ГЛАВА 30. Наконец‑то взялись за дело

К вечеру среди соседей Албена были распространены подходящие объяснения происшествий прошлой ночи. Мошенник, перепуганный и стремящийся услужить, вернулся в свою лавку; наблюдение за ним, хотя и незаметное, не прекращалось ни на мгновение.

На город опустился холодный туман, пробиравший до костей. Серегил поставил Микама под окном лавки, выходящим в переулок, а Алеку велел присматривать за домом со стороны улицы. Сам он занял позицию в темном углу двора.

Медленно тянулись часы; Серегил с завистью подумал, что в теле Теро он меньше страдает от холода. С другой стороны, видел в темноте он теперь хуже, а уж об обонянии и говорить не приходилось. В целом, размышлял Серегил, переселение в тело другого человека не такое дело, к которому можно относиться легкомысленно. В этом было даже нечто непристойное: он не мог почесаться без того, чтобы не почувствовать себя неловко, а визиты в уборную определенно лишали его душевного спокойствия. Должно быть, заключил он, так чувствуешь себя в постели с партнером, который тебе не слишком нравится. Такой близости с Теро он рассчитывал никогда в будущем не испытывать.

Серегилу совсем не хотелось представлять себе, что ощущал Теро, находясь в собственном теле.

Он как раз раздумывал, можно ли позволить себе размять ноги, когда с улицы донесся звук быстрых шагов. Во двор вошел закутанный в плащ человек и тихонько постучал в дверь Албена. Аптекарь немедленно открыл, осветив своего посетителя высоко поднятой свечой. Серегил смог хорошо разглядеть ночного гостя: им оказался нарядно одетый немолодой господин. Несмотря на одежду, однако, его выдал невольный поклон, которым он приветствовал Албена: это был слуга, посланный с поручением.

Албен помедлил в дверях и слегка наклонил свечу. Это был условный знак. Бесшумно подкравшись к воротам, Серегил подал сигнал Алеку.

Только он собрался вернуться от входа во двор на прежнее место, как стукнула задвижка на двери лавки. Серегила это застало врасплох, и он притворился, будто собирается подняться по лестнице на верхний этаж дома. Посланец не встревожился тем, что его видели, и даже кивнул Серегилу, проходя мимо.

Серегил медленно сосчитал до пяти, прежде чем выскользнул на улицу посмотреть, куда тот свернул. Алек вышел из глубокой тени, скрывавшей его, и показал налево. Микаму он успел подать знак еще раньше, и они втроем двинулись следом за посланцем.

Человек, за которым они следили, не спеша миновал несколько улиц, потом свернул в таверну.

– Внутрь войти лучше тебе, – шепнул Серегил Микаму. – Меня он видел. – Микам кивнул, оглядел здание и медленно двинулся к дверям. Микам Кавиш обладал особым умением смешиваться с посетителями любого кабака. Расположившись недалеко от двери, он заказал пинту пива и стал незаметно присматриваться к человеку, за которым следил.

Тот в одиночестве сидел у очага, прихлебывая эль, словно дожидаясь кого‑то. Вскоре к нему подсела девушка‑служанка. Она поздоровалась с посланцем, сердечно расцеловав его. Хотя девушка сидела спиной к Микаму и он ничего подозрительного не заметил, объятия были, конечно, прекрасной возможностью передать что‑то из рук в руки. Еще минута, и пара вместе покинула таверну.

Микам вышел следом и помедлил под фонарем, поправляя плащ и присматриваясь, в каком направлении пошли мужчина и девушка. Из теней тут же появились Серегил и Алек и бесшумно двинулись за ними. Микам помедлил еще немного, потом двинулся следом.

Держась за руки, те двое дошли, разговаривая, до маленького фонтана посреди площади, а потом неожиданно свернули в темный проход. Микам заторопился, чтобы не потерять их из виду, и чуть не упал, наткнувшись на своих друзей, притаившихся в тени. Из закоулка донеслись тихие, но несомненные звуки поспешного совокупления.

Оставив Алека на страже, Серегил и Микам отошли к фонтану, чтобы посовещаться.

– Как ты думаешь, он ей что‑нибудь передал? – спросил Серегил.

– Это вполне возможно, хотя я и не видел ничего такого. – Микам ткнул пальцем в сторону закоулка. – Учитывая, чем они там занимаются, нельзя быть уверенным, что девушка замешана в нашем деле; Может, они просто любовники.

– Проклятие! Все‑таки нам лучше последить за обоими. Они ведь когда‑нибудь расстанутся.

– Ты иди за ней, – предложил Микам, – а мы с Алеком займемся красавчиком. Встретимся потом у Нисандера.

Через несколько минут запыхавшиеся любовники снова появились на площади и двинулись в сторону Квартала Благородных. Теперь улицы, по которым они шли, были лучше освещены, на них попадалось больше прохожих. Серегил и остальные разделились, чтобы не привлекать к себе внимания.

