Глава 4. Если не можете убедить — сбейте с толку

Если не можете убедить — сбейте с толку.

Г. Трумэн

Рейн съездил в город, на доклад к королю. Вернулся хмурый и озабоченный, как купец, у которого три корабля подряд не вернулись в срок из плаванья. Вечером, пока я кормила Соль, муж рассказал, в чём дело:

— Пока я отсутствовал, произошло два покушения. Оба провалились, но сама понимаешь, что если так будет продолжаться, рано или поздно удача может отвернуться. Риналдо тоже считает, что дело пахнет масштабным заговором. И касательно нас не всё ладно. Рилд посетовал, что не может подобрать жениха для восемнадцатилетней двоюродной кузины короля Андарры — мол, количество женихов потребного возраста за последний год сократилось драматически. А такую невесту абы за кого не выдашь — ни десятилетний Отавио, ни сорокапятилетний вдовый Гилтрамо — это номера девять и четыре — не подойдут. Нам надо связи крепить, а не создавать новый источник жалоб и головной боли. Изложил мне всё это, а потом поинтересовался, насколько прочен мой брак. Я ответил, что прочнее Кернейских скал. И что сожалею, но полезным в марьяжных планах быть не могу, ибо уже связан. На это мне ответили, что желают видеть тебя при Дворе. Чем скорее, тем лучше. Договорились, что не позже, чем через неделю, я тебя представлю.

Я уставилась на мужа. Что-то его рассказ меня не обрадовал. И нехорошо, что ему всё же пришлось пусть не лгать, но умалчивать и выкручиваться… Получался какой-то малосимпатичный клубок. Ладно если ниток. А если — змей?

— Что брови хмуришь? — косо улыбнулся Рейн.

— Думаю, — отозвалась я. — Путаница какая-то. С одной стороны — заговор. С другой — всё же хотелось бы получить одобрение короля. С третьей — отправлюсь ко Двору и столкнусь нос к носу с экс-гадом. Вот уж кого видеть не жажду…

— Вы теперь в разных весовых категориях. Ты — при том, что сам Риналдо и ещё трое до меня не женаты — по статусу являешься четвёртой ньерой Таристы. А он кто такой?

— Человек, который может начать распускать слухи, — вздохнула я. — Или начать претендовать на дочь, если почует, что это сулит выгоду. И, наконец, представь, что произойдёт, если такой тип станет придворным магом.

— Сириньи от магии? — скривился Холт. Усмехнулся: — Проблему понял. О последнем можешь не волноваться — моего влияния хватит, чтобы на корню зарубить затею честолюбивого ньера Тинтари пристроиться на хлебное место. Просто надо сообразить, как сделать, чтобы был виден объективный подход, а не личная месть мелкому негодяю.

* * *

После завтрака муж позвал меня в кабинет. Взял в руки лист со своей паутиной и начал крутить его так и эдак, разглядывая. Повертел немного, поднял на меня глаза:

— Давай, расскажу тебе, что надумал. Во-первых, нам нужно заняться тем, что мы делали в Салерано и Паэнье, — просмотреть портовые декларации. Будь я главой пиратов, самое ценное отправлял бы сюда, чтобы присматривать лично. Во-вторых, нужно попытаться поковырять банк «Большой корабельный», куда пришли те пятьдесят тысяч из Сафрины. Как у нас хранят тайны вкладов, ты, наверное, наслышана. Но по своим каналам я аккуратненько попробую… В-третьих, есть вот это, — помахал исписанным листом. — В-четвёртых, в тюрьме ждут допроса арестованные из Салерано и Паэньи. И, наконец, можно начать рыть с другого конца — прикинуть, кто же сокращает себе дорожку к трону, убирая конкурентов?

— Для первого нужны грузовые декларации. Второе и четвёртое тоже, сидя в кабинете, не сделаешь. Над третьим мы ломали голову всю дорогу. Так что выбираю последнее, может быть, если взглянем на проблему под другим углом, и остальное станет понятнее. Да, Рейн, а Брай уже вернулся в Лорецию?

