Глава 14. Кровь Основателей 1 page

Сталь вошла в тело Гарри также быстро, легко и бесшумно, как луч солнца струится сквозь облако, — она не встретила на своем пути никакого сопротивления, словно тело Гарри состояло только из воздуха, и не было в нем ни единой кости, ни мышцы, ни бьющегося сердца. Драко увидел, как глаза Гарри широко распахнулись, он взглянул в них — и в этот миг Слитерин шагнул назад, стаскивая тело Гарри с пронзившего его клинка.

Драко прирос к земле, по-прежнему стискивая эфес меча, а лицом к нему, все еще держа Гарри за руки — крепко и близко, как кого-то горячо любимого, стоял Слитерин. Спустя мгновение он отступил и бросил свою ношу: лицо его осветилось радостью окончательной победы.

Гарри лежал на полу, будто спал, — на боку, вскинув руку, все еще в очках… У Драко мелькнула мысль, что ему, наверное, не очень удобно… надо бы присесть и устроить его поудобнее… Но он не мог шевельнуться. Окровавленный меч выпал из ослабевших пальцев и зацокал по адмантиновому полу — Драко этого не услышал, он стоял и смотрел на Гарри.

… Вот одиннадцатилетний Гарри на метле, тянет руку к напоминару, требуя вернуть его назад, его зеленые глаза до краев наполнены неприязнью и вызовом…

Слитерин обошел Гарри, шагнул к Драко, взял его за руку и, похоже, собрался что-то сказать…

Как громко он говорит…

Драко без всякого выражения взглянул на него — в том водовороте чувств, бурлящих внутри него, не было места для звуков и слов, он не слышал ничего из того, что произнес Слитерин — эти фразы не имели значения, они просто не существовали…

… Вот Гарри по ту сторону световой решетки, лицо его бледно и полно решимости… Полоснул раскрытую ладонь сверкнувшим серебром в темноте ножом, просунул окровавленную руку сквозь решетку…

Схватив за плечи и продолжая что-то говорить, Слитерин начал трясти Драко, и как достигают дна камни, так и слова пробили путь сквозь хаос и смятение в его голове:

— Только не говори, что ты никогда не мечтал о его смерти!..

… Вот полупрозрачный Гарри на краю карьера, сквозь него тускло поблескивают звезды: "Ты не причинишь мне зла…"

— Неблагодарный ребенок! — Слитерин опустил руки и отвернулся к Гарри, на его лице появилась сочащаяся ядом улыбка. — Куда бы он ни попал, — мотнул он головой в его сторону и снова взглянул на Драко, — помни, что именно твоя рука отправила его в это путешествие…

И оставив его, он развернулся и вышел сквозь темный проход в стене.

Наконец-то Драко смог двинуться — не столько потому, что приложил к этому какие-то усилия, сколько потому, что у него просто подогнулись ноги; он бухнулся на колени рядом с Гарри и повернул к себе его лицо. Руки были забрызганы кровью, и от этих прикосновений на лице Гарри оставались кровавые следы.

— Гарри… — машинально позвал он. В глубине его души и нарастала уверенность, что Гарри уже мертв, но он всеми силами сопротивлялся ей — нет, это невозможно, будь Гарри мертв, он бы это почувствовал, ведь тогда часть Гарри, поселившаяся в нем после Многосущного Зелья, зашипела бы и погасла; после всех этих месяцев жизни со смутным ощущением сосуществования двух людей в одной оболочке, исчезни сейчас один из них, — Драко бы почувствовал физическую боль, словно во время ампутации… Но все, что он сейчас ощущал, — это какое-то все нарастающее и нарастающее онемение.

Только не говори, что ты никогда не мечтал о его смерти.