На площади у фонтана Астеллуса с ними чуть не случилась беда. Улица Огней кишела народом, и площадь заполнили посетители различных заведений. Пробираясь сквозь толпу, Серегил вдруг потерял из виду слугу и девушку. В нескольких ярдах от себя он заметил растерянно озирающегося Алека. Резкий свист заставил их обоих обернуться. Стоя на ступенях у колоннады, Микам показывал одновременно в двух направлениях.

Серегил успел заметить девушку, свернувшую на улицу Орла. Решив, что за ее спутником проследят Микам и Алек, он двинулся следом.

Следовать за ней оказалось нетрудно. На улице было достаточно прохожих, чтобы он был незаметен среди них, и девушка явно не тревожилась насчет собственной безопасности. Она не спеша шла мимо огороженных стенами садов. Улица Орла вывела ее на улицу Серебряной Луны, а потом девушка свернула налево, к царскому дворцу. Серегил уже начал строить планы того, как ему пробраться туда следом за ней, когда девушка направилась к задней двери богатого особняка, отделенного от дворца широким проспектом.

Серегил подождал, чтобы убедиться: девушка не выйдет обратно, потом вернулся на улицу. С усиливающимся дурным предчувствием он посмотрел прищурившись на золоченые фигуры быков над воротами этой великолепной и хорошо всем известной резиденции.

Алек и Микам следом за слугой миновали несколько улиц в фешенебельном квартале, пока не оказались на улице Трех Фонтанов – недалеко от улицы Колеса. Открыв боковую калитку, слуга исчез во дворе богатой виллы.

– Одному из нас придется пробраться внутрь, – прошептал Алек. – Другой останется на страже – вдруг что‑то пойдет не так.

– Ну, мы оба знаем, кому это удастся лучше. Отправляйся.

Алек перелез через стену и оказался в саду. Расположение построек напоминало усадьбу Серегила, хотя здесь было просторнее. Сад окружал дом с трех сторон, и в него выходило много окон. Высматривая сторожевых собак или охрану, Алек прокрался к дому.

Начав с правой стороны, он переходил от окна к окну, подтягиваясь за подоконники и заглядывая внутрь. В большинстве комнат было темно, только в салоне в передней части дома у пылающего камина сидели две привлекательные молодые женщины. Одна из них вышивала, другая рассеянно перебирала струны лиры.

Отойдя от окна салона, Алек сделал круг, чтобы миновать дверь кухни, и стал осматривать комнаты слева, хотя тоже без всякого успеха. Он уже собрался прекратить поиски, когда заметил лучик света из двери, выходящей на небольшой балкон. Каменная резьба вокруг окон первого этажа давала прекрасную опору для рук и ног, и Алек, взобравшись по ней, перелез через балюстраду. На балконе помещался небольшой столик, на нем стояли два винных бокала и лежала еще теплая трубка.

Балконная дверь оказалась слегка приоткрыта, сквозь щель Алек разглядел элегантную спальню, освещенную единственной лампой В стене сбоку была еще одна открытая дверь, и сквозь нее доносились спорящие голоса двух мужчин. один – полный гнева, другой – визгливо оправдывающийся.

– Как ты можешь обвинять меня в такой низости! – проблеял высокий голос.

– Как смеешь ты смотреть мне в лицо и отрицать свою вину? – грохотал другой. – Ты, жадный, тупой идиот! Ты уничтожил меня! Ты уничтожил всю семью!

– Дядя, пожалуйста…

– Никогда больше не смей так меня называть, ты, змея подколодная! – рявкнул другой. – С этого дня ты мне не родственник!

Дверь с грохотом захлопнулась, заставив Алека отпрянуть в темный угол. В спальню вошел молодой человек и бессильно рухнул в кресло. Его роскошный наряд говорил о том, что это, по‑видимому, хозяин дома Он был белокож, с маленькой белокурой бородкой, которую он теперь нервно теребил.

В уме Алека, пока он смотрел на осунувшееся лицо, зашевелилось смутное воспоминание. Он никак не мог заставить свою память подсказать ему, где он видел этого человека, но не сомневался, что где‑то его встречал.

Молодой человек находился в ужасном волнении. Сначала он сидел и грыз ногти, потом вскочил и ударил себя кулаком по бедру, потом начал бегать по комнате.

Когда до Алека наконец дошло, для чего предназначен накрытый на балконе стол, чуть не оказалось поздно. Обитатель комнаты вдруг резко повернулся и вышел наружу, решив, по‑видимому, успокоить нервы вином и табаком. Алек перемахнул через балюстраду, уцепился за резные столбики и повис на руках. Туман тем временем превратился в изморось, и полированный мрамор стал скользким, как смазанный салом. Алек висел на высоте двадцати футов, чувствуя, что вот‑вот упадет. Бросив взгляд по сторонам, он заметил, что, возможно, сумел бы поставить ногу на карниз окна первого этажа, но не рискнул, опасаясь зашуметь. На его несчастье, та сторона балкона, за которую он цеплялся, выходила на улицу; для человека на балконе было бы совершенно естественно подойти к перилам, облокотиться на них, глянуть вниз…

Подняв глаза, Алек увидел шелковую туфлю хозяина дома меньше чем в футе от собственных побелевших пальцев. Ледяное пламя пробежало по его рукам, ослабляя хватку. Мокрый снег таял на лице юноши, затекал под рукава, холодил подмышки. Закусив губу, Алек вцепился в столбики из последних сил, стараясь сдерживать даже дыхание.

