Последовательность обработки результатов теста.

Ахромная шкала.

Вначале нами проводился принцип выбора 2-х ахромных цветов (М- более светлый, чем S-). Количественная оценка результатов этой серии показала, что этот выбор линейно связан с выбором одного ахромного цвета разностными функциями (7) и (8) (при R²=1 для ρ_λ и R²=0,762 для α_λ). Поэтому в последующих сериях экспериментов проводился выбор 1 ахромного цвета с аппроксимацией r(M)>r(S), где K_r(M)= K_r(1-r(S)). По формулам (29)-(30) при граничном условии Оствальда (26) то есть при Id=1, определялись величины Ki (бит), которые по табл.3 приводили к оценке компонентов интеллекта в релевантных единицах измерения (I-бит, Id и Md- эв, S- бит эв, d-эв/бит).

Величины потребности N_i (в эв/бит) оценивались по формулам:

Как следует из формул (30) и (47), сумма потребностей составляет величину 2d, что, казалось бы, требовало вычисления лишь этой величины (d). Однако рис.6 наглядно демонстрирует принципиальное различие распределения величин N_i для определенных компонентов MIdS в зависимости от цвета, который выбирался испытуемым как предпочтительный на ахромной оси цветового тела. Психологический смысл этого различия нам кажется достаточно очевидным. психофизический же, по-видимому, может быть связан с RGB теорией цветовосприятия.

Величина эмоций по ахромной шкале E_m^a (в эв) оценивалась по формуле

При подстановке значений K_a и 2d в формулу (48) получаем

откуда, согласно табл.3, легко вернуться к формуле Симонова (31), но уже на уровне, так сказать, «атомарной» информационной модели интеллекта

Цветовой круг.

Выбор проводился только по предпочтительному цветовому тону, связанному с длиной волны (l₁) и энергией e отражающего образца по табл. 5. Далее по этой же таблице определялся дополнительный цвет [mcccxlv] с длиной волны l₂, находящийся в цветовом круге диаметрально противоположно цвету с l_1.

При граничных условиях l₂>l₀>l₁ (где l₀=530 нм), заданных формулами (19) и (20), оценивались величины K_i = I_i и далее по формуле (29) при i_l=1 бит/нм определялись величины, в определенном смысле аналогичные ахромной шкале. Так например, потенциал интеллекта оценивался по формуле (46) с граничным условием Id=e, которое вытекало из естественного состояния интеллекта при оптимальной адаптации к внешней светоцветовой среде.

Показательно, что как для ахромной оси цветового тела, так и для цветового круга проявились существенные различия в поведении кривых, характеризующих функции и доминанты определенных компонентов интеллекта. Так в теплой области спектра в самом деле (как это и вытекало из цветовых канонов мировой культуры) оказался доминирующим S-план, в холодной области — Id-план и в зеленой области — М-план интеллекта. Здесь обращает на себя внимание кривая М-плана, отношение которой к ее линейной аппроксимации выявляет определенное соответствие с функцией зависимости цветового тона от длины волны.

Рис 7 Файл. Рис. 6–8 Ексел и док

Рис.8 Файл. Рис. 6–8 Ексел и док

Исключением оказался лишь пурпурный цвет, анализ которого, очевидно, требует более существенного охвата интеллекта всей батареей хром-тестов с более жесткими граничными условиями. Вместе с тем именно пурпурный цвет оказался тем связующим звеном (между началом и концом оптического спектра), которое позволяет достаточно обоснованно интерпретировать известные экспериментальные данные о «противоречивом» характере воздействия теплой и холодной области спектра на интеллект.

Отсюда можно заключить, что интеллект воспринимает не только энергию e и / или длину волны l?отражаемого образцом цвета, но и собственно цвет L_l=K_l×l=Idl/d при d=j [mcccxlvi]. Иначе цветовосприятие передавалось бы линейными, но никак не оппонентными функциями интеллекта, наличие которых констатируется практически во всех экспериментальных исследованиях и к теоретическому обоснованию которых мы приблизились на уровне информационной модели интеллекта.

Разумеется, более точно соотношение между каноническими и реальными планами интеллекта можно определить по ЦКI и ЦКII подстановкой нормированных (по r и m в табл. 3–5) цветов, которые в большей мере будут характеризовать выбор испытуемым 2-х предпочтительных цветов и, соответственно, атрибуты (M-, Id-, S -) и функции (d, N_i, E_m etc.) его интеллекта. Безусловно, полученные соотношения требуют дальнейших исследований и более детальной корректировки экспериментаторами.

Заключение

Краткое содержание книги

Основная проблема современной психологии сводится к обилию фактического материала, для понимания и классификации которого необходима сколько-нибудь приемлемая — всем научным сообществом — теория. Последняя, как уже говорилось, до последнего времени отсутствовала из-за субъективного проявления человеческого духа. И, разумеется, этой субъективностью обладали как ученые субъекты, так испытуемые объекты исследования. Каким же путем можно было решить эту задачу — элиминировать данный двусторонний субъективизм?

Как показали результаты хроматического анализа, для этого необходимо было обратиться прежде всего к историческому опыту исканий человеческого духа, который, как выяснилось, тысячелетиями воспроизводил себя в достаточно определенных характеристиках. И что весьма существенно, эти характеристики практически полностью объективировали все субъективные проявления как субъектов, так и объектов исследования.

Поэтому в заключение этой книги я позволю себе напомнить модельное представление неосознаваемых предикатов коллективного бессознательного и, в частности, понятий «архетип» и «гендер» на уровне их хроматической (семантико-цветовой) модели личности.

Поскольку понятие «личность» весьма многогранно, то за основу была принята динамическая модель личности, которая для краткости называлась «интеллект» (лат. «intellectus» — ощущение, восприятие, понимание). Интеллект подразделялся по его основным функциям:

· Сознание — осознаваемые функции социальной обусловленности и формально-логических операций, например, с цветообозначениями (вербальными названиями цветов) в науке и философии[mcccxlvii].

· Подсознание — частично осознаваемые функции культурной обусловленности и образно-логических операций, например, с беспредметными (абстрактными) цветами в творчестве, в эстетике восприятия, в игре и т. п.

· Бессознание — принципиально неосознаваемые биологические функции природной обусловленности и генетического кодирования информации, например, по типу «обобщения» спектральных цветов на уровне сетчатки (метамеризация[mcccxlviii]), проявляющиеся в телесных ощущениях, в аффектах, в сексе и др.

Для адекватного описания интеллекта применялась теория и методология хроматизма[mcccxlix], что позволило провести моделирование реального (то есть наделенного и женственными и мужественными чертами) человека в реальном (то есть светоцветовом) окружении внешней среды. Напомню причины того, почему архетипические цвета были канонизированы в традиционных культурах.

Во введении мы убедились, что сущность цвета — весьма многогранна и поэтому может быть рассмотрена лишь с позиций хроматизма, который базируется на достижениях человеческого духа. Так, в соответствии с хроматическими основами религиозности человека были показаны двусторонние аспекты воздействия религии на индивидуальность и социум.