— Неделю назад. И вот что я думаю ещё, Сита. Я предложил поехать сюда, потому что Сотэра теперь твоя. Хотел сам помочь тебе освоиться. А ещё не знал, как у нас дело повернётся… Но теперь я от тебя не отступлюсь. Ты — моя жена, и точка. А для работы и безопасности нам лучше бы жить в другом месте.

— Где?

— В городском особняке Сейранн на площади Цветов. Там посторонних не будет. И дом Брая от нашего всего в квартале. Можно работать с бумагами у него. Или привезти их к нам. Посмотрим, как окажется удобнее. Я подумал, что, если использовать твоё заклинание «отвод глаз», легко перемещаться между домами незаметно…

Гм. Не уверена, что хочу отсюда уезжать. Но если остаться тут, Рейну придётся каждый день мотаться по два часа верхом до столицы и обратно, и это нехорошо. Утомительно и опасно. А ещё в городе — явный плюс — не будет лишних глаз и ушей. И муж сможет больше времени проводить со мной рядом.

— Когда едем?

Уехали мы на следующий день.

Винте я предложила остаться в Сотэре — казалось, что для девочки так будет безопаснее. Но та упёрлась, сказав, что хочет с нами… Если Соль можно, то она-то точно справится! А когда немножко освоится, её можно будет посылать в город с поручениями или за покупками.

Я вздохнула: ладно, пускай едет.

Ссэнасс отнеслась к очередному переезду спокойно. Уставилась на меня:

— Не сссабудь миссску!

Ой, не забуду! И миску, и корзину, и погремушку, и книжку про исторические законодательные казусы, до которой у меня так и не дошли руки…

Зато я доделала экранировку ауры для мужа. Такое было бы не стыдно показать и ньеру Расселу. А себе заколдовала пару заколок для волос, прицепив к ним эмоции, которые казались самыми женскими и неопасными — любопытство, восторг, испуг. Если потребуется, смогу прикинуться недалёкой глупенькой провинциалкой.

Ещё я успела защитить не только дом, но и всё поместье, насколько хватило сил и умения, от пожаров, интереса злых людей, болезней и проклятий. Хотя Рейн считал, что если мы переедем в другое место, то и Сотэре, скорее всего, ничего не будет угрожать.

Рейн показал мне портрет мамы. Ньера Иоланда лен Сейранн мне не просто понравилась. Она произвела впечатление. Типичной красавицей её было не назвать — моя свекровь оказалась черноволосой, с густыми бровями, длинноватым лицом с холтовским носом, но от портрета просто исходила аура ума, чувства собственного достоинства и силы. Вот это и называется «лица необщим выраженьем». Один раз увидишь — не забудешь. А ещё прекрасны были руки — с нервными, тонкими аристократическими пальцами, украшенными парой бриллиантовых колец.

— Как вышло, что твоя мама умерла? — решилась я.

— Несчастный случай. — Холт замолчал. Вздохнул, глядя на ждущую меня, потом продолжил: — Упала с лошади во время королевской охоты на горных джейраков.

Об этой аристократической забаве я читала. Джейраки — небольшие чёрно-рыжие тонконогие антилопы с удивительно вкусным пряным мясом — были редкостью и строго охранялись. Лишь особы королевской крови время от времени гоняли их по крутым холмам. Причём правила охоты не менялись веками: стрелять дозволялось только из лука, а ездить полагалось верхом, при этом ньерам — в дамских сёдлах. Быть приглашённым на такую охоту считалось честью, от которой не отказывались.

— Она отлично ездила… но поползла каменная осыпь, лошадь оступилась и упала, придавив её собой. А сверху навалило камней. Когда откопали — было уже поздно.

Я обняла Рейна за талию и прижалась, передавая любовь и поддержку.

А сама думала, что мне эта охота была бы на дух не нужна. Я и с ногами по разные стороны лошади особенно уверенно себя не чувствовала, а уж боком да на горном склоне… Да и вообще такой бессмысленный риск — сплошная глупость. Ведь мама Рейна была магиней и могла бы жить долго, очень долго… а погибла молодой даже по меркам обычных людей.

— Мне тогда было двенадцать, — закончил Рейн.

Остальные портреты были тоже интересны, но такого впечатления не произвели. Полюбовавшись на три поколения предков Рейна, я пришла к выводу, что слегка лошадиные физиономии — это типичное райнесановское, и муж, посмеявшись, подтвердил мою догадку. А прабабка, которая королевских кровей, оказалась золотоволосой. Но тоже выглядела умной и властной не по-женски.

