Глава 7. Сжигание мостов 2 page

— Малфой? — прошептал Гарри, прикрывая глаза от неожиданного света. — Что такое?

— Мне нужно поговорить с тобой, — с мрачной решительностью произнес Драко.

Гарри потянулся к очкам на тумбочке и надел их. Мир тут же приобрел отчетливость. Над ним, отведя рукой полог кровати, с мрачным и упрямым выражением лица стоял Драко. А позади… Позади стояла Гермиона, обхватив себя руками, словно пытаясь согреться. Волосы упали ей на лицо.

Гарри заговорил, слыша себя словно со стороны:

— Я не хочу говорить с тобой в её присутствии, — и он мотнул головой в ее сторону.

— Поттер, — утомленно и раздраженно начал Драко. Гермиона же была просто поражена, словно он дал ей пощечину. Она вскинула на Гарри глаза и тут же отвела взгляд.

Он ощутил мрачную радость, исчезнувшую в тот же миг и оставившую после себя дурноту и слабость. Что-то толкнулось к нему в подсознание — он знал, что это Драко, пытающийся что-то сказать ему, как уже было вечером. Гарри не откликнулся. Ему сейчас никто не был нужен в его собственной голове.

— Ты слышал, что я сказал, — негромко произнес он.

Драко хотел ответить, но его перебила Гермиона:

— Хорошо, — ее голос срывался от напряжения, — если это единственный способ, чтобы хоть что-то тебе сказать, — я уйду.

— Гермиона, — начал Драко, но она уже исчезла, Гарри услышал приглушенный звук ее шагов. Дверь открылась… закрылась — и от этого звука Гарри сморщился, словно что-то острое ударило его прямо в сердце.

— Идиот, — раздосадовано произнес Драко. — Для чего ты все это делаешь?

— Тебе не понять, — яростно зашипел в ответ Гарри, оглядываясь на другие кровати. Судя по очертаниям, в них спали Невилл, Симус и Дин. — Тебя никто не предавал.

— Ни фига, — резко ответил Драко. — Мой отец пытался меня убить — что, забыл? Хочешь поиграть в «Кому-из-нас-хуже» — давай.

— Это совсем другое, — горько ответил Гарри, понимая, что эти слова выставляют его круглым болваном. — Впрочем, я все равно не хочу об этом говорить.

— Тем хуже, — ответил Драко. — Потому что тебе нужно кое-что услышать.

— Просто оставь меня одного.

— Нет, я это делать не собираюсь, — и Драко схватил Гарри за руку. — Пошли со мной…

— Оставь меня! — Гарри дернулся, и стакан с водой на тумбочке дрогнул, покачнулся и упал на пол, разбившись на мелкие кусочки и разбрызгав во все стороны воду. Гарри бросил на Драко злой взгляд. — Смотри, что я из-за тебя наделал! — сорвался он.

— Гарри? — тихий голос Симуса с его ирландским акцентом донесся с соседней кровати. Повернув голову, Гарри увидел, что остальная троица проснулась, юноши поднимались на кроватях и присматривались. — Все в порядке?

— Порядок, — кисло ответил Гарри.

— Это что… — у Симуса перехватило дыхание, — что — тут Малфой?

— Нет, Финниган, — с сарказмом ответил Драко. — Это Санта со своей дюжиной оленей. Вы все были хорошими мальчиками, поэтому я решил пораньше порадовать вас рождественскими подарками.

— Поверить не могу, — невнятным от сна голосом произнес Дин Томас. — Какого черта ты пришел к нам в спальню?

— По-видимому, через трубу, — мрачно ответил Симус. — Не засунуть ли нам его обратно?

— Только сунься, и я тебе все кости переломаю, — тихим голосом, не предвещающим ничего хорошего, предупредил Драко. Он даже не повернул головы в сторону Симуса, однако по неожиданной смене позы Гарри понял, что Драко знает, что юноши возятся у него за спиной. — Поттер, пойдем со мной. Нам нужно поговорить.

Гарри взглянул на протянутую ладонь Драко и скрестил руки на груди.