… Квиддитчное поле, пятый год — он стоит и смотрит, как встают трибуны, приветствуя приземляющегося Гарри, как он улыбается ликующим Рону и Эрмионе, как в его вскинутой руке сияет в солнечных лучах снитч… Драко вспомнил слова Декса Флинта: "Ты превосходный Ловец, Малфой, оправдывающий все наши надежды, однако Гарри Поттер всегда будет чуть лучше тебя", — как он возненавидел тогда Гарри, какое отвращение к нему почувствовал… наверное, тогда он пожелал ему смерти… из-за такого пустяка, из-за такой ерунды, как этот дурацкий Квиддитч…

Холод растекался у него внутри, он подавил приступ тошноты.

… Замок Слитерина… Эрмиона по траве летит к Гарри, кидается ему на шею, хотя ее спас именно Драко, а Гарри не сделал ровным счетом ничего, он просто сидел и ждал ее там… Даже Любовного Зелья оказалось недостаточно… как всегда — недостаточно… как он ненавидел его тогда… Хотел ли он, желал ли он его смерти?..

Он не сумел удержать забулькавшие в горле слова:

— Гарри?..

И Гарри шевельнулся. Его веки дрогнули и приподнялись, глаза широко открылись и начали шарить вокруг, словно он только что пробудился от сна.

Драко судорожно схватил его за плечи. Глаза Гарри скользнули к нему — огромные, лучистые, словно сияющая в солнечных лучах далекая морская гладь

— Я ничего не чувствую… — на адмантиновом полу растекалась лужа крови, куда более алая, чем гриффиндорский лев.

… рубины на адмантиновой синеве…

— Он промазал?..

Драко снова ощутил в руке тяжесть навалившегося на клинок тела Гарри…

— Да, да, наверное, — торопливо ответил он.

Гарри прищурил глаза:

— Ты врешь… — его голос был удивительно спокоен. — Я почувствовал, как он проткнул мне грудь… — он закашлялся. — У тебя все руки в крови…

Драко перевел взгляд на свои руки, потом снова на Гарри, и словно вопль страдания пронзил его мозг. Ему почему-то показалось очень важным не тревожить и не волновать Гарри, ушедшего, видимо, уже в такие дали, где боль не могла его достать… словно, промолчав о серьезности его ранения, можно было все поправить. Он вспомнил серые туманные долины и голос Хельги, очень похожий на голос Джинни: "Прекрати его дразнить. Он — всего лишь ребенок, и он смертельно ранен…"

— Все в порядке, — заверил он Гарри; нашарив на горле бронзовую застежку, расстегнул плащ и, скомкав, подсунул ему под голову — тот ничего не сказал, не шевельнулся — казалось, он вообще не мог двинуть ничем, кроме глаз, — совершенно бледный, он обшаривал глазами комнату, разглядывал лицо Драко, словно никогда доселе их не видел.

— Лежи, лежи… — твердил Драко, отчаянно желая, как и в тот миг, когда он стоял лицом к лицу с родителями Гарри, чтобы сейчас кто-нибудь оказался рядом — Сириус, Эрмиона — хоть кто-нибудь! У него были запасы слов на все случаи жизни — жесткие и умные, резкие и острые, как сталь, — но среди них не было слов, способных успокоить, утешить… И лгать, даже с самыми добрыми намерениями, он был не обучен. Что он должен был сказать — все в порядке, Поттер? Держись, Поттер?

Он не мог.

— Я умираю. Этот меч кого угодно убьет… — беспокойные глаза Гарри прекратили метаться и остановились на лице Драко. — Да, я должен умереть… но я совершенно не чувствую, что умираю… Мне просто холодно…

— Давай я дам тебе что-нибудь… плед…

Гарри накрыл ладонью руку Драко, чуть ниже Знака Мрака, черным солнцем сияющего на предплечье.

— Не надо. Останься, — он прикрыл глаза. — Со мной что-то происходит…

Да что же еще может случиться?! — ошеломленно подумал Драко.