В первой главе оказалось необходимым оставновиться на анализе существующего положения дел в моделировании личности человека. Оказалось, что из-за субъективизма человека в психологии «существует столько теорий, сколько и ученых». Поэтому в конце ХХ века мной был сформулирован вопрос о создании такой теории, которая могла бы базироваться на объективных вещах, характеризующих личность человека. Как я тогда предполагал, эта теория позволила бы сочетать разные языки разных областей науки, а кроме того, искусства и религии для воссоздания человека. Такой теорией оказался хроматизм.

Собственно история хроматизма на уровне эмпирического использования цвета насчитывает несколько тысячелетий. Теоретические же формулировки были даны в «Хроматизме мифа», где его основной задачей объявлялось междисциплинарное исследование реального (то есть наделенного и женственными и мужественными чертами) человека в реальном (светоцветовом) окружении внешней среды.

Напомню, что название этого учения происходит от древнегреческого понятия «хрома» (crvma), в которое античные авторы, вообще говоря, вкладывали следующие значения: цвет как психическое, распредмеченное, идеальное; краска как физическое, опредмеченное, материальное; окраска тела человека как физиологическое, синтоническое; и эмоции как их информационно-энергетическое отношение. Собственно уже это определение создавало базу для междисциплинарного подхода к человеку и, в частности, для создания информационной модели личности (интеллекта).

Однако в процесе исследования выяснилось, что человек подразделяется не только по полу (то есть по физическим — мужской, женский), но и по гендеру (то есть по психологическим — мужественный, женственный) свойствам. И эти свойства совпадали примерно в 75 % случаев. На этой основе были утановлены семантические связи между данными психологии, физиологии и хроматизма (Серов, 1990). Вместе с тем, для изучения религиозных концепций, мифологии и фольклора требовалось установить аналогичные связи и между данными памятников культуры и данными хроматизма.

Поэтому в этой книге мы ознакомились с вероятным распределением доминант интеллекта у мужчины и женщины, которое далее сопоставили с такими представлениями как дух, душа и тело. Оказалось, что подсознание с его творческими открытиями и различными хобби доминирует преимущественно в маскулинном интеллекте и в памятниках культуры обозначается как дух, ипостатичный и женщине-восприемнице. Душа человеческая характеризует женственное сознание, (функциям которого с детства обучают и мальчиков), а тело, разумеется, отвечает божественности женского восприятия другого в себе и связано с функциями бессознания. Детализацию функций сознания и многочисленные доказательства справедливости этих связей читатель может легко найти в 1 главе. Там же раскрыты основные механизмы и «женской логики», и «инфантилизма мужчин» и т. п.

Далее с позиций триадной логики кратко рассмотрены типы мышления, связанные с определенными компонентами интеллекта. Показано, что в принципе определенные черты архетипов могут быть промоделированы метамерными и апертурными (сублимированными) цветами. На примере анализа нормальных и экстремальных условий показаны специфические черты «женской логики» и ее бездарного понимания мужчинами. Раскрытие представлений о связи цвета с эмоциональностью позволило наметить проблему относительного долголетия женщин по сравнению с мужчинами и показать важную роль цвета в самораскрытии женского интеллекта.

Обсуждение психолингвистического анализа цветовых концептов в сочетании с эволюционной теорией выявило возможность использования теории цветовой гармонии при анализе устойчивости брачных пар. Объяснялось это прежде всего многотысячелетней воспроизводимостью гендерной семантики цветовых канонов, которая по существу являлась объективацией субъективных проявлений интеллектов обоих партнеров для воссоздания вида и индивида.

Вторая глава была посвящена хроматическому анализу религиозности и попытке выявления определенных цветовых архетипов в отдельных религиозных направлениях. С помощью цвета показана роль женственности в восприятии религиозных учений, и на основе теософских построений продемонстировано ипостатическое призвание женщины — личности к духовному материнству.

На конкретных примерах раскрыты актуальные функции религии в жизни отдельного человека и общества. На основе опытных данных высказано предположение о важной роли подсознания (гипоталамических структур) в процессе моления. Показана фазность в протекании своего рода религиозного катарсиса, нередко связываемого с психоаналитическими методиками.

Для наглядного представления смысла цвета и человека далее были весьма схематично описаны некоторые хроматические черты наиболее распространенных верований человека. Согласно фактическим данным о взаимосвязанном смысле религии и цвета высказано хроматическое предположение, касающееся возникновения архетипов. Так, например, если цвета одежд священников передавали внутренние цвета прихожан, то скорее всего так и оформлялись чувства приобщенности иудеев к голубому и золотому сублиматам, которые и являлись основой для архетипа иудаизма.

На основе аналогичных рассуждений выявлены архетипические черты основных религий мира. В относительном плане историзма представлено возникновение каждой последующей во времени религии на фоне хроматических сопоставление ее цветовых архетипов с предыдущей. Данная концепция основана на конкретных проявлениях определенных цветов в священных книгах, иконографии и ритуалах. Так, для иудаизма архетипическим цветом являлся голубой, для буддизма и индуизма — желтый и оранжевый, для раннего христианства и Византии — пурпурный, для ислама — зеленый и т. д.

На основе выявленных архетипов и утверждений Джеймса (беспристрастная наука о религиях может выделить общий остов учения, который она должна облечь в такую форму, чтобы оно не противоречило выводам естествознания и в которую могли бы уверовать все без исключения люди) сформулирован подход к созданию религии III тысячелетия. В заключении 2 главы представлены все «за и против» создания такой религии как хроматизм, основанной на вере в культурное наследие человечества. Ибо на уровне архетипов семантический язык цветовых сублиматов оказался единым для всех людей на Земле.

В третьей главе представлены основные сведения о государственной символике и, в частности, о цветовой семантике флагов. Высказано предположение о том, что смысл цвета на флагах может быть выявлен благодаря существованию двух оппозиционно — взаимно-дополнительных типов обобщений (абстракции и сублимации), которые базируются, во-первых, на двух известных типах мышления (художественном и мыслительном) и, во-вторых, на двух оппозиционных периодах развития любой системы: 1)создания нового и 2)его фиксации.

Приведены конкретные данные по цветовой символике России и Украины. Начиная с древних цивилизаций рассмотрены основные представления политической символики. По отдельным цветам разнесены определенные политические направления, партии, общества и организации. Представлены данные по цветам дипломатических изданий.

При анализе этнической символики продемонстрирован хроматический принцип относительности. На примере символики славянского этноса выявлены характеристические сублиматы. Так, в русской этносимволике оказались характерными три пары предпочтительных цветов при отсутствующем зеленом; в украинской наблюдалась одна пара дополнительных этноцветов; в польской — две пары.

В этой же главе представлены некоторые соображения относительно влияния цвета на моду и политику. Так как цвет обладает и биологическими, и информационными свойствами энергии, то рассмотрены возможности этой энергии в качестве психологического поля. Показаны различные пути воздействия цвета на человека и на основе принципов цветового утомления сформулирована гипотеза о причинах смены цветов в моде.

В связи с этой сменой кратко рассмотрены причины участия женщин в политической жизни. К основным причинам выбора женщин в правительства развитых стран отнесены сохраняющие функции женственного сознания. В противопоставлении к этому на базе документов показана маскулинная тенденциозность в абсолютизации такого патриархального рудимента культуры как «нация» и связанная с ним идея «национальной одежды».

