Значение музыки в китайской культуре

Древним китайцам было свойственно космологическое и социально-политическое понимание музыки. Считалось, что музыкальные тона соответствуют различным элементам мироздания, и все вещи взаимодействуют между собой по принципу связи, подобной музыкальным созвучиям. Поэтому музыка полагалась важнейшим средством управления государством и достижения природной и социальной гармонии, о чем, например, повествуется в “Книге обрядов” (“Ли цзи”):

Все музыкальные звуки рождаются в сердце человека. Чувства зарождаются внутри человека и воплощаются в виде звуков; когда же эти звуки приобретают законченность, их называют музыкальными тонами. Вот почему в хорошо управляемом обществе музыкальные звуки мирные и тем доставляют людям радость, а управление там гармонично; в неупорядоченном обществе музыкальные звуки злобны и тем вызывают гнев людей, а управление там извращенное; в гибнущем государстве музыкальные звуки печальны и тем вызывают тоску, а его народ в трудном положении. Пути [развития] музыки имеют много общего с управлением страной. Музыкальная нота гун символизирует правителя, музыкальная нота шан символизирует чиновников, музыкальная нота цзюэ символизирует народ, музыкальная нота чжи символизирует дела государства, музыкальная нота юй символизирует окружающие предметы. Если эти пять нот гаммы не перепутаны, то нет и негармоничных, фальшивых звуков. Если тон гун расстроен, то звуки беспорядочны, [а это значит, что] правитель высокомерен; если тон шан расстроен, то звуки грубы, [а это значит, что] чиновники испорчены; если тон цзюэ расстроен, то звуки тревожны, [а это значит, что] народ недоволен; если тон чжи расстроен, то звуки печальны, [а это значит, что] народ в делах изнурен; если тон юй расстроен, то звуки обрывисты, [а это значит, что] богатства государства оскудели. Когда же все пять тонов гаммы расстроены, они мешают друг другу, и это называется распущенностью. При таком положении дни гибели государства близки (Ли цзи 1994: 116—117).

Как следствие такой установки, в эпоху раннего Чжоу формируется разработанная система придворных церемониалов, важным компонентом которых была музыка, исполняемая оркестрами, насчитывавшими большое количество исполнителей. В поздний период эпохи Чжоу было создано особое учреждение — Дасыюэ, ведавшее церемониями и музыкой. В эпоху Хань учреждается музыкальное ведомство Юэфу, занимавшееся определением эталонных звуковысотных отношений и сбором народных песен и музыкальных произведений. На протяжении всей последующей истории традиционного Китая правительство, так или иначе, контролировало музыкальную практику и принимало меры для поддержания музыкальной науки на должном уровне.

Достаточно рано в древнем Китае начали проводиться исследования математических основ музыки. Была определена взаимосвязь высоты, громкости, тембра звука и устройства музыкальных инструментов. Были выявлены основные структурные единицы музыки — ступени звукоряда, определены их математические отношения, мелодический и гармонический смысл. Все это имело огромное значение в развитии древнекитайского музыкального искусства в целом.

Приверженность древних музыкальных теоретиков к точным числовым оценкам звукоряда была лишь в некоторой степени обусловлена стремлением к наиболее адекватному описанию музыкально-акустических закономерностей, необходимых для музыкального исполнительства. В немалой степени они ориентировались еще и на выявление таких музыкально-математические отношений, которые должны, по их пониманию, отражать некие общие закономерности, лежащие в основе мироздания. Например, в сочинении “Вёсны и осени господина Люя” (“Люйши чуньцю”) музыкальные ритмы отождествляются с ритмами развертки космоса из “великого начала”:

Далек исток музыки. Она создавалась по определенным ритмам, а ее основание находится в великом начале.

Великое начало породило небо и землю, а последние — инь и ян. [Постоянно] изменяющиеся инь и ян, то взлетая вверх, то опускаясь вниз, соединяются между собой, образуя явления.

[Все они], находясь в хаотическом взаимосплетении, расходятся между собой, чтобы снова соединиться, и соединяются между собой, чтобы вновь разойтись, — это и есть постоянный [путь] неба. Небо и земля [напоминают] колесо колесницы, которое в своем вращении, завершив один круг, начинает снова, и так без конца. [Причем это круговращение] всегда и повсюду соответствует [своему назначению]. Звезды, солнце и луна [в своем движении] одни идут быстрее, а другие — медленнее. Различие между солнцем и луной состоит в том, что [каждое из них] движется по своему пути.

Происходит смена четырех времен [года]. Приходит то жаркое [лето], то холодная [зима], то нежная [весна], то суровая [осень], [дни бывают] то короткие, то длинные. Все вещи появляются оттого, что они имеют свой источник в великом начале и изменяются [под влиянием] инь и ян. В период весенних всходов они бурно развиваются, а в период осенней стужи увядают. [Все] тела занимают [определенные] места, и [каждое из них] имеет свой звук. Звук порождается гармонией, а гармония происходит от соответствия [середине противоположных начал]. Гармония и соответствие [середине] — это то, исходя из чего совершенномудрые правители прошлого создали музыку (Люйши чуньцю 1994: 297).

Полагалось, что музыка, присущая космосу, конечно, отличается от той, которую может исполнить человек. Но между ними все же есть и много общего. Поэтому Вселенную можно уподобить некоему музыкальному инструменту, например, свирели, о чем говорится в “Чжуан-цзы”:

— Как хорошо [ты] спросил, Странник! — сказал Владеющий Своими Чувствами. — Понял ли ты, что сегодня я отрешился от самого себя? [Когда] ты услышал свирель человека, не знал еще, что такое свирель земли; [когда] услышишь свирель земли, еще не будешь знать, что такое свирель вселенной.