Интересный род. И, что приятно, я тут не самая страшная.

В день отъезда, чуть рассвело, я потащила Рейна к водонапорной башне — всё-таки любопытство было не унять. Заднюю стену по приказу мужа уже сделали поперечнополосатой — тонкие линии шли через каждый локоть. Каждая пятая была не белой, а красной.

Муж отошёл в сторону, так, чтобы хорошо видеть и меня, и шкалу.

Я потопталась, вознесла молитву Рианнесу, уставилась на подножье башни и выпалила:

— Каршат пириандис фрашшт!

Полыхнуло так, что я зажмурилась. Точно не меньше, чем было! Больше! Вот только на сколько? Мне показалось, что не хватает всего двух делений до четвёртой красной черты, то есть восемнадцать, но этого же не может быть!

— Рейн, сколько?

— Ровный столп до семнадцати с половиной, — хладнокровно отозвался муж.

Почти то же, что видела я! Значит, правда! Но как же должно было раздуть мои магические мехи, чтобы вышло такое?

— Если вспомнить, что раньше было десять с половиной локтей, и для простоты считать Сильванусовы пузыри шарами, то радиус твоих увеличился меньше, чем на двадцать процентов, — спокойно пожал плечами Рейн.

Если подумать, совсем и не много. Могла бы, кстати, не ахать, а сама взять и посчитать. Но всё равно, выходит, я теперь сильнее учителя? Хотя ньер Рассел закопает меня в землю одним мизинцем просто потому, что я — вчерашняя семинаристка с куцым опытом, а у него за плечами — десятки лет сложнейшей магической практики.

Интересно, а по наследству эта сила передаётся?

— Ты довольна? — Муж, подойдя вплотную, положил ладони мне на талию.

Я кивнула и потерлась головой об его плечо.

Честно говоря, я была не просто довольна — меня распирало от радости и облегчения, что всё обошлось и обернулось вот так. Два месяца терпела, но приз оказался невероятным! Вот бы и Рейну повезло…

Кстати, я заметила, что наш язык жестов действительно изменился. Сейчас Рейн самым естественным образом делал то, что раньше казалось нетактичным, — обнимал меня за плечи или за талию, когда мы спускались к столу, держался чуть ближе, чем раньше, ровно на границе приличия. Без конца касался то моей руки, то платья… и смотрел, не отрываясь. А я краснела и хлопала глазами на него.

Переезд много времени не занял. Мы погрузились в лаково-чёрную карету, запряжённую парой вороных тонконогих коней. Винта села с нами. Изнутри экипаж был обит жемчужно-серым шёлком, шторки на окнах были синими. Явно заказывал мужчина. Зато мягкость рессор я оценила сразу, как мы тронулись.

По пути Рейн давал пояснения:

— До городских ворот от нас полтора часа рысью на север. Дорога ровная, больших перепадов высот и крутых поворотов нет. Кстати, я говорил тебе, что вдоль берега идёт несильное морское течение, и тоже на север? Очень удачно, все стоки от Лореции и порта уносит в другую сторону, у нас вода чистая даже после сильных штормов.

Угу, для рыбы и омаров очень хорошо. И для купания тоже.

— Смотри, вот там, на холме, за кипарисовой рощей, когда-то стоял древний храм, посвящённый Виарне. Развалины с несколькими колоннами сохранились до сих пор. Если будет желание, можно потом туда прогуляться. В библиотеке есть книга об этом месте.

Интересно, обязательно съездим!

— Обрати внимание на перекрёсток. Отсюда начинается тракт, ведущий на юг. В конце каждой недели здесь бывает большая ярмарка…

И так всё время. Мы с Винтой полюбовались на королевские миндалевые сады, издали оценили габариты Большого Южного маяка и вообще всю дорогу крутили головами, слушая Рейна. Ссэнасс архитектура, история и сельское хозяйство не очень занимали, поэтому она просто вылезла на крышу кареты — смотреть на дорогу.

Ближе к городу стало людно. Резво бежавшие до того кони замедлили рысь, мы влились в общий поток повозок и экипажей.