В тот момент, когда он уже думал, что ему придется прыгнуть вниз и попытаться убежать, в дверь спальни постучали. Выбив трубку о перила как раз над головой Алека, человек на балконе вернулся в комнату.

Алек стряхнул с волос горячий пепел и поставил ногу на карниз. Упираясь плечом в каменную резьбу, он стал разминать затекшие пальцы. Балконная дверь осталась открытой, и он мог слышать, что говорилось внутри комнаты.

– С Албеном не возникло никаких затруднений? – Это говорил аристократ; теперь он несколько успокоился, голос его звучал властно.

– В общем‑то нет, господин, хотя он казался несколько не в себе, – ответил человек, вошедший в комнату. – Я получил от него документы, а по дороге еще вот это.

– Молодец, Марсин, молодец! Алек услышал звон монет.

– Благодарю тебя, господин. Мне следует теперь доставить их?

– Нет, я отвезу их сам. Лошадь уже оседлана. Проследи, чтобы все двери были как следует заперты, и предупреди госпожу Алтию, что я вернусь утром.

– Слушаюсь, господин, и доброй тебе ночи. Алек услышал, как слуга закрыл за собой дверь; еще через секунду свет в комнате погас. Юноша слез с балкона и помчался к стене сада. На улице он оказался как раз вовремя, чтобы увидеть всадника на белой лошади, выезжающего из ворот,

– Мы упустим его! – прошипел Алек, когда Микам присоединился к нему. – Думаю, он отправился отвозить поддельные письма!

– Куда отвозить? – спросил Микам, оглядываясь и гадая, где бы можно было раздобыть лошадь. Такой возможности явно не представлялось.

– Не знаю! – воскликнул Алек, лихорадочно озираясь. Всадник уже исчез за углом, и стук копыт быстро затихал вдали. – Проклятие, мы его упустили!

– Ну, этому не поможешь. По крайней мере мы ухватили кончик нити, теперь есть над чем работать. И ты ни за что не угадаешь, кто еще выехал из ворот незадолго до твоего появления.

– Кто?

– Ни больше ни меньше как господин наместник собственной персоной. Видел бы ты его! Вот уж не думал, что старик способен скакать таким бешеным галопом.

– Бариен? – Глаза Алека расширились: воспоминание наконец‑то стало отчетливым. – Да помилует нас Создатель, вот оно! Это же дом благородного Теукроса! Племянника наместника! Я знал, что когда– то раньше его видел – в тот день, когда отправился на прогулку по Кольцу!

– Племянничек, а? Клянусь Пламенем, это дурно пахнет, хотя я и не могу себе представить, чтобы Бариен оказался замешан в заговоре против царицы.

– Он клял Теукроса на чем свет стоит, когда я добрался до балкона, – сказал Алек. – Он обозвал его змеей подколодной и лишил наследства.

– Что ж, это очко в пользу наместника. Пошли, нужно сообщить обо всем остальным.

Все еще переживая, что они упустили Теукроса, Алек мрачно проследовал за Микамом в башню Нисандера.

– Удачно поохотились? – поинтересовался волшебник. вводя их в свою рабочую комнату.

– В определенном смысле, – ответил Микам. – Серегил уже вернулся?

– Нет, он занимался чем‑то неподалеку от дворца, когда я в последний раз проверял, как идут дела. Пойдемте в гостиную, вы там согреетесь. Вы же оба промокли насквозь.

Стоя у камина, Алек подробно рассказал о своих приключениях. Нисандер не скрывал огорчения услышанным; он долго молча смотрел в огонь, когда юноша закончил свой рассказ.

– Что ты думаешь обо всем этом? – наконец не выдержал Алек. – Может оказаться, что Бариен замешан во всем этом деле?

– Это трудно себе представить. Вот Теукрос – другое дело. Несмотря на то что он очень богат, Теукроса‑и‑Эриана никто не назвал бы предприимчивым. Какую бы роль он ни играл в заговоре, готов биться об заклад, что действует он по наущению кого‑то другого.

– Мы узнали бы кого, если бы смогли проследить за ним сегодня! – пожаловался Алек.

– Терпение, Алек! – Лицо Нисандера смешно сморщилось, он подмигнул юноше. – Это нетрудно будет выяснить. Ты говоришь, что прекрасная жена Теукроса сегодня дома?

– Да, но не можем же мы просто постучаться в дверь и спросить ее.

– А почему бы и нет! Что скажешь, Микам? Что, если слуга из Дома Орески принесет срочное послание, послание, которое любой ценой должно попасть в руки благородного Теукроса сегодня же ночью?

Микам хищно улыбнулся:

– Это должно сработать.

Подойдя к столу, Нисандер быстро написал сердечное приглашение на ужин, который должен состояться следующим вечером.