— Дозвольте спросить, как это узнать? — продолжал Странник.

— Вздохнет земля и говорят, что [подул] ветер. Сейчас он стих. А заиграет — яростно завоет сквозь тьму [земных] отверстий. Разве тебе не [случалось] слышать [подобные] голоса? Ущелья гор, массивы лесов, ямы от вывороченных с корнями деревьев-гигантов в сто обхватов подобны носу, рту, ушам; подобны перекладинам, оградам, ступкам, подобны то стремительному потоку, то стоячей воде. Одни — бурлят, как поток, другие — свистят, как стрела, у одних — шумный выдох, у других — тихий вдох, [голоса] высокие, низкие, [звуки] протяжные, отрывистые. Одни запевают, другие подхватывают. Прохладный ветерок — малый хор, а вихрь — хор огромный. Утихнет буйный ветер, и все отверстия опустеют. Разве не слышал последних вздохов затихающего ветра?

— Свирель земли создается всеми ее отверстиями, [как] свирель человека — дырочками в бамбуке. Осмелюсь ли спросить, что такое свирель вселенной? — сказал Странник.

— [В ней] звучит тьма ладов и каждый сам по себе, — ответил Владеющий Своими Чувствами. — Все [вещи] звучат сами по себе, разве кто-нибудь на них воздействует?! (Чжуан-цзы 1994: 128—129).

Понимание древними китайцами природы звука было тесно связано с концепцией пневмы- ци. Посредством привлечения этой категории истолковывались различные характеристики звука. Громкость (лян) звучания связывалась с количеством вибрирующей ци, а его высотность (ду) рассматривалась по шкале “мутности” (чжо) или “чистоты” (цин) пневмы- ци, ее иньскости или янскости, что в нашем понимании соответствует низкому или высокому звуковому диапазону.

Особое внимание уделялось явлению резонанса. Резонанс — это “возбуждение-отклик” (гань-ин) подобных друг другу вещей, осуществляемый посредством ци. Из музыкальной практики было известно, что одинаково натянутые струны резонируют друг с другом. Подобным образом резонанс возникает между любыми явлениями или объектами, которые обладают тем или иным общим свойством или, как указывается в “Люйши чуньцю” (“Весны и осени господина Люя”), “функционально близки”:

То, что функционально близко — стремится к сближению; если у вещей общая ци — они сливаются воедино; если у них сравнимые голоса — они откликаются друг другу. По этой причине — когда берешь ноту гун, и отзывается гун; когда берешь ноту цзюэ, и отвечает цзюэ (Люйши чуньцю 2001: 341).

Явление резонанса тщательно исследовалось. Например, в “Чжуан-цзы” описывается эксперимент с резонирующими цитрами сэ (шэ), проведенный неким Лу Цзюем:

Его ученик сказал: “Я овладел [Вашим] учением, наставник. Я способен зимой без огня приготовить кушанье в треножнике, а летом сделать лед”. Лу Цзюй ответил: “Это просто призыв жары с помощью жары, призыв холода с помощью холода, а не то, что я называю учением. Я покажу тебе свое учение”. И тут [он] настроил [два инструмента] шэ, один положил в зале, другой — в боковой комнате. Тронул [тон] гун [одного инструмента], и откликнулся гун [другого], тронул [тон] цзио [одного инструмента], и откликнулся цзио [другого], они прозвучали в унисон. Но можно ли изменить строй одной струны и без соответствия пяти тонам, чтобы, тронув ее, вызвать отклик всех двадцати пяти струн? Вот такой звук был бы государем (ведущим). А такова ли твоя истина? (Чжуан-цзы 1994: 289—290).

Рассуждения о резонансе “без соответствия пяти тонам” могли опираться на представления об обертонах, которые всегда присутствуют в вибрациях струны. Чтобы “ведущая” струна “вызвала отклик всех двадцати пяти струн”, необходимо их настроить в соответствии с ее обертонным составом. То, что древние китайцы были знакомы с этой закономерностью, может следовать из их практики игры на цине, о чем будет сказано несколько ниже.

Явление резонанса часто использовалось и в немузыкальной практике. К IV в. до н.э. относится упоминание использования полых сосудов как резонаторов для обнаружения подкопов, делавшихся вражескими солдатами, осаждающими город. Для этого около городской стены рыли колодцы глубиной около 4,5 м, в которые помещались большие глиняные кувшины с горловиной, закрытой мембраной из кожи. Если под землей делался подкоп, то шум непременно был слышен стоявшему у колодца часовому.

Осознавая, что звук является колебаниями ци, китайцы трактовали слуховые ощущения как возникающие за счет воздействия на ухо вибраций, передаваемых посредством “пневмосодержащей” среды, воздуха, например. При этом орган слуха китайцами рассматривался подобным барабану. Непосредственно воздействующие на ухо вибрации сравнивались с ударами барабанных палочек. Эта концепция бытовала уже в эпоху Тан.

Согласно древнекитайской натурфилософии, организм человека понимался как наполненный различными циркуляциями ци. Состояние ци определяло его здоровье. Также и общество рассматривалось зависящим от присущего ему ци. Поэтому контроль всех видов ци считался наиважнейшим делом в целях достижения благополучия, а осуществление этого контроля могло производиться с привлечением музыки. Чтобы определить, например, свойство ци готовящейся к бою армии, музыкальный “эксперт” дул в специальную трубу и по характеру окончания звука делал свое заключение. Если концовка звучала ослабленно и не имела достаточной тембровой насыщенности, то и воинский дух армии рассматривался как слабый и нерешительный, что предсказывало поражение в бою. Дело доходило до того, что армия получала приказ не начинать сражение и отступить.

Date: 2016-08-30; view: 442; Нарушение авторских прав