— Скоро приедем, — улыбнулся муж.

Площадь Цветов оказалась центром богатого квартала недалеко от дворца. Судя по всему, названием место было обязано разбитым перед каждым особняком цветникам — наш украшали два стоявших как стражи по сторонам от входа кипариса, бордюр из красиво подстриженных кустов самшита, лаванда и штамбовые розы. Последние до сих пор цвели нереально большими — размером с чайные чашки — бархатистыми бордовыми цветами.

В центре площади был разбит сквер с фонтаном, где по траве под присмотром нянь носилась пара детишек. Похоже, местная площадка для общения. Как колодец в деревне.

— Как догадываешься, особняк достался от прабабушки, а место безопасное и спокойное, — прокомментировал Рейн. — За домом есть небольшой сад для личного пользования.

Я кивнула. После обеда у меня будет уже достаточно сил, чтобы обойти наши владения по периметру и сделать их ещё спокойнее. Что-то последнее время я стала впадать в паранойю, но лучше так, чем проснуться ночью в дыму пожара.

Внутри дом неуловимо напоминал особняк Лена в Паэнье. Тот же стиль богатой, чуть тяжеловесной роскоши вековой давности. Не давит, а скорее создает впечатление надёжности, устойчивости, основательности. Не думаю, что захочу тут что-нибудь менять.

— После обеда едем к портному, — предупредил Рейн.

Вздохнула — а надо? И сама себе ответила — надо. Если теперь я ньера Сейранн и мне предстоит предстать пред светлыми очами короля Риналдо, то подходящий наряд необходим. Взбрыки взбрыками, самостоятельность самостоятельностью, а подводить мужа нельзя.

Постоянно в доме жила супружеская пара — Кирван и Катарина — занимавшие должности дворецкого и домоправительницы и встретившие нас на пороге. Сухощавому, высокому брюнету Кирвану, судя по всему, шёл уже пятый десяток, но волосы были ещё черными, без седины, а взгляд чем-то напоминал то, как смотрел муж, — пристальный, оценивающий. Прицел, а не прищур. Русоволосая Катарина была немного моложе и выглядела, как бы сказать, менее военизированной.

— Их наняла ещё моя мать, — прокомментировал Рейн. — Ньер Кирван — потомственный телохранитель, служил у отца Риналдо, Филинора Второго. Случилось так, что он пострадал, спасая короля во время покушения. Пока выздоравливал от ран, Катарина его пилила, то есть умоляла сменить работу. Тут и подвернулось предложение моей мамы. — Усмехнулся: — Знаешь, они уже заработали достаточно, чтобы купить собственный дом. Но предпочитают продолжать служить мне.

Я совсем другими глазами уставилась на слушающего рассказ дворецкого. Тот поймал мой взгляд и усмехнулся. Я ответила улыбкой — похоже, эта пара скорее члены семьи, чем наёмные слуги. И что ещё важно, они пошли на службу к той, которая была магиней. То есть не будут удивлены или шокированы, узнав о моих способностях.

Катарина сделала шаг к нам, показала на корзину с дочкой в моих руках:

— Позвольте посмотреть и помочь, ньера Алессита?

— Можно просто ньера Сита, — улыбнулась я. — Конечно. Познакомьтесь — юная ньера Сонеали лен Сейранн.

— Какая прелестная малышка! Но вам нужна будет няня! И кормилица… — встревожилась Катарина, серьёзно глядя на меня голубыми глазами.

— Кормлю её я сама, а няня у нас уже есть. — Взглянула на мужа, пусть сам объяснит.

— Рад сообщить, что в доме появился ещё один член семьи — ларра моей жены, — не стал ходить Рейн вокруг да около. — Так что не волнуйтесь, увидев Соль одну, — нянька и охрана у неё такие, какие не у всякого короля есть.

Сидящая у моих ног Ссэнасс гордо распушилась в полтора раза. И сообщила:

— Ссэнасс хорошшшая!

Вот кто бы сомневался?

Винту Катарина сразу взяла под свою опеку. Сказала, что пара ловких рук и проворных ног ей не помешают. Я не возражала.