Ему казалось, что это волнение и внимание могли предотвратить неизбежное, что пристальный взгляд мог отогнать от Гарри надвигающуюся смерть — но с каждой секундой пульс в сжимающей его запястье руке все слабел и слабел… что я почувствую, когда он исчезнет? — мелькнула смутная мысль. Драко хотелось вырваться из хватки Гарри, схватить его за плечи и трясти, трясти — словно бы тот просто пытался провалиться в сон, и его надо было разбудить, встряхнуть — втряхнуть в него жизнь. Но не можешь же ты трясти человека, которому только что проткнули сердце…

У него перехватило дыхание, ему не хватало воздуха, глаза болели, словно засыпанные песком, но отзвуки биения сердца в сжимавшей его руку руке были ровными и слабыми… и вдруг сердце Гарри застучало, как отбойный молоток — Драко едва не подскочил, глаза Гарри снова распахнулись, он жадно схватил ртом воздух, пальцы судорожно сжались, ногти впились Драко в кожу… Кровь не отлила у него от лица, напротив, оно лихорадочно покраснело, глаза ожили — оно стало в точности таким же, как за секунду до того момента, как меч пронзил Гарри: снова взволнованное, румяное, живое… Тело сотрясла дрожь, Гарри встрепенулся, словно его что-то ужалило, и сел.

Драко схватил его за плечи, пытаясь удержать, чувствуя под пальцами тепло и сырость набухшей от крови рубашки, однако Гарри не нуждался ни в какой помощи: широко раскрыв глаза и чуть задыхаясь, он распрямился, и теперь они смотрели друг на друга, ошеломленные невозможностью случившегося.

… Гарри не мог сесть… не мог! Это совершенно невозможно!.. По всем правилам он уже должен был умереть!..

Судя по его лицу, он и сам это понимал.

Гарри вытаращился на Драко:

— Он прошел сквозь меня… Он прошел прямо сквозь меня!..

Драко еще крепче схватил Гарри за рубашку, скользкая и тяжелая от крови материя облепила ему пальцы:

— Можешь дышать? Ты дышать можешь?

Гарри озадаченно прислушался к себе:

— Да, могу, все нормально… — он поднял глаза на Драко, и тот увидел, как призрачная пелена спала у него с глаз — он больше уже не любовался какими-то неведомыми и невидимыми далями. Лицо светилось живым и ярким цветом, словно он на морозце наигрался в Квиддитч, на нем уже не лежала печать невыносимой боли.

— Гарри, что происходит?

Гарри покачал головой, отпустил Драко и начал торопливо, почти разрывая петли, расстегивать рубашку, схватил за край футболку с рваной и залитой кровью дырой против сердца и задрал ее почти до подбородка.

Глаза его полыхнули неверием и недоумением, когда он взглянул на свое тело.

На груди поблескивал Эпициклический Амулет, как раз чуть выше длинного красного следа, свидетельствующего, что сталь ударила сюда с силой, достаточной, чтобы пройти навылет. Они смотрели на этот след в совершенном потрясении, а он бледнел у них на глазах, пока не стал просто красноватой полосой.

Гарри закрутил головой, пытаясь заглянуть себе за спину.

— Моя спина — посмотри, что у меня со спиной…

Майка на спине была в крови и разодрана и — больше ничего.

— Ничего… — слабым голосом произнес Драко. — Ни единой царапинки…

На лице Гарри появилось совершенно детское выражение недоумения и недоверия. Он опустил майку.

— Ничего не понимаю… — Гарри снова уставился на майку и прикоснулся пальцами к окровавленной дыре, потом встал и пошатнулся. Драко поднялся и поддержал его под руку, чего Гарри, охваченный изумлением и беспокойством, даже не заметил.

— Гарри, может, тебе не стоит…

— Да я в порядке, — фыркнул Гарри. — В порядке, ты же сам видишь, — он повернулся к Драко и уставился на него, словно впервые видел. — Что это было? Какая-то хитрость?

Драко взглянул на него с осторожным беспокойством:

— Ты что — ничего не помнишь?

— В том-то и проблема, что помню, — Гарри уставился куда-то за плечо Драко. Мгновение спустя он поднялся и, пройдя несколько шагов, присел рядом с окровавленным мечом Слитерина, все еще валяющимся там, где Драко бросил его. Гарри прикоснулся к лезвию и поднес пальцы к глазам, а потом обернулся к Драко:

— Я ведь чувствовал, как он вонзился мне в сердце, но почему же он меня не убил? Что бы все это могло значить?