— Не собираюсь никуда идти.

— Отлично, — взведенно кивнул Драко и глубоко вздохнул. — Ты спрашивал об этом… Рон, — произнес он твердым голосом, — никогда — ни сейчас, ни раньше — не спал с Гермионой.

Воцарилась ошеломленная тишина. Дин, Невилл и Симус пооткрывали рты, замерев в живописных позах, которые при других обстоятельствах можно было посчитать весьма забавными. Гарри окаменел на своей кровати. Первым тишину нарушил Невилл:

— Я тоже не спал с Гермионой. Тоже мне новость.

— Да отвали и заткнись, Лонгботтом, — произнес Драко, но у него дернулся уголок рта. Понизив голос, он снова заговорил. — Поттер?…

Гарри вздрогнул, услышав свое имя, он даже не попытался воспротивиться этому. Слова полились у него изо рта, обгоняя мысли.

— Я не верю тебе.

— Что? — ошеломленно переспросил Драко, готовый к чему угодно, только не к этому. — Как ты можешь?…

— Ты сказал, что пришел, чтобы что-то там сказать, — ответил Гарри. — А я тебе не поверил. Теперь уходи.

Драко побелел, и два алых пятна вспыхнули у него на скулах. Глаза засверкали.

— Не уйду, пока ты меня не послушаешь.

— Меня это не интересует.

Драко рванулся вперед так резко, что Гарри не успел отодвинуться: схватив Гарри за руку, он бесцеремонно толкнул его на кровать, перекувырнулся через него и столкнул на пол. Гарри плашмя ударился об пол и охнул.

— Ты, — отчеканил Драко, с трудом дыша и смотря на Гарри так, словно увидел его впервые, — ты просто полный… полный… я не знаю слова, каким тебя назвать, оно еще не придумано. Но это — точно ты. Ты меня слушаешь? Ты что — не понял, что я сказал? Тебе наплевать на то, что ты делаешь — с ней, с другими?

У Гарри не было возможности ответить. Неожиданно между ними возник Симус — так резко, словно аппарировал. Он с яростью уставился на Драко…

— Да как ты осмеливаешься здесь так вести себя, Малфой? Пытаешься поразвлечься?

Драко медленно оглядел Симуса с головы до ног, словно не в силах поверить в услышанное.

— В отличие от тебя, скучного маленького червячка, я хотя бы добиваюсь в этом успеха. А теперь, если позволишь, тебя это не касается.

— Еще как касается, черт возьми: это моя спальня, мой факультет и Гарри мой друг. И мне кажется, он сказал, чтобы ты уходил. В переводе на слизеринский это значит, «отвали, тупой ублюдок», — Симус угрожающе шагнул вперед. — Понял?

— Симус, ты глупее, чем чучело игуаны, — утомленно произнес Драко. — Хочешь подраться со мной — подерись. Но заканчивай с попытками сострить. Смотреть больно.

Губы Симуса дрогнули. Потом он закатал рукава — каким-то чуднЫм движением — и двинулся на Драко. Тот с задорно-отчужденным выражением на лице даже не шелохнулся, все еще не сводя глаз с Гарри. Он не собирался бить Симуса в ответ. Даже не заглядывая в голову Драко, Гарри мог сказать, о чем тот думал: это спальня Гарри, это его место, где только он вправе что-то предпринимать. Драко ничего делать не собирался.

Почувствовав неожиданно накатившую усталость, хлынувшую, словно кровь из глубокой раны, Гарри вздохнул.

— Оставь его, Симус, — тихо попросил он, садясь.

— Что? — остолбенело спросил Симус, полуобернувшись.

— Я сказал, оставь его, — умирающим голосом повторил Гарри, глядя на Симуса, который, судя по всему, был потрясен чем-то в выражении лица Гарри.

— Так ты все же хочешь с ним поговорить? — тихо спросил Симус.

Гарри кивнул.

— Да. Думаю, да.

Драко криво, но самодовольно улыбнулся.

— Так что, — Гарри поднялся на ноги, — мы пойдем в гостиную.