– А что будет, когда он явится на ужин? – спросил Алек, заглядывая через плечо мага.

Нисандер мрачно усмехнулся:

– Если предположить, что он придет, то у меня появится возможность получше присмотреться к этому шустрому молодому шпиону. – Приложив к письму впечатляющее количество печатей, Нисандер велел Ветису доставить его.

Вскоре после этого появился и Серегил. Он был весь в грязи, одежда его оказалась в нескольких местах порвана, на одной руке краснела глубокая царапина.

– Клянусь глазами Иллиора, Серегил, что ты сделал с телом бедного Теро?

– спросил Нисандер, протягивая ему чистую мантию.

– Можно было бы надеяться, что оно сможет хотя бы перелезть через стену сада! – с отвращением проговорил Серегил, сбрасывая покрытые грязью штаны и показывая большой синяк на одном волосатом колене. – Впрочем, не важно. Микам, Алек, вы никогда не догадаетесь, куда в конце концов привела меня наша крошка служанка! Прямо в резиденцию наместника! – Он сделал драматическую паузу. – Что? В чем дело? Ни один из вас не кажется особенно удивленным.

– Дело в том, что наш голубок привел нас к вилле Теукроса, – ответил Микам. – Алек подслушал, как Теукрос и его дядюшка ссорились.

– Человек, за которым мы следили, оказался слугой Теукроса по имени Марсин, – добавил Алек. – Он передал поддельные письма хозяину, и тот поскакал доставлять их по назначению, мы только не знаем – куда. Нисандер послал Ветиса, чтобы это выяснить.

– Надеюсь, это ему удастся, – ответил Серегил. – Этот болтун Теукрос наверняка не является главой заговора. Да, между прочим, Бариен явился домой, после того как закатил скандал племяннику. Я околачивался поблизости, чтобы убедиться – девица не отправится куда‑нибудь еще, и видел, как он прискакал. А через несколько минут из дому вышел посланец, постучал в дворцовые ворота и объявил, что у него письмо для наследной принцессы. Его пропустили, и скоро он вышел из дворца с кем‑то, закутанным в темный плащ и с надвинутым на глаза капюшоном. Лица я разглядеть не мог, но это была Фория: я прекрасно знаю ее деревянную походку. Я перелез через стену, чтобы посмотреть, что будет дальше, – тут‑то я и упал, – но мне не удалось подобраться достаточно близко.

Рассказ Серегила был прерван появлением Ветиса, который вернулся, выполнив поручение.

– Благородного Теукроса не было дома, так что вручить ему письмо я не мог, – сообщил молодой слуга. – Госпожа Алтия говорит, что ее супруг отправился в поместье госпожи Кассарии и не вернется до завтрашнего дня. Мне поехать к нему туда?

– В этом нет необходимости, Ветис, спасибо, – ответил волшебник. – Ты мне сегодня больше не понадобишься.

Микам с сомнением поднял брови.

– Кассария? Какие дела у нее могут быть с этим надутым индюком?

– Они совместно владеют несколькими кораблями, – ответил Нисандер.

– Очень любопытно, если Кассария действительно замешана во всем этом, – задумчиво пробормотал Серегил. – Она богата, влиятельна, пользуется авторитетом среди консервативно настроенной знати. Насколько я знаю, она не особенно приближена к царице, но…

– Кто такая Кассария? – спросил Алек.

Серегил сложил пальцы домиком – жест, обычно означавший, что сейчас последует одно из его энциклопедических повествований.

– Госпожа Кассария‑а‑Мойриан – глава одного из знатнейших скаланских семейств. Как и Бариен, она происходит из рода, известного еще со времени Иерофантов; должен добавить, что в ее благородных жилах не течет ни капли чужеземной крови, хотя она обычно этим и не похваляется. Ее предки разбогатели еще во время строительства Эро, а потом умножили свои богатства, поставляя царице Тамир каменщиков и материалы для строительства ее новой столицы. Поместье Кассарии расположено в горах милях в десяти на юго‑запад от столицы.

Нисандер поднялся и принялся мерить шагами маленькую комнату.

– Как бы то ни было. я нахожу невозможным, чтобы Бариен оказался замешан в заговоре. Клянусь глазами Иллиора, я ведь знаю его больше пятидесяти лет! И Фория! Это вообще бессмысленно!

– Не могу себе представить, что она и леранцы выиграли бы от союза друг с другом, – вступил в разговор Микам. – В их глазах ее кровь такая же нечистая, как кровь ее матери.

– Если все же она замешана, то окажется не первой представительницей царского рода, которую заставили совершить предательство так, что она сама этого не поняла, – сказал Серегил. – И если ее дружок Бариен сталкнулся с леранцами, ему было нетрудно это сделать.

– Но зачем ему подставлять ее под удар? – фыркнул Нисандер.

– Кто знает? Мы с Алеком могли бы пробраться…

– Ни в коем случае! – Нисандер потер глаза. – Согласен, милый мальчик, это дело нужно расследовать самым тщательным образом, но Бариена и наследную принцессу ты оставь мне. На ближайшее время вы трое ограничьте свои интересы Теукросом и Кассарией. Полночь еще не наступила; как вы смотрите на то, чтобы начать прямо сейчас?