Во второй части мы познакомились с дискуссионными моментами при анализе смысла и значений определенных цветов. Так, в четвертой главе согласно документам мировой культуры показано, что белый цвет характеризует женщину и, в частности, функции ее сознания в нормальных условиях жизни. Поэтому данные этнографов о бисексуальности белого цвета были рассмотрены с позиций хроматизма. Оказалось, что белый цвет действительно характеризует мужское сознание, но исключительно в экстремальных условиях. Напомню, что критерием экстремальности в хроматизме принято считать интервал времени: нормальные условия жизни занимают много больший отрезок (>75%) времени, чем экстремальные.

В различных культурах белый цвет передавал почитание законов, традиций и нравов общества. Так, в античные времена белый уже стал также включать семантику прошлого времени. В христианстве он приобрел также значение божественности и праведности: белый свет символизировал Бога-Отца, а белый цвет — Деву Марию. В исламе нес практически те же функции с переменой имен. В средневековой символике белый цвет являл собой “женский принцип” аналогично тому, как в конфуцианстве — женственную категорию ИНЬ.В Новое и Новейшее время к семантике белого цвета нередко примыкают представления о социализации, о рациональности сознания, о белом браке, о прошлом, о белизне памяти и науки.

Поскольку цветовой архетип являлся удобной семантической моделью, то сущность какого-либо общественного движения и / или религии могла передаваться на сублимированном уровне обобщения, то есть на уровне чувственно-образной логики подсознания. Так, на примере противопоставления отличительных черт определенных общественных течений показано, что белый цвет можно считать архетипом любого рационалистически построенного учения, например, феминизма. В то же время белый свет является архетипом хроматизма как будущей религии глобализма. Религии, которая, вообще говоря, и призвана создать стабильность жизни на Земле.

Историосемантическое изучение серого цвета позволило представить его семантику как цвета «смены времен», траура, мужских одежд и настоящего времени. Семантическая связь представлений о тумане и метафорических представлений о состояниях человека выявила такие семы серого цвета как пьянство, которое обычно характеризуется доминантой подсознания. С этой доминантой связано и такое значение серого цвета как незаметная в настоящем творческая потенция маскулинного интеллекта.

Хроматический анализ современной коннотации понятия «серость», возникшей в русской культуре начала ХХ века, показал такие черты русского характера как перманентное пребывание в хаосе мыслей, самобичевание и неуравновешенность, то есть проще говоря, шараханье из стороны в сторону. Объективированная же историей мировой культуры семантика серости включала в себя сублиматы седины (блестящий серый) и серого вещества мозга, которое прежде всего связано с подсознанием и трансцендентностью его функций. Подразделение серого цвета на светло-, средне- и темно-серый выявило возможность их семантической интерпретации в приближении светло-серого к белому, а темно-серого к черному.

Средне-серый цвет оказался сублимированным архетипом хроматизма как научной методологии, которая была использована нами для анализа реального человека (f-m) в реальном мире светоцветового окружения. Строго говоря, белый свет и серый цвет различались объектами смешения: первый слагался из идеальных цветных потоков света, а второй — из реальных красок на Земле. Поэтому в хроматизме серый цвет служит информационной моделью для представления сложностей белого света. В отличие же от цветов других религий серый цвет является самым ненавязчивым цветом, то есть цветом, который может быть принят лишь добровольно, но никак не навязан силой ли оружия, или идеологии. В этом и заключается основной тезис хроматизма как научно обоснованной религии, объединяющей всех и вся на Земле.

Семантика черного цвета оказалась связанной прежде всего с будущим временем, с женственной категорией ИНЬ и с бессознательным состоянием интеллекта как первоначалом жизни и антитезой белому сознанию. В этом же ряду значений черного цвета стояла гениальность творцов, обладающих интуицией женственного бессознания, и негэнтропийная сексуальность как оппозиционная дополнительность к белой социальности.

С этих позиций и было показано, почему лица, выбирающие черный цвет и ставящие его на первое место (среди ахромных), находятся в оппозиции к обществу. Так терроризм был охарактеризован именно черным цветом. Детальный анализ черного цвета траурных одежд на Западе и белого на Востоке показал справедливость выявленных закономерностей в гендерном распределении ахромных цветов. В качестве аналогичного доказательства было приведено и такое значение черного цвета как иррационализм.

Хроматический анализ теплых цветов был представлен в пятой главе. Поскольку эти цвета получили такое название из-за того, что оказались жестко связанными с цветами «теплых» предметов (солнце, огонь, жар, кровь), то они передавали семантику материальных вещей во всех смыслах этого слова. Так, теплые цвета характеризовали экстравертные типы интеллекта, то есть людей все мысли и чувства которых направлены на внешний мир.

Красный как деятельный, конкретный цвет во всех культурах представлял собой мужское, господствующее, царственное начало; красным цветом характеризовались прежде всего холерики. Так, мужественная категория ЯН и / или красное либидо с мужским активным принципом соответствовало духу энергии, активности и бесстрашия. Красный цвет связывался прежде всего с нашей телесностью — с цветом чувственности, с цветом архетипического соблазнения женщины, с цветом силы, мощи и господства.

Этот цвет возбуждает и опьяняет так, что у человека резко понижается рациональный контроль за своими действиями, что находится в определенной связи и с экстремальностью женственного сладострастия. Поскольку в России существует устойчивый оборот крбсна дйвица, то это лишь свидетельствует об экстремальных условиях жизни. Обычно женщины считают, что можно лишь «краснеть от удовольствия в чувственности приходящего жара» и соотносят красный цвет с возбуждающей материей жизни, то есть по нашей терминологии — с бессознанием или физической активностью.

Красный цвет является не только символом, но архетипом тотемизма и, в частности, коммунизма. С этим связаны и его физиологические свойства: красный как бы приближается к нам, выступает вперед и даже наступает, надвигается на нас; при красном свете наблюдается стеническая реакция и переоценка временного интервала. Во всем этом ощущается некий принудительный характер, причем в этом принуждении участвует весь организм человека, то есть бессознание. В сублимате же красного цвета заключено хроматическое проявление мужественного бессознания при нормальных и женственного при экстремальных условиях жизни.

Оранжевый цвет создает ощущение благополучия и веселья в связи с удовлетворением основных потребностей организма, и в частности, питания и сексуальной удовлетворенности. В то же время этот цвет передает преимущественно «эротическую настроенность обоих полов», что сооносится с единством мужского и женского взглядов на интимную жизнь. В хроматизме оранжевые оттенки сублимируют архетипы различных вероисповеданий Востока: даосизма, буддизма и ламаизма и т. д. Единство же мужского и женского бессознаний в оранжевом сублимате означает единство красного и желтого. То есть, единство их общечеловечески-телесных функций, их бессознаний.