— Нет, — это был Невилл. Он переглянулся с Дином, потом с Симусом. — Там могут быть люди. Лучше мы уйдем.

— Мы? — возмущенно перепросил Дин.

— Да, — кивнул Невилл и искоса взглянул на Гарри. — Понятия не имею, о чем идет речь, однако подозреваю, что это важно. Так что мы лучше пойдем и вернемся попозже.

— Что — мы пойдем? — мрачно переспросил Дин.

— Да, мы, — Невилл решительно взял его за шиворот и потащил в сторону двери. Спустя миг за ними последовал Симус, на прощанье бросив пристальный и задумчивый взгляд на Драко и Гарри. Троица вышла и закрыла дверь.

— Как всегда, — заметил Драко. — Могу сказать, что не нашлось бы слизеринца, готового прервать свой ночной сон только потому, что спальня используется его сотоварищем для решения личных проблем.

— Не имеет значения, — произнес Гарри, чувствуя себя усталым до мозга костей, — что там за чертовщину мне расскажешь, — просто говори и уходи.

— Я уже тебе все сказал, — скрестил на груди руки Драко. — И ты мне не поверил…

— Потому что…

— … что, — продолжил Драко, словно не слыша, — принимая во внимание, что я — единственный человек в мире, который не может тебе соврать, — выглядит чертовски издевательски.

Гарри замер. В голосе Драко прозвучала крайне редко появляющаяся там горькая нотка.

— Как… — начал он и остановился, словно у него перехватило горло, — откуда ты знаешь, что они не… что это неправда?

Драко вздохнул и опустил взгляд к Гарри. Будь сейчас Гарри в другом состоянии, он бы непременно заметил, насколько усталым и изможденным выглядел второй юноша: глаза окунулись в синие круги, вокруг рта залегли напряженные морщинки.

— Я могу рассказать тебе все так, что ты будешь вынужден мне поверить.

— Нет, нет. Мне никто не нужен в моей голове.

— Как хочешь. Тогда вот что, — Драко уселся в ногах на кровати Гарри. — Я знаю, потому что собственными глазами видел Рона с девушкой, которую он считал Гермионой. И, конечно, это не была Гермиона. Потому что настоящая Гермиона все это время стояла рядом со мной.

Драко хмыкнул и поднял глаза к потолку.

— Ты что — и правда думаешь, что она могла бы такое сделать с тобой? — резко спросил он. — Что — ты и правда думаешь, что она бы захотела?…

Гарри смотрела на него, но в голове у него звучал голос Рона: «Я люблю Гермиону, а она любит меня…»

— И ты так уверен…

— Ну, естественно я уверен! Я же тебе сказал, почему я так уверен. Рон там с кем-то резвился, но она не является, и никогда не была Гермионой. Кто-то сыграл со всеми вами чертовски злую шутку — точно тебе говорю. Теперь ты мне веришь?

Гарри опустил взгляд на свои руки и промолчал. Странно — кажется, он опять начал грызть ногти…И обгрыз их до крови… Словно обороняясь, он сжал ладони в кулаки. Голос Драко стал жестче:

— Поттер, с чего бы я стал врать тебе?

— Ты мог бы, — возразил Гарри, — если бы она тебя об этом попросила. И тут же гнев Драко кнутом хлестнул его, хотя Гарри сделал все, чтобы спрятать от него свой ум. Внутренний голос Драко поверг его в дрожь, прорезал его мысли:

…А, попроси меня ты — я что, — тоже бы соврал? Что — всё, на что я способен, — это врать по чьему-то приказу?! Можно, я буду иметь чуть-чуть собственной воли?

— Не надо, — Гарри поднялся на ноги, сжав кулаки.

…Я говорю, что видел. Девушка, про которую Рон думал, что она Гермиона, — не Гермиона. Я не знаю, кто она…

— Прекрати!

От досады Драко был близок к тому, чтобы пнуть чемодан.

— Говорю же тебе! Своими глазами это видел! Почему ты не слушаешь!? Или, может, ты просто не хочешь этого слышать?