Драко помотал головой, его не покидало чувство, что все происходящее — лишь какая-то шутка сознания, а на самом-то деле Гарри умер. Ведь когда разум не в силах справиться с потрясением, он просто щелкает и отрубается… может, ему позволят занять опустевшую палату отца в Лечебнице Святого Мунго?..

— Я не знаю, — честно признался он, — ты ведь Мальчик-Который-Выжил… с тобой ведь это не впервые…

— Нет, тут что-то другое… — сияющие глаза Гарри были подернуты дымкой ошеломления. — Я почувствовал, как он прошел сквозь меня… словно белое пламя… — неожиданно он схватил меч и протянул его Драко. — Сделай это еще раз.

— Что? — обалдело переспросил Драко. — Что сделать?

— Я хочу знать, что произойдет, — теперь глаза Гарри горели решимостью.

— Что произойдет, если… — Драко осекся и уставился на Гарри. — Ты шутишь.

— Нет. Проткни меня снова.

— Нет, — отпрянул Драко и почувствовал, что отступать все равно некуда: позади стена, чему он, признаться, был даже несколько рад, потому что ноги его не очень слушались.

— Да ладно тебе, ведь он же меня не убил в тот раз…

— Нет. Ты ведь потерял много крови, наверное, ты сейчас не в ладах с головой… — Драко вспомнил встревоженный взгляд мадам Помфрей в школьном лазарете, куда он угодил после общения с Конклювом: ты чувствуешь усталость? Слабость? Черные мушки перед глазами не пляшут? Галлюцинаций нет? — Гарри, тебе надо сесть.

Грудь Гарри вздымалась, словно он бежал:

— Не хочу садиться, у меня такое чувство, будто я миль двадцать без остановки пробежал… Но я совсем не чувствую усталости, — он поднял голову и немного пьяно и ошалело взглянул на Драко. — Меня ничто не может ранить…

— Ты ведь не знаешь этого, — Драко тихонько потянул меч из рук Гарри, и он упал на пол между ними.

— Слушай, но ведь в первый-то раз он меня не убил!..

— И поэтому ты озабочен тем, чтобы это повторить?

— Я хочу знать, — заупрямился Гарри, — что со мной не так. Я ведь должен был умереть, эта штука должна была меня убить! Почему-то этого не произошло. Хочу знать, что будет, если повторить это опять.

— Ты уже разок на это посмотрел, — напомнил Драко. — Сожалею, если пропустил самое интересное, однако для меня на сегодня достаточно. Никаких повторов.

Гарри упрямо взглянул на него. Вид у него был диковинный: рубашка еще не просохла, по правой руке медленно стекала кровь, лицо сияло жизнью, глаза горели… гм… слишком ярко, словно бы его лихорадило — в общем, вместо тихого и рассудительного Гарри перед Драко стоял кто-то, страстно желающий немедленной смерти. В голове опустело — все мысли куда-то бесследно исчезли.

… Ты сам-то соображаешь, о чем меня просишь? — Драко взглянул на реакцию Гарри. Тот замер, и было невозможно понять, что за этим последует, какие чувства в нем борются — разочарование и гнев, ярость и слезы…

— Мне нужно знать, — резким раздраженным голосом повторил Гарри, — могу ли я умереть.

— Я могу дать тебе ответ, — раздался шелковисто-стальной голос из угла комнаты. — И этот ответ "да".

Драко резко повернулся и почувствовал, что стоит с раскрытым ртом: у дальней стены колыхалось шесть высоких фигур в подпоясанных мантиях — у этих существ были головы, руки-ноги, но это были не люди… серая чешуйчатая морщинистая кожа… красные вращающиеся глаза… шишковатые головы… Впереди остальных стоял тот, что повыше, в его протянутой руке мигало изумрудное пламя. Наверное, он улыбался — было трудно понять выражение его лица… и говорил, видимо, тоже он… словно подтверждая их подозрения, существо снова открыло рот, в голосе теперь звучала только сталь:

— Ты можешь умереть, Гарри Поттер. И если твой друг тебя снова ранит, так и случится.

