Глава 49. На смерть

Шензи начала медленно двигаться вокруг Ухуру, оценивая его как противника. Он не был так хорошо сложен, как Скалк, но славился своими быстротой и проворством. Одной из причин, по которым Така выбрал Ухуру охранять Рафики, была его способность быстро принимать решения в любой ситуации. Шензи столкнулась с противником, который не уступал ей в интеллекте, и это делало его вдвое опасней.

Ухуру сидел тихо, не спуская глаз с превосходящей его по размерам гиены. Он пытался не подавать виду, но в глубине души он ужасно боялся ее: в прошлом она уже показала, на что способна. Силясь вспомнить о бое все, чему его научила мать, Ухуру держал голову низко опущенной, стараясь сделать из себя как можно меньшую мишень.

Внезапно она бросилась к нему, раскрыв пасть, — рычание прорезало воздух. Он молниеносно ушел с линии атаки, и она упала на землю. Но прежде чем Ухуру успел отреагировать, она была уже на ногах и вне досягаемости.

— О-о-о, какие мы быстрые! — Шензи злобно посмотрела на него, тяжело дыша. — Ну и долго ты сможешь уворачиваться, прежде чем мои зубы вопьются тебе в гор… — резкий вопль прервал ее на полуслове — он ринулся вперед. Она повторила его маневр, отскочив в сторону, и снова встала на ноги, готовая атаковать.

Ухуру ответил улыбкой.

— Ты увидишь, что я могу преподнести кучу сюрпризов.

Он опять напал, и его челюсти впились ей в плечо, вырвав кусок мяса и шерсти. Шензи заскрипела зубами от боли. Оттолкнувшись задними лапами, она навалилась на него и, используя превосходство в весе, повалила на землю. Ухуру извивался под ней как змея, уклоняясь от ее челюстей.Освободившись от захвата, он опять встал перед ней.

ТеперьУхуру начал кружить вокруг нее, в тусклом свете его лицо казалось зловещим. Шензи, пошатываясь, следила за ним, чувствуя, как кровь стекает по ее передней лапе; ее плечо пылало от боли.

Скалк про себя выругался, увидев ее лицо. Она стала жертвой чрезмерной уверенности, что ее превосходство в весе испугает Ухуру; все было скорее наоборот, и сейчас она расплачивалась за свою ошибку. Страх на ее лице говорил, что поражение лишь вопрос времени. Однако правила Ши’кала были жесткими, и Скалк не имел права вмешиваться. Посмотрев на львов, он увидел, что те полностью поглощены разворачивающимся перед ними боем. Взгляд Скалка упал на Ишу, и улыбка озарила его угловатую морду.

«Возможно, одно решение этой проблемы еще осталось», — подумал он. Осторожно оглядевшись вокруг и увидев, что всеобщее внимание приковано к поединку, он растворился в тени, и поспешил к слоновьему кладбищу так быстро, как только позволяли ему ноги.

Хотя его исчезновение никто не заметил, нельзя того же сказать о его приходе на кладбище. Бэйшак сполз с вершины черепа, где он сидел, и ринулся к Лосаре, которая сидела на открытой площадке, служившей местом сбора клана.

— Мама, — закричал он, запыхавшись, — он идет!

Лосара кивнула с видимым отвращением.

— Как я и ожидала. Ты помнишь, что делать?

Он энергично закивал.

— Ага.

— Прекрасно, тогда пошли.

Щенок со всех ног рванул к дальнему краю кладбища. Лосара же неторопливо подбежала к входу, где и села в ожидании.

Из темноты медленно показался силуэт Скалка.

— Приветствую, Лосара.

Она поздоровалась кивком.

— Скалк? А где Шензи?

— Все идет не по плану. Я пришел, чтобы исправить ситуацию,— проскочив мимо нее, он направился к видневшемуся вдалеке черепу. — Наш великий и прославленный Ро’мок вызвал Шензи на Ши’кал, и она сразу начала проигрывать, — Скалк искоса посмотрел на нее. — Я хочу дать львам небольшой стимул к решению нашей проблемы. Ухуру поручился за львенка своей жизнью. Вот мы и позволим ему сдержать обещание.

