он еще совсем не тухлый, от силы два дня как умер. Затем девочку. Ну, у той голова была плитой раздавлена, сразу в простынь завернули. Последней - женщину. Это уже куль мяса и переломанных костей. Доставали в резиновых перчатках. Уже вовсю выделяется трупный яд. Страшно.

Опять гребем щебень и плиты, сваи, перекрытия и арматуру. Вместе с нами работают парни - москвичи, горноспасатели.

Я обратил внимание, что они все в одинаковых синих полукомбинезонах:

- С собой привезли?

- Нет, здесь выдали, в детском пансионате, там сейчас склад".

* * *

...Машин на отвоз не хватает, скреперы перебрасывают обломки из кучи в кучу. Краны работают неритмично, не хватает крановщиков и квалифицированных стропальщиков.

Самое главное - дезинфекция. В условиях недостатка воды и медикаментов над городом реально встает угроза эпидемии дизентерии. Ходят слухи о скором введении карантина месяца на полтора. Этого только не хватало!

Небо в облаках, время от времени сыплет снежком, но тепло.

К счастью наши дома находятся в самом центре города в непосредственной близости от начальства. Так что к обеду подвозят цистерну с водой, дезинфицирующие порошки и аэрозоли. Встреченные нами спелеологи говорят, что мы тут, как короли, ближе к окраинам вообще ничего нет.

Сергей Хардиков:

"Идем на обед. Наш могучий покровитель слово держит.

Рядом с развалинами дома палаточный городок москвичей. Там мы поставили свою палатку, там для нас лежит целая гора жратвы, расфасована по пайкам: банка рыбной консервы, пачка масла, 200 граммов вареной колбасы, пачка печенья, сырок, баночка виноградного сока. Хлеба нет, так что масло мажем прямо на колбасу.

Я заикнулся "хозяину" про комбинезоны. Нет проблем. Он садит меня, Вана и Шалыгу в свою машину, и мы едем на склад. Склады охраняют ВВэшники. Но он предъявляет пропуск и проходит с Шалыгой. Мы с Сашкой выясняем у воинов обычаи местного населения. Здесь обеспечивают пострадавших от землетрясения всем необходимым. Склады гигантские, типа нашего ОРСа. Все есть. Кое-кто греет на этом руки.

Воины характеризуют просителей, которые толпятся перед воротами:

- Вот эта бабушка приходит сюда уже восьмой раз. Каждый раз получает шмоток на две семьи, а ходит в одной и той же кофте.

- А вот эта молодая тварь охотится за канадской дубленкой, ничего отечественного она не признает.

Бывает, что вещи отсюда крадут машинами. Вполне официально выписывают пропуск (по блату) и гонят машины в Ереван, продавать. Действительно есть с чего задуматься. Неделю Армения в трауре. Мужчины не бреются - не до того. Многие в дорогих дубленках и английской шерсти пальто, но грязные до ужаса - день и ночь пропадают на развалинах, ищут родных. Здесь же многие чистенькие и опрятные, аж противно. Явно не взяли в руки ни одного кирпича.

Пока мы трещали с воинами, наш покровитель выписывает спальные мешки, бушлаты, брезентовые рукавицы и резиновые перчатки, респираторы и шахтерские фонари с аккумулятором, комбинезоны и 2 двухместные палатки, примус - вот это размах!

Договорились с "РАФ"иком, мы грузимся. Напоследок "папа" сует пару мандаринов, но обещает организовать завтра горячий обед.

Привезли все это в палаточный городок. Часть сразу увозим на нашу чулочно-носочную базу. Решили все-таки ночевать там. Хотя здесь зима и мягче, чем в Усть-Каменогорске, ночевать в палатках - бр-р-р! А местные аборигены уже неделю на улицах вокруг костров - боятся заходить в здания.

Я остаюсь охранять наше барахло. В это время подъезжает здоровенный трейлер и, едва не наехав на нашу кучу продуктов, начинает сгружать какое-то хитро-мудрое оборудование. Оказывается, это французское телевидение задумало устроить прямой телерепортаж во Францию. У них пара мощных ретранслятора, облепленных значками "Осторожно, радиация!". Приятное соседство..."

Французские мобильные станции теле трансляции в Ленинакане

Олег Гвоздев:

"Французы вытащили из чрева фургона горы аппаратуры.

Один с видеокамерой на плече сразу ринулся нас снимать. Оказывается, это будет сеанс космической связи с Парижем!"

Сергей Хардиков:

"Появился Шалыга. Мы прячем наши вещи в палатку и опять идем на развалины. Уже стемнело. Работаем при свете прожекторов. За время моего отсутствия откопали еще штук 8 трупов.

Решаем с москвичами работать посменно, 8 часов мы - 8 часов они. Чтоб не получилось, что одни пашут только ночью, а другие только днем. Но тут выясняется, что крановые по ночам спят. У сварных кончился кислород. Базару нет. Все по пещерам".

В этот день откопали 11 человек. Большинство погибших женщины и дети. Взрослые днем были на работе. Улицы заставлены гробами в несколько рядов. Мы уже привыкли и отупели. Надо работать.