**************

— Мне очень жаль, — повторил Бен, но Джинни едва слышала его, она закрыла лицо руками, зажмурилась и молча таращилась в мгновенно окружившую ее бесконечную тьму.

Как я могла быть такой дурой?!

— Я мог быть что-нибудь тебе дать, что ты могла бы захватить назад с собой… — в его голосе звучали беспокойство и жалость. — Оружие?..

— Оружие бесполезно для того, кто не умеет им пользоваться, — Джинни убрала руки от лица. — Не обращай внимания, ты не виноват… — она глубоко вздохнула, и лицо Бена наконец-то приобрело четкие очертания, однако она совершенно не могла понять, о чем он думает — впрочем, и не удивительно, она же совсем его не знала… Это странное сходство с Гарри вселяло в нее призрачную, обманчивую надежду, что он, как и Гарри, решит за нее все проблемы… Захлебнувшись отчаянием и горем, она поднялась на ноги:

— Ты ничем не можешь помочь. Мне нужно вернуться.

Бен поймал ее руку:

— Подожди. Не говори, что я ничего не могу сделать — это звучит, словно ты обрекла себя на проигрыш в этой битве…

— Это не твоя битва, — разочарование выбивало у нее в голове барабанную дробь.

— Это как сказать — ведь Слитерин убил моего отца… — Бен говорил так тихо, что Джинни подняла на него взгляд. Сейчас он был похож на говорящего о своих родителях Гарри. — Потому-то я и здесь… Жду… Перед замком…

— Я знаю… Мне очень жаль… А… твоя мать?

— Я был так мал, когда она умерла, что знаю о ней только по рассказам людей. Это было как раз перед началом войны — Слитерин обрел свою мощь, в волшебном мире царил хаос — он набирал на службу гигантов, драконов, истреблял целые армии, они исчезали…

… Исчезали…

Джинни опустилась на стул так резко, что опрокинула его. В голове у нее звучали слова Флёр…

— Бен, — хрипло позвала она.

Она вцепилась край стола так сильно, что у нее заломило пальцы.

— Флёр… Флёр — моя подруга… как-то сказала мне, что по воле Слитерина армии буквально растворялись в воздухе. Это правда? Это было только однажды или нет?

Бен задумался и, когда заговорил, было видно, что он тщательно подбирает слова:

— Да, это было только один раз, мне тогда как раз исполнилось десять. Армия была послана Рэйвенкло — две с половиной сотни людей, боевых животных и зверей… Они не добрались до места своей дислокации.

— Бен, — повторила Джинни, — а что, если они не добрались не потому, что Слитерин уничтожил их, а потому что мы перебросили их в будущее?

Бен ошеломленно замер, открыв рот — Джинни гордо подумала, что ей удалось-таки его поразить.

— Но… мы не можем… это изменит ход истории…

— Не изменит, ведь это уже случилось.

В наступившей тишине они сидели и в упор смотрели друг на друга через стол. Встрепанные и торчащие в разные стороны черной короной волосы — видимое воплощение охватившего Бена удивления — делали его еще больше похожим на Гарри.

— Тебе сейчас сколько лет? — неожиданно спросила она.

— А ведь это может сработать… — ошеломленно пробормотал Бен. — Эта идея совершенно сумасшедшая. И совершенно блестящая… Мне двадцать два.

— Ой, какой старый… — брякнула она, не подумав.

— Старый для кого? — Бен насмешливо приподнял бровь.

— Да так, я тут просто подумала… — сбивчиво начала оправдываться Джинни. — Понимаешь, я действительно промазала на несколько лет, когда возвращалась сюда. Ну, лет на десять, не меньше. Поэтому нам надо быть очень аккуратными, когда мы будем перекидывать армию.

— Когда, говоришь? — улыбнулся Бен. — Ты уверена, да?