Она обогнала его, преградив ему путь.

— Что ты собираешься сделать?

— Брошу маленькую тушку прямо к ногам нашего славного Ро’мок. Затем сяду в сторонке и буду наблюдать за представлением, — он сузил глаза, когда Лосара опять преградила ему путь. — Могу дать тебе хороший совет — уйди с дороги, милочка, — сказал он, обнажив клыки.

— Идиот! Об этом можешь больше не беспокоиться, — она презрительно усмехнулась ему в лицо. — То, что ты глупо выбрал охранников, уже привело к его гибели, — ее лицо поникло в печали. — О боги, разве ты не слышишь?

Он в недоумении уставился на нее, подняв одно ухо. До него донесся слабый вопль, раздавшийся с северной насыпи, где был заключен львенок. Он широко раскрыл глаза, осознав, что произошло, и ошеломленно посмотрел на нее.

— Нет!!!

Слезы брызнули из ее глаз.

— Я пыталась остановить его, но он был слишком сильным, — внезапно Скалк оттолкнул ее и рванулся к видневшемуся вдалеке черепу. — Поднявшись, она тихо засмеялась. — Идиот, — отряхнувшись, она не спеша пошла за ним.

Гриз’ник стойко стоял у входа в череп, отчаянно пытаясь не замечать доносившиеся из него жуткие звуки.

— Всемогущая Ро’каш! — бормотал он, — ну почему такое всегда случается, когда я на дежурстве?

Он стиснул зубы, когда изнутри сырой полости черепа, куда был заключен львенок, вырвался пронзительный вопль. К’тел приказал ему и всем остальным охранникам оставаться снаружи, пока он будет «допрашивать» пленника. Судя по звукам, издаваемым львенком, Гриз’ник засомневался, что К’тел вел вежливую беседу. Сквозь череп за спиной он почувствовал глухой сильный удар, сопровождаемый треском кости. Изнутри донесся ужасающий крик. Охранники смотрели на череп широко раскрытыми глазами.

Гриз’ник вздрогнул и сочувственно покачал головой.

— О боги, должно быть, это больно.

Скалк несся как одержимый, вопли львенка наполняли его уши, придавая сил его и так напряженным мускулам. Прибежав к насыпи, он увидел окруживших череп охранников, лица которых отражали все эмоции от радости до отвращения. Внезапно крики внутри черепа прекратились, и из дыры в нем появился К’тел, облизывающий от удовольствия губы.

Скалк примчавшись, немедленно встал к нему лицом к лицу.

— Ты что творишь?! — заорал он.

К’тел испуганно съежился и отступил назад.

— Успокойся, Скалк. Наш маленький гость стал слишком докучать, и я позаботился о нем, — он сильно нахмурился. — Надо сказать, львы все же слишком вредны для желудка. — Внезапно он рыгнул так, что зубы задрожали.

Скалк сунул голову в пасть черепа. Осмотревшись, он различил неясные следы крови на стенах. Опустив взгляд, он увидел маленький пучок золотистой шерсти, которая колыхалась от его дыхания. Медленно выйдя, он свирепо посмотрел на своего товарища. Уголки его губ сжались в попытке подавить вопль.

— Ты вообще понимаешь, что ты наделал?

К’тел тупо посмотрел на него.

— А в чем дело? Только не говори, что тебе нравился этот маленький комок шерсти!

— Нет, тупица! Но, имея тело, я хотя бы мог бы доказать, что он мертв! Этим я мог решить сразу все проблемы. Теперь мне придется придумывать, как заставить их поверить в его смерть! — Скалк минуту сидел, кипя от злости, затем просиял. — Это большой риск, но, может быть, удастся ввести их в заблуждение, — сунув голову в череп, он схватил зубами львиную шерсть, лежащую на земле. Выбравшись, он грубо оттолкнул К’тела плечом, и, уже стал было ворча уходить, но вдруг остановился и посмотрел назад. — Ну ты только посмотри, — сказал он, пристально посмотрев на К’тел. — Быстро же ты его сожрал.