Коричневый цвет считают «естественным и приземленным» даже американцы. Показательно, что этот цвет оказался характерными только для прозы, что объясняется в хроматизме несовместимостью образ-концепта «оранжевого» (бессознания, то есть с андрогинности животной, биологической жизни человека) с нормой для поэтически-творческого подсознания. Это — чисто земной цвет. Поэтому лица, предпочитающие коричневые тона в одежде, имеют весьма устойчивые взгляды на жизнь. Они постоянны, умеренны и аккуратны. Хроматическим архетипом тоталитаризма (любого вида) можно назвать именно коричневый сублимат. В частности, для XX века коричневый цвет можно считать архетипом национал-социализма. В хроматической модели интеллекта коричневый цвет моделирует доминанту черного бессознания неизвестного будущего над оранжевой “обезличенностью” мужского и женского бессознаний в настоящем.

Желтый цвет оказался всесторонне связанным с природой женщины — с бессознанием женщины, с ослепительным цветом женского тела, с женственностью (Инь), с ее интуитивной целеустремленностью к собственно духовной ипостаси. «И явилось на небе великое знамение — жена, облеченная в солнце». «Сладок свет, и приятно для глаз видеть солнце» «В своей высшей чистоте желтый всегда обладает светлой природой и отличается ясностью, веселостью и мягкой прелестью», что отвечало сангвиническому типу темперамента. «Материальный», «земной», «телесный» характер желтого цвета указывал на телесные функции женственного бессознания, тогда как «женская интуиция» — на его диалектическую взаимосвязь с идеальным.

Семантика желтого цвета указала на связь с мессианством благодаря такому показателю духовного просветления как ореол, слабо видный вокруг головы духовно-великих людей. Ибо только мессия имел связь с будущим и осуществление в нем определенных возможностей путем интуиции и / или озарения (инсайта). Поскольку этот цвет соотносился также с оптимизмом и интересом к объективному миру, то все это позволило объяснить цветовую семантику нимбов Будды и / или Христа, и / или желтой кофты Маяковского, и / или желтых тонов Достоевского и т. д. и т. п. Так, базовое состояние истинно творческого озарения оказалось совместимым с активностью женственно-желтого бессознания. Вообще говоря, желтые тона сублимировали архетипы определенных буддийских и индуистских верований. В модели интеллекта сублимат желтого цвета характеризовал хроматические черты женственного бессознания при нормальных условиях жизни и мужественного — при экстремальных.

Золотой (блестящий желтый) цвет воспринимался как светоносность, как застывший солнечный свет. Но золото с древнейших времен — богатство, а следовательно, и власть и укрепляющая ее вера. Золото как овеществленный свет — с его иррациональным, неподвластным воле началом — было представлено и как опредмеченное время. Соотнесение золота со сферой призрачно-иллюзорного показало, что семантика золотого цвета приобрела парадоксальный характер: в золотом фоне опредмечены свет и время, тогда как пространство распредмечено.

Темные оттенки желтого были интерпретированы как сочетание в интеллекте сублиматов серого мужественного подсознания и желтого женственно-творческого бессознания. Это позволило объяснить множество так называемых «отрицательных значений желтого цвета», среди которых фигурировали и чисто эгоистические проявления морально низшего порядка мужчин, и все негативные характеристики женственности, а также известные выражения “желтый дом”, “желтая пресса” и т. п.

В шестой главе были представлены различные оттенки зеленого цвета, занимающие промежуточное положение между теплыми и холодными цветами. Зеленые тона самосознания мужчин оказались близким к дополнительным цветам их бессознания не только по цвету, но и по жизненно важным функциям друг друга. В самом деле, растение, пробивающее путь к свету сквозь толщу земли связано с ситуацией, пробуждающей сознание. Не зря же многие женщины сравнивают своих мужей с растениями.

Вероятно так и появились мифологемы зеленого бога Осириса, и / или славянских святых Бориса и Глеба, и / или знамени Магомета, и / или зеленых одежд Робин Гуда. В этом же ряду значений оказались и мужественный принцип ЯН, и / или преимущественно маскулинная «Я-концепция», которая в США вылилась даже в зеленый цвет президентов на бумажных знаках их религиозного поклонения.

Занудная приземленность идеально-возвышенного в рационально зеленом самосознании указавала на гендерную обоеполость зеленого цвета в нормальных для мужчин и экстремальных для женщин условиях существования. В межконфессиональном круге цветов зеленый цвет является хроматическим архетипом ислама и / или «долларизма». В хроматической модели интеллекта зеленый цвет сублимировал черты мужского самосознания при нормальных условиях и женского — при экстремальных.

Желтовато-зеленые цвета связаны с такими качествами и свойствами человеческой личности как болезненность, желчность, раздражительность, вероломность, приземленность, ревность, моральное падение, зависть в силу смешения бессознания и самосознания. Именно поэтому желто-зеленый цвет воздействовал несколько навязчиво, как например, камуфляж у военных, ибо привнесение к желтому любых других оттенков лишал его солнечной непосредственности женственного бессознания. Сочетания фемининного желтого (цвета женственного бессознания) и маскулинного зеленого (цвета самосознания мужчин) были интерпретированы как своего рода лесбийские тенденции интеллектуального развития.

Коричнево-зеленые тона создавали расслабление вегетативной нервной системы (см. 5 Часть), приобретая значение чувственной пассивности из-за сочетания сверхдоминанты нейтрально-коричневого бессознания с маскулинным самосознанием. Поэтому коричнево-зеленый цвет и выражал ощущения собственного тела и чувственного восприятия, и / или возбуждения извне посредством наслаждений.

Темный синевато-зеленый цвет означал контроль над умом, волевые решения и умение логично осуществлять поставленные задачи. Как цвет внутреннего напряжения, он выражал основной психоаналитический принцип “Я”, то есть, скрыто-энергетическое отношение человека к самому себе, саморегуляцию и самооценку, заложенные в маскулинном самосознании; зеленым внутренним цветом характеризовались преимущественно флегматики. С этих позиций и было интерпретировано выражение “зазеленить платье”, относившееся к покладистым девицам. Среди мировых конфессий затемненный синевато-зеленый — архетип долларизма США. В хроматической модели интеллекта этот цвет образуется из серого, голубого и зеленого, и соответственно, является преимущественно мужским самосознанием, идеализирующим «материальность» денег.

В седьмой главе была представлена картина своеобразной идеализации холодных цветов, которые по сути своей предметной соотнесенности,выражали отрешенность, бесконечность, необъятность, просветленность и вместе с тем сдержанное благородство. Холодные цвета характеризовали интровертные типы интеллекта, то есть лиц, для которых внутренний мир их чувств и переживаний значит много больше, чем что-либо во внешнем мире.

Голыбые цвета в традициях Древнего Египта канонически передавали цвет богини неба. Конфуцианство нередко связывало с голубым цветом небес женственность стихии Инь. Наряду с белым небесно-голубойбыл цветом Великой Матери в доиудаистических верованиях и позже стал цветом Девы Марии в христианстве. С энергетическим центром голубого цвета тантризм связывал ясность зрительного осмысления действительности, а также способность к духовной поэзии и понимание сновидений. Не зря же в России голубой цвет называют нравственно высоким, а на Западе — фемининным, одухотворенным и возвышающимся над страстями.