Мы с Рейном заняли, как когда-то в Паэнье, три комнаты — две спальни и кабинет. В общем-то, вторая спальня была не особо нужна — ночевал Рейн у меня, и выгонять или отпускать его я не собиралась.

В комнате меня ждал сюрприз — оказалось, что муж каким-то чудом уже успел заказать колыбель — точную копию той, что осталась в Сотэре. А рядом стоял манеж размером четыре на четыре локтя, куда можно было выпускать ползать Соль днём. В манеже лежали небольшой мячик, плюшевый жёлтый лев с завлекательной кисточкой на хвосте и мягкий зелёный крокодил. Я кинулась мужу на шею.

— Рад, что ты рада, — улыбнулся тот. — Сейчас переоденемся, перекусим и примемся за дела.

— Итак, давай, наконец, разберёмся в наследниках трона, — сидящий за столом Рейн положил перед собой лист бумаги. — Слушай, и если что-то неясно, спрашивай.

Я кивнула.

— Сейчас правит Риналдо Третий Райнесан. Двадцать пять лет, пока не женат, детей нет. Ближайший родственник — замужняя сестра, Сейбретт, у которой есть пятилетний сын, названный Филинором в честь дедушки, Филинора Второго. В данный момент именно он считается наследником Риналдо, если тот умрёт, не оставив потомства.

— А муж сестры?

— Вне иерархии. До сих пор политикой или властью не интересовался, его страсть — охота и картины. Но определённый вес при Дворе ньер Мурано имеет. Теперь, когда я стал видеть ауры, попробую приглядеться попристальнее — вдруг у достойного ньера затаённая мечта — стать родоначальником новой династии? — Холт хмыкнул: — Хотя это вряд ли. Зачем тому, кто уже у подножья трона, убивать тех, кто стоит так далеко за ним?

— Значит, можно посмотреть, кто из наследников скоропостижно скончался в последнее время, и приглядеться к следующему?

— Определённо не так просто. Хотя бы потому, что следующий — я, — фыркнул муж.

Я задумчиво почесала нос.

— Ладно, поехали дальше. Номера два и три — младший брат отца Риналдо, Никколо, и его сын, Тулайн. Никколо год назад стукнуло шестьдесят. Тулайну тридцать четыре. Был женат, но брак оказался бесплодным. Два года назад жена умерла.

— Упала с лошади? — подозрительно поинтересовалась я.

— Нет, зимняя простуда, перешедшая в острое воспаление мозга. Магов не успели позвать, всё произошло очень быстро, за одну ночь.

— На твой взгляд, там всё чисто?

— Сказать сложно, но если и не всё, я бы списал это на внутрисемейные трения. Не исключено, например, что Никколо — ньер властный и с крутым нравом — понял, что от этой невестки ему внуков не дождаться… — Рейн умолк.

Я прикинула, что дело вряд ли в самом муже, Тулайне. Если бы тот хотел жениться на другой, во-первых, мог бы развестись. А во-вторых, уже женился бы снова. Но пока он ходил вдовцом. Кстати, что за имя такое странное — Тулайн? Спросила и услышала в ответ:

— Ньер Тулайн — дитя одного из государственных браков. Никколо был женат на принцессе из Эрминии. Тулайн унаследовал от матери чёрные волосы, глаза и нрав. Будь с ним осторожна.

Запомню. Кто дальше?

— Дальше идут дети Эрианталии, сестры-близнеца Николло. Сама ньера после смерти мужа ушла в монастырь, но её сын и дочь живут тут, в Лореции. Сыну — Гилтрамо — уже за сорок, у него огромный торговый флот, и сам он любитель путешествовать… Насколько мне известно, в данный момент его в столице нет, по слухам, занят обустройством новых торговых факторий где-то на южном архипелаге. Вдов. Дети — одна пока незамужняя дочь, самая завидная невеста в Таристе. Дочь Эрианталии, Леоретта, замужем. У неё один ребёнок, двадцатидвухлетний Роландо. Он уже женат и имеет наследника, двухлетнего сына.

Я почувствовала, что запуталась. Этот ворох имен так сразу в голову не запихнёшь. Наверное, нужно всё записать или начертить схему, тогда будет проще. Ох, а ведь вся эта толпа знатных незнакомцев — мои новые родственники!