— Должна бы, — вздохнула Джинни. — Но на самом деле я только на это надеюсь. И если я не буду достаточно точна с Хроноворотом, это не получится никогда.

— Ну, точность Хроноворота — не такая уж и недостижимая вещь, если у тебя под рукой есть необходимые инструменты. Все, что тебе нужно будет сделать, — выделить изменения синхронизации между темпоральными инфраструктурами.

Теперь настал черед Джинни остолбенеть:

— Откуда ты столько знаешь о путешествиях во времени? — еле слышно спросила она.

— От Хельги, — он подпер рукой подбородок. Они с Ровеной вырастили меня, помогли встать на ноги — моя-то мать умерла, когда я был совсем маленьким. А у Хельги никогда не было сыновей, одни дочки, поэтому она меня считала немножечко своим… Слушай, я мог бы тебе кое-что показать…

Он поднялся и вышел в соседнюю комнату, принеся с собой оттуда кипу книг. Она с удивлением смотрела, как, усевшись поудобнее, он потянулся и раскрыл верхнюю, в темном золотом переплете с золотыми буквами на корешке, — такую огромную, каких Джинни никогда не видела, ну, разве что в Секции Древних Книг, да и там мощные Заклинания Безопасности не давали студентам к ним прикоснуться.

— Ты ведь знаешь о прорицании? — поинтересовался он.

— Я знаю, что согласно прорицанию Слитерин со своим Наследником ввергнут весь волшебный мир в хаос… — неохотно ответила Джинни.

— Так и есть, кивнул Бен. — Но существует еще одно: Наследник Гриффиндора повергнет его, а Наследник Слитерина ему поможет.

— То есть они противоречат друг другу?

Бен кивнул:

— Обычно это говорит о том, что существует некая поворотная точка, от которой события могут развиваться по-другому… И в результате какое-то из этих прорицаний будет соответствовать вашей действительности. Произошел этот поворот, нет ли — неизвестно.

— А может, Наследник Гриффиндора, упоминаемый здесь, вовсе не Гарри. Может, это ты.

Бен застыл, словно это не приходило ему в голову.

— Когда мой отец умирал, — медленно произнес он, — он проклял своего убийцу. Предсмертное проклятье на тех, в чьих жилах течет кровь Слитерина, и они часто сбываются… — Бен покачал головой, его лицо снова стало отрешенным, закрытым — словно на лице Гарри появилось выражение Драко. — Я не знаю… Вряд ли кто-нибудь с уверенностью скажет, что это могли быть за слова…

Пожалуй, лучше сменить тему, — подумала Джинни. За все эти годы она уже не в первый раз убеждалась, что Наследники дома Гриффиндора всегда пытались уклониться об рассказов о том, как Наследники дома Слитерина убили их родителей.

— Так ты покажешь мне, как можно усовершенствовать Хроноворот?..

— Так-так, — уставился он в стол, — этот подход явно не лучший и совершенно полоумный…

У Джинни опять упало сердце; весь план, рождавшийся у нее в голове с момента, как Бен впервые упомянул, что нужно провести настройку Хроноворота, рассыпался в пыль, но в этот момент он поднял руку и с силой щелкнул пальцами. Раздался шорох крыльев, и небольшая рогатая сова с тихим уханьем опустилась на насест у двери. Он отцепил пергамент с ее лапы и, развернул его, выбрал на столе перо и набросал несколько коротких строк, потом опять скатал его в трубочку, закрепил на лапе, и дал сигнал к полету еще одним щелчком.

Сова взлетела, Бен задумчиво провожал ее взглядом.

Джинни кашлянула:

— Что ты делаешь?

— Ну, ты же не думала, что я отправлюсь с тобой на дюжину лет в прошлое и не оставлю даже записки, правда?

Джинни почувствовала, что не может сдержать широкую счастливую улыбку.

**************

— Те самые волшебные карандаши из Зонко? Которыми вы нарисовали Карту Мародеров? — прозвучавшая в голосе Рона пронзительная печаль едва не заставила Сириуса улыбнуться. — Поверить не могу.