— Это именно то, что я и хочу услышать, — потому-то я и не могу слушать это! — крикнул в ответ Гарри и отвернулся от Драко к стене. В груди было тесно, что-то не давало ему дышать — гнев, гнев рвался у него из груди, душил его, стремился наружу, распирал изнутри. — Я не верю. Не могу этому поверить. Я вообще больше ничему не верю.

— Она никогда тебе не лгала…

— Он солгал, — не поворачиваясь, ответил Гарри. — Так что там с Роном?

Драко помолчал:

— Я сожалею об этом, Гарри, — тихо произнес он. Гарри смутно отметил, что Драко назвал его по имени. У него мелькнула мысль, что, наверное, ему стоит себя вести по отношению к Драко чуть более любезно. Но нет. Ярость океанскими волнами билась у него в голове.

— А на самом деле ты ведь так не думаешь, правда? — полушепотом прошипел он. — Ты ведь никогда не пытался относиться к нему по — нормальному, по-человечески с ним общаться — хотя я ведь тебя об этом просил. Готов поклясться, что это вызвало у тебя только удовольствие.

Гарри резко повернулся и взглянул на Драко, который вдруг стал белее мела.

— Как я могу поверить тебе, если ты никогда и в мыслях не допускал, что она на такое способна! Ты мог бы смотреть на меня с ней, но ты бы не вынес, увидев ее с Роном. Наверное, тебе даже нравилось то, что она со мной, потому что таким образом она была ближе к тебе. Но Рон? — нет, ты всегда ненавидел его, ты считал его ниже себя — всегда считал! — прикоснись он к ней, ты бы считал её замаравшейся — признайся в этом! Скажи, скажи, что это так! В противном случае — если бы я позволял бы тебе вести себя так с ним, если бы ты не думал так, он бы никогда не чувствовал себя так, словно я и не был его другом! Словно бы я предпочел тебя ему. Я никогда не выбирал тебя, Малфой, никогда! Что бы там ни было между нами — это всегда давило на меня — я никогда этого не хотел! — голос его взлетел на крик и надломился, словно сорвавшись от рыданий, хотя он не плакал.

Гарри чувствовал мрачное торжество. Ему было плохо, он чувствовал себя просто ужасно — и он хотел кого-нибудь ранить. И, увидев, как Драко отпрянул, словно от неожиданной боли, он понял, что добился своего.

— У меня никогда не было выбора, — жестко добавил Гарри и осекся, уставившись на него. У Драко было совершенно белое лицо и огромные глаза — огромные и испуганные. Он был похож на ребенка, потянувшегося к родительской руке и получившего шлепок, непонятно за что. И Гарри осознал, что ранил Драко так же, как только что ранили его самого. А может, даже сильнее. Удовлетворение, которое он чувствовал, медленно испарилось.

— Малфой, я…

Но Драко был уже на ногах, он отшатнулся от протянутой руки Гарри.

— Да пошел ты, Поттер… — голос его был остр, как ледяной кинжал. — Хочешь, чтобы все от тебя отвязались? Ну, так получай. Сиди и тухни здесь. Разрушай свою жизнь. Разрушай себя… — голос его сорвался, словно он больше не мог стоять здесь, глядя на Гарри, — развернувшись, он прошел к двери и с шумом захлопнул ее за собой.

* * *

— Джинни, мне нужно поговорить с тобой…

Она подняла взгляд от «Брюк, полных огня» и, к своему изумлению, увидела Симуса, босиком спускающегося по лестнице, ведущей к спальням мальчиков. Поверх полосатой красно-белой пижамы был наброшен темный плащ. Она отложила книгу на столик:

— Симус?… Почему ты проснулся?

— Эй… — он присел рядом и каким-то совершенно несвойственным ему жестом взял ее за запястье. Она удивилась: темно-синие глаза были полны беспокойством. Свет, идущий от камина, касался кончиков его волос, превращая их в темно-золотой ореол.

— Я зашел к тебе в комнату и… разбудил Эшли и Элизабет… И они сказали, что ты тут. Читаешь.