Уголки губ К’тела слегка скривились.

— Ну-у, он был очень маленьким.

Скалк неодобрительно покачал головой.

— Ну ты обжора, — сказал он с деланной обидой. — Не мог мне хоть кусочек оставить?

К’тел виновато улыбнулся, подыграв.

— Извини.

Скалк на секунду задержал на нем взгляд и поспешил прочь.

К’тел удерживал улыбку на лице, пока звуки шагов не растворились в ночи. Обведя взглядом оставшихся охранников, он злобно оскалил зубы.

— Ну и что смешного? Свободны! Разошлись, чтобы я вас не видел!

Поворчав, остальные медленно разбрелись. Он опасливо смотрел за ними, пока последний силуэт не растворился во мраке. Осторожно подойдя к дальней нише, он тихо сел и прислушался. Прошло несколько долгих секунд. К’тел с облегчением вздохнул и повернулся.

— Дети, можете вылезать.

Из глазницы над ним показалась голова Хабусу.

— Сработало?

— Да, малыш. Теперь слезай, поскорее.

Спустившись с черепа, Хабусу захихикал.

— Поверить не могу, что он на это попался!

Появилась черная тень и подбежала к ним. Лосара нежно потерлась о львенка.

— Да благословит тебя Ро’каш за то, что ты сделал этой ночью, К’тел. Но пока рано радоваться. Бэйшак! Пошли!

Щенок выскочил из-за валуна, за которым прятался.

— Мама, куда мы идем?

— Мы отведем Хабусу домой, сынок, — сказала она, улыбаясь. — Боюсь, ему уже давно пора спать.

Дыхание Шензи было неровным, ей уже приходилось бороться за каждый глоток воздуха. Она тряхнула головой, стараясь прояснить зрение. Гиена пошатывалась от полудюжины кровоточащих ран. Ухуру напротив нее часто дышал, глубокая рана на его груди свидетельствовала об отваге Шензи в затянувшейся битве. Но по нему было видно, что он полон уверенности; остальные гиены просто ждали, когда бой придет к своему логичному завершению. Снаружи кольца гиен начали собираться шакалы, облизываясь в предвкушении пиршества, поскольку ни львы, ни гиены не будут есть тела Избранных Ро’каш: они корбан для всех, кроме низших падальщиков.

Шензи поймала взгляд Ухуру и испустила безмолвный рык неповиновения; она не отдаст свою жизнь так легко. Она медленно собиралась с силами, готовясь к последнему прыжку. Так она становилась крайне уязвимой для атаки, но, по крайней мере, перед смертью она сможет вцепиться ему в горло.

Ухуру ударил Шензи в лоб, и она растянулась на земле. Лапы надавили ей на плечи, искусно прижав к земле. Она увидела, как свет звезд отразился от его клыков, когда он приготовился вонзить их ей в горло. Закрыв глаза, Шензи молилась, чтобы смерть ее была быстрой.

Скалк сокрушенно закачал головой, присоединившись к кольцу своих собратьев.

— Я опечален тяжелым бременем новостей, которые я принес, но я должен поставить тебя в известность, ро’мок.

Ухуру повернул к нему ухо, но не спускал взгляда с Шензи, опасаясь какой-нибудь хитрости.

— Говори, Скалк, и побыстрее. Чего ты хочешь?

Скалк сделал большой шаг вперед и выплюнул клочок золотистой шерсти перед бойцами.

— Это все, что осталось от львенка. Один из вероломных охранников решил закусить им.

Воцарилась полная тишина, нарушаемая только рыданиями Иши. Ухуру недоверчиво посмотрел на шерсть.

— Хочешь сказать…

Скалк печально кивнул.

— Боюсь, что да, — он выпрямился и прочистил горло. — Боюсь, что как только поединок будет завершен, вы должны быть казнены, милорд. Вы ведь поклялись своей жизнью за жизнь львенка, и я не буду врать нашему могучему королю, как Шензи.