— Рейн, а нигде нет изображения родословного древа Райнесан? — уставилась я с надеждой на мужа.

— Давай нарисую, так действительно будет нагляднее. Но ты поняла, что Гилтрамо — номер четыре, Роландо — пять, а его отпрыск — шестой?

Я кивнула. О муже Леоретты спрошу потом. Наверное, он тоже важен… но сейчас у меня и без него голова кругом.

— Отцом Филинора Второго, как ты знаешь, был Сирранто Пятый, — продолжил Рейн. — У него была одна сестра, можно сказать, счастливое исключение из рода Райнесан. Ньера Урсула родила мужу троих сыновей. Терренс лен Ливарно, разбившийся в карете вместе с семьёй, был её внуком. А скончавшийся от сердечного приступа ньер Буркас — младшим сыном. Второй сын Урсулы, Фиранд — уже покойный, нет, с лошади не падал, утонул вместе с кораблём в шторм, — произвёл одного сына — Люциуса. Тому уже под сорок, и у него есть дочь-подросток Люциус, замечу, самый здравомыслящий в семье — не плавает и верхом не скачет. А занимается — и весьма успешно — банковским делом.

— Люциус сейчас седьмой? — попыталась я осмыслить ситуацию.

— Да. И если его дочь когда-нибудь родит сына, я снова стану девятым, — кивнул Рейн.

— А потомки двух других детей ньеры Урсулы?

— Говорю, по дому Райнесан как мор прошёл, — качнул головой муж. — Ладно, продолжим после обеда. Вижу, с тебя пока хватит. Иди ко мне на колени?

— А надо ещё продолжать? — настороженно поинтересовалась я.

— Докопаемся до пятого колена, и достаточно, — спокойно пожал плечами муж.

Вздохнула. Всё равно так или иначе мне придётся запоминать всех этих ньеров и ньер. Жаль только, что казавшаяся такой здравой идея — посмотреть, кто заинтересован в сокращении очереди к трону — не сработала. Черноволосый Тулайн, флотоводец Гилтрамо, здравомыслящий банкир Люциус или вовсе кто-то из консортов — совершенно непонятно. И как прояснить ситуацию — не ясно.

— Сита, ты когда задумываешься или нервничаешь, начинаешь смешно морщить нос. — Вставший со своего места Рейн подошёл ко мне. Пальцы правой руки выбивали дробь по бедру. Сказать ему, что он тоже выдаёт себя жестами? Хотя я никогда не видела, чтобы он делал так при посторонних. Так что пусть выдает.

Рейн присел на ручку моего кресла. Отвёл локон с шеи и наклонился, целуя сгиб…

— Если не хочешь на колени, то как отнесёшься к письменному столу?

— Что-о?! — заморгала я на него.

— Сейчас объясню. Точнее, покажу, — усмехнулся муж, поднимая меня из кресла и усаживая на край стола. Подступил ближе: — Сначала поцелуй…

В тихом омуте такое водится!

До обеда я не могла сосредоточиться — не выходило. Стоило взглянуть в сторону стола, за которым снова устроился невозмутимый Рейн, как мысли начинали прыгать шальными тушканчиками. Сказав, что отойду — поиграю с Соль, перебралась в соседнюю комнату. Устроилась на кровати с томом «Древних законов Таристы», решив, что юриспруденция поможет настроиться на серьёзный лад, открыла, как посоветовал Рейн, на трехсотой странице и начала читать вслух ползающей рядом дочке:

— Если мужчина сможет украсть во время купания исподнее девицы, и буде он пожелает, то эта девица — что-о?! — мой голос взвился фальцетом, — … должна выйти за него замуж.

Соль оптимистично агукнула и сунула в рот погремушку. Сидящая рядом Ссэнасс не по-кошачьи хихикнула.

Почесала раздумчиво нос — ну и кто такое сочинил? Или это была мера по повышению нравственности населения — мол, нечего девицам голышом в водоёмах делать, честной народ смущать. Но неужели этот закон ещё актуален? А если б у меня, пока я плавала за кувшинками, свистнули платье? Или я уже была замужем? Кстати, а если сопрут бельё у замужней, тогда как? Ладно, смотрю дальше.