— Да, я тут. Что случилось, Симус? Ты меня пугаешь…

И он ей все рассказал.

Где-то посередине рассказа книга выпала у нее из рук и шлепнулась на пол. Джинни окаменела на месте, она сидела, в изумлении вытаращив глаза на Симуса.

— Откуда, — наконец пошептала она, — откуда ты все это знаешь?

— Когда я вышел, я налетел на Гермиону. Она все мне объяснила и попросила передать это тебе, — он прикусил губу. — Джинни…

Она выдернула свою руку:

— Я не могу в это поверить! Не могу поверить! Это… Это нечестно!

Симус удивленно взглянул на нее:

— Нечестно?

— Все, все влюбляются в Гермиону! Все!

Джинни соскочила и швырнула кочергу, которой она ворошила дрова в камине, на решетку. Та с лязгом стукнулась о металл и отскочила. Симус сморщился.

— Сначала Гарри, потом Драко, потом мой собственный брат… — она крутнулась к сползшему в кресло Симусу. — И кто следующий? Ты?

— Я не влюблен в Гермиону, — испуганно возразил Симус.

Джинни приняла воинственную позу, уперев руки в боки. Она понимала, что выглядит смешно, но остановиться уже не могла:

— А почему нет?

— Почему нет? — еще испуганнее переспросил Симус. — Потому что нет!

— Это не ответ! — отрезала она, скрестив на груди руки.

— Я… я не знаю, Джинни, она ведь подружка Гарри, правда?…

— И что — из-за этого она несимпатичная?

— Нет, она очень симпатичная…

— Она что — не милая?

— Милая, — по губам Симуса проскользнуло легкое подобие улыбки.

— Разве она не умная?

— О нет, умная, даже чересчур, это немного пугает…

— Так почему же тебе нравлюсь я? Наверное, потому что я не так умна? — разбушевалась Джинни. — А потому совсем не пугаю тебя?

— Нет, дело не в этом, — ужаснулся такому повороту Симус.

— Так в чем же? С ней что — что-то не так?

Симус бросил пытливый взгляд на лестницу.

— Пойду-ка я лучше обратно в спальню… Там, конечно, в воздухе могут уже летать стаканы, однако там куда спокойнее, чем здесь…

— Так что с ней не так? — топнула ногой Джинни. — Она что — недостаточно хороша для тебя?

— Что? Да нет, с ней все нормально, Джинни…

— Тогда почему ты не влюбился в нее?

И у Симуса лопнуло терпение:

— Да потому что я люблю тебя! — заорал он.

Джинни вытаращила глаза, он остолбенело уставился в ответ, не в силах поверить в то, что он только что сказал. Джинни тоже. Не то, чтобы она совершенно не могла в это поверить — она грезила тем, чтобы ей кто-нибудь это сказал, — да какая девушка ее возраста не мечтает об этом? Однако, все это представлялось совсем не так — признание в любви вовсе не должно было быть криком. И глаза, смотрящие на нее, никогда не были синими: синие глаза были у ее брата — цвет постоянства, надежности, доброты — это вовсе не был цвет страсти или романтической любви…

Как-то совсем некстати она подумала о Томе. Она не могла вспомнить цвета его глаз, хотя почему-то была уверена, что они точно не синие. Может, зеленые… ну или серые, потому что она любила серый — этот горький оттенок, который почти ничего не говорит, почти все скрывает…

— О… — уронила она в тишине, — Симус… я… — она замолкла.

Он сидел и смотрел на нее, выпрямившись и положив ладони на коленки. Свет, идущий из камина, играл на его бледном лице — свежезалеченные синяки, ссадины, прямой нос, чуть тронутые веснушками скулы… Он был симпатичен, как книжный герой — из тех, что удерживают одной рукой дракона, а другой — повозку с перепуганной девицей. И все же эта его красота не трогала ее так, как красота Гарри — меланхоличного принца, или красота Драко — красота падшего ангела… Или красота Тома…

Она стряхнула с себя мысли о Томе.

— Ох, — тихо пробормотала она и к собственному удивлению добавила, — я должна найти его.