– Ну, если это необходимо, мы могли бы потащиться и прямо сейчас, – протянул Серегил, подмигивая остальным.

– Прекрасно. Я позабочусь о том, чтобы вы получили пропуск, и велю оседлать лошадей. Берите с собой все. что может вам пригодиться. А теперь извините меня – я должен безотлагательно заняться собственной работой. Да пошлет вам Иллиор удачу!

Алек с облегчением вздохнул:

– По крайней мере мне сегодня ночью не придется возвращаться на улицу Колеса. Рансер обращается со мной, как с хозяином дома, а я понятия не имею, что должен делать.

– Я понимаю твои чувства. – Серегил встал и потянулся. – Я и сам бы сошел с ума, если бы пришлось долго оставаться здесь взаперти.

Глядя, как его друг раздраженно чешет бородатую щеку, Алек гадал, что тот имеет в виду под «здесь взаперти»:

башню Нисандера или тело Теро?

Глава 31 Кассария

Благодаря красным ливреям Дома Орески и пропуску, предъявленному «Теро», Серегила, Микама и Алека легко пропустили через Морские ворота. Оказавшись вне пределов города, они направились на юг по дороге, петлявшей у подножия скал. Отъехав на несколько миль, путники свернули на другую дорогу, ведущую в горы.

«Совсем как раньше – дорогу знают все, кроме меня», – уныло подумал Алек.

Скоро они въехали в большой лес, раскинувшийся по берегу реки. Обледенелые стволы елей сомкнулись слева; справа слышался неумолчный шум воды.

Через несколько миль Микам знаком велел остановиться. Спешившись, он вытащил светящийся камень и принялся рассматривать следы на дороге.

– Что‑нибудь увидел? – поинтересовался Серегил.

– Не особенно много. Грязь здесь, похоже, даже и днем не оттаивает.

Они двинулись дальше и вскоре увидели отсветы сторожевых костров. Замок Кассарии стоял на высоком утесе над рекой. Позади него поднимались отвесные скалы, а спереди подъезд охраняла неприступная башня. Скрытно пробравшись вдоль стены, трое разведчиков вскарабкались по покрытому лесом крутому склону и устроились в ветвях высокой ели, откуда замок был виден как на ладони.

Открывшийся им вид был самым обыкновенным: ничем не примечательное скопление сараев, поленниц, загонов для скота. Сам же замок выглядел впечатляюще: высокое квадратное здание с глухими стенами. Окна отсутствовали, лишь на уровне третьего этажа наружу смотрели бойницы. На всех четырех углах высились башни; на плоских крышах всех их, кроме одной, горели сторожевые костры.

– Непроницаемый, как запечатанная бочка, – пробормотал Серегил, вытягивая шею, чтобы получше все рассмотреть.

– Похоже на то, – согласился Микам, устраиваясь поудобнее на ветке. – Лучше было бы нам придумать какую‑нибудь душещипательную историю, чтобы нас туда пустили на ночлег.

– Теперь уже слишком поздно, – ответил Алек. – До рассвета не больше двух часов.

– Верно. – Серегил, хмурясь, слез на землю. – Похоже, что заночевать придется прямо здесь.

Как только Серегил и остальные отбыли, Нисандер отправился на улицу Серебряной Луны. В этот поздний час улицы были пустынны, и он встретил только одного человека по пути к дому Бариена: ночную тишину разорвал стук копыт, звяканье сбруи, а потом недовольные голоса стражников у дворцовых ворот.

К удивлению Нисандера, ворота резиденции наместника оказались заперты и даже фонарь над ними потушен. Бариен, как и сам Нисандер, обычно работал допоздна и редко ложился спать до полуночи. Спешившись, Нисандер до тех пор стучал в ворота, пока не появился привратник.

– Добрый тебе вечер, господин, – приветствовал он Нисандера: слуга был привычен к тому, что у того бывают дела к наместнику в любой час дня и ночи.

– Добрый вечер, Квил. Мне нужно поговорить с наместником.

– Прости меня, господин, но благородный Бариен уже спит. Он не велел будить его, кто бы ни пришел, кроме только самой царицы. Он очень строго это наказал. И между нами, господин, дворецкий говорил, что благородный Бариен плохо выглядел вечером. Он ужинал не дома и вернулся просто не в себе.

– Понятно, – ответил Бариен. – Бедняга. Надеюсь, дело не в угощении, которым его потчевали. А где он ужинал?

– Дворецкий не сказал. Он только велел не будить хозяина ни под каким видом.

– Что ж, придется заглянуть завтра. Пожалуйста, передай своему господину мое почтение.

Проехав дальше по улице Серебряной Луны, Нисандер спешился, уселся на бортик фонтана и заглянул на виллу Бариена при помощи волшебного зрения.