Психологи голубым цветом наделяли романтичность, витание в облаках, мечтания, удовлетворение духовной пищей. Да и психологически голубой цвет связан с ощущением чего-то мягкого, нежного и сладкого. Все это — оптимальные характеристики женственно-голубого подсознания. То есть подсознания женщины, жизнь которой обычно проходит под знаком альтруизма. Альтруизмом же всегда характеризовались душевные качества женщин, в отличие от эгоцентризма стремящихся к власти мужчин Существующие исключения (творцы-мужчины) лишь подтвердили правило Ибо творчество — экстремум жизни, в которой концептуально голубые тона любят производители идей, творцы, поэты, художники, писатели, музыканты — все те, кто любит мир идеальный, а не материальный

Некоторые даже считали голубой чуть-чуть беспокойным: за счет его серьезности, печали и т. п. И это относилось прежде всего к женщинам, голубая кровь которых свидетельствовала о благородном происхождении их аристократизма. Особенным свойством женственности наделены нежно-голубые тона одежды, ибо, как заключали психологи, в этой гамме женщина выглядела моложе, поскольку голубой придавал свежесть. Голубой цвет — как хроматический архетип — сублимировал основы иудаизма. В хроматической модели интеллекта сублимат голубого цвета характеризовал функции женственного подсознания в нормальных, и мужественного — в экстремальных условиях.

Синий цвет был связан с альтруизмом, сопряженным с религиозностью, с духовной устремленностью, посвященной бескорыстному служению науке, искусству или общественной деятельности.Для романтиков синий — цвет мечты и тоски по внеземному идеалу. Как чисто человеческая тяга к творчеству этот цвет зовет к неведомым ранее высям и мыслям, к бесконечности познания, к подсознанию, гипнотизирующему наш интеллект.

Поскольку такие идиомы как «синий чулок» или «синие очки» практически во всех культурах приписывались женщинам, то было отмечено, что в большинстве европейских языков далеко не всегда проводилось вербальное различие между синим (нейтральным) и голубым (женским). Поэтому синий нередко считался женским цветом аналогично голубому. Однако творчество и его восприятие не подразделяются по полу, что позволило заключить: синий сублимат связывал мужской и женский интеллекты единством подсознательного эстетического восприятия мира — подобно тому, как оранжевый сублимат радовал своим бессознательным единением тел мужчину и женщину.

В хроматическом круге цветов (как модели межконфессиональтного пространства) синий цвет проявляет архетипические черты протестантства Протестантство как реакция на развращенный золотом католицизм. Как сублимат интеллекта, синий передает эстетику творчества и восприятия, то есть чувственно-образную логику подсознания, единую для обоих полов.

В восьмой и девятой главах были подведены определенные итоги многовековой дискусии о смысле пурпурных цветов. Так, в частности фиолетовый с его религиозным самоотречением и святостью древние называли цветом мудрости, познания истины. В традиционном Китае вечернее небо характеризовалось мужественным принципом (ЯН) и обозначалось фиолетовым цветом. Многие поэты облекали меланхолию в лиловые одежды. Фиолетовые тона как бы олицетворяли собой вечную борьбу мятущегося человеческого духа с обуревающими его страстями познания, выражали тягу к простору, свободе, ко всему, что не признает границ. Фиолетовые одежды выдавали (в носящем их) жажду к интеллектуальному заполнению эмоционального вакуума в творчестве самовыражения — в материализации образов своегов подсознания.

Верхние же фиолетовые одежды владелицы говорили не только о ее подверженности влиянию других людей, но и о непреодолимом желании самой оказывать на них влияние благодаря внушаемости фиолетового цвета. Фиолетовый цвет в этом случае был отнесен к активным, мистическим и магическим цветам, так как он гипнотически передавал смысл ее очарования с полным подчинением гипнотизеру своего подсознания в необычных условиях.

В межконфессиональном пространстве религий, которое в хроматизме моделировалось кругом цветов, фиолетовый сублимировал архетип католичества. В хроматической модели интеллекта фиолетовый цвет характеризовал мужское подсознание при нормальных условиях жизни и подсознание женщины при экстремальных.

Сиреневый цвет являлся не только разбеленным лиловым, но и «результатом соединения голубого цвета — цвета эстетствующего подсознания с розовым — цветом бессознательной сексуальности, сублимированной в материнском сознании, ибо он символизировал единство с божественной Матерью. Употребляемый женщинами в одежде он ассоциировался с запахом фиалок и благоухающих женщин; оттенки сиреневого с их пикантно-эротическим воздействием имели смысл чувственного отождествления. Сублимат сиреневого цвета указывал на сознательную доминанту женственного интеллекта с его возможным переключением на бессознательные и / или подсознательные функции и / или их опредмечивание в творчестве и / или катарсисе.

Значения пурпура — единственные в своем роде: пурпур объединял в себе активную и пассивную, теплую и холодную части цветового круга в противоположностях трансцендентного синего и земного красного. Так, с одной стороны, он представлял собой цвет божественного и императорского достоинства. С другой же, пурпур как женственно-фиолетовый цвет ассоциировался со сдержанностью и осторожностью.

Пурпурный цвет оказался связанным с женской интуицией сверхсознания, когда без каких-либо формально-логических рассуждений женщина вдруг безотчетно и стихийно проникает в самую суть предмета и постигает истину. Вероятно, из-за этих свойств пурпура III Вселенский собор (Эфес, 431 г.) постановил изображать Анну и Марию в пурпурных одеждах «в знак наивысшего почитания». только Богоматерь в знак особого почтения изображали в пурпурных одеждах как первоначало, изначальность материнского лона, как женственная пассивность, по земному материализующая божественное Слово отцовской активности.

С позиций хроматизма пурпур действительно описывал самый опредмеченный, самый «противоречивый» план из женственной триады цветов, — по существу, представляя собой осуществленную идею, которая сумела объединить в себе физически-красную силу с фиолетово-мистической креативностью. В архетипе различных оттенков пурпура сублимированы многие крайности античных религий, а также православия (восточного христианства). В хроматической модели интеллекта пурпурный сублимат характеризовал функцииженского сверхсознания при нормальных и мужского — при экстремальных условиях существования.

Розовый как разбеленный оттенок пурпурного обычно ассоциировался с цветом духовной радости и нежности, в реалиях же — с цветком розы, который сочетал божественную красоту с приятнейшим запахом. В индуистских верованиях иогов утверждалось, что очень высокая форма любви выражается прекрасным розовым цветом. Терапевтическое действие розового цвета основано на смешении пурпурного и белого: пурпур сублимировал свойства женственного сверхсознания, белый — Материнского сознания.

В десятой главе было представлено соответствие гендерных и цветовых характеристик. Показано, что при нормальных условиях существования женским интеллектом «царственно правил» пурпур ее сверхсознания над солнечной желтизной бессознания и романтической голубизной подсознания. Это доказывалось прежде всего вечно природной целеустремленностью женщины к «предназначенности», то есть к воспроизведению другого в себе, а следовательно и в мире.