Глаза Симуса полезли на лоб.

— Кого? Гарри?

— Нет, моего брата.

— Джинни…

— Я не могу сейчас, Симус, — перебила она, — мне нужно найти Рона.

Не глядя на нее, Симус послушно кивнул:

— Я видел, как он вернулся и поднялся к себе.

— Как он? Как он выглядел? С ним все было в порядке?

— В порядке? Ну, нет… — и Симус тут же поправился, — он выглядел опустошенным. Но внешне — физически, с ним все было нормально.

Она вздохнула, сама не понимая, чего же больше было в этом вздохе — облегчения, страха или отчаяния. Потянувшись к Симусу, Джинни поцеловала его в щеку, и он, пряча взгляд, отпустил ее.

— Спасибо, — произнесла она. Он не ответил, и Джинни не задержалась, чтобы расспросить его, почему. Она прямиком направилась на мальчишескую половину, полностью сосредоточившись на своем брате.

* * *

Драко выбежал из замка и помчался по снегу, слабо себе представляя, куда он направляется. Его трясло от холода зимней ночи, он не захватил плаща — но все равно он не останавливался. Запрокинув голову, он взглянул на чашу неба: серебро и чернота, стальная луна разбрызгивала на снег осколки света. Впервые за этот день появились облака — тяжелые и низкие, они толкались, словно им было тесно. Похоже, скоро снова пойдет снег…

Он уже спустился вниз, почти дойдя до квиддичного поля, и резко повернул направо, пойдя вдоль опушки Запретного леса, смутно осознавая, что этой дорогой он частенько ходил на встречи с Рисенн. Он сам не знал, что его понесло туда — просто хотел быть один, хотел быть подальше от замка, хотел… Чего он хотел?

Он добрался до невысокой стены, стоящей перпендикулярно Запретному лесу, и перепрыгнул через нее — бесшумно, словно кошка, приземлившись в глубокий снег, в котором его ноги тут же увязли по щиколотку. Несколько недель назад именно тут он налетел на Гарри, и потом они вместе напились в Хогсмиде. Драко сделал несколько шагов к пустоши и замер, дыша полной грудью и пытаясь унять бешено стучащее сердце. Он не мог знать, почему, но думы, несколько часов назад одолевавшие Гарри, теперь, в этом мраке, посетили и его — и сейчас внутри тоже рвался с цепи лев, от рыка которого закладывало уши.

Железный контроль был отработан еще ребенком: все эти часы в темноте, взаперти, все эти запреты произносить хоть слово… Воля его стальными обручами стиснула эти чувства, не выпуская их наружу. И все же…

Он, словно наяву, представлял миг, когда стальные ленты лопнут, выпуская на волю ярость и горе, как он обрушивается на деревья всей силой своего гнева, раскалывая мир напополам…

Но нет, нет — конечно, он не мог все это делать… не наяву… Нет — он рассерженным ребенком рухнул в снег, уткнувшись лицом в руки. Холод тут же вцепился в него, снег кусал его тело, его голые руки. Он не обращал внимания. Его собственный голос звенел у него в ушах.

…Сиди и тухни здесь. Разрушай свою жизнь. Разрушай себя! — но это было куда лучше, чем все, что сказал ему Гарри. Это было просто ужасно. Нет, не то, чтобы никто раньше не швырял оскорбления ему в лицо, просто то, что это произнес Гарри, превращало их во что-то совершенно ужасающее. Особенно с учетом того, что, как подозревал Драко, Гарри вполне имел право на многое из того, что он сказал.

— Драко? — окликнул его голос прямо в ухо. — Что ты тут делаешь? Ты упал с дерева?

Он узнал этот голос. Нет, он не был удивлен тому, что она была здесь, однако еще сильнее уткнулся в свои руки, мечтая, чтобы она отстала и ушла. Как бы не так.

— Бедный малыш… — голос звенел весельем. Когда она снова заговорила, ее дыхание коснулось его шеи. — Как упал ты с неба, денница, сын зари!