Шензи в изумлении посмотрела на него и на ее губах появилась улыбка. «Маленький пронырливый паршивец, — подумала она. — Я и не знала, что в тебе что-то есть, — она покачала головой. — Если бы я только знала раньше…»

Внезапно ее внимание привлекла золотистая фигура, прошедшая сквозь кольцо гиен.

— Эй, Шензи!

— Заткнись, Хабу, — прорычала она. Осознав, она замерла. — Хабу?!!

Скалк изумленно смотрел на маленького львенка.

— Что? Но он… то есть, ты?.. — его глаза засверкали от ярости, и он, зарычав, бросился вперед. — Не важно. Я разделаюсь с тобой сам!

— Стоять!!!

Все застыли, когда Иша протолкнулась к ним сквозь кольцо. Вклинившись между Ухуру и Шензи, Иша аккуратно, но решительно разделила их.

— Мой сын спасен, Ухуру. Нет нужды убивать ее. — Она повернулась к Лосаре и К’телу, которые стояли у львенка, готовые защитить его. Ухуру раскрыл глаза, не веря происходящему.

— Нарушение! — завопил кто-то из толпы. Все повернулись к вышедшему вперед шаману. — Ты не можешь вмешиваться в Ши’кал!

Гиены двинулись было к центру, но не успели они сделать и пары шагов, как в круге появилась знакомая личность.

— Погодите-ка, друзья, минутку, — Рафики предостерегающе помахал перед гиенами посохом. — Ши’кал, несомненно, неприкосновенен; никто не имеет права вмешиваться. Так или иначе, Шензи должна умереть.

У Иши кровь отлила от лица.

— Но, — задумчиво продолжил он, подперев руками подбородок. — Если Шензи признает поражение, Ухуру имеет право выбрать, как именно она умрет, не так ли?

— Так, — ответил шаман.

— Например, что-нибудь медленное, как замуровывание живьем в пещере, подходит?

— Конечно, подходит, — сказал шаман с едва скрываемым энтузиазмом.

— В таком случае, могу ли я предложить способ очень медленный и совершенно неотвратимый?

— Безусловно.

Рафики пробрался сквозь толпу и встал рядом с Ухуру. Гиен по-прежнему прижимал к земле дрожащую Шензи.

— У меня есть предложение. Ты согласен его принять?

Ухуру посмотрел на Рафики, собираясь возразить, но заметил едва уловимое подмигивание.

— Как ты скажешь, шаман, так и будет.

Подбежала Фабана и бросилась Рафики в ноги.

— Пощади! Пощади! Не мучай мою дочь. Позволь мне умереть вместо нее.

— Я думала, ты отреклась от меня, — хрипло прошептала Шензи. — Прости, что отреклась от тебя. Позволь мне умереть твоей дочерью.

— Ты будешь жить. Я умру твой матерью.

— Как пожелаешь, Фабана, — сказал Рафики. — Вместо Шензи очень медленной смертью умрет Фабана — от старости, — мандрил сердечно усмехнулся. — Я избрал орудие убийства. Ты согласен, Ро’мок?

— Согласен, — сказал Ухуру, просияв от радости. — Ты воистину мудр. — Ухуру опустил взгляд на трясущуюся гиену. — Я изгоняю тебя с тем же напутствием, что ты дала Симбе. Убирайся отсюда, как можно дальше. Если ты когда-нибудь вернешься, я убью тебя. И в этом случае ты умрешь не от старости. И забери с собой Скалка. Вы оба корбан.

Шензи неуверенно поднялась на ноги. Она многозначительно посмотрела на Ухуру, затем повернулась и пошла прочь. Банзай и Эд бросились к ней и аккуратно поддержали ее с боков.

— Не беспокойся, сестра, —прошептал Банзай настолько нежно, насколько позволял его грубый голос. — Мы пойдем с тобой. Мы не поворачиваемся спиной к своей семье.