Красная активность и воинственность мужественного бессознания нередко вполне уживалась с фиолетовыми увлечениями его подсознания при субдоминанте зеленого самосознания. Как желтый, так и голубой цвет женственного подсознания обычно не были свойственны мужскому интеллекту, ибо потребность в вербальной и тактильной нежности была характерна лишь для женской сексуальности и чужда подавляющему большинству молодых мужчин. Пурпур же полностью уничтожал зелень мужского самосознания в максимуме их энтропийного взаимодействия.

Все это разумеется, относилось к нормальным брачным отношениям и никак не предполагало взаимосвязи партнеров, например, в «белом браке». Напомню, что гендерный характер цветовой семантики в исключительных случаях (15 %) мог создавать инверсные распределения интеллектуальных компонентов обоих партнеров для создания динамически устойчивой гомеостатической системы. В конце второй части книги все полученные данные были обобщены в сводной таблице.

В третьей части книги мы убедились в обоснованности ахромной модели времени. Прошлое веками сопоставлялось с понятным, правым и белым, будущее — с неизвестным, левым и черным, настоящее — с промежуточным между ними серым. Причем эта модель оказалась работоспособной как для внутреннего психологического, так и для внешнего астрономического времени.

Анализ этой модели с позиций гендерной психологии показал достаточно сложный характер развития человеческого интеллекта. Мужское серое подсознание творчески открывало неизвестные ранее условия для нормального обитания популяции в изменяющейся внешней среде. Белое же сознание женщины фиксировало эти условия и сохраняло их для потомства, тогда как ее черное бессознание создавало условия для деятельности мужского подсознания в будущем.

В 12 главе впервые была проведена попытка выявления определенных периодов и этапов в процессе взросления человека на основе хроматической модели интеллекта. Для этого были введены определенные критерии, и в частности, хроматическое сопоставление нейрофизиологических данных для большого мозга с его электрической активностью. Графическое представление этих данных позволило наглядно отобразить перераспределение доминант интеллекта, соответствовавшее основным стадиям онтогенеза.

Выяснилось, что процесс перехода от одной возрастной ступени к другой неравномерен, т. к. включает преобразование и последующую фиксацию М-, Ид- и С-планов (и их доминант), что сопровождается конфликтами и противоречиями между ними. В детском возрасте обычно выделяют: “кризис первого года жизни” (дифференциация ритмов электрической активности мозга, то есть возникновение собственно компонентов интеллекта: М-, Ид-, С-); “кризис трех лет” (возможно, подразделение М-плана на само- и право-сознание); “кризис 6–7 лет” (смена доминанты С-плана на Ид-план); “подростковый кризис” 10–11 лет (смена субдоминанты Ид-плана на Мм-план) и т. д.

Интерпретация опытных данных дала возможность предсказания определенных хроматических закономерностей, существовавших на уровне «атомарных» компонентов интеллекта, которые, в свою очередь, моделировались цветовыми сублиматами. В качестве рабочей гипотезы была представлена схема функционального онтогенеза человека, в основе которой заложены хроматические критерии переработки информации различными планами интеллекта.

Полученные корреляции половозрастного выбора предпочтительных цветов с психофизическими и нейрофизиологическими однако наталкивались на ограничения так называемой «психофизической проблемы», частичному разрешению которой было посвящено заключение 12 главы. Как мы видели выше, введение хроматического метаязыка позволило перенести анализ онтогенеза из гносеологически-психологического в онтологический ракурс, что, собственно и снимало проблему. Именно поэтому для адекватности анализа использовался метаязык хроматизма, который, с одной стороны, связывался с психофизическими понятиями, а с другой, — с психологическими представлениями.

Хроматическая интерпретация ЭЭГ была представлена в 13 главе. В качестве рабочей гипотезы предполагались возможными следующие хроматические соотношения. Функции бессознания коррелировали с тета-ритмом, подсознания — альфа-1, самосознания — альфа-2 и правосознания — альфа-3. Разумеется, эта корреляция являлась лишь формулировкой задачи, но никак не ее решением, и должна быть пересмотрена при появлении новых корректирующих экспериментальных данных. Вместе с тем, сама идея этой формулировки оказалась плодотворной, поскольку в ней были заложены принципиальные основы для построения информационной модели интеллекта.

Обсуждение полученных результатов показало, что все фрейдистские и личностные схемы периодизации приобрели достаточно определенный и, что наиболее существенно, верифицируемый характер при учете соответствия между подразделением на определенные компоненты в хроматизме и в соответствующих концепциях Фрейда, Пиаже, Васильченко и других исследователей.

В 14 главе обсуждались проблемы социальности и сексуальности, ибо в социальном смысле цветовое воздействие, к примеру, одежды нередко оказывалось аналогичным функциям сексуальности. В связи с этим были кратко представлены основные положения теорий, в которых выявлялись тесные связи между сексуальностью и культурой. Так, в частности, были рассмотрены определенные связи между социальностью, эмоциональностью и сексуальностью в процессе взросления индивидов различного пола с позиций интеграции сексуальности в структуру личности, то есть в «Я-концепцию» молодых людей.

Моделирование различных состояний интеллекта партнеров во взаимодействии позволило констатировать, что влюбленность и любовь моделируются с помощью внутренних цветов партнеров. Так, уже на стадии знакомства благодаря эмпатии партнеры ощущают информационно-энергетический потенциал интеллекта друг друга и влюбляются в случае установления внутреннего резонанса между соответствующими компонентами их интеллектов.

В состоянии влюбленности были обнаружены сверхдоминанта подсознания и доминанта бессознания в интеллекте обоих партнеров. Интимность как чувство близости и покоя с любимым человеком отвечало взаимно подсознательному восприятию адекватности Я-концепций друг друга. Страсть как состояние возбуждения, связанного с физическим влечением и сексуальным поведением отвечало бессознательному воспроизведению фиксированных в младенчестве черт образ-концепта родителя противоположного пола. В то же время решение любить партнера и обязательство сохранять с ним длительные отношения.является принципиально сознательной функцией интеллекта, поскольку здесь происходит сверка социальных и, в частности, этических и установок Я-концепций друг друга.

В этом же ракурсе были промоделированы основные составляющие полового акта с постоянной хроматической корреляцией между данными различных областей человекознания. С позиций хроматической модели интеллекта представлены также определенные факторы психологической совместимости партнеров в браке и семейных отношениях. Опытные данные позволили заключить что в этих процессах участвовали все без исключения компоненты интеллекта, доминанты которых оказались разлиными у представителей различных полов.

Хроматический анализ гармонии брачной устойчивости показал наличие двух основных потребностей. С одной стороны, это — потребность в единении с другим человеком, в сближении с ним, в связанности, в зависимости от него. С другой — потребность в самостоятельности, в независимости от других людей, в движении к своим собственным целям. Выявить существование основных компонентов, связанных с этими потребностями на уровне образования гомеостатической системы, позволили принципы цветовой гармонии. Так, практичеки все теории гармонии сводились к тому, что два или более цвета являются гармоничными, если их смесь представляет собой нейтральный серый цвет.

Проведенный в этой же главе трансактный хром-анализ взаимоотношений партнеров, то есть трансактный анализ на уровне «атомарных» компонентов интеллекта партнеров, наглядно продемонстировал возможности хроматизма на примере анализа конфлитных взаимоотношений. Причем выявленная семантика гендера и цвета позволила построить, если можно так сказать, атомарно-трансактную модель взаимодействия полов, которая оказалась полезной при анализе поведения человека в современном обществе с учетом биосоциокультурной обусловленности личности.