Действительно, наместник лежал в постели, рассеянно перелистывая небольшую книжицу, раскрытую на середине. Нисандер с грустью узнал томик: это был сборник поэзии бардов, который он сам подарил Бариену несколько лет назад. Наместник наконец выбрал стихотворение, и Нисандер осторожно заглянул на страницу.

О благородное сердце, разбейся, рассыпься золою, Коль честь твоя, дар драгоценный, утрачена, рыцарь, тобою.

Нисандер молча повторил про себя эти строки. Он узнал балладу. Легкое прикосновение к мыслям Бариена не показало ему ничего, кроме глубокой меланхолии и усталости.

Нисандеру ничего не стоило бы перенестись в спальню Бариена, но, подумав немного, он отказался от этого. Ни настроение наместника, ни состояние дел не оправдывали подобных экстренных мер. Завтра наступит быстро.

Серегил и остальные провели остаток ночи, без особого уюта устроившись под деревьями, а когда на рассвете проснулись, над головой Серегила висел голубой шар‑посланец от Нисандера. Серегил протянул к нему руку, и шар сообщил:

«Узнайте все что можно, но поскорее возвращайтесь в город – прямо ко мне».

Хотя колдовство заставило бесплотный голос мага звучать несколько неестественно, в нем явственно ощущалось напряжение и беспокойство.

– Как ты думаешь, что случилось? – зевая, спросил Микам и принялся отряхивать с плаща налипшие мокрые листья.

– Наверное, он что‑то узнал от Бариена, – предположил Серегил. – Давайте займемся разведкой здесь и не откладывая вернемся в Римини.

Быстро осмотрев двор замка с вершины ели, они не обнаружили никаких перемен, хотя и узнали, почему наверху одной из башен костер ночью не горел.

Башня, возвышающаяся над узким ущельем, была разрушена. Часть ее плоской кровли провалилась, сожженная ударом молнии. Судя по тому, как выветрился камень, по пробивающейся между плит поросли и оплетающим руины вьющимся растениям, это случилось уже несколько лет назад. Полуразрушенная башня на фоне суровой симметрии замка смотрелась как гнилой зуб в хищно оскаленной пасти.

Дождавшись подходящего для визита часа, разведчики приступили к осуществлению своего первоначального плана. Сменив ливрею служителя Орески на одежду ремесленника, Алек отправился доставлять еще одно поддельное послание Теукросу. Он отвел лошадь достаточно далеко назад по дороге, чтобы казалось, будто он только что прибыл.

– У меня известие для благородного Теукроса, – обратился он к привратнику, показывая ему запечатанный свиток, искусно изготовленный Серегилом.

– Зря ты сюда явился, парень, – ответил ему стражник. – Благородного Теукроса здесь нет.

– Но мне сказали, что он проводит ночь в этом замке, – настаивал Алек, стараясь вести себя как слуга, только что узнавший, что напрасно проделал долгий и трудный путь.

– Ничего не знаю, – проворчал привратник и начал закрывать ворота.

– Погоди! – воскликнул Алек, спешиваясь прежде, чем тяжелая створка захлопнулась перед его носом. – Я же должен привезти ответ!

– А мне‑то какое дело, – фыркнул тот, многозначительно глянув на кошель у Алека на поясе.

Появление мелкой монеты сделало привратника более любезным.

– Может, хочешь поговорить с госпожой?

– Пожалуй, мне следует это сделать.

Алек пошел следом за слугой через двор, стараясь запомнить как можно больше деталей. Перед парадным крыльцом замка стояли три породистые оседланные лошади. К седлам двух из них оказались приторочены вьючные корзины, третья была под дамским седлом.

У двери одной из башен старый дворецкий, недоверчиво глядя на Алека, осведомился, какое у того дело, и велел дожидаться в холле; уходя, он кинул на юношу взгляд, красноречиво предостерегавший: «Не вздумай что‑нибудь украсть, пока меня не будет».

Богатая мебель в сводчатом помещении была в безукоризненном порядке. На каминной полке сияли начищенные серебряные вазы и чаши, камыш на каменном полу был свеж.

Великолепные старинные гобелены, любовно сохраняемые, скрывали каменные стены. Алек медленно поворачивался, с восхищением разглядывая обычные для скаланского искусства фантастические пейзажи и сказочных животных. Один гобелен особенно привлек его внимание; он изображал распахнутое окно и сад за ним, по которому гуляли грифоны. Поглощенный прекрасным произведением искусства, Алек удивился, обнаружив в правом нижнем углу совершенно выпадающее из общего стиля вышитое там изображение свернувшейся ящерицы. Оно не имело никакого отношения к остальному. Присмотревшись к другим гобеленам, он обнаружил подобные же изображения – розу, корону, орла, крошечного единорога – как бы подпись мастера. На некоторых больших полотнищах таких знаков было несколько в ряд. Алек наклонился, чтобы разглядеть их получше, и в этот момент ощутил какое‑то движение у себя за спиной.

Юноша повернулся, ожидая увидеть старого дворецкого и снова встретить его подозрительный взгляд.

В холле никого не было.