...Работу заканчиваем в темноте. Идем ночными улицами по опустевшему городу к нашему дому под часами на площади Ленина.

* * *

Ночь в Ленинакане, ночь.

Вечным сном руины спят.

Валится к утру с ног

Пыльный наш отряд - спас.

Выстрел разорвет ночь.

Смерть всем мародерам, смерть!

Время подошло - мочь.

Время подошло - сметь!

Сметь задать вопрос в лоб,

Смочь сдержать вранья пресс,

Мы пришли сюда, чтоб

Знать все без прикрас пресс.

Кровянит костер ночь.

Бронетранспортер бдит.

Ноют раны в ночь, но

Спит Ленинакан... Спит?

Рвут прожектора тьму,

С хрипом рвет завал кран.

Нет надежды, нет. Ну!

Отступить сейчас - срам!

Покури, браток, слышь,

Откопали двух вчера, там.

Был один еще жив,

Девять суток, слышь? Страх.

Дом, как коробок, смят.

Что у вас? Опять труп.

В скрежете ломов мат

Отупевших спасгрупп.

Под ногой ледка хруст.

Нам патруль глядит в след.

Город, как скелет, пуст.

Мысль лишь одна - лечь.

В полночь тут толчок был,

Люстра ходуном, слышь?

Я как раз котлы мыл...

Э-э, да ты, браток, спишь.

Ночь в Ленинакане, ночь.

Вечным сном руины спят.

Валится к утру с ног

Пыльный наш отряд - спас.

декабрь 1988г. Ленинакан.

* * *

Так прошел день. Пора спать. Мат и хохот - разрядка.

Ну вот, вроде, все проблемы улажены, народ расползается по мешкам. Последняя перед сном сигарета уже в спальнике.

Главное не думать. Мы загоняем все домашнее, человеческое вглубь. Наверно, так было на войне. В Ленинакане, говорят, до 100 тысяч погибших. Это неофициальная информация. Официальной здесь нет. Но простой усредненный подсчет дает страшные цифры. Сколько трупов только в нашем доме!

Говорят, что это больше ташкентского землетрясения. Какое, все-таки, горе.

А мы загоняем все внутрь. Мы материмся и смеемся, каждый внутренне содрогаясь от увиденного, от того, что могли бы, но не даем себе почувствовать.

Мы добились своего - мы здесь. А дома тревожатся за нас. И не без причины.

Сегодня крюком ударило стропальщика. Мы с Шалыгой его перевязали. И опять же без внутренней дрожи обработали рану спиртом, наложили повязку, как учили.

Снова встретились с Колей Журавским. Ребята рассказали, что вчера от такой же толпы, как и на наших развалинах, пострадал ленинградский спелеолог: пошел в щель под завалом, где были живые, а кто-то из зевак спустил на него камень. Парень госпитализирован.

* * *

Если когда-нибудь мой дневник опубликуют, боюсь - это не будет героический репортаж. Но никто не напечатает мои записки в их настоящем виде: слишком много в них горечи и проклятий в адрес властей. Так что я пишу для себя.

И все-таки люди должны знать правду, а не получать взамен сладенькие лживые конфетки в лаковых обертках. Как это сделать?

Две стороны медали. С одной те, кто из разных стран прилетел сюда на помощь, те, кто на своих местах дома делают все, чтобы помочь издалека. С другой - ужасающая деморализация административно-управленческих чиновников. Неужели нельзя наладить надежную радиосвязь с Ереваном? Прокинуть военно-полевой провод между штабами в городе? Обеспечить подвоз питьевой воды? Дать людям бактериофаг?

Нет координации, город не разбит на квадраты для ведения работ. Уму непостижимо, какая путаница. А ведь уже неделя прошла со дня землетрясения! На что же годны все наши гражданские обороны, армии, внутренние войска?

То, что не под силу штабам и прочей администрации наш Папа делает спокойно.

- Вы только работайте! Я все обеспечу.

Через пару часов привозит всему отряду телогрейки, спальные мешки, палатки и шахтерские аккумуляторные фонари "коногонки". К обеду подвозит горячую пищу:

- Только работайте! Достаньте ее...

Состоящие из добровольцев специализированные отряды, типа нашего, вообще выпадают из понимания совковой системы управления и снабжения - ведь их нельзя отнести ни к одному из ведомственных штабов. Беспризорные спасатели!

Нам наплевать. Мы слишком хорошо подготовлены, чтобы растеряться. Мы приехали сюда работать, и мы работаем. Адаптируемся к житухе. Но все же как все это не похоже на сообщения в прессе и по ТВ: на то, что ожидали увидеть!

Или нам все только кажется? Нет. Беспорядок полнейший. И этому нет объяснений.

* * *

Олег Гвоздев:

"Работу закончили в девятом часу, притащились к себе на фабрику. Традиционно помылись в хлоровом растворе, пожрали и на боковую.

Устало косолапя ноги,

Бредем домой, когда темно,

И заработанною водкой

Согреем стылое нутро.

Потравим сально анекдоты

О бабах и других делах

И отрубаемся надолго...

Надолго? Только до утра".