— Вот, взгляни, если хочешь.

Он протолкнул коробочку сквозь отверстие в стене, ее ухватила узкая рука Эрмионы, в тот миг, когда он уже убирал свою руку, свет упал на браслет, и Заклятье Вивикус потускнело. Его буквально подбросило, вскочив на ноги, он схватился за браслет — точно: это не было игрой света, Заклятье мерцало, он был в этом уверен. Сириус почувствовал, что сердце бьется где-то в горле, но вдруг свет камня стал ярче, сильнее, теперь он сиял, как маленькое солнце.

Гарри.

— Сириус, — вернул его на землю приглушенный голос Эрмионы, — это ты рисовал карту?

— Нет, — рассеянно ответил Сириус. — Рем, а помогал ему Питер. Они были куда лучшими чертежниками, чем мы с Джеймсом.

— А ты случайно не знаешь, как им удалось… ее оживить?

Сириус наконец отпустил свое запястье и уставился на стену, из-за которой доносился голос Эрмионы. В подсознании у него беспокойно завозилась какая-то мысль.

— Ну, они использовали краденный план школьных этажей — взяли и обвели его карандашами. Знаете, теперь ведь Зонко таких уже не делает… Они задумывались для простого оживления рисунков, однако получалось даже лучше, чем нужно…

— Лучше, чем нужно? — удивленно переспросил Рон.

— Ну, да — они оживляют вещи, но каким-то странным образом… Например, ты мог бы нарисовать плошку с кашей… и даже съесть ее, если как следует сосредоточился бы, но в результате получил бы жуткое несварение желудка. Эх, я мог бы поведать тебе историю про Джеймса и пшеничную коврижку… но не хочу. Ну, или оживить нарисованную метлу, попробовать на ней полетать — но она так и норовила утратить всю свою силу посреди чистого неба. Случались ужасно неприятные аварии… А что? — добавил он, но раньше, чем слово сорвалось с его губ, раздался какой-то полустон-полускрип, и часть стены, разделяющей их камеры, исчезла, вернее, даже не исчезла, а со скрипом распахнулась, превратившись, как запоздало сообразил Сириус, в дверь. Теперь перед ним стоял Рон, за его плечом — Эрмиона с удивленным выражением на лице с карандашами в руке.

— Мне и в голову не приходило, что получится, — пробормотала она.

— Так ты нарисовала дверь?.. — Сириус удивленно покачал головой, хотя уже давно смирился с тем, что Эрмиона куда умнее, чем кто-либо.

— Она немного кривовата, — придирчиво заметил Рон, переходя в камеру Сириуса. —

Эрмиона оскорбилась. — Впрочем, какая разница, все же получилось! — быстро добавил он.

— На самом деле нам это не поможет, — мрачно произнесла она. — Мы ведь не можем нарисовать дверь на решетке — прутья слишком далеко друг от друга…

Сириус задумчиво оглядел их.

— Кто из вас лучший художник? — поинтересовался он. На мгновение задумавшись, Эрмиона ответила:

— Рон.

— Отдай-ка ему карандаши…

Эрмиона послушно протянула коробочку Рону, и тот принял ее, подозрительно, как на ненормального, поглядывая на Сириуса.

— Ты хочешь, чтобы я нарисовал тебе клюквенную коврижку?

— Нет. Я хочу, чтобы ты по памяти нарисовал камеру, в которой держат Драко и Гарри. Сможешь, как считаешь?

Рон взглянул на взиравшую на него с надеждой Эрмиону, потом на Сириуса и вздохнул:

— Попробую… У вас есть клочок пергамента?

Сириус покачал головой:

— Я хочу, чтобы ты сделал это максимально похожим на действительность. Давай на стене, вот здесь… И еще…

— Что? — вскинул на него глаза Рон.