Наверное, это просто сквозняк, подумал Алек, еще раз пристально оглядывая холл. С другой стороны, любой из больших гобеленов мог скрывать проход. Как бы то ни было, юноша внезапно почувствовал себя неуютно: за ним, похоже, наблюдали. Не будучи уверенным, то ли это просто воображение, то ли предупреждение обостренных чувств, Алек на всякий случай постарался выглядеть просто безобидным деревенским парнишкой.

Скоро появился дворецкий и объявил выход своей госпожи, благородной Кассарии‑а‑Мойриан. Женщина быстро вошла следом, натягивая охотничьи перчатки. Ей было за сорок, широкое лицо казалось суровым, держала она себя высокомерно. Алек неуклюже поклонился.

– Что за разговоры насчет благородного Теукроса? – нетерпеливо спросила Кассария.

– У меня послание для него, госпожа… – начал Алек, показывая свиток.

– Да, да, – оборвала она его. – Но почему тебе взбрело в голову искать его здесь?

– Э‑э… Я первым делом отправился к нему домой, госпожа, – промямлил юноша, – и благородная Алтия сказала, что он должен был провести ночь здесь. Больше я ничего не знаю.

– Боги, это меня тревожит! – обеспокоенно воскликнула женщина. – Он не появлялся здесь и даже не предупредил, что собирается приехать. Ты никого не встретил по дороге сюда?

– Нет. госпожа. – честно ответил Алек.

– Как странно! Я должна немедленно известить Алтию. Ты можешь отвезти ей мое письмо, мальчик. Кстати, кто тебя послал?

– Господин Верик с Полотняной улицы, – ответил Алек. Серегил снабдил его и именем, и описанием: Верик был богатым купцом, который вел совместное с Теукросом дело.

– Что ж, прекрасно. Я сейчас напишу записку. – Приняв решение, Кассария обернулась к дворецкому. – Иллистер, отведи мальчика на кухню. За свои труды он должен получить хоть что‑то горячее на завтрак.

Иллистер поручил Алека другому слуге, и они вышли через заднюю дверь.

– Что за старый сухарь, – сказал тому Алек, когда дворецкий уже не мог его слышать.

– Не тебе, деревенщина, судить, – с важным видом оборвал его слуга.

Миновав несколько грядок с овощами и огромный черный котел, кипевший на костре, они добрались до двери кухни. Внутри две женщины месили тесто в деревянных кадушках и сажали в печь хлебы.

– Кора, госпожа велела накормить мальчишку‑посыльного, – бросил слуга.

– И присмотри, чтобы он никуда не делся, пока его не позовут.

– Как будто у нас сегодня мало работы! Мы же по горло в муке, – проворчала высокая повариха, откидывая со лба выбившуюся прядь волос. – Стеми! Эй, Стеми! Куда ты подевалась, чтоб тебе пусто было!

Костлявая девушка лет семнадцати с изрытым оспой лицом появилась из кладовки, прижимая к себе огромный окорок.

– Что, тетушка? Я собиралась поставить вариться ветчину, как ты велела.

– Пока отложи и дай этому парню чего‑нибудь поесть. Пусть сядет в уголке за печью. В кладовке давно стоят остатки пирога с крольчатиной. Для него сойдет.

Алек покорно отправился в закуток за печью. Скоро все, кроме некрасивой Стеми, перестали обращать на него внимание. Девушка казалась единственным дружелюбным человеком в замке.

– Подожди, пока я разогрею, – сказала она юноше, ставя на огонь горшок с остатками вчерашнего обеда. – Не хочешь ли кружечку пива к завтраку?

– Да, пожалуйста. От Римини сюда не близкая дорога.

– От Римини, говоришь? – тихо воскликнула девушка, бросая на свою тетку боязливый взгляд. – Боги, чего бы я только не отдала, чтобы найти работу в городе! Но ты тоже говоришь, как деревенский. Как это тебе удалось?

– Получить там место, имеешь ты в виду? Ну, тут особенно нечего рассказывать, – запинаясь, пробормотал Алек. Да будет к нему милостив Создатель, он ведь должен играть роль простого посыльного! Никому из них и в голову не пришло, что потребуется придумывать детальную легенду. – Господин Верик знал моего отца, вот и все.

– Повезло тебе. А я как родилась здесь, так и застряла в этой глуши, только и вижу те же лица день за днем. – Ее мозолистая рука коснулась его руки, когда девушка потянулась, чтобы помешать угли, и красные пятна вспыхнули на худых щеках. – Как тебя зовут, незнакомец?

– Элрид. Элрид с Полотняной улицы, – ответил Алек, заметивший, и как она покраснела, и как стала теребить бусинку, висевшую на красной тесемке вокруг шеи.

Это был обычный для деревенских девушек приворотный талисман.

– Что ж, Элрид с Полотняной улицы, очень приятно увидеть нового человека, да еще кого‑то, кому не нужно все время прислуживать, – добавила Стеми, закатывая глаза.

– У госпожи Кассарии часто бывают гости?