В 15 главе обсуждались проблемы любви и брака. Так, в частности, было показано, что под надежностью брака можно было понимать динамический гомеостаз всех компонентов интеллектов обоих партнеров. Страсть же как вид аффекта предполагала учет сверхдоминанты бессознания, и следовательно, могла быть сублимирована в красном цвете и т. д. Это объяснялось и тем, что любовь — как глубоко личное чувство и иррациональное явление — не могла определяться рамками рациональных программ, рекомендаций и нормативов.

При анализе семейных отношений отмечено, что из всех функций семьи наиболее значима, так называемая терапевтическая функция. Ее сущность заключалась в том, что каждый из супругов являлся для другого психотерапевтом, оказывая постоянную психологическую и эмоциональную поддержку. Кратко были рассмотрены и основные этапы перестройки внутрисемейных отношений в зависимости от беременности или появления детей.

В четвертой части мы познакомились с основными принципами и значениями цветовой гармонии по отношению к различным областям культуры. Так, в 16 главе были раскрыты семантические аспекты гармонии и наглядно продемонстрировано, что всеобщие законы цветовой гармонии вывести невозможно. В то же время были показаны принципы гармоничных построений для конкретных областей искусства, архитектуры, цветолечения, моды и т. д.

С позиций информатики было показано, что цвета не столь прерывны (дискретны) по сравнению с обозначающими их словами (цветообозначениями). Спектр же белого света представлял собой непрерывный переход одних оттенков в другие, в той же степени, что и чувства, и функции органов человека — непрерывное динамическое изменение и / или наложение друг на друга. В этой связи были рассмотрены три вида обобщения (абстракция, сублимация и метамеризация), восходившие к глубоко архаическому мышлению.

Семнадцатая глава была посвящена анализу энергетических аспектов гармонии с позиций ее человеческого восприятия. Выше мы уже встречались с тем, что в цветовых концептах были заключены ценностные архетипические (глубинно значимые, связанные с выживанием вида и продолжением рода) характеристики человека, природы и общества. Психологические теории любви и принципы цветовой гармонии позволили выявить следующую закономерность: для создания гармонии, то есть устойчивой динамической системы, партнеры неосознанно стремятся к обладанию дополнительными «цветами» как одноименных M(f)+M(m), так и разноименных компонентов интеллекта Id(f)+S(m), Id(m)+S(f).

Было показано, что лечебное действие цвета осуществлялось различными путями. Психофизическое же воздействие цвета на организм человека основано на взаимодействии соответствующих рецепторов с электромагнитными волнами, расположенными в области солнечной радиации, которая пропускается атмосферой. Определенное антагонистическое действие поглощательной (синей области) и проникающей (красной области) способности излучений на основе принципов цветовой гармонии оказалось связанным со степенью равновесия обоих отделов вегетативной нервной системы и гендером. Так, была отмечена корреляция между переоценкой временных интервалов, мужской составляющей и симпатикотропностью холодных цветов, с одной стороны и, с другой, — между недооценкой времени, женской составляющей и парасимпатикотропностью теплых цветов.

Хроматический анализ понятия «катарсис» показал, что позитивное содержание катарсиса могло заключаться в своеобразной двусторонности отношения идеального (душевного настроения в предпочтительном цвете) к материальному (телесному изменению цвета). Универсальный характер этого тезиса был очевиден, поскольку практически все устойчивые словосочетания с цветообозначениями, описывающие душевное настроение, оказались близкими по цвету в совершенно различных культурах западного мира.

Поскольку апертурные (беспредметные) цвета характеризовали архетипический вид цветовосприятия (то есть участие и под-, и бессознания), то процесс катарсиса в цветотерапии мог осуществляться именно опредмечиванием "беспредметных" эмоций бессознания в апертурные цвета подсознания на уровне обобщающих сублиматов. В связи с этим была критически рассмотрена и так называемая теория «цветовых ассоциаций».

Гипотеза о резонансном характере взаимодействия цветов окружающей среды и интеллекта человека показала возможность ее частичного экспериментального обоснования в силу того, что интеллект это — открытая система, обменивающаяся с окружающей средой веществом, энергией и информацией. При этом электромагнитное излучение может непосредственно вносить информацию в головной мозг, минуя обычные органы чувств. Отсюда следовало, что саморегуляция интеллекта построена на энергетических, динамических и семантических аспектах получаемой информации и представляет замкнутый контур регулирования.

Основные принципы символики цвета были представлены в 18 главе, где отмечалось, что цвета в истории культуры использовались и для обозначения определенных свойств, качеств, понятий и / или идей (синий — мудрость, истина, красный — мужской, желтый — женский и др.), которые не всегда логически отвечали даже одной (архетипической) стороне их значений. С этой многозначностью цветовых "символов" оказалась связанной многозначность цветового ощущения, которое не в состоянии обнаружить различие в спектральном составе, объективно характеризующем красители, — цвета которых кажутся глазу одинаковыми и называются метамерными. Так, белые или серые цвета, например, могли быть образованы парой любых дополнительных или тройкой основных и казались одинаковыми независимо от принципов образования.

Поскольку образование метамерных цветов было связано с функциями бессознания, апертурных цветов как сублиматов — с функциями подсознания, то многозначность цветовых символов — с деятельностью всего интеллекта. В соответствии с обозначениями этих компонентов интеллекта символ определялся функцией цветообозначения (М-план) и сублимата (Ид-план), тогда как сублимат — метамера (Син-план) и сублимата (Ид-план).

В связи с необходимостью строгого учета граничных условий при интерпретации цветовых универсалий были также рассмотрены определенные моменты цветовой символики в нормальных и экстремальных состояниях. При этом все опытные данные полностью подтвердили справедливость полученных выше значений цветовой семантики, а также показали аксиологическую несостоятельность защитников «мата» в обычных условиях жизни.

В 19 главе мы познакомились с определенными феноменальными проявлениями цвета в искусстве. Так, с современных позиций алхимия была отнесена к своеобразному искусству, любопытные детали которого не могли не поражать наше воображение. Ибо оказалось, что алхимический цвет — одновременно и духовный, и материальный субстрат, чувственно-понятийная, сенсуально-рациональная первооснова алхимиков. И подобно тому как цвет и его смысл сливаются в образ-концепте (см.ниже), так и в алхимии символ и предмет оказались слитными.

Аналогично этому геральдические цвета значительно увеличивали количество вариантов различных знаков, облегчали возможность их отличия одного от другого, и делали эмблемы и гербы более привлекательными, превращая их в подлинные произведения искусства. Поскольку же с каждым цветом было связано его определенное смысловое, политическое и национальное значение, то вне геральдического смысла это представляло интерес не только для семантики, но и для символики цвета.

Далее были продемонстрированы различные примеры использования цвета в архитектуре, в живописи, в литературе, в предметах декоративно-прикладного искусства. В соответствии с этим было показано, что о «свойствах» цвета судит никак не формально-логическое мышление сознания, а образно-логическое представление подсознания и бессознания, отвечающих за переработку цветовой информации.