— Постарайся поторопиться…

Для рисунка потребовалась почти вся коробка, грифель карандашей был очень мягок, а стена — грубая и шершавая. Рон работал медленно, исписывая каждый карандаш до крохотного огрызка, в кровь стирая об стену пальцы. Сириус и Эрмиона — тихо, как только могли, смотрели, как на стене начинает медленно проявляться набросок камеры: высокие стены, разномастная разбросанная мебель, гобелены с драконами и девизом " In Hoc Signo Vinces"…

Наконец, сжимая измочаленный огрызок предпоследнего карандаша в руке, Рон отступил:

— Все, что смог…

Сириус критически оглядел его работу:

— Сделай рамку, — указал он.

Рон обвел рисунок, и на этом существование последней коробки карандашей Зонко закончилось. Он бросил остатки на землю и повернулся к Сириусу:

— Готово.

— Отлично. У нас получилось. Я чувствую.

Сириус был поражен ощущениями, излучаемым рисунком Рона, словно юноша вложил в него частичку своего волшебства. Это так напомнило ему его собственные чувства, когда он принял только что нарисованную карту из рук Червехвоста…

… какие великие и ужасные вещи можно сделать с помощью этой штуки!..

Он поднял глаза на рисунок и улыбнулся: на нем появились две точки, помеченные Гарри Поттер и Драко Малфой. Но его немедленно охватило беспокойство: на стене появились еще шесть точек, помеченных чем-то вроде Адровад и Фенюдил.

— Кто это? — нервно дернулась Эрмиона.

— Не знаю… Но они не двигаются, — признаться, Сириус был уверен, что Гарри в камере один, ну, может, с Драко, но уж никак не в обществе Слитеринских холуев… Палочек у них не было, но, сработай план, у них было бы преимущество за счет эффекта неожиданности… Сириус повернулся к Рону и Эрмионе. — Вы готовы шагнуть туда? Вы должны полностью сосредоточиться на их камере, вспомните и подумайте о ней, как следует, представьте ее стены, потолок. Про темницу забудьте.

— А ты? Ты же там не был, на чем ты будешь сосредотачиваться? — поинтересовался Рон.

— Возьмите меня за руки, — попросил Сириус, пряча в карман последний карандаш. Я сфокусируюсь на Драко, Гарри и том, что нам там делать, а вы озаботьтесь тем, чтобы нас туда доставить.

Все трое бесшумно шагнули и встали перед стеной с рисунком, подумали о камере, вспомнили Драко, Гарри… Сириус почти ощущал в своих запястьях пульсирование магии, когда рисовал в своем воображении облики мальчишек. Волшебство карандашей никуда не пропало, оно ожило в руках Рона, и нарисованная им камера казалась такой же реальной, как и темница, где они сейчас стояли. А потом она показалась единственной реальностью — вокруг них сгустились какие-то тени… Сириус услышал чьи-то шаги… увидел бледное синее свечение, исходящее от стены… и они, как один, шагнули сквозь стену.

**************

— Это никогда не прекратится, да? — с обреченной покорностью спросил Драко, глядя на демонов. — Вы что тут делаете?

— Нас пригласили, — уклончиво ответил старший из демонов.

— Лично я вас не приглашал, — уверенно сказал Драко и, повернулся и, взглянув на Гарри, все еще ошалевшего и будто даже немного пьяного, внутренне вздохнул. Облегчение, которое он испытывал от того, что Гарри уцелел, вовсе не подразумевало Всепоглощающий Экстаз. — Это ты из позвал?

Гарри помотал головой, и Драко снова повернулся к демонам:

— Думаю, мало что изменится, если я сообщу вам, что вечеринка в тогах дальше по коридору?

— Забавный смертный мальчик… — произнес главный демон, и Драко подумал, что тон, с каким сказано слово «смертный» явно ему не по вкусу. — Это не ты вызвал нас, это сделал меч.

Драко и Гарри, не сговариваясь, повернулись к мечу — он по-прежнему тускло поблескивал в луже крови на полу.

— Опять явились? — слабым голосом спросил Драко.

«…Может, нам просто прыгнуть на них?» — поинтересовался голос Гарри у него в голове.

Date: 2016-07-18; view: 237; Нарушение авторских прав