Дальше шёл тот самый закон о том, что можно выйти замуж за приговорённого к смерти, тем отменив казнь. Правда, с какой радости это считается божьей волей, я не поняла. Зато с интересом прочла ниже, что данный закон был весьма популярен в эпоху расширения тарисийских морских владений и освоения заокеанских колоний. Женатым под виселицей настоятельно рекомендовали перебраться на жительство куда-нибудь подальше от метрополии… и получали таким образом десятки дееспособных эмигрантов — не просто сильных мужчин, а семейные пары, потомки которых могли составить костяк новых поселений. Любопытно.

Следующий закон — с пометкой «отменён Сирранто Пятым» — гласил, что при браке членов двух семей считаются списанными взаимные долги родственников брачующихся до второго колена. Мол, теперь это одна семья. Я кивнула, да, закон создавал обширное поле для злоупотреблений, правильно его отменили.

Потом я узнала, что буде одна персона спасет жизнь другой персоне, то вторая считается обязанной связать свою жизнь с первой, если та того пожелает.

К этому положению имелись два примечания-оговорки. Первое, что нужны свидетели спасения. Я задумалась — интересно, а зачем такие сложности? Почему мало клятвы на шкатулке Яниры или аналогичной проверки? Наверное, мало… Но интересно — как это действует на практике? Представила картину: в сезон зимних штормов и кораблекрушений незамужние девицы группками — чтоб свидетели под рукой были, потирая сизые замёрзшие носы и кутаясь от ветра в плащи и шали, бродят вдоль берега и ищут — кого бы тут спасти слегка утопшего, симпатичного и неженатого? Жуть.

Второе примечание гласило, что сиё положение не касается правящего монарха, буде тот женат или нет. Ну, разумно, всё же король отвечает не только за себя.

Прочтя ещё один отменённый три века назад закон, что ньер имеет право требовать развода, если три других ньера увидят ноги его жены выше лодыжки, сказала «м-да». Сейчас ньеры так на балах скачут, что их ножки не три ньера, а весь зал видит. И никого это особо не смущает. С ездой верхом забытый выверт нравственности тоже не сочетался.

Интересно, сколько сотен лет этим законам? Больно чудн ы е… Отложив книгу, взяла на руки Соль. Как она выросла! И светленькие волосики уже до плеч! А глаза по-прежнему голубые, как небо. Красавица моя…

Соль расплылась в беззубой улыбке, булькнула и попыталась ухватить меня за нос.

После обеда я, почувствовав, что магия восстановилась, в сопровождении хлопавшей глазами Винты и ничему не удивлявшейся Катарины прошла по периметру дома и сада, развешивая заклинания. Напоследок укрепила магией входную и заднюю двери. Закончив, присела на диван — передохнуть.

— Ньера Сита, вы — профессиональный маг? — поинтересовалась Катарина.

— Я закончила магическую семинарию в Виэнии, в своём выпуске была лучшей. — Причин прибедняться я не видела. — Если возникнут проблемы со здоровьем, обращайтесь, постараюсь помочь. Но то, что я маг, — мы держим в строгой тайне.

Женщина кивнула.

Вошедший в гостиную Рейн оглядел нашу группку:

— А где Кирван? Нужно доставить письмо Брайту, пусть отнесёт сам.

— Я могу, — встряла Винта. — Вы только скажите, куда.

— Можешь проводить ньера Кирвана, — согласилась я. Вдруг когда-нибудь пригодится? — Но когда вернёшься, сядешь за чистописание.

Мышка вздохнула. С чистописанием она не очень ладила. Хотя кто ж его любит?

Рейн строго посмотрел на меня:

— Отдохнула?

— Да.

— Вот и хорошо. Соль спит. А нам пора к портному.

Вечером на тумбочке у кровати я обнаружила синий футляр из шагреневой кожи. Внутри, на белом муаре, лежали серьги. Те самые, которые обещал Рейн, — в старинном стиле, с длинными изящными серебряными подвесками и ясными камнями в цвет моих глаз…

А под утро мне приснился знакомый топор, всаженный в уже до боли знакомое красное кресло. Но я всё никак не могла рассмотреть — чьё же обезглавленное тело лежит в нём, свесив руку через подлокотник?

Только кровь…