Вздохнув, Драко перевернулся на спину. Над ним на корточках сидела Рисенн, ее черные волосы шатром укрывали их обоих. Плаща на ней не было, обнаженные плечи серебрились в свете луны. Выплюнув изо рта снег, Драко сел.

— Я вряд ли ангел, — ответил он.

— Может быть, падший? — улыбаясь, возразила она. — Ну, давай, поднимайся.

Шурша шелком, она поднялась, он тоже встал — по большей части из-за того, что не хотел, чтобы она стояла у него над душой. И правда — у нее не было плаща — вообще ничего, что можно было бы накинуть на себя, только черное платье под цвет ее черным волосам, из-под подола, были видны босые ноги, хотя на снегу, где она стояла, не было никаких отпечатков. Корсаж крепко стягивал ее грудь, плечи и грудь выше него светились белизной.

— Будет снег, — произнесла она, — зачем ты позвал меня перед снегопадом?

Он глянул на нее, едва переводя дыхание, словно только что долго бежал — он был ужасно вымотан.

— Я не звал тебя…

— Я слышала, как ты кричал меня.

Она сделала какой-то пируэт, юбка ее взлетела, и одежда изменилась: теперь на ней был французский костюм, дополненный чулочками-сеточками, пером для смахивания пыли и остроконечной шляпой.

— Я прибыла, как только смогла.

Драко захлопал глазами и отступил:

— Так ты пришла помочь мне?

— Конечно, — она опустила глаза.

— Отлично. Я совершенно точно знаю, что ты должна для этого сделать.

Она вопросительно подняла глаза.

— Ты носила послания от моего отца ко мне, я знаю об этом. А теперь я хочу, чтобы ты передала сообщение обратно.

— Обратно? — она рассмеялась. — Я не передаю никаких сообщений обратно.

— Ну, так одно передашь, — отрезал Драко, и в его голосе было что-то острое, отчего она пытливо взглянула ему в лицо. — Скажи ему… Скажи Темному Лорду… И моему отцу тоже, что я знаю о том, что они приложили руку к случившемуся нынче вечером. Это они сделали. Я выясню, зачем и почему, и они еще пожалеют о содеянном. Пожалеют о том, что они сделали с моими друзьями, — он подумал и добавил. — Я заставлю их за это заплатить.

По губам Рисенн скользнула холодная улыбка.

— Это все? А то можешь добавить пару слов о том, что они захлебнутся собственной кровью, что-нибудь про холодную месть — ну, на твой выбор, естественно…

— Нет, спасибо, и так хорошо, — отрезал Драко.

— Просто какой-то список неопределенных угроз, — разочарованно заметила Рисенн. — Вот если бы ты добавил что-нибудь про то, что разорвешь их хребты или поджаришь на медленном огне или в раскаленной лаве…

— Нет, — холодно отмел предложение Драко.

— Как знаешь, — у Рисенн был очень взволнованный вид. — Но ведь получилось очень скучное сообщение, если тебя интересует мое мнение.

— Существует только одна вещь, которая меня интересует меньше, чем твое мнение. Сифилис, — дружелюбно заметил Драко.

— Что ж, но твоему отцу это не понравится.

— И что? Я тоже ему не нравлюсь.

— Но он же твой отец.

— И что с того? Знаешь, как я обычно говорю? Из всех моих отношений я больше всего люблю сексуальные, а меньше всего — отношения с моим папой.

Рисенн надулась.

— Ты сегодня какой-то неприятный.

— А ты что — не думаешь, что все это было весело? О, по мне так достаточно весело: начали за здравие, кончили за упокой.

— Какое ребячество, — отрезала она. — Почему у тебя сегодня такое невыносимое настроение?

— Был трудный день, — ответил Драко. — А тут еще ты в своем нелепом… — он махнул рукой в ее сторону, — наряде. Понять не могу, зачем тебе понадобилось перо для смахивания пыли: сейчас минус десять и пыли вокруг нет.

Она бросила на него раздраженный взгляд:

— По твоему, мне лучше было нарядиться в мешок для картошки?