– Да, только все равно всегда одни и те же лица. Мне сегодня опять полночи пришлось отбиваться от лакея благородного Галвейна. И почему это всегда вольничает именно тот, на кого глаза бы не глядели?

Это замечание и ласковый взгляд ясно показали Алеку, какого мнения девушка о нем.

– Ты бы занялась наконец ветчиной, Стеми, – ворчливо прервала ее тетка.

– Этот парень совсем взрослый, его не нужно кормить с ложечки. Ну‑ка отправляйся! И нечего считать ворон!

Выразительно подняв глаза к небу, Стеми взяла окорок и понесла его во двор. Быстро проглотив чуть теплое варево под неодобрительным взглядом Коры, Алек даже почувствовал облегчение, когда за ним явился Иллистер.

Старик с мрачным видом вручил ему свиток и серебряную монету.

– Позаботься, чтобы письмо попало в собственные руки госпожи Алтии, парень. Твою лошадь конюх напоил. А теперь отправляйся!

Сжимая в руке письмо, Алек галопом проскакал по дороге полмили, потом свернул в лес и направился туда, где его ждали Серегил и Микам.

– Ну что?

– Я говорил с госпожой Кассарией. Она уверяет, что Теукрос не приезжал сюда, да и не собирался. То же самое сказал и привратник, когда открыл мне ворота.

– Но ведь она не стала притворяться, что незнакома с Теукросом? – спросил Микам.

– Нет, она просто была удивлена и немного встревожена. Она поручила мне отвезти это письмо.

Серегил вскрыл печати кинжалом и прочел послание.

– Ничего необычного. Она шлет привет и выражает надежду, что супруг госпожи Алтии скоро найдется. Никаких иносказаний или шифра.

– Она еще спрашивала меня, не видел ли я кого на дороге утром, – вспомнил Алек.

– В этом тоже ничего подозрительного, – ответил Микам. – А как тебе показался замок?

– Я видел только холл, кухню и немножко – двор. У Кассарии, однако, гости. Я заметил двух оседланных лошадей, а служанка упомянула благородного Галвейна.

– Молодец, – хлопнул его по плечу Серегил. – А что насчет самой Кассарии и ее людей?

– Она была достаточно любезна, пожалуй. Послала меня на кухню, чтобы я поел, пока она пишет письмо. Ну а слуги – другое дело. Обращались со мной так, словно я грязь под ногами. Иллистер, дворецкий, явно решил, что я явился, только чтобы украсть серебряную чашу да испачкать ковры. Повариха вела себя так же. Дружелюбна была только судомойка.

– Стала на тебя засматриваться, верно? – спросил Микам, многозначительно подмигнув.

– Думаю, она просто чувствует себя одинокой, да и неудивительно. Спрашивала, как мне удалось найти место в городе. Тут мне пришлось что‑то придумать, но…

– Погоди‑ка, – прервал его Серегил. – Эта девчонка, что строила тебе глазки… Имя ее ты узнал?

– Стеми. Она племянница поварихи. Серегил одобрительно похлопал его по плечу:

– Здорово сработано! Если нам когда‑нибудь понадобится ключ к задней двери, Стеми может пригодиться.

– А все‑таки, что нам теперь делать? – спросил Микам. – Алек ведь не может отправиться ухаживать за девушкой, когда считается, что он скачет во весь опор в Римини.

– В том‑то и дело. – Серегил провел рукой по волосам и, наткнувшись на коротко подстриженные кудри Теро, сморщился. – Мы пока что не имеем доказательств, кроме предположения Алека, что бумаги вообще попали к Кассарии. Служанка Бариена могла и забрать их у посланца Теукроса, когда они встретились в таверне.

– Это не так, судя по тому, что я слышал, – упрямо стоял на своем Алек, хотя теперь сомнения начинали одолевать и его.

– Ты же слышал всего несколько слов. Неразумно строить теорию, имея так мало данных. Ты можешь в результате зайти в тупик.

– А что ты думаешь насчет лошадей, которых я видел во дворе?

– Среди них была белая?

– Э‑э… нет. Но Теукрос мог приказать оседлать себе другую.

– И вернуться домой на чужом коне? – скептически поднял бровь Серегил.

– Зачем это ему, если он и так не собирается скрывать, куда ездил?

– Но ведь мы же своими глазами видели, как Теукрос прошлой ночью куда‑то поскакал, – настаивал Алек. – И он сказал жене, что едет сюда.

– Может быть, это ложь, прикрывающая его истинные намерения, – предположил Серегил. – Откуда нам знать, что он сказал жене правду?

– Может быть, стоит вернуться в город и узнать, что там откопал Нисандер? – предложил Микам.

– Ты предлагаешь просто взять и уехать отсюда? – спросил Алек. Что бы там ни обнаружил Нисандер, а в замке Кассарии Алек побывал сам, и обстановка там ему не понравилась.

– Пока что, – ответил Серегил, направляясь к лошадям, – ты хорошо потрудился. Если это и не даст ничего больше, для тебя такая практика очень полезна.

Полный разочарования, Алек бросил последний взгляд на вздымающийся над ущельем замок и поскакал за остальными.