20 глава частично перекрывала содержание предыдущего материала, однако здесь была поставлена задача исторического представления цвета в моде. Основной тезис, с позиций которго были представлены фактические данные — цвет представляет собой некую информационную разновидность энергии, которая определенным образом действует на интеллект практически независимо от его осознания. То есть цвет — это некий язык, которого человек не знает из-за его неосознаваемого характера и отсутствия адекватного обучения.

Так, оказалось, что цвет одежды воздействует тремя путями. Во-первых, существуют кожные рецепторы, которые передают бессознанию необходимую информацию и специфическую энергию цвета. Второй путь — это зрение, воспринимающее цвет уже на уровне подсознания и сознания. И наконец, третий путь — это окружающие нас люди, которые воспринимают цвета и ведут себя с нами в соответствии с этим восприятием.

Показано, что сущность моды заключается в оппонентности развития культуры. Иначе говоря, радикальное, периодическое изменение цвета одежды представляет собой такую «встряску», благодаря которой человечество и поддерживает свою способность к адекватной адаптации в переменчивом мире социо-культурного развития. Развития не только научно-технического и / или возрастного, но и гендерного, которое, как показано выше, мировая культура детально промоделировала именно в цвете.

На примерах смены цветов в моде было высказано предположение о циклическом характере изменения модных цветов. Смысл цветов в моде был раскрыт с помощью гендерного типа взаимодействия потенциальных партнеров. Ибо лишь мода могла объединять идеальные планы их интеллектов. С этих позиций в заключении четвертой части и была продемонстрирована семантика конкретных цветов в моде.

Пятая часть книги предназначена для тех специалистов, которые уже используют или собираются использовать универсалии хроматизма. Так, в 21 главе были рассмотрена адекватность представлений о цвете в психологии и психолингвистике, в связи с чем возникла необходимость привести основные принципы хроматизма и его методологии.

Основной тезис хроматизма гласит: цвет как идеальный образ-концепт материального мира служит информационной моделью для познания сложных саморазвивающихся систем этого (материального) мира. Причем объединение концепции хроматизма («внутренние универсалии цветовых канонов») с лингвистической концепцией («внешние универсалии и системы родства») дало реальную возможность использовать атрибуты цветового тела как работоспособную модель для измерения субъективных параметров внутренней среды по объективированным в цветовых канонах параметрам цветового тела.

При обсуждении причин отсутствия в психологии общепризнанной теории личности было отмечено, что в качестве первой ступени для создания такой теории могли быть использованы межиндивидуальные предикаты, объективированные многотысячелетним развитием системного моделирования человеческих взаимоотношений. Это объяснялось тем, что цветовой перцепт в качестве образ-концепта являлся идеальным знаком хранящейся информации и в то же время собственным, принципиально неотделимым от себя информативным (контекстно-зависимым) значением этого идеального. С учетом актуальности хроматической модели для психологии были выявлены работоспособные точки их позитивного соприкосновения.

Все это позволило привести достаточно обоснованное определение интеллекта (интеллект является динамической системой функционально выделенных «атомарных» компонентов, каждый из которых включает в себя строго характеристические смыслы как по отношению друг к другу, так и к внешней среде) и более детально рассмотреть принципы обобщения по цвету.

Хроматические принципы переработки информации позволили представить архетип как психофизическое образование, одновременно связанное двумя типами обобщения, которые могли поддаваться разделению и последующему анализу. Поэтому указанные виды обобщения в их строгом понимании должны были определяться никак не принципом исключенного третьего (или / или), а принципом функционирования естественного интеллекта (и/и) с выявлением доминант интеллекта, определяющих вклад каждого из компонентов в данный цветовой код.

22 глава была посвящена оппонентной теории цветовосприятия. Результаты, полученные в итоге хроматического анализа, удовлетворительно для принятого приближения согласовывались с экспериментом. В согласии с хроматическим определением информации (информация — это согласованное распределение вероятностей источника по релевантным кодам связанных и свободных состояний приемника) получены соотношения для возможности оценки количества информации в интеллекте по оппонентной теории цветовосприятия.

Анализ закономерностей, которые наблюдались при восприятии ахромных цветов привел к необходимости учета определенных обстоятельств и введения формальных обозначений параметров, которые характеризовали основные принципы переработки информации интеллектом. Благодаря этому тремя (практически независимыми) путями была получена закономерность, количественно моделирующая взаимодействие каждого из компонентов интеллекта с параметрами внешней среды.

В 23 главе была проведена экспериментальная оценка функций интеллекта по закономерностям, которые были выведены в приближении гипотезы о резонансе, рассмотренной выше. Так, анализ данных об участии симпатического и парасимпатического отделов ВНС в цветовосприятии показал антагонистическое действие цвета для одних функций интеллекта и однонаправленное для других. Для нас здесь существенным являлся собственно принцип выбора предпочтительных цветов, который, помимо других факторов, определялся и тонусом ВНС.

Как следовало из экспериментов, теплая область спектра являлась активной и подобно действию симпатического отдела ВНС вызывала увеличение разности между психологическим и физическим (астрономическим) временем Dt > 0. Холодная же область спектра, как и парасимпатический отдел ВНС, во многом обладала тормозными свойствами, психологическое время замедлялось Dt < 0 и т. п. Полученные закономерности позволили ответить на вопросы о причинах того, почему с увеличением энергии цвета (при переходе от красного через зеленый к фиолетовому цвету) психофизиологическая реакция на него является оппонентной к цветам с меньшей энергией.

Согласно полученным данным по выбору предпочтительных цветов была проведена оценка функций интеллекта. Показательно, что как для ахромной оси цветового тела, так и для цветового круга проявились существенные различия в поведении кривых, характеризующих функции и доминанты определенных компонентов интеллекта. Так в теплой области спектра в самом деле (как это и вытекало из цветовых канонов мировой культуры) оказался доминирующим S-план, в холодной области — Id-план и в зеленой области — М-план интеллекта.

Апология хроматизма

Хроматизм получил свое название от древнегреческого понятия «хрома» (crvma), обладавшего следующими значениями: 1)цвет как психическое, идеальное, 2) краска как физическое, материальное, 3) окраска кожных покровов человеческого тела как физиологическое, синтоническое, и 4) эмоции как информационно-энергетическое отношение между парами данной триады значений.

С учетом хроматических отношений в известных идиомах («багроветь от гнева» и т.п) было дано определение: цвет — это идеальное (психическое), связанное с материальным (физическим и / или физиологическим) через эмоции как их информационно-энергетическое отношение.

Иначе говоря, цвет оказался своеобразным, то есть неосознаваемым метаязыком[mcccl], благодаря которому человечество могло успешно продолжать свой род, и в то же время все члены этого рода могли «активно» выражать свои эмоции для адекватного приспособления к внешней среде и друг к другу. При этом мифология и религия всегда отвечала за сохранение традиционных значений различных цветов.

Как я думаю, человечеству необходимо прежде вс

Date: 2016-11-17; view: 265; Нарушение авторских прав