— О, зная тебя, могу сказать, что это был бы прозрачный картофельный мешок.

Она закатила глаза.

— В том наряде я должна была очаровать твоего маленького гриффиндорского друга. Ты предпочитаешь косички и гольфы до колен?

Драко усмехнулся.

— А откуда ты знаешь, что предпочитает Гарри?

У нее дрогнули губы:

— А ты взгляни на его подружку, — шелковым голосом пропела она. — Туфельки с ремешками, свитерочки, короткие юбочки. Эдакая девочка. Я решила, что это то, чего он хочет.

Сердце Драко дернулось у него в груди, вызвав боль и отвращение. Ему не приходило в голову, что она могла бы увидеть Гермиону или заметить ее… Видимо, так и было.

— А я? — попробовал он сменить тему. — Что хочу я?

— Она улыбнулась:

— Только то, чего не имеешь.

— О, так это объясняет, почему мне не хочется тебя.

— О, очень смешно, — она рассмеялась и откинула волосы назад. — Ты же просто терпишь. Я чувствую это. Может, ты просто глуп, отказываясь от того, что я могла бы дать тебе.

Он оценивающе взглянул на нее, и она ответила прямым взглядом серых глаз той же странной миндалевидной формы, что и его собственные. Как странно: она могла казаться то совсем обычной, то даже какой-то уродливой, а то вдруг прекрасной — и, хотя она совершенно не нравилась ему, осознание этой красоты пело внутри него странной музыкой. Музыкой, звучащей словно сквозь сон.

— Ты мне ничего не предлагаешь, — заметил он. — Со мной ты не пыталась ничего предпринять. Не то, что с Гарри. Почему?

Она отступила.

— Ты что — обиделся?

— Нет, — это было правдой. — Просто любопытствую.

Она пожала плечами:

— И почему же — сам-то ты как думаешь?

— Думаю, что тебе мой отец велел держатся от меня подальше, — ответил Драко. — А вот Гарри — это другое дело.

— Что бы там я ни собиралась делать с Гарри, что бы он ни хотел делать со мной, — это вряд ли твое дело, — отмахнулась она.

— Мне не кажется, что, будь у него был выбор, — резко возразил Драко. — Он бы в жизни к тебе не подошел. А что тебе от него было нужно?

— А может, он мне просто приглянулся, — снова заулыбалась она.

— Семнадцатилетний девственник с цыплячьими ногами? Верится с трудом.

Рисенн вспыхнула смехом и грациозно опустилась в снег. Ее коротенькая юбочка вскинулась, позволив Драко ознакомиться с розовыми трусиками. Хотя, с другой стороны, могло оказаться и хуже: их могло вообще не быть.

— Так Гарри девственник? О, да ему же просто цены нет!

Драко удивился, что для кого-то это может быть тайной. И тут же удивился самому факту. Ну, он всегда предполагал, что…

— Я не знаю точно, — натянуто добавил он, чувствуя, что ступает на зыбкую почву. — Просто догадываюсь.

— Значит, от его подружки нет совершенно никакого толку, — в тоне Рисенн скользнула такая холодная презрительная нотка, что Драко вздрогнул.

— Не смей так о ней говорить, — лед скользнул по позвоночнику Драко. — Отстань от них обоих. И не смей больше подходить к Гарри.

— Но он нравится мне!

— Ничего подобного. Тебе просто что-то от него нужно. Ладно, с него и так хватит.

— О, я ничего не знаю, — она запрокинула голову, подставляя лицо лунному свету и словно купаясь в нем. — Думаю, ты его недооцениваешь. Нетронутая мощь — это так манит. Ну и вообще: глаза, волосы… — он весьма притягателен…

— Грандиозно, — бросил Драко. — Я тебе все сказал. Держись от него подальше.

— Только не говори, что ты этого не видишь, — Рисенн чертила линии на снегу босой ногой, — я получила такое удовольствие, наблюдая за вашей ссорой сегодня — такое восхитительное напряжение… Ну, попробуй убедить меня, что тебе не нравится обращаться с ним вот так, грубовато…