Фабана посмотрела на них, затем повернулась и печально улыбнулась Симбе.

— Да будет господь с тобой. Я касаюсь твоей гривы.

— Я чувствую.

Она неторопливо потрусила к ним. Неожиданно одна из гиен побежала вслед за ними. За ней последовали еще двое, а затем еще.

Они собрались вокруг Шензи, образовав защитное построение.

По ее лицу пробежала еле заметная улыбка, когда она увидела растущую группу. Повернувшись к Скалку, она усмехнулась.

— С другой стороны, похоже, не все потеряно, — она понизила голос. — Слушай. Я хочу, чтобы ты…

Его холодные глаза впились в нее.

— Заткнись, — группа замерла, и все удивленно посмотрели на него, он покачал головой. — Просто заткнись и иди. Это из-за твоих планов у меня такие неприятности. Отныне я буду вести дела с другими, — он украдкой посмотрел через плечо. — Если ты не заметила, большинство наших собратьев встало на сторону короля. Ро’мок милостиво позволил нам уйти, — в его голосе послышалось презрение, когда он упомянул Ухуру. — Мы все еще живы. Или ты предпочла бы вернуться и дать маленькому проныре довести до конца свое дело? — он пристально посмотрел на нее. — Могу устроить, если пожелаешь.

Банзай в гневе бросился на него.

— Только попробуй!

Скалк пристально посмотрел на него.

— Уже попробовал, — мягко сказал он. — А теперь закрой рот. — Он повернулся к Шензи, и та ответила ему нелепой улыбкой. — Ну, я жду.

Прихрамывая, Шензи подошла к нему, и они нежно потерлись щеками.

— Ах, Скалк, обожаю, когда ты мне грубишь.

Она пошла вместе с ним, прислонившись к его плечу, ее сторонники следовали за ними; группа медленно уходила прочь от кладбища, негромко окликая друг друга на своем языке, пока их не поглотила ночь.

Ухуру тихо наблюдал за их неторопливым уходом, бормоча молитву благодарности. В какой-то момент он боялся, что может начаться гражданская война. Преодолевая усталость, он повернулся к шакалам, которые сидели неподалеку, все еще надеясь урвать что-нибудь.

— Могу я вам чем-нибудь помочь?

Шакалы угрюмо посмотрели на него, поняв, что сегодня здесь еды не перепадет. С неохотой они повернулись и ушли.

Иша с нежностью вылизывала своего сына, слезы радости струились по ее щекам, пока он рассказывал о своих приключениях.

— Мама! Ты должна была это видеть. Мы с Бэйшаком играли в самом большом черепе в мире, и мы выставили Скалка дураком перед всеми, и…

Подняв голову, Иша посмотрела на Лосару. Гиена игриво терлась мордой о своего сына, тихо разговаривая с ним и смеясь над его маленькими проделками. Она подняла глаза и поймала пристальный взгляд Иши. Львица и гиена, казалось, вечность смотрели друг на друга. Наконец небольшая улыбка прорезала лицо Иши. Она наклонилась к уху Хабусу и прошептала:

— Хабу, если я еще раз узнаю, что ты убежал поиграть с этой гиеной…

Он сокрушенно посмотрел на нее, и прижал уши.

— Да, мам?

Она посмотрела на него и улыбнулась.

— …то скажи мне, куда ты идешь, хорошо?

Улыбка Хабусу наполнила ее таким теплом, что она почувствовала слезы на лице.

— Ладно! Нет проблем.

Симба вышел вперед, и Ухуру преклонился перед ним.

— Я касаюсь твоей гривы.

— Я чувствую, — он громко замурлыкал. — Истинный мир может быть только там, где есть справедливость. Я заявляю это перед богами и великими королями прошлого: запрет, который великий Ахади наложил на поиск падали на Землях Прайда, теперь снят. Нет причины, что мешала бы вам жить так, как завещал Айхею.

Многие гиены столпились около Симбы, ниспали перед ним на землю.

— Эбу Симба, Ро’мок ака Ро’мок!